Урсул
Утром, как и планировалось, состоялось собрание. Мы с Тасиией пришли в отделение стражи, а там вся делегация полным составом. С каждого континента, по два представителя с суши и воздуха, а так же кланы морей и рек. Больше всего детей пропало у людей и в кланах птиц и змей. С суши, как рассудила Тассия, уводить проще. Не так привлекает внимание. А морских жителей и речных, для того чтобы похитить, нужны приспособления или артефакты, меняющие внешность. В противном случае, будет заминка и кто-то что-то увидит и плану настанет конец. Именно поэтому наших детей единицы, а вот сухопутных большая часть. С ней был согласен тритон, как и я, зато делегация, была возмущена тем, что какая-то мурена, без имени и племени рассуждает о детях, похищениях и вообще лезет во все это дело. Не место ей среди благородных.
— Не вмешивайся, мурена. Тебе нет доверия, такой как ты мы не доверим искать даже пропавших псов или кошек, — чуть ли не плевался в ее сторону змей. Именно с ним вчера у меня вышел конфликт в трактире, а все рядом сидящие его поддержали. Говорили, что я лезу на рожон. Когда он сам лично начал оскорблять Чернильных, говорить и припоминать то, за что ему при других обстоятельствах пришлось бы собирать зубы и сращивать кости.
— Я лишь высказал то, в чем уверена и ничего больше, — Тассия ушла от делегации. При этом была спокойна, ее не задевали слова кобры. Ей плевать. Она пришла со мной чтобы помочь найти детей. Кобра еще какое-то время выражал свое мнение, заткнулся лишь после моих слов:
— Тебе напомнить о важности собрания или сам вспомнишь? — руку окутали чернила, формировалось в заклинание «Чернильная кувалда». Тут же змей стушевался и ответил:
— Не стоит, — и забыл о нашем с Тассией существовании.
Не все думали о Тасии как о той, кому нельзя доверять, лишь змеи, особенный клан белых кобр. Вымирающий вид, так как никогда не отличались способностью держать язык за зубами. Всегда лезли на рожон и в драку. Не переваривают мурен, осьминогов. Да и что говорить и нет смысла перечислять, никого кроме своих сородичей не признают. Считают так, соседями, но никак не товарищами. А тут еще ком в горле, их змееныша увели с защищенной земли, прямо из-под носа, а какая-то падальщица, одиночка, без клана и рода, будет указывать что делать.
— Сия, лучше не лезь, — подошел, коснулся плеча, шепнул ей, — потом к Сальмиру подойдешь и скажешь, что хотела, — она кивнула, у нее была мысль, как найти детей, но она по моей просьбе не стала настаивать. К нам присоединились семьи, пострадавшие в этом городе. Всего три семьи, две из которых люди, а еще семья речных карпов. И что странно, выбирают детей вне зависимости от социального статуса. И еще, похититель не повторяется, каждое новое похищение — другой род, семья, клан. Даже люди, кажется, что особенного? Без рода или наоборот родовитые, не то что мы нелюди. Разнообразие кланов, родов, семей, видов, подвидов. Но он находит таких людей, в ком есть своя изюминка, это сила, внешность, наследственность, даже кровь, определенной группы.
— Значит, в вашем городе тоже пропадают дети? — спрашивал касатка, глава рода, семья Айсе. Мужик старше меня на три сотни лет, на посту главы тоже дольше меня и даже застал правление прежнего главы, был с ним в жутких отношениях, рядом даже не проходили, летели чешуя и чернила. Пенная бухта именно поэтому и звалась пенная, и зовется до сих пор. Там во время сражений нашего народа и русалочье поднимается пена, а после смертей с обоих сторон все покрыто пеной, так как мы морские жители со смертью становимся пеной, частью моря.
— Да, у нас пропали двое детей из людского народа и один из клана речного народа. Все с разницей в три дня, — взял слово тритон.
— Они пропадают по всем материкам, — сказал кентавр.
— Мы делали запросы, в каждом городе, деревне один да ушел, — сказал Маэль, положив документы и листовки с зарисовкой пропавших детей.
— Количество перевалило за сотню, — сказал тритон, — и похищения не заканчиваются, — сказал и посмотрел на нас с Тассией. Она молчала, как я ее и просил. А сам задумался и в голове, что-то промелькнуло, ухватился за эту мысль. Всех растолкал, подошел к карте.
— Значит, похититель идет по определенному пути, — думал в слух, говоря о том, что заметил, — если взять карту нашего континента и всех остальных пострадавших получиться определенный маршрут, — нарисовал пути на континенте воздушных кланов, получилась спираль. С центра, по кругу, расширяя радиус, маршрут огибал весь континент, и в каждой точке, а это точка силы, главный или стратегически важный город пропадали дети. Так было на всех континентах. Для наглядности продемонстрировал с картами каждого материка.
— Это что в итоге получается? — спросил воздушный представитель клана «Серебристых бабочек», — ритуал какой-то? Или какая-то печать? — на меня смотрели с надеждой. А я думал и рисовал то, что видел. Но получалась какая-то ерунда.
— Нет, — смотрел на все эти карты с нарисованным мной спиралями тритон, — скорее всего часть чего большего, — и решил соединить все на одной общей карте, но получилась какая-то ерунда, — не понимаю, — думал тритон, как и все мы, но Тассия смотрела и в ее глазах, увидел разгадку или мысль, спросил:
— Сия, ты что-то увидела?
— Да, — шепнула мне девушка.
— Расскажешь? — она отрицательно покачала головой со словами:
— Пока не разберусь сама, не скажу, — и ушла.
Я остался с тритоном и всеми гостями города. Смотря на спирали и карты, думали как быть. Собирались устроить экскурс в прошлое. Представители делегации решили вернуться в свои владения и поискать информацию, ведь разгадаем этот узор похищения отраженный на континентах, найдем детей. Договорились встретиться через несколько недель. Девочку из бабочек, которую освободила от чужого влияние Тассия воздушник забрал. Хотел поблагодарить девушку, но попросил это сделать за него, так как ее не было. Я сказал что передам ей слова благодарности. Касатка и акула поблагодарили меня за помощь в поисках. От остальных я слов благодарности не дождался. Оно мне и не надо. Главное, есть зацепка, разгадаем тайну спирали, разгадаем все остальное.
У меня и тритона другие заботы. Как и договаривались, собирались навестить контрабандистов. Пока он со всеми прощался, а я ждал Сию, обещавшую придти, стоял и рассматривал карты. И глаз зацепился еще за одну деталь. О ней хотел рассказать тритону, как в отделение стражи вошла одна леди из моего клана. Припала на колени и просила найти сына. Обещал сделать все возможное. Она дала нарисованный ей портрет. Сказала, как зовут мальчика, и как давно он покинул клан и дом. Леди ушла, благодарила. А я подошел к картам владений всех народов. Добавил на карту моря еще один штрих и получилась полноценная спираль. В море дети больше не пропадут. Здесь круг похищений полный. Хотел идти к Сальмиру, подходило время для оговоренного поиска, как увидел троих подчиненных, спрашивающих стражей об осьминоге, описывая мою внешность, им показали пальцем на меня, стоящего у карты.
— Глава! Вы живы! — кричал Арлин, — мы думали вас на суп пустили! — на них оглядывались, но тут же отвлекались на другие дела.
— Нет, Арлин, — спокойно ответил, подошедшему осьминогу, — мне удалось сбежать. Вырвался из сетей.
— Тогда почему вы не давали о себе знать? — упрекнул Истар, — мы вас искали, и даже поминальную службу заказали, — его кулаки сжимались, взгляд готов был меня испепелить, — и даже больше. Вы обосновались в городе под управлением тритона, — показал на Сальмира, — помогаете ему!
— Да, помогаю, — сказал не скрывая, — искать наших, которых увезли в пустыни и Создатель знает, что с ними сделали. А еще похищенных детей, не только русалочьих, всех, даже человеческих, — на меня смотрели подчиненные, — дети не виноваты в том, что мы осьминоги и они русалки не можем друг друга переваривать!
— Глава, — обратился ко мне Ральтар, самый спокойный из троицы, — мы все понимаем и не требуем от вас докладов, но могли хотя бы весть подать что живы, — с этим согласился, признал, что и правда не дал о себе знать, а еще спросил:
— А стоило ли? Скорее всего, власть к рукам уже спешит прибрать Вильяр, он не упустит случая вылезти и натравить всех против меня, — тут троица опустила голову и я понял, слова мои оказались правдой, — значит, так оно и есть. Пост главы занял он, — тут они синхронно мотнули головами, а Арлин спросил:
— И вы так просто все это оставите?
— Нет, конечно, — и тут входит Тассия, — у меня другие планы, на первом месте найти похищенных собратьев, дальше разобраться с похищением детей, а потом скинуть Вильяра с моего места и править дальше. Это понятно?
— Да, глава!
— Как угодно, глава! — поклон троих подчиненных, и вопрос Ральтара: — а кто эта девушка? Глава на нее глаз положил, — не спрашивал, а говорил конкретно. И что утаивать, да положил и хочу добиться ответных чувств. Но это все будет, не сразу, но надеюсь, будет. Я не ответил, но по взгляду понятно, так оно и есть. Подчиненные удалились, Ральтар смотря на меня и Тассию, при этом улыбаясь. Но не долго, пока не узнает, кем она является. Но это буду решать тогда, когда понадобиться, а пока мы с Тассией и Сальмиром собирались навестить тех самых контрабандистов. Девушка оставила Кешина на дриаду Сателлу, а сама настроилась петь так, чтоб у похитителей уши кровью истекли, так она мне сказала. День пути и мы в городе порталов. Для нее это первый осознанный портал. Я держал ее руку, когда переходили воронку портала к морским владениям. Хотел увидеть ее в русалочьем облике. Утонуть в глазах и запутаться в волосах, знаю, что у мурен они длинный. У нас и русалок все наоборот. В человеческой форме их волосы короткие, а в русалочьей длинные, у нас в человеческой форме волосы длинные, в морской короткие, едва достающие до ушей, а еще меняется цвет. Мои волосы светло-сиреневые, а не черные. У всех осьминогов так. Это наша особенность и никто не знает почему. Лишь предположения. В предвкушении пути и поиска мы зашли в воду.
Тассия
Мы с Урсулом и Сальмиром отправились за головами контрабандистов. Кроме нас троих никого не было. Не стали привлекать кого-то еще. Сами со всем разберемся. И собирались добираться естественным путем, вплавь. По реке, выходящей в океан. Я увидела наконец-то истинную форму Урсула, восстановленную от полученных повреждений. Черно-фиолетовые щупальца, серо-фиолетовая полупрозрачная коже с блуждающими чернилами под ней, полноценные ракушки и кораллы, украшающие его талию, руки, плечи идущие вдоль по позвоночнику и лопаткам. А так же корона из чернил. Белые с сиреневым отливом волосы, острые уши. И волосы как объяснил Урсул в этой форме всегда короткие. Это наше с ними отличие. Я не спорила. Наблюдала за сменой внешности Сальмира. Тритон в своей морской форме тоже красив. Длинные черные волосы, чешуя по шее, щекам, плечам, на руках когти и перепонки, ушки словно плавники с красной окантовкой, мощный хвост черный с идущими от талии, как и вдоль позвоночника плавниками. Накаченное тело, мышцы и пресс. Заглядеться можно. И я со своим облезлым серым хвостом, страшными, рваными плавниками, идущими от лопаток по позвоночнику, на талии и бедрах, загнутыми, длинными когтями и светящимися в темноте глазами. Из достоинств это длинные черные волосы, в них я путаюсь. Но плыву дальше.
Сальмир предупредил нас, о морском драконе Шиоре, он не любит, когда без спроса заходят на его владения. Море в определенном месте общее, так сказать общие земли, никому не принадлежащие, но есть вероятность не заметить его владения, ту самую границу между его владениями и бесхозными землями, попасть в его личную часть моря, а там прилагается суша, замок и лес. Драконов моря осталось не много. Их территория не большая, но весьма важная. Забредешь без разрешения, накликаешь на себя беду. Так что нам нужно проплыть в определенном месте.
Как сказал Урсул, Шиор очень щепетилен, в вопросах касающихся территории. Он столкнулся единожды с морским драконом по этому поводу, и больше нет желания. Он силен и в одиночку может разобраться с целым отрядом. Так что мы, приняв истинный вид, плыли под чутким руководством осьминога. Он помнил места его владений и знал где плыть можно, а где нельзя. Все продумал, маршрут до мельчайших подробностей, с поворотами, сменой направления, но не учел одну деталь, моих сородичей.
Девы с голосами, потопляющими корабли, затуманивающими разум, устроили концерт. Мы поднялись на поверхность, нашли место, откуда льется голос. Увидели, как три красавицы, устроившись на рифе, распустив волосы, украсив их звездами, ракушками и водорослями, пели и зазывали корабельщиков. В унисон, одна за другой, затягивали мелодию, направляя всю энергию руками, притягивая к себе моряков. И на их голос шли корабли, два, если точно. И один из них наш. Как сказал Урсул:
— Если не поможем, не узнаем где наши собратья, — мы с ним согласились. Пришлось разделить обязанности. На мне сестры по клану. А мужчины остались разбираться с кораблями. Пытались отвлечь их. Но голоса дев моря сильны и мужчины бросили попытку достучаться до их разума. Я плыла к девушкам, не привлекая внимания, но не осталась незамеченной. Они пели по очереди, при этом умудрялись со мной общаться, при помощи пения:
— Кто ты? — тянула одна. Длинный хвост мурены, темно-зеленого цвета, черные, как вороново крыло волосы, раскосые голубые без белка глаза с черным вытянутым зрачком, в ее волосах ракушки, а на груди шрам от когтей, три полосы, рассекающих грудную клетку.
— Откуда ты? — пела вторая. С таким же темно-зеленым хвостом, раскосыми глазами и черными волосами, в которых были вплетены нити с жемчугом, шрам от когтей был и на ней, но рассекал бок под сердцем, как и нижнюю губу.
— Как тут оказалась? — совсем не похожа на двоих, длинные волосы черны, но видна седина в прядях, в волосах ничего кроме водорослей, а хвост темно-серый, шрамов на теле нет, но есть тату под грудью, означающую рабство. Она была чьей-то рабыней. А раз она на свободе значит сбежала. На меня смотрели деву моря и ждали когда отвечу.
— Меня зовут Тассия, оказалась здесь из-за того корабля, — показала пальцем в определенный, на корме которого изображалась морская дева с ведущими ее дельфинами, — он увозит морских жителей в пустыню как наложников в гарем или ингредиент в экзотические блюда, — девушки замолчали и переглянулись, а потом показали на воду. Говорить в воле мы можем. Опустились под воду, они смогли спокойно говорить. Разговор начала старшая русалка:
— От нас что хочешь?
— Ничего, просто нам нужен этот корабль целым, точнее его капитан и команда, — улыбка троих и моя, — мы вытрясем из них все что нужно, а потом, узнав, где наши собратья, отправимся на их поиски. А с кораблем и командой делайте что хотите, — они переглянулись и сказала вторая, со шрамом на боку и губе:
— Мы хотим помочь, — я уточнила, в чем именно, — в поиске наших морских собратьев, — и рассказала, — наших сестер тоже не обошла стороной эта участь. Троих похитили три недели назад, а еще пятерых два месяца назад, — сказала девушка, — мы хотели у тех самых моряков выпытать все, что им известно.
— Мы не топим корабли, не убиваем и не едим людей, — сказала старшая, — но хотим отомстить за сестер, с которыми жили столетия, пели, искали жемчуг, грелись на скалах в лучах солнца, — опустила взгляд.
— А если их нет. Что тогда? — спросила я.
— Мы отомстим, — сказала старшая.
— А соль или пену сестер похороним, — сказала со шрамом на груди.
— Думаю, нам стоит поговорить с моими спутниками, — предложила я. Они удивились, но плыли за мной. На меня и плывущих мурен смотрели Урсул и Сальмир. Они лишь взглядом спрашивали, что я творю. Пояснила: — у них пропали сестры, похищены теми же контрабандистами, — мужчины смотрели на мурен и на меня, Урсул спросил:
— Рыбка, ты уверена?
— Да, — сказала я, — они хотят помочь, и с их голосами достать информацию из тех пиратов будет легче. Одна мурена хорошо, а четыре лучше, — посмотрела на девушек и улыбнулась, как и они мне. Но смотря на мужчин мурены побаивались сказать слово. Я говорила за них. Выслушав доводы, Сальмир принял решение в пользу девушек:
— Тогда за них отвечаешь ты, — сказал тритон, показав на меня.
— Договорились, — сказал я, — мое имя Тассия, как вас зовут? — девушки по очереди представились:
— Юйши, — сказала мурена в волосах которой ракушки и на груди шрам от когтей. Мне показалось она самая молодая, и бесстрашная, раз посмотрела на Урсула и ему подмигнула. Тот не остался в долгу, одарил ее хищной улыбку, тут же девушка стушевала и спряталась за спину второй мурены.
— Линьер, — вторая мурена в волосах которой нити с жемчугом, а шрам на боку и на губе, она смотрела на тритона. Их взгляды пересеклись. Но Сальмир быстро отвел в сторону и лишь фыркнул.
— Иньзцы, — сказала старшая мурена, смотря на меня. Я кивнула, выражая благодарность за помощь. Как и тритон с осьминогом. Они так же назвали свои имена. Когда мурены услышали, кто есть кто, тут же запаниковали, но все из-за того, что выдающиеся властные личности общаются с такой как я. Не просто так, они опасались, что я в опасности. На что Урсул сказал:
— Она не такая как вы, — и даже взял меня за руку, — не удивляетесь.
— Нам не до этого, — сказал Сальмир, — расспросим контрабандистов и на поиски похищенных, — показал на девушек, сказав мне: — расскажи им, как действуем и приступаем, — я кивнула и ввела их в курс дела. Они слушали и улыбались шире и шире, особенно после подтвержденных слов Сальмира об уничтожении корабля и всей команды. Урсул не удивился, как и тритон тому, что девы с удовольствием споют контрабандистам последнюю песню, а потом потопят корабль со всей командой.
К делу приступили не медля. Чернила Урсула замедлили корабль, а водные путы Сальмира держали судно, пока мы не взобрались на борт. Сменили облик на человеческий. Капитан и команда хотели скосить под дурачков, мол, в чем проблема, чем обязаны, но Урсул тут же приставил черный трезубец к горлу капитана со словами:
— Говори! — острие упиралось в кадык, одно не верное движение и будет кровь. Капитан забыл как дышать, лишь смотрел на оружие и его владельца.
— Чем могу помочь, господа? — все еще держался бодрячком капитан пиратов. Но во взгляде читался страх, по виску стекала струйка пота.
— Куда вы увозили русалок и осьминогов? Кто покупатель? Координаты! — спрашивал тритон. Но капитан и команда молчали, на вопросы отвечать не хотели. Им не выгодно раскрывать своих нанимателей и прекращать поставки. Свой бизнес надо отстаивать до последнего. Я их прекрасно понимаю. Но это кровавый бизнес. Торговля людьми никогда не держится на плаву долго. Кто-то это дело потопит. Видя, что контрабандисты не хотят говорить, Урсул сказал:
— Не хотите по-хорошему, тогда будет по-плохому, — и посмотрел на меня и девушек, — у нас есть те, кому вы все скажите, а если не скажите, тогда умрете, страшной смертью, — посмотрел на мурен и меня. А я кивнула девушкам и мы приготовились петь, направляя голос и силу в команду и командира, который поняв, кто мы такие, взмолил:
— Только не мурены! — но было поздно, наши голоса уже звучали и песня истины текла в уши команде. Урсул и Сальмр заблаговременно отгородились от наших голосов. Так что музыка истины на них не повлияла. Зато она сработала как надо на пиратов. Пусть и не сразу, но эффект квартета возымел действие.
Они старались сдерживаться, не пускать звук, не слышать, затыкать уши пальцами, но четыре голоса слились в один голос силы, вытягивая и поднимаясь все выше и выше. Урсул и Сальмир стояли, как нив чем не бывало, а вот команде не повезло и всю прелесть пения мурен они испытали на себе. Из ушей уже текла кровь, как и из носа, осталось лишь закончить петь и услышать ответ.
Так и произошло. Стоило нам закончить петь, капитан не слыша своего голоса, сказал кому и куда он увез всех пойманных морских жителей. Просил лишь не давать нам петь. Урсул улыбался и говорил, что наше выступление оказалось и впрямь плодотворным. Если бы со всеми муренами можно договориться и использовать в таких целях. Но это лишь смех. Таких как я по пальцам пересчитать. И чудо что девы согласились отступить и нам помочь. Другие не стали бы напрягаться. Сделали то, что собирались и плевать хотели на похищенных.
Информации было достаточно, теперь с ними можно сделать все, что заблагорассудиться. А именно отдать муренам на растерзание, я обещала, а тритон согласился. Девушки обещали нас догнать, а пока исполнили задуманное. Мы уплыли, Урсул улыбался, но не говорил по какому поводу, лишь смотрел на меня и мурен, возвращающихся к скалам. А потом мы услышали голоса команды, они умоляли мурен отпустить их, обещали отдать все свои богатства и не появляться в водах, завязать со своей деятельностью. Но девушкам не нужны богатства и обещания, им нужна месть за сестер. Корабль, который плыл на голоса, шел прямо на скалы, рифы, трещал и рушился. И через несколько минут треск мачты, всплеск и крики о помощи, а потом пение стихло. Нас догнали девушки, довольные, улыбающиеся.
— Наши сестры отмщены, — сказала старшая, и спросила: — не хочешь стать одной из нас? Мы не творим беспорядок, не едим людей, не топим корабли, — и показала на потонувший, — это первый в нашей бухте затонувший.
— Я не могу, — сказала, — у меня ребенок и работа.
— Ребенок? — принюхалась Юйши, взяла меня за руки, касалась волос, плавников, кружила около меня, — от тебя не пахнет ребенком, только им, — показала на Урсула, — а еще драконом, мальчиком, — и тут поняла, — ребенок приемный!
— Да, дракон мой сын, приемный, — а посмотрев на Урсула ничего не сказала, но Линьер спросила об осьминоге, наших отношениях, пришлось ответить: — пока не определилась, — и отвела от Урсула взгляд, но заметила улыбку. Сволочь он.
— Не упусти, — шепнула Иньзцы, показала на Урсула, — он смотрит на тебя и никого другого не замечает, — я кивнула и обещала ей и самой себе подумать.
В данный момент меня не это волновало, а то, как мы будем добираться до пустыни. А еще как выживем, ведь мы морские периодически должны бывать в воде, иначе кожа сохнет и силы иссякнут. Сальмир сказал, что и это продумал, когда строил план по освобождению жителей моря из плена.
— Написал кое-кому письмо, если его сердце не совсем заледенело, а мысли еще не полностью ушли в темноту, и душа не потеряла прежний свет, он откликнется.
— Кого ты позвал на помощь? — спросил Урсул.
Но Сальмир не собирался отвечать. Мы вышли на сушу. Идти нам до окраин с землями орков. А это почти сутки. Вопрос другой, как нам все это время продержаться. Мы морские долго в пустыне не выдержим. Продумал тритон и это. Но как и на вопрос о помощнике отвечать не собирался. Сказал лишь, что это не наша забота.
Наш путь по воде закончился в землях степных. Здесь правили в основном ящерицы и пауки со змеями, отдельный вид, королевские кобры из клана «Терновник». Клан кобр затворники, редко показываются и ввязываются в неприятности или дела их не касающиеся. Пауки, как и мы мурены одиночки, вьют гнезда лишь в брачный период, остальное время просто качуют, хорошо переносят жару, знают пустыню вдоль и поперек, часто устраиваются проводниками. Как и ящерицы. Но у этих есть кланы, мелкие, не значительные, о которых знают лишь жители пустынь и степей.
И когда мы прибыли на земли степных народов, нас нагнал помощник. Им оказался Шиор, который отозвался на зов Сальмира о помощи. Все это время они переписывались с помощью заговоренного блокнота. Тритон сообщал, куда мы направляемся и где нас искать. А пока мурены топили корабль, написал точные координаты поиска. Тенью он парил над нашими головами. А потом приземлился, осмотрел группу, а именно меня и мурен со мной. Урсула и тритона, сказав лишь одно:
— Моих сил на всех не хватит, — посмотрел на мурен и сказал, — девушки, возвращайтесь, вам не место здесь, — они не стали спорить с драконом, себе дороже, поэтому ушли. Звали к ним в гости и просили сделать все, что в моих силах лишь бы вернуть сестер домой. И не важно, в каком состоянии. Я пообещала сделать что в моих силах. Каждая меня обняла и пожелала удачи. До реки день пути, не заблудятся.
Мы под покровом Шиора шли по указанному контрабандистами пути. По словам дракона, путь нам предстоит не близкий, поэтому просил сделать все быстро. Найти, забрать или похоронить, и всем воздать по заслугам. По подсчетам Урсула и Сальмира, идти почти три дня, а там первая точка доставки. А после еще три, вглубь пустынных владений. И эти три дня мы шли едва-едва передвигая ноги. Если бы не помощь Шиора, неизвестно чем бы все закончилось. Он выпросил у небесного владыки две недели вдали от дома. Просил за это время все решить. Мы пообещали сделать все возможное. В противном случае он нас оставит и вернется в свои владения.
Неделю спустя
Мы шли к последнему городу, в который поставляли наших собратьев контрабандисты. Остальные три города и покупателей мы навестили. С теми собратьями, кто был поставлен в эти города, мы попрощались и проводили в последний путь, поминая лишь добрым словом. Собрали их останки, обещая придать морю. В банку я собрала соль оставшуюся от тел трех мурен, которых искали Юйши, Линьер и Иньзцы, ради которых они потопили тот самый корабль. Тела их сестер, были распяты на главных воротах в город. Мы не успели, их казнили три дня назад, повесили без воды, медленно умирать. За эти три дня они высохли и заживо сгнили. Мы пришли к телам, похожим на мумий. Протянула руку и от касания они рассыпались, оставив лишь соль.
— Их не удалось спасти, — сказал дракон.
— За что их так? — спросила я, по щекам текли слезы, в руках соль оставшаяся от сестер. Мне рассказал прохожий, сутулый, с белой бородой и коротким хвостом волос, в старой, рваной одежде, зашитых в нескольких местах сандалиях, смотрящий на с столбы для казней с сожалением:
— За то, что отказались петь, — продолжал свой рассказ старик, — господин приказал нарядить привезенных из-за пустыни девушек в прозрачные тряпки, выставить на всеобщее обозрение как блудниц, невольниц, клеймил их на главной площади, сделал рабынями перед всеми подданными, девушек перенесли все стойко и молча. Но не проронили и слова. Петь отказывались. Получали плетьми и кнутами. Господин думал, что они сломаются. Ждал. А несколько дней назад в городе объявили важный день, прием Владык пустыни. Стекались со всей пустыни важные гости, вельможи, падишахи. Господин лично пришел в их покои, приказал выступить перед гостями, а они отказались. Вышли в своих нарядах, и пропели лишь одну фразу. Перед всеми гостями прилюдно оскорбив его, нарекая его невежей.
Сидя у столба для казни я плакала и прижимала к груди соль сестер. Меня вело дальше лишь желание поквитаться с тем, кто их убил. Падишах этого города понес наказание, как и все до него. Он не стал исключением. Всех постигла расплата. Из всех пойманных морских жителей, в городах, что мы посетили, никто не выжил. У морского народа есть гордость и честь. Они не соглашались быть частью гарема. Их принуждали, не разрешали ступить за пределы дворцов и поместий. Они должны были постоянно посещать постель своего господина, ублажать его, лишь бы тот дал ему или ей возможность побывать в воде. В противном случае пытка жарой и пустыней, смерть в муках. Как тех самых мурен.
Никто не выбрал роль наложника или наложницы. Все придавали себя пытками и казни. Никто не прогнулся под человека, не лег в его постель, забыв о гордости и чести. Лишь одна девушка, из рода скатов осталась в живых. Она предпочла выбрать участь рабыни и наложницы, а не умирать под лучами палящего солнца. Но у нее был план. Его она реализовала с нашей помощью. Вонзила кинжал падишаху, купившему ее, в сердце. Стала свободной. Получив свободу, она погибла, ушла в пустыню, сказала, так очистит свою душу и тело. Рассыпалась солью, на наших глазах. Мы ее проводили добрыми словами и чаркой вина.
Все те, кто покупал невольниц из морей, были людьми. Не одного представителя пустынных нелюдей. Лишь человеческие владыки пустыни. Им хотелось разнообразить свою сексуальную жизнь, кем-то не похожим на них. Владеть экзотикой. Последняя точка поставок, город человеческих земель, владения падишаха Мусаила, сына Ваармина, владыки пустынного народа, хозяина песков и оазисов. Простой человек с замашками и высокими требованиями. Но каких бы титулов не напридумывал, обычный вельможа с запросами. Мужчина в возрасте, с животом, лысиной и кривыми зубами. Был бы красавец, возможно и смотрелось бы его расшитая золотом одежда как на истинном правители пустыне, а так он больше на клоуна похож, чем на падишаха.
Думали, очередные принуждения, подчинения, а тут нечто совсем выходящее за рамки этого мира. Не гарем он украшал русалками и тритонами, а создавал океанариум. Специально для потехи себя и своих привилегированных дворян построил отдельный замок, на каждом этаже и крыле этого замка он держал одно из морских жителей, будь то тритон, русалка, осьминог, даже скат, все плавали в воде, но в неволе. Были скованы цепями и ограничены в передвижении. Аквариум был рассчитан на определенные силы морского жителя, учитывались слабости, при создании. Каждый аквариум — это артефакт, сдерживающий морского жителя. Блокировались все способности, даже пение мурены не сработало, а она старалась, пыталась за это лишилась голоса окончательно.
Мы стояли около ее аквариума, она одним лишь взглядом просила закончить все ее мучения. Он заткнул ее, так сказал, смотря на ее голубые без зрачка глаза. Ее шея перевязана бинтами, виден шрам от вмешательства. Сальмир теребил его за воротник, но падишах не видел ничего плохого в том, что сделал. Сказал:
— Она так достала своим воем, что мне пришлось прибегнуть к операции, — он перерезал ей голосовые связки и она замолчала навсегда. Даже плакала девушка молча. Жить ей после всего сделанного не хотелось. Она просила ее отпустить и дать рассыпаться солью.
— Как нам быть, Шиор? — спросила у дракона, смотря на всех тех, кто томился в аквариумах. Он пожал плечами и не придумал ничего лучше, кроме как перенос каждого в ограниченной бочке с водой. Предложил нанять караван и перевезти всех к воде именно таким способом. Другого выхода он не видел. Все сидящие в аквариуме были опрошены, согласны ли они на такой способ, все в один голос говорили:
— Мы согласны, — единое мнение похищенных.
— Я на все готова, — сказала девушка из осьминогов, смотря на Урсула, — господин, я хочу вернуться к ребенку и супругу, — она плакали, по лицу текли черные слезы, смешиваясь с чернилами.
— Как и я, — говорила девушка из русалок, с ней соглашались остальные:
— Да, мы готовы на все, лишь бы вернуться, — слышался голос тритона из клана «Белых акул», — так что я готов просидеть неделю в бочке, лишь бы дома оказаться.
— Не важно каким способом, — сказал русал из угрей, — главное домой.
Все поддержали решение поехать караваном в бочках. Осталось лишь найти такой караван и заплатить. Тут проблем не возникло. Казна того самого падишаха в наших руках, как и его сердце. Ведь воспротивься он нам, его сердце станет трофеем Урсула и Сальмира. Он отдал нам нужную сумму, лишь бы мы больше не приближались к его владениям. Но не все сюрпризы для него на сегодня были раскрыты. Когда мы поместили всех пленных по бочкам, а я попросила заткнуть уши, была совершена моя окончательная месть. Чтобы он знал, какого это, разрушенные мечты и судьбы. Хотелось бы и его посадить в эти треклятые аквариумы, но у меня куда приземленные планы.
— Ты уверена, рыбка? — спросил Урсул.
— Да, — меня не отговаривали, лишь просили:
— Не трать много сил, — рука дракона на моем плече.
— Нам еще домой добираться, — напомнил тритон.
Кивнула и отпустила силу. Мой «Вопль души» разнесся по всему замку, уничтожая все аквариумы, рассыпая стекло и сдерживающие артефакты на мелкие осколки, хлынула вода, затопляя все залы и коридоры. На меня смотрели все пленные и союзники с облегчением, благодарностью, а с желанием убить тот самый падишах. Повернулась в его сторону, сказав:
— Это расплата за то, что лишил воли морской народ. Молись Создателю, и благодари мою покровительницу, что я не убила тебя, — сказала и смотрела на Урсула, тот меня поддерживал, — а могла. Не хочу марать руки кровью, такого отброса как ты.
— Мурена! — плюнул падишах, — моя бы воля, истребил вас всех! — ег руки тянулись ко мне, с желание сжаться на шее. Я стояла на месте, зная, руки у него коротки и до меня не достанут. Одним движением его вырубил дракон, взвалив в одну из бочек, сказав, что мы по пути его выкинем и оставим в пустыне, пусть сам добирается. Его владения, вот и карты ему в руки. Пусть побудет в шкуре тех, кого пленил. А пока пошли на площадь в поисках каравана. Со мной рядом шел Урсул, держа за руку, сказал:
— Рыбка, твой голос просто нечто!
— Поддерживаю, — сказал тритон, смотря на меня и осьминога, как и все его сородичи, даже дракон, но у того мина как кирпич. Ему все равно, лишь бы успеть вернуться на свои земли в положенный день. В противном случае с него спросят.
— Домой хочу, — сказала я, и меня поддержали все.
Караван нашелся и откликнулся быстро. Особенно за тройную цену. Повозка для бочек и сам караванщик был готов через пол часа, мы заплатив за дорогу вышли в путь. Перед глазами стеклянные стены, наполненные водой, и плавающие в цепях, без возможности выйти морские жители. Все, не важно кто, русалки, осьминоги, скаты, даже угри, все они подверглись унижению и насилию. И ссылка в пустыню самое меньшее из возможных наказаний для падишаха, заточившего их на долгие недели, а кого-то и на годы.
Через неделю мы добрались до окраин пустынных земель. Караван поблагодарил нас за щедрое пожертвование, мы заплатили в тройном размере. Деньги все равно не наши, так что нам не жалко. За это время ничего особенно с нами не произошло, за исключением проклятий и желаний заблудиться и утонуть в зыбучих песках. Падишах, которого мы бросили среди барханов, без еды, лишь с сосудом морской воды, кричал нам в дорогу рекомендации и пожелания. Но на это внимания не обратил никто, шли дальше. Караванщики не задавали лишних вопросов, аккуратно везли бочки и старались идти как можно легче и плавнее. Подойдя к границе, за день до воды, все пленные приняли человеческий облик. От длительного нахождения в воде, без возможности перейти в человеческое состояние, пленные не сразу встали на ноги и смоги идти. Пришлось, как детям учиться ходить заново. Не так долго, но все же. Два дня у них это заняло.
Дракон нас покинул, мы поблагодарили за оказание помощи и вернулись каждый в свой клан, за исключением меня. У меня клана нет. Но я хотела навестить мурен и рассказать, что стало с их сестрами. Меня встречали с печальным взглядом, так как понятно, раз одна, сестры не выжили. Все им рассказала, особенно про девушек казненных, но не сломленных и не покоренных, они ругались, плакали и обнимались, в том числе и со мной. Были благодарны за то, что я выполнила обещание. А именно принесла их останки. От морских жителей после смерти остается или пена, если умер в море, или соль, если умер на суше. Ее я и принесла. В стеклянной банке, отдала девушкам, чтобы те развеяли ее над скалой.
— Присоединяйся, — сказала старшая мурена Иньзцы, — ты тоже часть нашего народа. Ты принесла их останки, значит ты наша семья.
— Отныне ты наша сестра, — сказала Линьер, — можешь не плавать с нами, не загорать на скалах и не искать жемчуг и ракушки, но просто навещай нас иногда, — просила русалка.
— А если с сыном познакомишь, мы тебе благодарны будем, — сказала Юйши, сыну подарили гребень из раковины редкого моллюска, а мне нитку с жемчугом, — пусти по волосам, это наш отличительный признак от других мурен, видя эту нить все будут знать, чья ты сестра, — я приняла подарок и повязала в волосы. Ко мне подплыла старшая мурена, протянула раковину со словами:
— Захочешь увидеть нас, сыграй на ней, мы приплывем, куда бы ты нас не позвала, — я приняла ее подарок и простилась с ними. Мне нужно к сыну. Он скучает по мне, так я думаю. Русалки проводили меня песней, я на прощание спела в ответ. Город принадлежащий драконам воздуха, с порталами во все стороны и на все континенты, мгновение, переход, я оказываюсь в соседнем с нами городе. Пол дня пути и я дома.
Пошла к Сателле в лечебницу, но мне сказали она на вызове. А когда спросила про ребенка, узнала, что он с Марикой. Вернулась в квартиру с улыбкой. Марика забрала сына от Сателлы. Они договорились сидеть с ребенком по очереди. И сегодня очередь подруги по трактиру. Кешин встретил меня радостными воплями:
— Мамочка вернулась!
— Вернулась, — протянула ему подарок русалок, гребешок из раковины, который он тут же взял и стал расчесывать волосы, — Марика, спасибо тебе, — она обняла меня и сказала с возвращением. А еще новости на счет пропавших детей. Просила подробнее.
— Нашли пятерых, точнее они сами пришли. Из первых похищенных. Все воздушники. Полный набор с воздушного материка. Как и та девочка из рода бабочек, эти дети были под контролем. В их глазах черные кристаллы, их связали и заперли, никто не может справиться с этими кристаллами. Ждут тебя.
— Откуда про меня знают?
— Кто-то из делегации приехал забрать детей и проговорился про тебя, какой-то тритон рассказал, как некая мурена освободила детей от влияния этих самых кристаллов. И что нужно запереть детей, пока ты не вернешься.
— И кого мне благодарить за распускание слухов? — вопрос риторический, и без ответа. Но не долго. Узнаю кто обо мне рассказал, простыми словами не отделается. ю петь буду.
— Не знаю. Сальмир еще не вернулся.
— А где он?
— Говорят, напали на след еще похищенных. Так что отдых тебе, Тасси не светит.
— Я и не думала отдыхать. Пошли, Кешин, помогать девочкам и мальчикам, — протянула ему руку, а он с улыбкой взял меня за руку и пошел в отделение стражи.
Марика вернулась в трактир, а мы с Кешином шли к Сальмиру в отделение. Как и говорила девушка, тритона на месте не было. Не успел вернуться из пустыни, уже ушел в другую работу с головой. Пропавшие дети важнее отдыха. Я согласна с тем, что отдохнем потом. В отделении были его заместители, Арон и Маэль. Увидев меня с ребенком, пропустили и сказали, где держат детей. Сын просился со мной, но я попросила кентавра и дракона присмотреть за ним. А сама шла к детям. Их заперли в комнате, без окон, лишь кровати, на которых они послушно сидели и ждали.
Когда я пришла, увидела детей с такими же глазами как и первой мною освобожденной бабочки. Они не смотрели на меня. Сняла ракушку, настроила голос на нужную волну. Попробовала петь ту же песню, легкую, разрушающую лишь кристаллы. Но она не сработала. Кристаллы остались на местах. Даже не треснули. Дети на голос не среагировали. Головы не повернули. Думала над тем как мне извлечь эти кристаллы. Пришла к выводу, песню надо усилить и настроить на более обширное направление, а еще поменять мелодию. И уничтожать не по одному, лучше все разом, а то мало ли оставшиеся под внушением на меня нападут. Так что надела ракушку обратно на шею и попросила:
— Давайте возьмемся за руки и встанем в круг, — дети последовали за мной, встали в круг, слушали, что я им скажу. А я не стала говорить, а запела, голос с определенной тональностью звучал лишь в их ушах, и ушах того, кто ими управляет. Нажим и звук резче, сильнее, не как в прошлый раз, не тянула, резко обрывисто, меняла тональность, уходила из низкого голоса в высокий, и так почти десять минут, дыхалки на перебойную мелодию не хватало, ведь направление не конкретное, а обширное, всех детей разом, а это больше чем в прошлый раз. Сил соответственно в пять раз больше, чем с той девочкой. Я понимала, когда пение закончиться, на нет сойдет и моя сила, упаду без сознания. Крик боли, общий, громкий и все падают, в том числе и я. Но меня поймали руки. Не знаю кто, узнаю когда приду в себя.
Отступление
Снова эта мурена! Откуда она такая взялась? Ее голос и способности не похожи на обычных безродных морских. Мои обновленные кристаллы поддавались ее голосу, трещали и разрушались. Голова моя готова взорваться, а все потому, что она сменила тактику. Пела не простую песню разрушения кристаллов, как раньше, а направленную на уничтожение связи между мной и детьми. Дети кричали от боли, выл от боли и я. Ведь рушилась связь в обе стороны. Ее сила била по мне ощутимо. Способная, жаль что не на моей стороне. Но у меня есть новый союзник. С его помощью я уберу с дороги проблему в ее лице.
— Господин, — кланялся мне в ноги падишах, — все готово, — показал он на аквариумы для мурен, — кого ловить?
— Мурен, — тот скривился, — знаю, у тебя просьба личного характера, — тот поклонился и сказал:
— Хочу одну конкретную мурену лишить голоса навсегда, — его глаза горели ненавистью, желанием отомстить, этим я и воспользовался, — что мне нужно сделать, чтобы заманить ее в пустыню снова? — его я нашел в пустыне. Он умирал от жажды и ненависти к конкретной девушке. Наша цель одна и та же мурена. Как и желание убрать ее с дороги. Я предложил ему руку помощи. Он не раздумывая согласился.
— Всего лишь поймать ее сестер, — показал координаты, — она сама придет к тебе, — и добавил, — не одна, но ты будешь готов, — протягиваю ему кристалл. Не такой как в глазах детей. Этот кристалл используя его жизненную силу уничтожит всех, кто встанет на его пути. Он готов заплатить такую цену. Берет артефакт и кланяясь уходит прочь. Аквариумов нужно всего три. Четвертый не понадобиться. Эту мурену я лично лишу голоса, и не важно, что я пообещал человеку. Она рушит мой план, а я не прощаю тех, кто нарушает мои планы и уничтожает работу всей жизни. Она за поплатиться.
Шиор
Пришел в отделение к Сальмиру, но он отлучился по делам. Напал на след пропавших детей. Зато пришла Тассия с сыном. Мальчик напоминал мне одного знакомого дракона, из клана «Бледной сакуры», те же розовые волосы, золотые глаза с вертикальным зрачком, в рубашке, брюках, куртке, на ногах сапожки, а в руках пирожок и чашка с чаем. Пришел и спросил Маэля, где Сальмир и когда придет.
— Шиор, я без понятия. Он там с похищенными детьми разбирается, — и тут услышал крики, детский голос, раздавался из камеры допроса, — это Тассия, — кинулись туда, а вокруг нее, держать за руки, стоят дети. В их глазах кристаллы, а она раскрыв рот, тянет одну только ей известную мелодию, она влияет на детей, кристаллы в их глазах стали трещать, слышится истошный вопль, общий, словно хор и все падают без сил. Девушка в том числе. Я успел поймать ее до того, как она стукнулась головой. Вынес из камеры. Спросил куда ее положить. Дракон убежал за лекарем, а я шел в комнату отдыха, положил ее на показанный кентавром диван. Арон сказал, что только девушка может разбить эти кристаллы.
— Что вообще происходит? — слышал и знаю о пропавших детях, но вижу такие кристаллы в первый раз. Очередное появление в городе сопровождает меня загадками и ситуациями, и каждый раз для меня становиться открытием происходящее вокруг. В том числе и дети с камнями вместо глаз.
— Они были под контролем, кристаллы ими управляют, а тот, кто их поместил в глазницы, за всем наблюдает, — кому понадобилось похищать детей, а потом над ними эксперименты ставить, на этот вопрос никто не знает ответ, лишь способ как избавиться от влияния.
— Значит, детей нашли?
— Не всех, лишь часть и все с кристаллами вместо глаз, — показал, на спящих, — эти с воздушного материка. Все похищенные из воздушных кланов нашлись на берегу моря, стояли и смотрели вдаль. Их заметили рыбаки. Призвали с помощью магов в городе. Сальмир отправился туда, где их видели, на берег, в надежде найти хоть какой-то остаточный след.
— А глаза восстанавливаются?
— Нет, — поник головой воздушный дракон, — наш лучший целитель что-то придумала, но не хватает ингредиентов для полного восстановления, — хотел спросить каких именно, как пришла в себя Тассия, к ней тут же подбежал Маэль, протягивая лед, та отказалась, тогда дракон спросил: — ты как, Сиа?
— Голова трещит, — держится за виски, — радует, что не только у меня, у того, кто детьми управлял тоже, — натянутая улыбка, и едва хватает сил, чтобы подняться с дивана. Ей помогает Арон, кентавр как и дракон о ней заботятся, она дорога им. Да и мне симпатична. Способная, умная, не навязчивая. К себе не требует внимания.
— Спасибо тебе, — сказала Арон, — если бы не ты, мы так и не нашли бы способ вернуть детям разум, — на что девушка сказала:
— Еще бы им глаза вернуть, — и тут увидела меня, — спасибо вам, Шиор, — поклонилась, — мне домой надо. Сын где?
— С Устаром, — а это дежурный гном, распределяющий служащих на вызовы, — они там учат карту города, — полезное занятие, с этим согласилась Тассия, сказав:
— Дело хорошее, — встала и едва не упала снова, я поддержал за руку и предложил проводить, — спасибо, Шиор, я сама, — и держась за стенку шла к сыну. Спросил у Арона и Маэля, как ее сыном оказался дракон из «Бледной сакуры», раз она сама мурена и где его родители. Тяжело вздохнул дракон, опустился на пол кентавр и не смотря на меня рассказывал:
— Это грустная история, — сказал Арон, — весь его клан уничтожило старое проклятие, — я просил точнее, — я не разбираюсь, у Сальмира спрашивай, знаю лишь, что мальчишку похитили, а он каким-то образом сумел сбежать. Бродил по городу несколько дней, пока не встретил Тасси, увидел в ней мать и больше с ней не расстается. Мы сделали документы, она стала его опекуном.
— И больше никого не осталось?
— Сальмир говорил, есть дядя, но его никто не видел почти год. От него никаких вестей, — развел руками Маэль.
— Ясно, — встал и пошел из отделения.
Сальмир попался мне по дороге. Отдал ему папку и взмыв в небо, вернулся к себе. У меня ограничено время на посещения других владений, лишь в своем я могу делать что угодно. Такого решение богов. Я не спорю, не хочу еще пять столетий сидеть в ледяной башне, с одними лишь воспоминаниями и тоской на душе. Лучше делать так, как говорят, чем жалеть об этом.