— Поедем напрямик.
— Напрямик — это вон туда? — я указал в сторону красивой ровной большой дороги, залитой солнышком.
— Нет, напрямик — это вон туда.
— У тебя плохое «вон туда», — отрезал я, вглядываясь в мрачный лес. — В такое «вон туда» я не поеду, и не проси.
— А я и не прошу. Нам нужно попасть в Адланис через неделю, и мы туда попадем.
— Слушай, Сидори, — я спешился. — Давай присядем. Поговорим. Знаю, нас отправили на границу с какой-то непонятной неадекватной миссией. Знаю, ты, похоже, искренне придана Иераму, что странно. Но посмотри на вещи реально. Мы устали, мы сбились с дороги, пару раз чуть не погибли, а ты предлагаешь тащиться в какой-то явно опасный лес. Из которого, бьюсь об заклад, не так-то просто будет вытащиться обратно. Страшный Темный Лес это что, еще один обязательный пункт на пути к спасению мира, как и деревня? Шамор, да ты посмотри на него, тут же хоть табличку вешай: «Не входить»! Мы не доедем до Адланиса, Сидори. А, даже если и доедем, окажемся там никому не нужны. Я не герой этих ваших пророчеств, вы все ошиблись. Как я должен остановить великую Империю? У короля хоть план есть?
— Есть.
— Посвяти меня в него.
— Приедем и посвящу.
— Сидори, мы не приедем. Послушай, — я взял девушку за руку. — Давай бросим все это. Повернем коней и поедем прочь. Поедем прочь, вместе. Затаимся где-нибудь. Подождем развития событий. Если армия пересечет Рааду, тебе же будет лучше, собратья тебя не тронут. Если нет, я тебя защищу. Наплюй ты на короля.
— Нет, Эмиль. Мы едем в Адланис.
— Ладно, — я глубоко вздохнул. — Хорошо. Езжай, куда хочешь. А я сейчас разворачиваюсь и уезжаю.
— Не уезжаешь. Если надо, я тебя вырублю.
— А потом что? Потащишь на себе? Сил не хватит.
— Ладно, не потащу. Ну и куда ты пойдешь?
— Да куда угодно. Вперед к спокойной жизни.
— Эмиль, ты вляпываешься в неприятности в каждом населенном пункте, который мы проезжаем. Даже в Домре, где одни старухи, ты умудрился у бабки украсть веретено, и нас выгнали с позором. Веретено! Веретено тебе зачем?
— Понравилось, — буркнул я.
— Ты большой ребенок, Эмиль. Большой ребенок, которого занесло Шамор знает куда. Это не Аранди, на дороге ты не выживешь один и дня. Тебя либо убьют за красивый камзол, либо узнают, либо и вовсе что-нибудь сожрет.
— В лесу я выживу еще меньше.
— В лесу тебя буду защищать я.
— Почему ты так фанатично меня туда тащишь, Сидори?
— Не твое дело.
— Ладно. — Я устало опустился на землю. — Ладно-ладно-ладно-ладно. Ты права, без тебя мне никак. Давай хотя бы отдохнем на дорожку. И поедим. И… — мои пальцы потянулись к ее бедру, Сидори хлопнула меня по руке.
— Я не собираюсь с тобой валяться по земле. Двадцать минут на обед и вперед. Мы заняты делом.
— Делом, так делом, — покорно повторил я. — Делом спасения мира и осмотра местных лесов. Знаешь, время, проведенное в Сида Корале, я все чаще вспоминаю с нежностью.
Так мы и двинулись туда, куда я никогда в жизни не полез бы сам. Через Ничей лес.
— Что значит Ничей? — удивился я. — В Танаире все леса королевские.
— Его обитатели так не считают.
— Клитотании на них нет. Великой науки о праве собственности. То есть, ты тащишь меня в чащу, оккупированную бандитами? Или кем она там оккупирована?
— Монстрами, Эмиль. Тварями, появившимися здесь после Первой Магической Войны.
Я закатил глаза и выразительно посмотрел на Сидори. Так выразительно, как только мог.
— Монстрами. Кровожадными монстрами колдовского происхождения. И ты решила, что поехать прямо сюда — отличная идея. Я ничего не путаю?
— Я решила, что это единственный путь. Лес тянется на много миль, если мы примемся его объезжать, потеряем несколько дней. Помолчи, а то свяжу и оставлю здесь у дерева.
Больше я вопросов не задавал.
Ничей лес быстро стал еще и непригодным для проезда, так что коней пришлось отпустить.
— Гениально, Сидори. До Адланиса топаем пешком?
— Успокойся, купим новых, у нас куча денег.
Поначалу лес казался не таким уж страшным. Первые пятнадцать минут. Я даже по привычке начал болтать, не обращая внимания на шиканье Сидори. Потом под ноги, практически на нас, грохнулся труп. С неба, непонятно откуда. Похожий на человеческий и одновременно непохожий. Я заткнулся и побледнел. Дальше шли молча.
Удивительнее всего то, что мы выжили и нас даже почти не пытались серьезно сожрать. Хотя видели мы много всего.
Видели опушку, заполненную темными коренастыми силуэтами, в полтора раза больше человека. Неведомые твари собрались в круг и, кажется, танцевали, подпрыгивая и ухая. Хоть шум от безумной пляски стоял такой, что можно было смело распевать похабные песни, а заметить нас за густой листвой было невозможно, мы замерли и стояли, не шевелясь, почти час, пока шабаш не разошелся. Точнее, просто не исчез, растворившись в воздухе.
Видели оленя, вылетевшего из чащи, грациозно перемахнувшего через поваленное дерево и вдруг пропавшего без следа. Я вцепился в руку Сидори. Она в мою.
Видели, как ползло что-то невидимое. Расходились в стороны кусты, в панике разбегались звери, а трава приминалась под телом незримой твари. Синица вспорхнула с ветки, ринулась прочь и вдруг упала на землю кровавым ошметком. Голова и большая часть ее тела исчезли.
Видели рощу деревьев, облепленных странными белыми грибами. При ближайшем рассмотрении грибы оказались не грибами. Человеческими ушами. Образующими причудливый, наводящий жуть, но, без сомнения, осмысленный узор. Похожий на алфавит. Словно жители леса пытались оставить письмо.
Расшифровывать не стали. Пробежали, не останавливаясь.
И чуть не врезались в человека. В деда, точнее.
Дед сидел под дубом и был благообразен настолько, что лик Светозарного в задуманном папочкой для поднятия морального духа державы новом храме можно было рисовать прямо с этой рожи. Рожа обернулась к нам, продемонстрировав в улыбке остатки гнилых зубов.
— Светлого дня вам, путники, — прошамкал дед.
Я что-то пробормотал в ответ. Светлый день стремительно обращался в ночь, которую хотелось провести в безопасном месте и подальше от всего живого. Даже если это живое выглядит нарочито безобидно.