Как и предполагалось, его отсутствие не заметили. Служба безопасности работала как хорошо отлаженный механизм и без постоянного надзора. Мастер вернулся к работе ближе к четырем, приставил к делу присланных во временное пользование одаренных, в очередной раз перечитал протоколы безопасности, подумал провести учебную тревогу, но сжалился над взмыленными подчиненными и поверил в заверения о том, что они все помнят и знают. Офис он покидал около восьми и сегодня твердо решил ехать домой. Тем более, что у него для этого была еще одна причина.
Наталье он позвонил уже из машины.
— Алло, — она ответила не сразу, наверняка немного запутавшись в управлении телефоном, хотя он подарил ей самую простую модель. С кнопками.
— Где ты? — голос невольно смягчился, как и всегда при разговоре с ней.
— На набережной. Здесь очень красиво, — она отвечала коротко и четко, что вызывало улыбку. Все же к технике девушка относилась намного бережнее, чем любой современный человек. Или одаренный.
— Я подъеду минут через десять, подойди к дороге.
— Хорошо.
Мастер сбросил звонок и плавно выкрутил руль, выезжая с парковки. Послеобеденный сон пошел ему на пользу. Ноющая шея прошла, появились силы, сознание прояснилось. Такова была его особенность. Даже короткий сон обновлял организм, процессы старения существенно замедлялись, к тому же уснуть он мог практически всегда и везде по собственному желанию. И спать столько, сколько потребуется. Час, день, месяц, год… Десять лет. Именно его способности помогли Николаю пережить многие волнения двадцатого века без потерь. Главное — своевременно влиться в общество, почувствовать его подводные течения, сделать верные прогнозы и залечь на дно. Не забыв, конечно, завещать все движимое и недвижимое имущество дальнему родственнику.
Мало кто знал, сколько на самом деле ему лет. Медведь лишь догадывался, но никогда не спрашивал прямо, а мастер Сна не спешил откровенничать. За свою очень долгую жизнь он научился никому не доверять и полагаться во всем только на себя. За очень редким исключением.
Бентли остановился у входа в сквер, где уже стояла Наталья. Стройная фигурка в серо-синем костюме остановилась у пассажирской двери. Он перегнулся через сидение и дернул ручку замка. Она скользнула в салон, обдав его ароматом тонких цветочных духов, и сразу же потянулась к ремню, зная его пунктик на безопасности.
— Как твое самочувствие? — мягко спросила она, когда он помог ей с креплением. — Выглядишь усталым.
— Поэтому сегодня еду домой… — ворчливо откликнулся мастер, выворачивая на дорогу. Все же он стареет. Жаль, что даже с его возможностями нельзя растягивать молодость вечно.
Ехали в тишине, Наталья знала его нелюбовь к разговорам на дороге, поэтому молчала и смотрела в окно, а он краем глаза рассматривал ее профиль. Белая кожа, почти нетронутая загаром, темный изгиб брови, контур губ, нетронутых помадой. Она родилась в то время, когда еще не вошло в моду краситься и делать из себя заманчивую картинку. Женщина начала прошлого века, только она и могла понять его.
С родителями Натальи Николай познакомился еще в 1913, когда лечился у ее отца, имевшего обширную практику в Алагорске — тогда небольшом провинциальном городе. Болезнь была пустяковая, но лечение позволило изучить ауру доктора Горчакова и понять, что он является потенциальным одаренным, как и его дочь, юная гимназистка. Он стал другом семьи, часто захаживал к Горчаковым на чай, слушая, как жена доктора учит дочь музыке. Ольга Александровна брала учеников на дом, но самые высокие требования предъявляла именно к дочери. И та отчаянно старалась угодить матери…
Воспоминание вызвало короткую улыбку. Второй частью его способностей являлась возможность усыплять окружающих. Если хорошо сосредоточиться, он мог погрузить любого в состояние, близкое к стазису, и разбудить, когда сочтет нужным. Так он и поступал с Наташей на протяжении столетия, то погружая ее в сон, то вновь пробуждая. Последний раз она бодрствовала еще в 90-м году, когда уже начинались первые волнения перед развалом СССР. Не зная, чего ждать от будущего, одаренный усыпил ее и разбудил лишь полгода назад.
Мастер свернул на подземную парковку. Квартиру в новом элитном доме в самом центре города он купил, когда готовился разбудить Наташу. Захотелось вернуть забытое уже ощущение стабильности и семьи. Он прочно обжился в этом времени, и, пожалуй, ему здесь нравилось. По крайней мере пока мужчина не собирался снова погружаться в стазис.
Он вышел из машины, открыл дверь спутнице, подал ей руку, вновь чувствуя себя молодым офицером императорской армии. Она легко выскользнула навстречу и положила ладонь на сгиб его локтя. Естественно и свободно. Будто они собирались на бал… Все же последние десять лет бодрствования и работы на Медведя ему не хватало именно понимания.
Они вошли в просторный холл с несколькими лифтами, за несколько секунд взлетели на двадцать пятый этаж и подошли к квартире. Николай открыл ряд замков на железной двери. Пунктик на безопасности проявлялся во всем. Этот дом он выбрал еще и потому, что охранную систему здесь устанавливал его знакомый. К сожалению, человек, но отлично знающий свою работу.
В прихожей их встретила домработница — пожилая женщина, которую мастер Сна нашел еще лет семь назад. Она убиралась в его старой квартире и готовила еду, за что получала крайне щедрую плату.
— Здравствуйте, Николай Александрович, Наталья Сергеевна, — она улыбнулась ему и кивнула Наташе.
За столько лет знакомства Алевтина Петровна привыкла к нему и относилась практически с материнской лаской. И теперь, когда, по ее мнению, у него наконец-то наладилась личная жизнь, не скрывала своей радости. Пробуждение одаренной прошло во время ее отпуска, и женщина искренне считала, что та всего лишь переехала жить к будущему мужу.
— Добрый вечер, — Николай кивнул в ответ, чувствуя, что постепенно расслабляется и начинает улыбаться.
— Я ужин на плите оставила, он еще теплый. В квартире прибрала, обед и завтрак в холодильнике.
— Благодарю. Алевтина Петровна, вам такси вызвать?
— Да я уже вызвала, — замахала она руками, торопясь покинуть квартиру и оставить их одних, — вы идите-идите, а то остынет все…
Мужчина закрыл за ней дверь и двинулся на кухню. Еду он любил домашнюю, равнодушно относился к любым изыскам, предпочитая им проверенную временем классику. Например, пельмени. Или блины. Или пирожки с мясом. Впрочем, с капустой он тоже любил. А именно они лежали аккуратной стопкой на столе под полотенцем.
— Коля! — укоризненный возглас Натальи настиг его на середине третьего пирожка. — Иди мой руки и садись за стол нормально, я пока все сервирую.
За то время, что он придавался чревоугодию, она успела переодеться в домашнее и теперь красовалась в каком-то платье бледно-желтого цвета длиной чуть ниже колена. Половину пирожка мастер запихнул в рот, почти не жуя, и безропотно направился в ванную, на ходу стягивая пиджак…
Про сервировку Наташа говорила серьезно и к моменту его возвращения на столе уже красовались салфетки, столовые приборы, стояли тарелки, наполненные дымящейся картошкой, тушеной с мясом и грибами, а также разного рода нарезки. Сама дочь врача готовить не любила и плохо привыкала к постоянно меняющейся технике, поэтому Николай взял за правило в любом времени находить себе домработницу.
— Как прошел день? — когда первый голод оказался утолен, и он перестал метать все без разбора, пришел интерес к беседе.
— Я много гуляла, — мягко откликнулась женщина, аккуратно и неспешно расправляясь со своей порцией. — Город так изменился. Никак не могу привыкнуть…
Первые месяцы Наташа изучала новое время, не выходя из дома. Смотрела передачи, фильмы, осваивала телефон и компьютер. Техника ее немного пугала, но постепенно страх проходил, и появлялся интерес. С наступлением весны, пока не начался кошмар с подготовкой к Совету, они начали вместе ходить на концерты, в кино и просто на прогулки. Однако сейчас времени не хватало…
— Будь осторожнее, в городе появилось много одаренных. Мы держим ситуацию под контролем, но могут возникнуть беспорядки.
— Думаю, за годы жизни с тобой, я усвоила основные правила безопасности, — мягко ответила она. — Не разговаривать с незнакомцами, избегать шумных заведений и большого скопления народа, запоминать расположение дополнительных выходов и никогда не подходить к оставленным без присмотра вещам.
Николай скупо улыбнулся, зная, что одаренная не полезет в гущу событий. Революция начисто отбила у нее любопытство и желание заводить сомнительные знакомства.
— Когда уляжется шумиха с Советом, познакомлю тебя с Медведем. Нужно ввести тебя в общество официально.
Паспорт и другие необходимые документы он давно выправил. Оставалось лишь оформить их отношения в ЗАГСе. Конечно, и здесь можно было сделать все гораздо проще, но… Душе хотелось праздника. Все же настоящей свадьбы за сто лет у них так и не было. Все как-то время не выпадало подходящее, а теперь… Почему бы и нет?
— Что мне ему рассказать? — Наталья научилась правильно понимать его слова.
— Пока не знаю…
У него имелось несколько вариантов подходящих биографий, но мастер еще не решил, какую лучше использовать. И стоит ли вообще. Все же глава Российского сообщества не дурак и быстро поймет, что ему врут. Возможно, придется немного приоткрыть завесу окружающей его тайны. Рассказать часть правды. Об этом он подумает позже на свежую голову.
Вечер продолжался своим чередом. Неспешная беседа, чай с пирожками… Пожалуй, только рядом с дочерью доктора Горчакова Николай забывал о делах и позволял себе расслабиться. И дело вовсе не в любви, как посчитали бы многие. Нет, уют и комфорт значили для него много больше нежели эфемерные чувства. Наташа понимала его, была благодарна за спасение во времена гражданской войны, прошла с ним через многие события двадцатого века, никогда не жаловалась и ничего не требовала, принимая его таким, какой он есть. И именно это позволяло ему чувствовать себя рядом с ней собой. Не жестким начальником безопасности Российского сообщества, не консервативным прагматиком, а уставшим, старым одаренным, видевшим чересчур многое, чтобы удивляться чему-то…