— Можешь входить! — крикнула Кэт и Вулрех, облегченно вздохнув, вошел в комнату. Ранее он по требованию подруги стоял за дверью, ожидая пока кошкодевка, что сегодня без зазрения совести запускала лапку в его кошелек, соизволит переодеться. Для барона Ловенвальда, не привыкшего идти на поводу у своих женщин, томиться в коридоре оказалось внове, но к понятному раздражению, примешивалась и нетерпеливое предвкушение, словно это спонтанное подчинение стало частью любовной игры.
Любовница барона стояла возле широкого ложа, уперев руку в крутое бедро. По меркам мира Кэт новое платье выглядело весьма откровенно: две полоски черного шелка, соединялись на шее серебряными цепочками и едва прикрывали соски Кэт, оставляя открытыми остальную грудь и плоский живот. Обнаженной оставалась и спина: широкий вырез приоткрывал даже соблазнительную ложбинку меж округлых ягодиц. Ниже платье выглядело приличней — пышные складки широкой юбки ниспадали до самого пола. Однако при каждом движении девушки распахивались длинные разрезы, открывавшие умопомрачительные ноги в кожаных сапогах на высоком каблуке. Красиво уложенные черные волосы перемежались синими прядями — в одной из лавок Кэт разжилась краской для волос, — глаза подведены сине-зелеными тенями, брови очерчены углем. В ушах покачивались золотые серьги с синими сапфирами, на груди красовался кулон — изумруд в серебряной оправе. Все драгоценные камни красиво гармонировали с глазами кошкодевки, что непрестанно меняли цвет с синего на зеленый. В воздухе растекался приятный аромат нежных духов и свежего женского тела.
— Нравится? — Кэт игриво крутанулась, показывая себя со всех сторон. Вместо ответа Вулрех молча шагнул вперед, на ходу срывая рубаху. Он обнял девушки за талию, привлекая ее к себе, и Кэт тут же впилась в мужские губы жадным поцелуем. Запустив руку в разрез юбки, барон выяснил, что нижним бельем его подруга не озаботилась — пальцы Вулреха сразу оказались во влажной теплой глубине. Кэт застонала, выгибаясь всем телом, и в порыве страсти вцепилась зубами в плечо барона. Острые ногти с черно-синим маникюром прочертили по его спине кровоточащие борозды и от этой жестокой ласки тело Вулреха пронзила волна такого сильного наслаждения, что с его губ сорвался громкий стон. Меж тем Кэт, опустившись на колени, уже расшнуровывала мужские штаны. Восставший ствол вырвался наружу и тут же оказался в плену намазанных алой помадой губ. Кэт жадно сосала член Вулреха: то лаская головку кончиком языка, то забирая в рот по самые гланды, похотливо заглядывая в глаза мужчины. Чувствуя близость кульминации, Вулрех с трудом заставил себя отстраниться от девушки, и Кэт тут же вскочила, целуя барона распухшими, пахнущими его собственным телом, губами. Вулрех толчком опрокинул кошкодевку на спину, задирая ей подол и зарываясь лицом меж безупречно-белых ляжек. Теперь настала очередь Кэт стонать и вскрикивать, пока язык Вулреха исследовал ее недра, смакуя вкус солоноватых соков и выписывая потрясающие узоры вокруг трепетавшего от возбуждения клитора. Кэт забросила ноги на плечи барона, что есть силы стискивая бедра вокруг головы Вулрехе, протираясь влагалищем по его лицу и размазывая свои выделения. Но, когда она уже была готова кончить, барон рывком высвободился из удушливого плена и развернул Кэт спиной к себе, ставя ее раком. Готовый взорваться член вонзился в хлюпающую влагой щель, пока Кэт энергично двигала бедрами навстречу долбящему ее поршню. Над ее ухом раздался грозный рык и кошкодевка почувствовала, как тяжелеют лежавшие на ее плечах руки, а в ее кожу, разрывая в клочья платье, впиваются острые когти. Кэт сама не заметила, как ее тело покрылось черной шерстью, во рту выросли клыки, а лицо превратилось в кошачью морду, искаженную звериной похотью. Львиные зубы прикусили вздыбившийся загривок и Кэт взвыла, как мартовская кошка, когда шипастый член, терзающий ее лоно, наконец, запульсировал, вливая в ее недра обильное львиное семя.
Уже позже они, приняв человеческое обличье, лежали на кровати, тяжело дыша и обмениваясь ленивыми поцелуями.
— Скотина ты, — Кэт покрутила перед глазами обрывок черной ткани и брезгливо отбросила его, — совсем ведь новое платье было!
— Я куплю тебе новое, — усмехнулся Вулрех, — и не одно. В том числе и свадебное.
— Ты шутишь? — Кэт поднялась на локте, внимательно заглядывая в глаза Вулреха.
— И не думал, — ответил Вулрех, — так получилось, что я еще не успел жениться, что неприемлемо для барона Ловенвальда.
— А разве барон Ловенвальда не должен выбирать невесту из своих?
— Должен, — кивнул Вулрех, — но из любого правила могут быть исключения. Наши предки — архонты и их отпрыски, — заводили детей от обычных крестьянок, поскольку никакой знати в те времена еще не было. Сейчас же архонтской крови в моих жилах хватит на двоих, да и ты — не обычная селянка. Твоя кровь только усилит мой род.
— Баронесса, — мурлыкнула Кэт, — мне нравится. Но что мы скажем Лене?
— Ты же не собираешься до конца своих дней ходить за ней хвостиком? — пожал плечами Вулрех, — рано или поздно вам обоим придется устраивать свою жизнь. Твоя подруга — не дура и поймет, если ты начнешь раньше.
— Ты и мертвого уговоришь, — Кэт игриво куснула Вулреха в плечо, — что же, я согласна.
— Так мило все это слышать, — раздался вдруг насмешливый голос, — ничего, если я нарушу вашу идиллию, котики?
Вулрех и Кэт одновременно вскинулись на кровати, с раздраженным недоумением рассматривая стоявшую в дверях красивую женщину с темной кожей. Госпожа Амали изменилась — вряд ли аристократы Гроскании узнали бы сейчас утонченную куртизанку в этой экзотической дикарке. Пышные бедра охватывала короткая юбка, расшитая бисером, полную грудь едва прикрывала полоска шелковой ткани. Меж массивных полушарий свисало ожерелье из когтей и клыков хищников, отделанных золотом. Между них красовался череп твари похожей на ящерицу, с алыми рубинами в глазницах. К поясу женщины крепился небольшой мешочек из тонкой выделанной чешуйчатой кожи. В руке она держала светящийся шар из зеленого стекла.
— Тебя не учили стучаться? — Кэт первой обрела дар речи, — кто ты вообще такая?
— Я пришла к твоей подружке, — сказала Амали, — где она?
— Здесь ее нет, — Кэт угрожающе оскалилась, — и она не говорила, что ждет гостей.
— Тогда я сделаю ей сюрприз, — Амали облизнулась, похотливо рассматривая обнаженную парочку, — вы же поможете мне скоротать время в ее ожидании?
— Все что я тебе помогу, — зло сказала Кэт, — это оправиться в Лимб. Даже восстать не сможешь — нечему будет восставать.
По ее телу прошла сильная дрожь, лицо исказилось в жуткой гримасе — и вот уже на кровати поднимается, вздыбив шерсть, черная кошка. Рядом с ней, огласив комнату грозным рыком, вскинулся лев. Оба зверя уже собирались кинуться на незваную гостью, когда Амали выбросила перед собой зеленый шар, который не упал, но повис в воздухе. В тот же момент он полыхнул ослепительно яркой вспышкой, на миг ослепившей обоих хищников. Этого хватило Амали, чтобы выхватить из мешочка пригоршню черной пыли и швырнуть ее в глаза Вулреху и Кэт, выкрикнув несколько слов на незнакомом языке. Послышалось чиханье и раздраженное фырканье: большая кошка и пещерный лев трясли головами и чесали морды лапами, словно пытаясь вытряхнуть что-то из глаз. Амали издевательски рассмеялась и, пройдя мимо хищников, подошла к сваленным на полу вещам. Сумку Лены она нашла быстро — и, расстегнув ее, достала нефритовый фаллос.
— Эржет, дорогая, — полные губы раздвинулись в издевательской улыбке, — как приятно видеть тебя в таком виде. Думаю, я найду тебе применение не хуже, чем та сучка, что запихнула тебя в эту штуку.
Она по-хозяйски засунула фаллос в свой мешочек и обернулась к Вулреху и Кэт. Те, все еще оставаясь в зверином обличье, застыли посреди комнаты. Две пары глаз — зеленые и желтые — с непонятным выражением уставились на колдунью.
— Вы же не думали, что я сунусь в эту дыру, не разобравшись с кем имею дело, — усмехнулась Амали, усаживаясь на кровать, — там откуда родом моя мать, полным-полно таких оборотней — львов, леопардов, гиен. Плоха та обайфо, которая не сумеет подчинить их себе — а мать учила меня хорошо. Девчонкой я неплохо зарабатывала на гладиаторских боях, когда выходила на арену с голодными львами — и те слушались меня.
Она щелкнула пальцами и вытянула ногу в сапоге из крокодиловой кожи.
— Пока я искала вас, моя обувь малость запылилась, — сказала она, — ну, кто из вас, киски, услужит хозяйке?
Кошка-Кэт припала к полу и на брюхе подползла к усмехающейся колдунье. В следующий момент она уже покорно вылизывала сапог, также как и Лев-Вулрех, старавшийся рядом. Амали с издевательско-снисходительной улыбкой смотрела, как недоумение в звериных глазах сменяется раболепным обожанием.
— Этот порошок, — пояснила колдунья, — состоит из измельченной шерсти форвалаки — пантеры-оборотня из Лонголо, мускуса пятнистой гиены, высушенных ягод мандрагоры, моей менструальной крови, а также семени моего отца, что я забрала с тела одной из его наложниц. Мой отец, по матери, в родстве с королевским домом — а ведь в жилах владык Гроскании течет кровь Эшу Мэда, одно из обличий которого — Великий Лев. Я произнесла множество заклинаний, чтобы вдохнуть в это зелье должную силу — и теперь ни одна большая кошка, также как и оборотень, принимающий ее обличье, не в силах устоять перед его действом. Ни в зверином облике, ни в каком ином.
Она насмешливо посмотрела на Кэт и Вулреха, что с неослабевающим усердием вылизывали до блеска сапоги, потом щелкнула пальцами, выкрикнув короткую команду. По телу черной кошки вновь прошла сильная дрожь и она превратилась в голую девушку. В человеческом облике, впрочем, Кэт столь же старательно полировала обувь Амалии языком. Колдунья рассмеялась и, ухватив кошкодевку за плечи, заставила ее подняться.
— Тебе тоже хватит! — она презрительно пнула Вулреха, — отошел к двери и не пускай никого. Кроме нашей общей подружки — с ее головы и волоса не должно упасть.
Огромный лев послушно улегся у двери, тогда как Амали, ухватив Кэт за руку, уложила ее себе на колени.
— Ты была плохой киской, — укоризненно сказала колдунья, проводя пальцем по ложбинке между упругих ягодиц, — грубила мамочке, угрожала ей. Знаешь, что бывает за такое?
Кэт взвыла, когда женская ладонь со звонким хлопком опустилась на ее зад. Кошкодевка не пыталась вырваться, лишь жалобно завывала, пока Амали, насмешливо улыбаясь, обрабатывала шлепками ее ягодицы: сначала одной, а потом и двумя руками. Звук ударов становился все сильнее, в нем появился определенный ритм — словно Амали, подобно своим далеким предкам из Черных Королевств, набивала монотонную, завораживающую мелодию на этом «барабане» из плоти. Лишь когда ягодицы Кэт из белых стали красными, Амали прекратила экзекуцию. Усадив дрожащую девушку себе на колени, колдунья просунула руку меж бедер и Кэт послушно раздвинула ноги, облегчая доступ к своей влажной сокровищнице. Амали, любуясь контрастом своих темных пальцев на белой коже, лениво играла с нежными складочками, заставляя Кэт порывисто вздрагивать и вздыхать. Затем колдунья отняла руку от промежности Кэт и поднесла к ее губам, заставив девушку слизать собственную влагу.
— Мы еще поиграем с тобой и твоим приятелем в разные приятные игры, — шепнула Амали на ухо Кэт, — но прежде — расскажи мамочке все о своей подружке. Чем больше ты расскажешь — тем скорее она присоединится к нашим забавам.