«Гром средь ясного неба», — не избитая метафора, а самая, что ни на есть реальность, — как и полагается, прозвучал совершенно неожиданно. Лена, так и не дождавшись смертоносного прикосновения холодной стали, осторожно приоткрыла глаза — и увидела, как доселе ясное небо заволакивают неведомо откуда взявшиеся тучи. Словно разом наступила ночь — и ночную тьму, подобно удару исполинской плети, рассекли ослепительно-белые молнии. Лена еще не успела понять, что это ей напоминает, — все вокруг опять погрузилось во тьму, потом очередной раскат и семь огненных плетей располосовавших тучи. В свете молний Лена увидела на стене неподвижную фигуру, державшую плетку с извивающимися змеиными телами.
— Саломея! — полный страха и ненависти крик перекрыл даже очередной раскат грома, — что же ты стоишь, болван?!
Лактения, с искаженным от страха и ненависти лицом, кричала на Аполлодия. Тот, похоже, тоже изрядно струхнул, но все же не потерял голову.
— Ко мне братья! — громко крикнул он, — пусть отродья демонов знают, что и во тьме есть свет Единого! Да оградит он нас от Мрака!
На его груди уже полыхал солнечным светом талисман — и словно подключаясь от него, начали светиться и золотые монеты его собратьев. Сам Аполлодий сорвал с груди Лены кристалл и, вскинув его над головой, прокричал что-то на незнакомом языке. Фигура на стене тоже выкрикнула несколько слов — и во двор, словно из воздуха, хлынули орды невыразимо уродливых созданий. В тот же миг стене, рядом с первой «гостьей», появилось еще несколько фигур. Две из них держали все те же змеехвостые плети, свивавшиеся кольцами над их головами.
Вызванные архдиаконессой твари уже неслись по ступеням пирамиды, когда перед оскаленными мордами вдруг выросла полупрозрачная золотистая стена. В мгновение ока она накрыла стоявших у алтаря «Детей Рассвета» и мятежных диаконесс полупрозрачным светящимся куполом, оказавшимся непреодолимым для тварей Бездны. Аполлодий отпустил кристалл и тот не упал, но завис над головой «брата», мерцая золотистым светом. Сам же Апполлодий, взявшись за руки ближайших «братьев», затянул некую молитву, тут же подхваченную остальными фанатиками. Взявшись за руки вокруг алтаря, образовав, своего рода, «живую цепь», Дети Рассвета создали преграду, сквозь которую не могли пробиться беснующиеся чудовища.
О Лене уже никто не вспоминал — «Дети Рассвета» держали золотистую завесу, тогда как три диаконессы-изменницы, судя по звучавшему за спиной Лены бормотанию, пытались заклинаниями очистить небо. Временами им это удавалось: меж туч появлялись прорехи и завеса вокруг алтаря росла и крепла. Но вскоре тучи сгущались вновь — и демонические твари с удвоенной яростью кидались на золотистую преграду.
Саломея прокричала еще один приказ — и стоявшие рядом с ней фигуры слетели со стены, вливаясь в общую драку. Одна из этих фигур выделялась уродливой прической, напоминавшей два рога цвета засохшей крови. За спиной же второй струились пепельного цвета волосы. Рядом, оседлав зверя, похожего одновременно на сома и кота, мчалась бледная как смерть девушка, с развевавшимися на ветру светлыми волосами и горящими зелеными глазами. Такие же глаза мерцали и у мелькавших у нее за спиной гибких теней. Лене даже показалось, что очередная вспышка молнии высветила чью-то подбадривающую улыбку. Сразу воодушевившись Лена, решила и сама что-то сделать для своего спасения. Скованной, конечно, это было затруднительно, но все же цепи были натянуты не так уж и туго, — сковывали наспех, торопились, — так что попаданка могла хотя бы согнуть ногу в колене. Что она и проделала, пнув одну из пылающих чаш. Медный сосуд покатился по камню, а золотисто-алое пламя охватило одеяние одного из «Детей Рассвета». Тот заметался с истошным криком, сбивая с себя огонь и, конечно же, разорвал круг. В завесе появилась брешь, в которую с визгом, рыком и хохотом устремились демонические твари.
Несколько «братьев» были растерзаны в мгновение ока, однако остальные, сплотившись вокруг Аполлодия, еще пытались отбиваться. Их воодушевлял предводитель, держащий в одной руке кристалл, а в другой — кинжал с изображением Солнца. С двух сторон на него кинулись кошкосомы — но глава «Детей Рассвета» вскинул перед ними руку с кристаллом и твари с жалобным воем сгинули во вспышке ярко-золотистого пламени. Кэт, с отчаянным визгом, в котором смешались ненависть и горе, метнулась к Аполлодию, метя ему в горло окровавленными когтями. «Брат» уже собирался спалить и ожившую утопленницу, но сверху ударил змеиный хлыст, выбивший кристалл из его рук. Кэт, сбив Аполлодия с ног, уже готова была вцепиться ему в глотку, но тут же с диким воем отпрянула, корчась на земле и зажимая страшную рану внизу живота, хлещущей потоками смрадного гноя. Аполлодий поднялся, держа в руке окровавленный нож — тот самый, с солнцем на лезвие и драгоценным камнем в рукояти, — и, дико озираясь, вдруг вонзил его себе в горло. Труп тут же растерзала бесовская свора. Другие «братья» еще сражались — пока в их толпу не ворвалось, оглашая воздух безумным хохотом, некое существо: вроде женщины с кожей цвета крови, перепончатыми крыльями, козлиными рогами и скорпионьим хвостом. Несколько человек были разорваны в клочья, остальные кинулись наутек — в лапы заполонивших двор чудовищ. Сама демоница подлетела к Лене. На мгновение попаданка испугалась уставившихся на нее глаз, — ярко-оранжевых, с вертикальным, «кошачьим» зрачком. Один из этих глаз подмигнул Лене и та успокоилась, увидев в руках неожиданной спасительницы хлыст со змеиными головами.
— Ты всегда умела подбирать компанию! — оскалила белые зубы демоница.
Она схватилась за одну из цепей — и стальные кольца лопнули в ее пальцах, а потом и вовсе рассыпались ржавой пылью. Демоница взялась за вторую цепь, когда за ее спиной вдруг возникла Лактения, державшая в одной руке «солнечный кристалл», а во второй — брошенный кем-то их братьев «нож». Лена предостерегающе крикнула, но опоздала — с полыхавшими ненавистью глазами Лактения вонзила нож в спину былой соратницы. Удар был нанесен с такой силой, что острое лезвие пробило тело насквозь, выйдя чуть выше правой груди. Из клыкастого рта выплеснулась кровь и демоница с жалобным воем рухнула рядом с Леной. Тут же она обернулась молодой женщиной, с нелепой прической, напоминавшей большие рога. Лактения же вновь вскинула нож — уже над Леной.
— Фебрия!!! Нет!!!
Не крик, а отчаянный вой, полный ярости и горя ударил по ушам — и к пирамиде метнулось нечто невообразимое — существо, казалось, сплошь состоявшее из щупалец, змеиных шей и щелкающих зубами акульих пастей. Только сейчас Лена услышала, как грохочет за стенами разбушевавшееся море — но и его буйство бледнело перед яростью служительницы Скиллы. Несколько «Детей Рассвета», имевших глупость оказаться у нее на пути, в доли секунды были растерзаны в клочья. В следующий миг длинные щупальца метнулись к Лактении, выкручивая нож из рук диаконессы. Клацнула акулья пасть — и Лактении истошно завизжала, когда увидела аккуратный срез, по локоть, фонтанирующий кровью. Клацнула еще одна пасть — и уже на месте ступни заалел новый обрубок, с сахарно белеющей костью. Прочие щупальца схватили Дукецию и Эшмадохт. Казалось, еще миг — и трех мятежниц тоже порвут на части, но тут возле уродливой твари вдруг появилась стройная фигурка в черном.
— Хватит, Кайра, — губы Саломеи искривились в легкой улыбке, — твоя подружка выживет, если ты поспешишь ей на помощь. Но и эти трое мне нужны живыми.
В многочисленных глазах чудовища мелькнуло нечто похожее на разочарование, но все же щупальца его резко распрямились, отбрасывая покалеченных жриц. В следующий миг морское чудовище обернулось пепельноволосой диаконессой, метнувшейся к слабо шевелившейся Фебрии. Саломея, шагнув к Лене, коснулась ее оков, прошептала несколько заклятий — и цепи превратились в пыль. Лена, косясь на диаконессу, поднялась на ноги, созерцая двор виллы, превратившейся в поле боя. Собственно бой закончился: у стены стояло трое чудом уцелевших «Детей рассвета», под присмотром рогатых демонов, с волчьими головами и черно-красной кожей. Остальной двор был залит кровью, завален растерзанными телами, которые пожирали разные твари. Лена раньше не замечала, что здесь собралось столько народу — должно быть, когда все началось, остальные фанатики, находившиеся на вилле, выбежали во дворе, чтобы защитить своих «братьев».
В небе еще клубились тучи, сверкали молнии, лился дождь, с шипением гасивший все еще плясавшее в чашах золотистое пламя. Лена подставила руку и почти не удивилась, когда по ней пробежали алые ручейки — что удивительного, что даже небо здесь плачет кровью? Она еще раз посмотрела на Кайру, хлопотавшую возле Фебрии, потом перевела взгляд на Кэт — как не странно, мертвая девушка все еще шевелилась, — и, наконец, вопросительно взглянула на Саломею. Лицо архидиаконессы по-прежнему ничего не выражало — лишь в уголках рта таилась легка насмешка.
— Надеюсь, ты не думаешь, что все это началось из-за тебя? — усмехнулась она.
— Не думаю, — мотнула головой Лена, — невелика птица.
— Все-таки ты не совсем дура, — довольно кивнула Саломея, — хотя недавно я в этом и сомневалась. Твое наказание никто не отменял, но чтобы получить ответы хотя бы на часть вопросов — придется вернуться в Монастырь. Может, хоть там мы сумеем разобраться, что за каша заварилась вокруг тебя.