— Далеко еще до деревни? — спросила Лена, прикрывая глаза от бьющего в лицо ветра. Михач, — плотный, среднего роста мужчина, с вислыми черными усами и черными же глазами, — неопределенно пожал плечами.
— Если ветер не стихнет, придется заночевать в горах, — сказал он, — странно, обычно в это время года такого ненастья не бывает.
Последние слова заглушил очередной порыв ветра, хлестнувший в лицо мелким дождем и градом. Кутаясь в темно-серый плащ, подбитый куньим мехом, торговец пришпорил коня, направляя его к бесчисленным возам, где лежали амфоры с некрийским вином. Лена перевела взгляд на караван, растянувшийся вдоль горной дороги. Справа от нее вздымалась отвесная скала, вершину которой задевали темно-синие тучи. Слева же гора обрывалась глубокой пропастью, на дне которой текла Ицкра, ставшая особенно бурнойв здешних ущельях. За рекой виднелись угрюмые, поросшие лесом горы. На вершине одной из них виднелось высокое каменное строение — не то храм, не то замок кого-то из местных магнатов.
Ветер становился все сильнее и холоднее, в то время как заволокшие небо тучи то и дело разражались градом и проливным дождем. Конь Лены, оглашая воздух испуганным ржанием, топтался на месте, также как и остальные лошади, опасно сгрудившиеся на дороге — помощники купца с трудом удерживали животных. Вокруг каравана сгущался полумрак: Черное Солнце, не сильно светившее даже в ясную погоду, сейчас скрылось за тучами, после чего стало темно почти как ночью.
— Там что-то есть, — раздался голос рядом с Леной. Та обернулась — к ней, с трудом удерживаясь в седле, подъезжала Кэт. Еще в Торговишце ей подобрали самую смирную кобылу из всех, что нашлась для никогда не ездившей верхом девушки. В обычное время эта животина, явно чувствовавшая, что с Кэт что-то не то, лишь терпела неумелую наездницу, однако сейчас, напуганная всем происходящим, лошадь стояла смирно, мелко дрожа. Кэт, тоже крайне обеспокоенная, внимательно вглядывалась в черное небо и Лена вспомнила, что ее подружка видит в темноте не хуже обычных кошек.
— Что ты говоришь?! — крикнула Лена, перекрывая шум ветра и испуганное ржание лошадей. Кэт повернулась и Лена еще больше встревожилась от явного испуга в мерцающих зеленых глазах.
— В тучах что-то есть, — повторила кошкодевка, — какая-то тварь.
Лена, вспомнив кое-какие уроки Монастыря, быстро произнесла нужное заклятие — теперь она видела в темноте не хуже Кэт. Широко распахнув глаза, она смотрела, как высоко в небе, то ныряя в тучи, то вновь появляясь, вместе с дождем и ветром, неслось чудовище. Лена видела огромные перепончатые крылья, длинный хвост, словно плетью стегавший тучи, три змеиные головы на длинных шеях.
— Что там? — вынырнувший рядом Михач встревоженно посмотрел на девушек, вглядывавшихся в небо. Истовый почитатель Триморфы, он хорошо знал, на что способны ее жрицы — и теперь надеялся на их помощь.
— Летит, — Лена указала на клубящиеся тучи, — что-то вроде дракона.
Кровь разом отлила от лица Михача.
— Баларкань! — выдохнул он, — вот же послал Вельзевул, на мою голову. Сколько у него голов? Есть ли кто-то на спине?
— Голов три, — ответила Лена, — а на спине…да вроде никого.
— Может, еще отобьемся! — выдохнул Михач, — где бы только пересидеть до заката.
— До заката?
— Да, — кивнул купец, — эта тварь не терпит лунного света. Лишь бы найти убежище!
Прижимаясь к скале, караван полз под ударами ветра, проливным дождем и градом. По склонам лились дождевые потоки, делавшие движение еще более опасным — пара лошадей, не удержавшись, сорвались в пропасть вместе со всадниками. Душераздирающие крики еще не стихли, когда из туч к упавшим вылетели какие-то твари: хвостатые, с черной шерстью и перепончатыми крыльями. Одно из этих отродий пронеслось рядом с Леной и ошарашенная девушка с оторопью заметила в животе твари, лишённой спереди кожи и мышц, внутренности, как в распотрошённой туше. Все эти твари неслись, не проронив ни звука, поскольку вместо лиц у них было лишь блеклое пятно. Зато несшиеся рядом черные птицы не молчали, оглашая воздух мерзкими криками. Временами они перекидывались в распатланных голых женщин, парящих на расставленных руках. Красные глаза мерцали голодным блеском, полные губы кривились в злобных усмешках, обнажая тонкие как иглы зубы.
— Что это? — крикнула Лена, перекрывая шум ветра.
— Стриги! — крикнул в ответ Михач, — и вихревые бесы. Ты же жрица, сделай что-нибудь!
Лена не успела ответить — горная дорога вышла к узкому ущелью, разрезавшему гору, словно нож головку сыра. По дну ущелья несся бурный поток, ниспадавший в пропасть грохочущим водопадом. Через ручей был переброшен каменный мост — в обычное время, наверное, крепкий и надежный, но сейчас почти скрывшийся под разлившейся водой. Лена в отчаянии огляделась и вдруг увидела в стене ущелья, над берегом большую черную дыру. Михач тоже увидел ее и крикнул, выбросив руку:
— Быстрее! Туда!!!
Смутные подозрения мелькнули в голове Лены, но времени на раздумья не оставалось — все больше крылатых тварей выныривало из дождя и града. Вместе со стригами и вихревыми бесами высовывались одутловатые лица с остекленевшими глазами и вывалившимися языками, белые тела, порубленные оружием, раздавленные камнями, истерзанные клыками и когтями диких зверей. Тощие, мертвенно-бледные руки тянулись к перепуганным караванщикам, скрюченные пальцы с острыми когтями, норовили вцепиться в тела людей и лошадей, растерзать их, стащить с тропы в пропасть. Лена, выхватив кнут, наотмашь хлестнула по завывающей своре — и жуткие твари испуганно отшатнулись. Рядом сверкнул меч Кэт — пока она сдерживалась, чтобы не принять кошачий облик, отбиваясь сталью, а не клыками и когтями. Остальные люди, увидев, что нечисти дают отпор, также взялись за оружие — даже лошади, зубами и копытами отгоняли хищную стаю. Но тут над головами послышалось громкое шипение — и трехглавый змей, дыша ветром и градом, обрушился на караван. Прибодрившаяся нечисть также кинулась в атаку — и даже змеиный кнут уже не мог остановить ее. Еще несколько людей и лошадей с воплями свалились вниз, разрываемые на лету острыми зубами и когтями. Одного из караванщиков змеиные пасти сожрали вместе с лошадью. Но остальные уже заводили в пещеру лошадей и забегали сами. Лена хлестнула кнутом по сунувшейся за ними змеиной морде и трехглавое чудовище, обиженно зашипев, отпрянуло. Одновременно попаданка, выхватив из сапога костяной нож, воткнула его в слишком наглого мертвяка, тут же осевшего грудой разложившейся плоти. Остальные твари шарахнулись назад, и Лена, воспользовавшись секундной передышкой, провела кнутовищем черту перед входом в пешеру, произнося слова, которым научила ее Кайра. Снаружи бушевали ветер и дождь, бесновались жуткие отродья, но даже трехглавый змей, злобно шипя и хлопая крыльями, не осмелился сунуться внутрь.
Убедившись, что заклятие образует надежную преграду, Лена, наконец, смогла оглядеться. Они находились в обширной пещере, — столь большой, что в ней поместились не только люди, но и животные со всей поклажей. Несколько охранников, присев на полу, щелкали огнивом, пытаясь разжечь костер из обрывков ткани и найденного в пещере сора. Михач же, вместе с несколькими помощниками, подсчитывал ущерб, причитая и ругаясь над каждой разбитой бутылкой. Впрочем, большая часть товара сохранилась, так что он все еще мог рассчитывать на барыши — если выберется живым. Что, разумеется, оставалось пока под вопросом.
— Хватит ныть, — наконец прервала жалобы Лена, — радуйся, что живой.
Взяв с воза пузатую бутылку, она сковырнула сургучную пробку и, сделав большой глоток, протянула бутылку Кэт, тут же оказавшуюся рядом. Михач угрюмо посмотрел на нахальных девок, но, понятное дело, возражать не стал.
— Пока живой, — пробурчал он, — а вот как дальше будет — кто знает. Скоро ночь.
— Ты же говорил, что ночью эта тварь уберется, — Лена махнула головой в сторону выхода, у которого, все еще завывал ветер и лил дождь. Временами оттуда высовывалась чья-то оскаленная морда, но, уткнувшись в незримую преграду, исчезала.
— Уберется, — проворчал купец, — но может явиться, кто и похуже.
— Кто, например? — вмешалась в разговор Кэт.
Михач снисходительно усмехнулся.
— Первый раз в Кардопских горах? Баларкани, они ведь разные бывают. Те, что с одной головой просто летают и жрут, всех кто попадется. Погодой не управляют, свиты нет — даже одинокий воин может отбиться. С тремя головами, вроде этого, уже похуже, сильный маг нужен, чтобы их отвадить. Но и от них можно избавиться — они ведь сами по себе летают, без всадников.
— А что, бывают и вссадники? — поинтересовалась Лена.
— Бывают, — мрачно кивнул Михач, — у трехголовых редко, зато у шестиглавых почти всегда на спине колдун-ветренник. Такой змей слеп, как крот, но колдун его направляет, а уж бурю может поднять такую, что эта, по сравнению с ней, так, ветерок. И свита у него куда больше и твари страшнее. Змей о двенадцати головах еще хуже — его может оседлать не колдун, а только морой или кто похуже. Иной мертвый князь, кого живая родня в склепе не удержала, такого змея седлает и потом целые села, а то и города кровавой данью облагает. Кто с ним встретится, в его свите и окажется, в вечном рабстве.
— Весело тут у вас, — хмыкнула Лена, еще раз покосившись в сторону входа, — тот, что двенадцатью головами — это самый страшный? Или есть кто похуже?
— Бывает баларкань о тринадцати головах, — пояснил купец, — ее еще Шархалой кличут, это самка. Но она одна такая и седлает ее сам архонт Лерайе, когда во главе мертвых всадников является в мир людей. Происходит это дважды в год — на День мертвых и в Ночь Костров. Ему-то нет дела до простых караванщиков — если Лерайе разгневается, так своими стрелами может на всю Дракию, на все княжества мор напустить.
— Я поняла, что нам повезло, — усмехнулась Лена, — не соскучишься тут у вас. Ничего, до ночи подождем, а там я что-нибудь да придумаю. Знаешь ведь: Луна — Волчье Солнце, Лик Триморфы, она дает силы своим служительницам.
Михач с надеждой посмотрел на Лену, хотя та и не чувствовала уверенности, с которой произносила эти слова. Сказанное было, конечно, правдой, вот только касалась она лишь посвященных жриц и диаконесс. Распространяется ли данное правило и на попаданку — вопрос открытый. Скоро, впрочем, это прояснится — Черное Солнце уже садилось за горы, а с ним уходило и ненастье. Поглядывая на выход, Лена видела, что небо потихоньку расчищается. В воздухе, правда, еще летали огромные птицы, но остальная нечисть вроде попряталась. Попробовать, что ли сунуться наружу?
— Я бы вышел, — угадал ее мысли Михач, — еще неизвестно, где хуже. Не нравится мне тут.
— Мне ваши горы вообще не нравятся, — буркнула Лена, внимательно осматривая пещеру. Разожженные костры освещали лишь малую часть, тогда как дальние своды терялись во мраке. В темноте, словно огромные клыки, белели острия сталагмитов и сталактитов, меж которых с писком проносились летучие мыши. Где-то во тьме журчали невидимые ручьи.
— Он прав, — вмешалась в разговор Кэт, — плохое место.
— Что, хуже, чем снаружи? — язвительно спросила Лена.
— Может, теперь и хуже, — кивнула кошкодевка, чьи глаза уже открыто светились в темноте, — ты что, не чуешь этой вони?
— Ничего я не… — Лена осеклась, потому что и вправду почувствовала сочащийся, казалось, со всех щелей, тошнотворный смрад могилы. Ей разом вспомнились все жуткие истории о Кардопских пещерах. Самые причудливые легенды ходили вокруг горы, где стоял замок Драгулти. В глубоких пещерах, испещрявших скалы, словно дыры в сыре, располагались склепы великих князей Дракии. С самой же большой пещеры в протекавшую под замком реку вытекал огромный водопад. По ночам, четыре раза в год, этот поток начинал течь кровью и восставшие мертвецы, в облике огромных летучих мышей, слетались к нему напиться живительной влаги.
— Но ведь здесь же нет усыпальниц….- спохватившись, Лена поняла, что произнесла эти мысли вслух. Все взоры устремились к ней и во внезапно наступившей тишине послышался скрежет отодвигаемых каменных плит, клацанье зубов и негромкое рычание. Тут же во тьме вспыхнуло множество желтых глаз.
— Уходим!!! — крикнула Елена, когда тьма вдруг ожила — множество глоток разразились отрывистым лаем и уродливые тени метнулись к испуганным людям и животным. В уши Лены ударил яростный вопль и, обернувшись, она увидела, как рядом взметнулось в воздух гибкое тело: Кэт, наконец, сбросив человеческое обличье, обернулась огромной кошкой. К ней с грозным рыком кинулось сразу две твари — одна вроде человека, поросшего черной шерстью, с уродливым лицом и длинными когтистыми лапами. Но на затылке гротескной твари клацала зубами натуральная собачья морда. Вторая тварь выглядела не менее жутко — уродливая образина, словно разделенная пополам незримой линией: правая половина человеческая, левая — какого-то зверя, вроде огромного барсука или росомахи. Оскалив желтые клыки, тварь метнулась к Кэт, но та, увернувшись от клацавшей перед ней пасти, запрыгнула на спину чудища и, вцепившись ему в холку, разом перекусила позвоночник. Одновременно когтистая лапа огрела второе чудовище, располосовав его человеческий лик. Взвыв, монстр развернулся к Кэт собачьей мордой, готовой схватить кошку за горло, когда его шею вдруг захлестнула петля лениного кнута. Тварь захрипела, пытаясь стряхнуть смертельную удавку, и этого замешательства хватило огромной кошке, чтобы выпустить псиглавцу кишки.
Но в следующий миг толпа подобных тварей, словно смрадный поток, хлынула из глубин пещеры, растащив Лену и Кэт по разным сторонам. Вместе с ними выползали и мертвецы — бледные, с разбухшими от крови телами и пухлыми губами, из-под которых выглядывали клыки. За их спинами раскрывались перепончатые крылья и упыри, именуемые тут мороями, взметались к потолку, чтобы обрушиться на людей. Несколько таких тварей выхватили Михача, вонзая клыки ему в шею и с жадным чавканьем высасывая кровь. В считанные секунды отчаянно вопивший торговец был буквально выпит — на землю упала синюшное, высосанное досуха тело. Похоже помирали и остальные караванщики, хотя те, у кого имелось оружие, пытались дать отпор, порой даже сражая кого-то из тварей. Однако орда, славшая все новые полчища из пахнувшей могильной гнилью пещеры, казалась неиссякаемой.
Лена сдерживала наседавших тварей, хлестая кнутомнаправо и налево. Змеиные пасти впрыскивали яд и вырывали глаза у живых, в то время, как мертвецы, коих касалась плеть Триморфы, оседали грудами разлагающейся плоти, теперь уже полностью и бесповоротно мертвой. На миг ошарашенные твари отпрянули и Лена, воспользовавшись минутной передышкой, вскочила в седло одной из панически метавшихся лошадей, направляя ее к выходу. Вдруг лошадь заржала, чуть не споткнувшись от страха и, обернувшись, Лена увидела, как на конский круп запрыгнул черный зверь. Тут же Кэт приняла свой получеловеческий облик, с трудом удерживаясь на брыкающейся лошади. В какой-то момент кошкодевка чуть не слетела в тянувшиеся со всех сторон когтистые лапы, но в последний момент Лена захлестнула ее руку кнутом и затащила Кэт обратно.
— Спасибо! — выдохнула кошкодевка.
— Держись крепче! — крикнула Лена и тут они выскочили из пещеры. Позади них, словно грязная, черно-серая волна, поднималась пещерная орда. На тех, кто еще пытался дать отпор, чудовища бросались сразу кучей, в мгновение ока разрывая людей в окровавленные лохмотья. Снаружи поджидали и новые опасности — змей, правда, действительно исчез с наступлением ночи, но никуда не делась его крылатая свита. На тех, кому удалось вырваться из пещеры, с мерзкими криками кидались стриги, метя в лицо острыми когтями. Рядом, в своем жутком молчании, метались вихревые бесы. С десяток их кинулось и на Кэт с Леной. Обезумевшая от боли и страха, несчастная лошадь в отчаянии кинулась в поток, бежавший по дну ущелья. Лена, сразу же промокнув насквозь, поднялась в седле, вновь и вновь хлеща налетавших со всех сторон мороев, бесов и стриг. Вой, хохот, клекот наполнили воздух, пока девушка из последних сил отбивалась от могильной нежити.
— Ленкаааа!!! — жалобный визг ударил ей в уши и, обернувшись, попаданка увидела, как Кэт взлетает в воздух, царапаясь и вырываясь из лап вихревых бесов. Лена вскинула плеть, но с берега уже прыгнул огромный зверь, напоминающий черную собаку с белой грудью. Лошадь, окончательно ошалев от ужаса, слепо метнулась в сторону и, с жалобным криком полетела в пропасть, вместе со зверем, так глубоко вонзившим когти, что не успел соскочить со своей последней добычи. Лена, в отличие от него, успела спрыгнуть, но ее нога подвернулась на скользком камне и девушка, увлекаемая бурным потоком, тоже рухнула с ужасающей высоты.