Берем под гарантию правительства Москвы на двадцать миллиардов рублей кредит в коммерческих банках на покупку материалов, транспорт и зарплату. Строим, строим, строим как можно больше! И продаем! На аукционах, тем, кто больше заплатит!
Этот невиданный нами прежде аукционный механизм сдвинул с мертвой точки, казалось бы, потерявший способность к движению громадный строительный механизм. На торгах уходило с молотка не только жилье, магазины, но и "незавершенка", "долгострой", проклятье эпохи социализма.
Мы стали сооружать не только серийные дома с типовыми квартирами, но и дома с квартирами эксклюзивными, по индивидуальным проектам. Начали делать впервые после 1917 года коттеджи, особняки на одну семью.
Весь этот выброшенный на рынок товар пошел с таким успехом, что через несколько лет мы отдали все банковские кредиты. Успех продаж на аукционах превзошел самые радужные ожидания.
Люди платили намного больше того, что мы ожидали. Потому что в стоимость жилья они включали "столичный фактор", желая жить в Москве рядом с лучшими театрами, музеями, школами и институтами, рядом с лучшими адвокатами и врачами. У них при покупке квартир не требовали справки о прописке и наличии санитарной нормы на каждого члена семьи.
Лужков предложил при продаже жилья ввести муниципальную 30%-ную наценку. Полученные средства отдать на возведение квартир для тех, кто стоит в очереди на жилье, у кого нет денег, чтобы купить квартиру.
Вот почему раньше, чем в какой-либо другой сфере народного хозяйства, строительный комплекс воспользовался плодами победы августа 1991 года. И, преодолев кризис, заработал на всю мощь, набирая обороты после недолгого реального застоя, произошедшего по вине радикальных реформаторов.
Тогда только нам удалось до конца и повсеместно применить вожделенный монтаж "с колес", избавить стройплощадки от складов стройматериалов и мусорных свалок. Никто не запасался впрок на годы вперед "дефицитом". Не стало дефицита!
Я так скажу: в новое общество мы входим через строительство, которое активизирует другие отрасли, производство строительных материалов, грузовых машин, кранов, бульдозеров. Строительство обеспечивает занятость и вообще дает зримое ощущение перемен.
Снова, как прежде, на стройплощадке главной фигурой стал архитектор, отодвинутый давними решениями времен Хрущева на задний план. Ведь платил теперь тот, кто заказывал музыку. А сочинял-то ее зодчий, строитель лишь исполнял партию, получив в руки ноты-чертежи. Так строительство, стоявшее десятки лет на голове, снова встало на ноги.
Когда все пошло-поехало, набирая скорость, когда изменилась философия поведения всех участников строительного процесса, когда все увидели результаты истинной перестройки комплекса, мы услышали от Юрия Михайловича в свой адрес:
- Работает система. Интересно! Красиво!
В этих словах - весь Лужков, его принцип управления. Системный подход не им придуман. Но не знаю ни одного другого руководителя, который бы в эту рациональную систему включал "эмоциональную привлекательность", составляющую красоты, радости жизни, экстаза!
"Разве кто-нибудь может с отвращением смотреть, как рождается новая картина, мелодия? Так вот, тот экстаз, то наслаждение, какое испытывает творец при рождении произведения искусства - точно такое же чувство ощущает строитель, когда начинает работать по-современному..."
Это сказано Лужковым в адрес московских строителей в 1992 году. Такая оценка придала нам силы в постоянной борьбе с твердью и хлябью земли, морозами и жарой неба.
* * *
Суть каждой революции не в шумных митингах и демонстрациях, а в переделе собственности. Так было в 1918 году, когда частная собственность стала государственной, муниципальной. Так произошло в 1991 году, когда общенародная собственность стала приватизироваться. Никто не спорит, делать это было надо. Но только как?
На этот вопрос отвечают по-разному. По этой причине ушел из правительства СССР Юрий Михайлович Лужков, недолгое время служивший там после августа 1991. (Его возмутила практика "прихватизации" бывшей общесоюзной собственности.) По этой причине ушел из большой политики наш первый мэр Гавриил Попов.
Лужков не последовал за ним, решил бороться с "чубайсизацией", приватизацией по методу бывшего министра финансов. Боролся не один, вместе с командой, правительством Москвы. Команду составляли не только демократы. За одним столом по вторникам собираются вот уже несколько лет на заседания и демократы, отличившиеся при захвате зданий ЦК и МГК, и бывшие секретари РК и МГК партии. И хозяйственники, как я, всю жизнь вкалывавшие в системе Моссовета.
В "Записках президента" Борис Ельцин о первых шагах нашего правительства пишет так:
"Постепенно, шаг за шагом новый мэр Москвы заставил работать исполнительную власть в московском регионе. Рядом с ним и молодые заместители, которым только исполнилось по тридцать, и опытные, такие как Владимир Ресин, который знает Москву десятки лет. Лужков доказал, что не демократическая власть виновата в тяжелых проблемах посткоммунистического периода. Нормально функционировать муниципальные структуры могут и при новом устройстве общества".
В отличие от Ленинграда-Петербурга, где полностью сменили весь состав исполкома, в Москве не произошло такого произвола. Там отправили в отставку прежних опытных руководителей города, на место которых пришли люди с передовыми идеями. И губернатор слыл демократом, иронизировавшим над "мэром в кепке".
История предоставила возможность провести чистый эксперимент, дала двум великим городам возможность проявить себя в новых рыночных отношениях, начав дистанцию с одного старта - августа 1991 года. Результаты первого забега у всех на виду. Кто бывал несколько лет тому назад и в Москве, и в Петербурге, тот видел, на берегах Москвы-реки - громадная стройка. На берегах Невы - тишина. Потому что строительный комплекс Ленинграда развалили! Теперь его приходится поднимать новому губернатору.
Наш реформированный строительный комплекс - сохранился. Поэтому Москва возрождается даже при всеобщем политико-экономическом кризисе в стране. Пойди Россия тем путем, каким в 1991 году пошел Лужков, и другим городам не пришлось бы пережить стагнацию, уныние и разруху.
Оказалось, передовых взглядов мало, чтобы управлять столицей, провести умело приватизацию магазинов, парикмахерских, прачечных, тысяч муниципальных предприятий. В их число входят организации строительного комплекса. В нем занято было в августе 1991 года 500 тысяч человек! Сделать 500 тысяч тружеников безработными - катастрофа не только для этих людей, их семей, но и для всей системы городского хозяйства Москвы. Катастрофа для сотен тысяч москвичей, стоявших годами в очередях за квартирами, обещанными давным-давно советской властью.
Как удалось спасти от развала строительный комплекс Москвы? Этот вопрос часто задают не только журналисты, но и руководители регионов. К тому, что сказано выше, хочу добавить вот еще что. Мы вошли в рынок. Но приватизацию позволяли делать, не нарушая технологической цепочки строительного комплекса! И если при этом нарушалась такая связь - не давали согласия на акционирование, куплю-продажу. Сохранялась непременно единая ответственность за конечный результат всех участников процесса строительства дома. Никто - ни фундаментщики, ни монтажники, ни отделочники - не мог выпасть из этого круга. Например, отделочники имели право стать свободными, самостоятельными собственниками, акционерами. Пожалуйста! Но они не могли, став свободными, сказать: "Мы не хотим работать в Москве, нам это невыгодно, хотим поехать на заработки в Тулу". Вот этого они сделать не имели права.
Мы не разрешали механизаторам менять профиль. Выбирай любую форму собственности! Но задача у тебя прежняя. Вози железобетонные детали и бетон, а не телевизоры и компьютеры. Из отделочника ты не можешь превратиться в продавца отделочных материалов!
Не можешь использовать базу механизации под склад обуви. Более того, не имеешь права превратить автобазу, которая вывозила грунт из котлованов, в автопарк грузовых такси.
Так мы не дали растащить комплекс. А приватизация по Чубайсу это допускала. Поэтому у нас не произошло того, что случалось в других городах, когда монтажники собирали коробку, а отделывать ее было некому.
Все в нашей системе стали собственниками, но продолжали делать то, что прежде. А ведь у нас даже "Главмоспромстрой" хотели растащить! Там теперь 24 процента собственности осталось за городом, остальное у акционерного общества. Но и сегодня это элитная строительная фирма. Ни традиций, ни кадров, ни перспективы она не потеряла.
Рычаг управления стройкомплексом - городской заказ - в руках мэра Москвы. Главная угроза для любого руководителя заключается не в словах: "Партбилет - на стол!" Главная угроза в другом: "Заберем заказ!" Есть и другая мрачная перспектива: "В Москве строить не будете!"
* * *
Кризис отрасли мы переживали на фоне всеобщего кризиса в государстве. В "Белом доме", где заседал Верховный Совет, шли схватки между депутатами и президентом. Демократы, придя к власти, больше не митинговали. На высвободившиеся площади Москвы хлынули коммунисты с красными знаменами, портретами Ленина и Сталина. Теперь милиции пришлось иметь дело с разгневанными сторонниками покойных вождей.
Пришлось нам не раз вызывать на помощь президенту строительную технику. В феврале 1992 года мы окружили машинами с бетонными плитами Кремль, чтобы показать депутатам, на чьей стороне москвичи и правительство города.
А в конце года, 10 декабря, в "Белый дом" пригласили для объяснения мэра. В тот день один из народных избранников пришел в парламент с перевязанной головой. Удар нанесли ему хозяйственной сумкой, где была бутылка, у гостиницы "Россия". Здесь, где жили депутаты, шли бурные дискуссии между доведенными до отчаяния людьми, одна из которых закончилась травмой.
Депутаты заволновались: "Наших бьют!" Призвали к ответу мэра. Одни не могли ему простить машин с бетонными плитами. Другие затаили злобу на Лужкова за то, что не позволил в майский праздник толпе, подстрекаемой коммунистами, буйствовать на улицах Москвы.
Когда Юрий Михайлович стоял на трибуне Верховного Совета и давал объяснения, кто-то из недовольных депутатов внес предложение:
- А давайте снимем этого Лужкова! Прямо сейчас! Вношу предложение! Прошу поставить на голосование! Кто за?
Выступление Лужкова в парламенте транслировали по телевидению. Все слышали предложение депутата. А потом все увидели крупным планом лицо мэра Москвы. Он стоял на высокой трибуне парламента перед разгневанным залом и хохотал! Смеялся громко, от души, как смеются, услышав хороший анекдот, смеялся, глядя в лицо не только депутатам, но и в глаза народа всей России.
- А вы на меня не кричите! Ничего, извините, у вас не получится, сказал тогда шумному залу Лужков. - Не вы выбирали мэра, а москвичи. Теперь только они могут меня снять.
В тот момент я увидел на экране лицо мне знакомое и незнакомое, увидел лицо человека, достойного быть президентом России.
* * *
Такие люди, как Лужков, родятся раз в сто лет, к такому выводу я пришел, проработав с ним свыше десяти лет рука об руку. С этим человеком я могу горы своротить, могу даже исполнить "танец маленьких лебедей" в пачках, как это случилось однажды на новогоднем празднике. Единственное, что не готов с ним делать, так это играть в футбол. Свое отыграл во дворах Ростокино. Мне нашлась должность начальника футбольной команды правительства Москвы.
Что касается другой команды, за которую играю, команды правительства города, скажу: она складывалась не один год, состав ее в целом стабилен. В основном это люди, кто начинал с Лужковым перестройку. Это команда профессионалов, состоящая из людей разных политических взглядов, но при этом - единомышленников. Политикой в ней занимаются только двое - мэр и вице-мэр Валерий Павлинович Шанцев.
Только однажды, весной 1996 года, перед выборами президента России и мэра Москвы мне пришлось заниматься политикой. Я дал согласие возглавить московский список "Нашего дома - России". Тогда в Москве этот список собрал пятую часть голосов избирателей, вдвое больше, чем в среднем по России. Таким образом, меня избрали депутатом Государственной Думы по партийному списку НДР. Премьер Виктор Степанович Черномырдин дал высокую оценку нашей работе, сказал, что при всех обстоятельствах я занимаюсь делом и на меня можно положиться.
На следующее утро после той победы на выборах Юрий Михайлович сказал, Ресин, хватит заниматься политикой, займись хозяйством! Что я с радостью исполнил.
Нет у меня желания заниматься политикой, хотя вариантов было много, меня даже, как я сказал, избрали в Думу. Но я не занимаюсь тем, что меня не интересует. Я работаю строителем такого замечательного города, как Москва.
Как посмотрю, что творится в политике, так и думаю, с моим-то характером туда лезть? А он у меня такой, сказал - сделал.
Поэтому мне по душе играть в команде правительства Москвы, поскольку она нацелена на конечный результат.