У подножия башни их уже ждали. Шесть мужчин и две женщины в алых иссианских одеждах с церемониальными посохами в руках, застывшие на ступенях. Смуглые, но выглядящие вполне цивилизованно. Где же кадоби, знаменитая гвардия императрицы?
Иссианцы, как один, отсалютовали им посохами. Максимильен невольно поежился. Боевые маги, чернокнижники, каждый из которых, без сомнения, слышал сотни историй о зверствах Кровавого Канцлера. О полыхающих кострах, отяжелевших от трупов виселицах и сожженных деревнях, чьи жители решились укрывать колдунов. Каждый из них мечтает всадить клинок ему в живот или сделать что-нибудь похуже, соразмерно своим колдовским способностям. Оставалось надеяться, что не всадят. Но крайней мере, не сегодня.
Король грузно выбрался из своей кареты, опираясь на руку гвардейца. Максимильен, выждав полминуты, выпрыгнул следом и скромно встал за правым плечом монарха. Пусть власти в руках канцлера не меньше, а то и больше, чем у Иерама, сегодня он будет демонстрировать полную покорность. Покорность и благоговение перед Иерамом Вторым, Светом данным королем Танаира, щитом государства, его защитником и опорой.
Короля и канцлера окружила восьмерка гвардейцев, и они медленно двинулись к воротам башни. Восемь первоклассно обученных, но все же обычных людей, против восьмерых колдунов, способных обращать кровь в лед и кости в пепел. Максимильен потрогал амулет на груди. Такой же, как на шее короля, редкий и баснословно дорогой, защищающий от колдовских чар. По крайней мере, хочется в это верить.
Ворота со стуком распахнулись перед ними. Сами по себе, как по волшебству. Точнее, именно по волшебству. Небольшая демонстрация силы от посольства Иссиана.
Медленно вверх по ступеням Черной башни. Максимильен попытался вспомнить, когда был здесь в последний раз. Без сомнения, очень давно. Башня Арамор, где когда-то Танаир был объявлен единым государством, где жили короли, начинались и заканчивались войны. Гордо возвышавшаяся над бывшей столицей, пока Танаир не стал стремительно расти. Канцлер беззвучно выругался, преодолевая очередную ступеньку. Проводить переговоры на последнем этаже, безусловно, символично, но тащить себя вверх с каждым шагом становилось все труднее. Так и подкрадывается старость. Остается радоваться, что толстому королю, без сомнения, приходится тяжелее.
Наконец, перед носом короля и канцлера выросла и все так же мгновенно распахнулась последняя дверь. Максимильен невольно затаил дыхание. За долгие годы воспоминания о прекрасном убранстве Арамора стерлись и истлели. И слава Свету: Черня башня стоит того, чтобы увидеть ее снова, словно в первый раз.
Мебель была вырезана из камня. Розового, невероятно редкого и дорого камня, привезенного из самого Лухуунда, искрящегося на солнце. Два длинных стола, окружающие их обитые парчой кресла, витражные окна. Весь потолок занимала искусная роспись, рассказывающая историю падения Шамора. Кажется, все росписи во всех башнях, храмах и замках мира ее рассказывают. Черный, похожий на демона, старик в балахоне с криком падал в разверзнувшуюся тьму, где его уже ждали жуткие зубастые твари. С другой стороны Святой Иодар с мудрой улыбкой возносился на небеса. Герой поверг злодея, Свет победил Тьму. Если бы в жизни все было настолько просто.
За дальним столом восседала женщина, совсем не похожая на ту, с которой он беседовал на вершине горы. Уложенные в сложную прическу волосы, сверкающая камнями диадема, вышитое золотом алое платье. Императрица, славящаяся любовью к практичным черным одеждам и ненавистью к украшениям, решила все же недолго побыть Императрицей. Констанс взглянула на Максимильена и чуть кивнула в знак приветствия. Иерам выразительно поднял бровь.
Слева от Констанс сидел мрачный сероглазый мужчина, чем-то неуловимо на нее похожий. Слева, не справа. Разведка не врет, брат и любовник Темной и правда имеет не слишком большой вес при дворе. А смуглый старик справа с покрытым морщинами лицом, очевидно, тот самый доктор, неизвестно как умудрившийся войти в доверие к Императрице. Доктор, по обычаю Цидамира, сложил руки перед лицом и склонил голову, Максимильен ответил простым поклоном. Советник приветствует советника, Императрица поприветствует короля. Длинно и витиевато, как положено по древнему обычаю.
— Владыка Танаирский, — Повелительница Магии уместила приветствие в два слова. Чернокнижница, как доказывала неоднократно, на обычаи плевала.
— Императрица Иссианская.
Король грузно уселся в кресло, Максимильен занял место справа от него. Двое танаирцев против троих имперцев. Стоило взять с собой еще кого-нибудь для симметрии.
Сухощавый старик, кряхтя, выбрался на середину зала, туда, где между ними стоял небольшой резной столик. Подуй ветерок, и беднягу унесет прямо в окно. Церемониймейстера выбирали долго и нудно, ибо, дабы никого не оскорбить, он должен был быть не танаирцем, не иссианцем и, что еще важнее, не идиотом. В итоге остановились на мэтре Вордере из Нордского Университета, таком старом, что он, кажется, сам не помнил, откуда происходил родом. Борода церемониймейстера практически подметала ковер, ноги шаркали по полу. Стар и благообразен, вот-вот песок посыплется, как раз то, что надо.
— Мы собрались сегодня, — начал старичок, старательно зачитывая речь со свитка. Даже голос у него был какой-то сухой.
— Мы знаем, зачем мы собрались, — перебила Императрица, взмахнув рукой, словно обрубая речь старика. — Не за тем, чтобы болтать о ерунде и бесконечно повторять одно и то же. У тебя, Иерам, наверняка есть дела, и у меня тоже. Так что давай просто подпишем этот шаморов договор, пообещаем не пытаться друг друга поубивать и разойдемся.
Король довольно хрюкнул. Похоже, прямолинейность Лофт ему понравилась. Принц бросил на сестру короткий взгляд, значения которого Максимильен не смог понять, и отвернулся.
Двое стражников, алый и синий, вынесли на середину зала массивные песочные часы, поставили на столик и почтительно отошли. Красивый цидамирский обычай. Нетрудно догадаться, кто научил ему Императрицу. Обычай предполагал специально обученного человека, долженствующего их перевернуть, но Иссиан славился модернизированием чужих традиций. По мановению руки Лофт часы взмыли в воздух.
— Обратите лица свои к друг другу, вы, чьи сердца были полны ненависти, а умы темных помыслов, — шуршал старичок. — Посмотрите друг на друга и скажите: вот друг мой, против коего я не замышляю зла. Пока течет песок в часах, пусть каждый отринет вражду и ненависть и обратится душой к добру. Ибо сегодня мы скрепляем мир между великой империей Иссиан и славным королевством Танаир. Подойди, Констанс, Императрица Иссианская, Владыка Ка-Бодара, Виды, Табирада, Исринда, Валениса, Амара, Кории и Новой Файизины. Подойди, Иерам, Владыка Танаирский. Пока течет песок в часах, загляните друг другу в глаза и прочтите в них обещание вечного мира.
Король, сопровождаемый двумя выбранными для этой почетной миссии синими, грузно поднялся с кресла и пошел к часам. Навстречу ему двинулась Лофт в окружении двух колдунов. Даже сейчас чернокнижница не пожелала выпустить трость. Струящееся алое платье удивительно ей не шло. Шаг, еще шаг в полной тишине. Песок падал.
Монархи встали друг напротив друга, по обе стороны висящих в воздухе часов. Массивная фигура в синем и тонкая в алом. Юг и север, люди и колдуны, решившие заключить хрупкий мир.
Песок падал. Безмолвными статуями стояли гвардейцы, облаченные в военные мундиры с одной стороны и в алые мантии с другой. Почтительно склонившись, стоял церемониймейстер, спокойно улыбался доктор, посматривал на Императрицу ее брат. Песок падал. Что-то было не так.
Не так в кривой улыбке принца Альберта, не так в напряженных лицах стоящих на страже колдунов. Слишком напряженных для мирных переговоров. Макисимильен чувствовал опасность, ощущал ее кожей. В этом зале что-то произойдет. Произойдет сейчас.
Лицо Императрицы: усталое, строгое и даже какое-то одухотворенное. Непохожее на лицо человека, замыслившего предательство, но кого это волнует. Максимильен видел много предателей, некоторые из них казались почти святыми.
— Скрепим же мир, Императрица Констанс Иссианская. Скрепим же мир, король Иерам Танаирский.
Иерам протянул Императрице руку. Захотелось остановить его, крикнуть: «беги», но это было бы безумием. Вместо этого Максимильен бросил быстрый взгляд на дверь. Путь к отступлению преграждали двое красных.
Король потряс белую ладонь Тафирской Ведьмы.
— Никогда бы не подумал, что это случится.
Лофт что-то хмыкнула в ответ. Алый гвардеец сделал шаг к королю. Почти незаметный. Максимильен все-таки заорал:
— Иерам!
Поздно. Колдун резко схватил короля за волосы, запрокинул голову, в руке блеснул клинок. Король Иерам Второй, Владыка Танаирский, его соратник и соперник, свалился с перерезанным горлом. Амулеты защищали от магии, но никто не догадался защититься от обычного ножа.
В башне начался хаос. Лофт бросилась к королю, вид у нее был ошарашенный. Так это все братец? Решил разом укокошить правителей Танаира и заодно надоевшую сестру?! Шамор, какой же он идиот. Опасаться предательства от Лофт, но совсем сбросить со счетов принца.
В спину Повелительницы Магии полетело заклинание. Максимильен сам не понял, как выкрикнул:
— Пригнись!
Лофт бросилась на пол, ледяной гарпун с оглушительным звоном врезался в стеклянный витраж, тот разлетелся. Заорал кто-то, кому осколок впился в лицо. Колдуны бросались на свою Императрицу, швыряющую заклинания направо и налево, и падали замертво. О Максимильене все забыли.
Наверное, нужно было что-то сделать. Броситься к мертвому королю, попытаться помочь Лофт, вдруг превратившейся из злейшего врага практически в союзницу. Герой бы так и поступил и погиб бы, бессмысленно и бесполезно. Канцлер не был героем. Всего лишь стареющим человеком, который все в своей жизни сделал не так. Но к мертвому королю он все же бросился.
Пользуясь всеобщим хаосом, Максимильен подскочил к Иераму. Мимо просвистел нож, полоснул по щеке и воткнулся в дверной косяк. По лицу потекла липкая горячая кровь. Канцлер сорвал в шеи Иерама медальон. Король всегда был осторожен и далеко не так глуп, хоть иногда и казался таковым, карманный телепорт, один из немногих артефактов, оставшихся от дошаморовой эпохи, он всегда носил с собой. Теперь он ему уже не понадобится.
Максимильен сжал теплый камень в руке, пробормотал магическую формулу. Последнее, что увидел канцлер перед тем, как упасть на пол летней королевской резиденции, — падающего замертво церемониймейстера. И исчез из ставшей западней башни, из обреченного города Адланиса.
***
Он предал ее. Альберт предал ее!
Ее любовник, ее младший брат, тот, кого она вечно тащила за собой, кого защищала в детстве, кому утирала слезы и поверяла свои мечты. Альберт, не способный ни на что толковое, ее вечная тень, такой надоедливый и такой дорогой. Как он мог? Как он посмел?!
Констанс увернулась от ледяного болта, из пальцев вырвался поток пламени, и один из алых гвардейцев с воплем покатился по полу, пытаясь потушить пожирающий его огонь. Свет, какой же надо быть идиоткой, чтобы самой попросить Альберта набрать людей. Они все здесь предатели, все подкуплены братом. Все, кроме Шаоме.
Доктор дернулся вперед. К ней. Глупо, самоубийственно, в отчаянной попытке защитить свою названную дочь. Констанс быстро открыла портал, и Исиф с размаху провалился в пустоту. Вниз, в город, в безопасность. Здесь он будет только мешать.
— Альберт, что ты творишь?!
Метательный нож просвистел над ухом, в глаза ей брызнула земля из валяющегося на полу горшка с каким-то растением. Надо же, Альберт нашел могучее боевое применение своим способностям. Повелителей Земли всегда негласно считали самыми слабыми из стихийников, возможно, поэтому братец вырос таким злым.
— То, что давно пора было сделать! Что, ты удивлена, Констанс? У тебя и в мыслях не было, что я способен против тебя пойти!
— Ты и не способен против меня пойти. Заканчивай этот балаган, пока я по-настоящему не разозлилась.
Шамор, ей угрожает Альберт. Альберт! Мальчишка, не владеющий даже пятой частью ее силы.
— О да, ты всегда меня презирала. Считала ни на что не годным.