Констанс откинулась в кресле, больше похожем на трон. Если и есть что-то хорошее в дождливой и серой Новой Файизне, так это замок, сдавать который Тибольд несся впереди собственного визга. И правильно сделал, теперь сидит не в темнице, а двумя этажами ниже. И отчаянно старается быть полезным: общается с бывшими подданными, делает вид, что отрекся добровольно, пытается давать советы по управлению страной, действительно пытается. Трусливый, умный, добрый бывший король, все бы такими были. Небольшой замок, даже какой-то уютный. Не изгаженный безвкусной золотой лепниной, как это обычно бывает. Замок, над которым реет Алое знамя Иссиана: золотая стрела на красном фоне.
— Ты знаешь, что я мало сплю, Шаоме, — мало, и будет спать еще меньше. — Идет война, а у нас не хватает ни еды, ни людей. Армия устала, в провинциях зреют бунты, а у Альберта в голове только присоединение новых территорий. Кто бы мог подумать, что захватить половину мира будет легче, чем править ей.
— Зато теперь вы думаете, Ваша Светлость. Этим вы отличаетесь от принца.
Констанс поморщилась. Альберта доктор никогда не любил, ну и пусть. Брату не быть Императором, да и мудрым политиком тоже, но он хороший человек и главное, что у нее есть в этом мире. А правит Империей она. Только она.
— Прекрати, ты всегда делаешь из меня святую. Я себя уже чувствую не страшным монстром, а этой, как ее, Викери?
— Вокарой, — подсказал Шаоме.
— Вокарой. Знаешь, мои разведчики так и не поняли, кто эта девка. Она либо необычайно умна, либо и правда прекраснодушная дура, которой отчаянно везет. Проблема в том, что второго в жизни не бывает.
— Она так вас интересует?
— Не очень. Пока, по крайней мере, — пока у нее и так полно всего, чем нужно интересоваться. — Можешь считать, мне просто не нравится, что на той стороне реки кто-то набирает популярность в народе быстрее, чем я.
Повелительница Магии, Хранительница Щита и Меча, Императрица Иссиана, Ка-Бодара, Виды, Табирада, Исринда, Валениса, Амара, Кории и Новой Файизины, Властительница Четырех Стихий Госпожа Лофт Констанс Раизиан закрыла глаза и втянула ноздрями серый порошок. Мозг обожгло огнем, в висках заныло, но мир прояснился, обрел четкость. Можно еще немного поработать.
— Ваша Светлость, вы знаете, как я к этому отношусь.
Констанс вздохнула. Конечно, знаю, только за вчерашний день ты сказал мне об этом одиннадцать раз. И восемь про злоупотребление вином.
— Шаоме, перестань. В конце концов, я зло во плоти, должны же у меня быть злодейские привычки.
— Лучше бы вы предавались оргиям и разврату, Ваша Светлость.
— На оргии и разврат уходит слишком много времени, а у нас его нет. У нас вообще ничего нет.
— У вас армия преданных солдат и магия, которой мир не знал две сотни лет. По ту сторону Раады трясутся, стоит упомянуть ваше имя. Если это ничего, то я ни Шамора не смыслю в болезнях.
Констанс поставила подбородок на скрещенные пальцы и взглянула на советника снизу вверх. Дурацкая привычка, от которой никак не отвязаться.
— Просто у Иерама этого «ничего» нет еще сильнее, чем у нас. Мы сможем захватить Танаир, но не удержать. Пройдет месяц, и нас выбросят обратно за реку. Ты же понимаешь, что на павший Танаир тут же накинутся его горячо любимые соседи во главе с Клементом? Если королевства не спешат объединяться против общего врага, это не значит, что станут спокойно терпеть нашу экспансию. А мне и так уже нечем платить наемникам. Которые постепенно превращаются в мародеров. Когда я начинала эту войну, я планировала освобождать и нести мир, а не убивать и грабить. Кто же знал, что без этого не бывает.
— Практически все войны ведутся за мир, Ваша Светлость. И чем прекрасней мир в мечтах, тем кровавее война. И уж точно на всех войнах убивают и грабят.
Оправдывает ее. Хоть пей она кровь младенцев, доктор решит, что любимая Императрица действует во благо. Если бы было так же легко самой себя оправдать. Ты воюешь за мир, но Алые Всадники летят по земле, вестники ужаса, отряды смерти. Летят и убивают. Безусловно, лишь тех, кто этого заслуживает, кто истребляет колдунов, а при виде добрых людей тут же начинают срать ромашками.
— Мои мечты сильно отличались от того, что есть сейчас, Шаоме. Ты даже не представляешь, насколько. Так что хотя бы постараемся не убивать и грабить сверх необходимого, пока убивать не начали нас.
— Вы можете заключить перемирие. Иерам будет в восторге.
— Будет. В таком, что я беспокоюсь, как бы этот центнер жира удар не хватил от счастья. А, когда восторг пройдет, он соберет силы и сам рано или поздно бросится на нас. Король Танаира не будет терпеть соседство с Империей, он спит и видит распалить подо мной большой-пребольшой костер.
— А де Лантор? Говорят, в последние годы его взгляды изменились.
— Канцлер в жизни убил колдунов больше, чем я сотворила заклинаний. Если его взгляды изменились, то я белочка. И потом, останемся здесь — на севере все будет по-старому. Мои братья продолжат гореть и носить ошейники, а дураки вроде Аскольда — погибать. Я клялась защищать колдунов. Всех колдунов, Шаоме. Тех, кто любит меня и тех, кто ненавидит, по эту сторону реки и по другую. Если уж взвалил на свои плечи перестройку мира, надо продолжать.
— Аскольд сам виноват, Ваша Светлость. Вы предлагали ему снова встать рядом с вами.
— Он одержим местью и не желает меня слушать. И не желает понимать, что у меня нет времени поддерживать его бессмысленную борьбу непонятно за что.
— Значит, пусть умирает?
— Значит, пусть умирает.
— Ваша Светлость!
Стражник стоял навытяжку и полнился благоговением, как перезрелый персик. Солдаты ее любят. Она выгнала их из домов, разлучила с женами и детьми и отправила умирать на чужой земле за свободу колдунов, до которых им нет никакого дела, а солдаты ее любят и народ любит. Воистину, люди странные существа.
— Что там случилось? Опять Тибольд с бесценной инициативой посадить укроп на две недели позже?
— Ваша Светлость, — гвардеец отчаянно пытался выглядеть спокойным. Как же, пред его очами сама Императрица. — Вы приказывали доложить, если случится что-то важное.
— И что же, разверзлись врата Тьмы и требуют меня к себе, аки Шамора?
— Нет. Но мы поймали диверсанта.
***
Мальчишка сидел на полу, связанный, злобно зыркая глазами. Молодой и безусый, напоминающий Альберта в детстве. На диверсанта он не тянул, разве что на диверсантика.
— И чем провинился этот цвет юношества? — вопросила Лофт, морщась от боли в бедре. Национальная имперская примета: если у великой властительницы начинают ныть старые раны, значит, скоро дождь. Впрочем, в Файизине примета дала сбой: на этом гребаном севере, похоже, дождь льется бесконечно.
— Рисовал на стене вас и господина принца в непотребном виде, Ваша Светлость, — отрапортовал второй, гораздо более бойкий гвардеец, кажется, по имени Норман. Тот самый Норман, успевший прославиться на всю армию похабными стишками и такими же похабными песенками.
Императрица закатила глаза.
— От всего сердца благодарю вас, господа! Вы оказали Иссиану неоценимую услугу, обезвредив столь опасного преступника. Вся Империя содрогнулась бы, позволь мы этому мерзкому Свету отроку разгуливать на свободе. Я приставлю вас к высшему ордену и лично буду каждый вечер возносить молитвы за ваше здоровье. И Шаоме попрошу, у него это хорошо получается. Засим повелеваю подвергнуть преступника страшной каре: дать пару раз по шее и выгнать вон.
Первый солдат побледнел, как полотно, Норман хихикнул. Этот ей определенно нравится больше.
— Ваша Светлость, я бы ни за что не осмелился вас тревожить, но он болтал что-то про демонов.
— Все про них болтают.
Все в мире только и делают, что болтают про демонов и чернокнижников. В Файизине про чернокнижников болтать неинтересно: вот они, любуйся, пока не надоест. Или пока не сболтнешь лишнего, и они тебя не вздернут.
— Ваша Светлость, этот будто и правда видел. Все твердит: демоны, демоны. Мы посовещались и решили вам доложить.
— Демоны, значит, — Констанс присела рядом с диверсантом. — Говоришь, видел демонов?
Мальчишка отвернулся и плюнул на пол. И тут же получил по лицу. Голова дернулась, изо рта хлынула кровь. Вот она, любовь подданных, не могут видеть, как оскорбляют обожаемую Императрицу. Как бы не прибили. Вопреки слухам, воскрешать мертвых Лофт пока не научилась.
— Встань, перед тобой Повелительница Магии, Императрица Иссиана…