— Он может набрать силу, — мрачно проговорила Проповедница. — И сойти с ума. Сейчас все, как один, считают, что Шамор был монстром с самого начала. Но в столице, в Аранди, я рылась в старых свитках. Есть другая версия. Что он был мудрым правителем, великим правителем. Что он был добр, благороден и никому не отказывал в помощи. Был целителем, как и я. Безумие подступало к нему медленно, пожирало его день за днем. Кто знает, может, он сопротивлялся, как те упыри из моих фантазий? Сопротивлялся, но не смог. И однажды тот, кто мечтал о счастье для всех, впал в безумие и приказал людям броситься друг на друга. Залил континент кровью, расколол мир и вызвал демонов. И теперь он возвращается.
— Разумеется, и копит могущество, шляясь по деревням. Вокара, этому миру ничего не грозит, кроме войны, чумы, демонов, чудовищ и тотальной ненависти всех ко всем, то есть того, с чем мы и так живем каждый день. Князь Тьмы в этом бардаке будет явно лишним. Лучше объясни мне, почему ты, в отличие от своих земляков, до сих пор в здравом уме?
— Когда все случилось, я отходила. За хворостом. Вернулась в самом конце, увидела менталиста, они уже были такими. Он меня не заметил.
Врет от первого и до последнего слова. Тот, кто изувечил родичей Проповедницы, что-то сотворил и с ней. Что-то настолько страшное, что она отказывается и вспоминать, и говорить об этом. Изнасиловал, отдал на потеху слугам? Заставлял смотреть, как мучают других? Заставлял мучать самой, захватив контроль над ее разумом? Они ведь такое могут, верно? И как вообще доморощенный Шамор оказался в этой Светом забытой деревне?
— Как он выглядит? Мужчина, женщина, стар, молод, кого нам искать?
— Не знаю. Я видела его только со спины. Я не прошу тебя искать его, Аскольд. Лишь вернуть разум этим людям. Так ты поможешь мне? Поможешь?
Синие глаза смотрели с надеждой. С отчаянной надеждой человека, который уже перепробовал все, что мог.
— Я хотел бы. Правда, хотел бы. Но я понятия не имею, что здесь можно сделать. Прости.
Проповедница плотно сжала губы.
— Ты должен знать. Должен! Никто в Танаире не разбирается в магии лучше, чем ты!
— И что? Я знаю многое, но отнюдь не все. В конце концов, я же не Иссианская библиотека.
— Тогда отведи меня туда.
— Что? — не понял Аскольд.
— В Иссианскую библиотеку. К Лофт. Если не знаешь ты, может знать она.
— Женщина, ты с ума сошла? Думаешь, у Тафирской Ведьмы найдется время на тебя?
— Ты говорил, вы друзья.
— Мы БЫЛИ друзьями. Как думаешь, будь я ей хоть немного интересен, издевались бы надо мной четыре года? Когда-то мы сражались плечом к плечу, это правда. Спасали друг другу жизнь. Но той женщины больше нет. Императрице нет дела ни до чего, кроме блага своей Империи в том виде, в котором она его понимает.
— Так станьте друзьями снова. Представь меня ей.
— И не подумаю.
— Представь меня ей!
Проповедница вскочила, уперла руки в бока, сжала губы, вперила в него взгляд горящих синих глаз. Грозный ангел Светлых Чертогов, да и только.
— Когда ты покинешь Тан-Фойден, куда ты пойдешь, колдун?
— А я покину, ты уверена? — ехидно уточнил Аскольд.
— Уверена. Я скажу тебе, куда ты пойдешь. Для чародеев все дороги ведут в Иссиан. Так возьми меня с собой, пожалуйста! Кроме Лофт, мне некого больше просить.
Аскольд покачал головой. Девчонка пялилась на него, словно пытаясь взглядом прожечь дыру. Его дорога ведет куда угодно, только не в Иссиан, к этой ледяной ведьме. Это, если поддаться эмоциям. А если подумать? Если подумать, Проповедница не столь уж не права.
— Ладно, — нехотя проговорил колдун. — Ты и правда обладаешь даром убеждения. Может быть. Если я и впрямь соберусь повидать Лофт, представлю тебя ей, такой ответ тебя устраивает?
— Вполне. Спасибо, Аскольд.
— Избавь меня от своих благодарностей. Раз мы пришли к соглашению, давай уберемся отсюда, это место тоску наводит.
Проповедница кивнула и открыла портал. На лбу у нее даже пота не выступило.
— Вторая ступень, значит, — с издевкой проговорил Аскольд. — Не первая. Но порталы мы открываем, даже не поморщившись. Я начинаю гадать, а услышал ли от тебя хоть слово правды за все это время?
В лагере за время их отсутствия, разумеется, ничего не изменилось. Та же серость, тот же дождь, те же покосившиеся бараки и та же безнадежность. Безнадежность, давно уже отравившая все вокруг, впитавшаяся в кожу, въевшаяся в давно не стиранную одежду. Убивай сколько хочешь, всех не убьешь, пока в конце концов тебя не сожрет монстр или не поймает Рёгнер. Бесславная смерть на бесславной войне. Бесславной и бессмысленной. Но что у него есть, кроме этой войны?
Он уйдет на покой и будет выращивать укроп и петрушку. А Алавет морковь. Если Гафина и правда отпустят живым, с магом земли дела у них пойдут прекрасно. Аскольд ухмыльнулся своим мыслям.
Или отправиться к Лофт. Навестить старую подругу, чья война хотя бы имеет смысл. Подругу, которая явилась к нему сразу же после бунта с предложением должности при Иссианском дворе, но за четыре года не сделала ничего, чтобы вытащить его из лагеря. «У Императрицы нет друзей, — говорила Констанс, опираясь на трость, и свет играл на ее повзрослевшем лице. — Императрица не может позволить себе вмешиваться во внутренние дела государства, с которым мы пока еще не воюем. Если бы я освободила тебя, по королевству покатилась бы новая волна репрессий. Но теперь тебя здесь больше ничего не держит.»
«Меня здесь держит ненависть», — ответил бывший друг той, у кого друзей нет, и повернулся к ней спиной. Ненависть и его люди, готовые пойти за ним куда угодно. Он не может дать им умереть.
Тан-Фойденский мальчишка снова прыгал поблизости. Аскольд почувствовал странное раздражение. Как будто щенок, радостно виляя хвостиком, забрел в полный чудовищ лес как раз перед тем, когда одни монстры вздумали сцепиться с другими. И жалко, и бесит, и мешает.
Недавно Аскольд полагал, что глупых щенков к нему свалилось два. Теперь он уже так не считал.
— Алавет, — колдун подошел к ним. Бессменная правая рука, тот, с кем они полгода назад подняли мятеж. — Проводи этих двоих домой.
Маг льдов кивнул.
— Прощай, женщина.
— Я скоро вернусь с новостями от Рёгнера.
— В таком случае я буду безмерно удивлен.
Девушка хмыкнула. С этой ведь станется, действительно вернется. Проповедница обернулась через плечо.
— О ком ты говорил, Аскольд? Кому в городе нравится резать людей?
— Одному твоему коллеге.
;
Глава 10
В милости своей Светозарный вновь творил чудо. Творил чудо дланью его, шептал святые слова устами его, даровал ничтожному слуге великую силу спасать и исцелять. Полуобнаженный человек извивался и дико орал на кровати. Гисидор почти видел, как срастаются его переломанные кости.
— Хоть бы в сон погрузил, — тихо шепнул кто-то.
Целитель круто развернулся, щуплый брат милосердия сжался под его яростным взглядом.