Вот как? Поэтому отец и расспрашивает его обо всём, всё это время, пока я тут, Вирага тоже не было в Лоранде, ушёл он туда через зеркало в одну секунду, а возвращался почти неделю.
Мне нравился мой брат, чем-то неуловимым нравился, он был младше меня года на два, я думаю. Он не предъявлял отцу претензий за другую женщину и даже заступился за меня перед сестрой. Ага. Всю жизнь я был один и завидовал тем одноклассникам, у кого были братья или сёстры, представлял, каково это? А теперь, вот, у меня сразу появились и брат, и сестра, и оба уже взрослые, и с такими характерами, что о-го-го…
Да, с Агнес мне будет нелегко, да и с Вирагом — тоже. Началось наше знакомство с того, что он предлагал меня убить… Первое впечатление, конечно, не всегда верное, но зачастую редко бывает ошибочным. А этот парень ловко управлялся с кинжалами, и я всегда невольно об этом помнил, и сейчас он умело нарезал оленину тонкими пластами.
Интересно, его кинжалы и сейчас с ним? Где он их прячет? Под рукавами своего дублета или у него есть другие укромные места?
А граф Бернат между тем продолжал задавать сыну вопросы:
— Как ты смог уйти из их труппы? Никто ничего не заподозрил?
Вираг рассмеялся и ножом положил на тарелку отца несколько кусочков мяса, я это заметил, а граф принял заботу сына как должное, даже внимания не обратил.
— Мы последние дни ругались там с одним… Он — жонглёр, и я — жонглёр, только он всё по факелам, да с огнём забавлялся… На меня свысока смотрел… Я для него — так, любитель… — Вираг усмехнулся и пожал плечами, продолжая нарезать мясо, видно, ему нравился сам процесс. Нож острый, мясо печёное, плотное, резалось красиво и ложилось эффектно. Он положил мясо сестре и даже, привстав с места, дотянулся и до моей тарелки. Ого! Я такого не ожидал и поблагодарил:
— Спасибо…
Сын графа улыбнулся мне белозубой улыбкой и подмигнул, вернувшись к нарезанию мяса, и продолжил рассказывать дальше:
— Потом мы с ним девушку не поделили… Есть там у нас одна… танцовщица Талея, хорошенькая, но глупенькая — мрак! — Я вспомнил её, эту танцовщицу, она ещё Эварту приглянулась. — Она сначала со мной… — Вираг усмехнулся, — а потом с Элеком этим… Давай что-то ему глазки строить… Мы даже подрались один раз… — Опять усмехнулся. — А после Нандора я Амбрусу говорю: «Всё! Надоело! Чего этот Элек ко мне по всякому поводу цепляется и без повода — тоже! Либо я в труппе, либо — он!» Ну и вот так примерно… А Амбрус замялся вдруг, ему и меня, и Элека хотелось бы удержать… А я ему и заявил громко: «Да ну вас всех к мраку! Ухожу! Другую труппу найду!» И всё такое…
— Надеюсь, не переиграл? Поверили?
— Да как будто всё по-настоящему получилось… На перекрёстке в Орбан я забрал свой фургон, и мы разошлись. Я сюда, а они дальше поехали…
Не знаю, почему, мне вдруг послышалось в его голосе сожаление, будто ему не хотелось расставаться со своей труппой, с теми, с кем он выступал, он ведь узнал их всех хорошо, и этого Амбруса — руководителя труппы, и даже того Элека-факельщика, и красивую, но глупенькую Талею-танцовщицу. Сколько дней из своей жизни Вираг потратил на то, чтобы влиться в эту цирковую труппу, чтобы стать там своим и выступать на равных? Месяц? Полгода? И всё для того, чтобы устроить побег сестре из ненавистного им всем Нандора.
Чей это был такой хитроумный план? Отца? Чей ещё извращённый мозг мог выдумать подобное? Думаю, только графу это под силу.
— Мне даже денег заплатили за работу, кое-что скопил, — хохотнул коротко Вираг, вспоминая прошлое.
— Ага, — Агнес небрежно дёрнула подбородком, глядя на брата, — если что, без куска хлеба не останешься, заработаешь…
Вираг в ответ пожал плечами.
— Да, вполне себе честный заработок. За всё время я никого не ограбил и не убил. Есть, конечно, во всём свои неудобства, всё время в дороге, не знаешь утром, где следующую ночь ночевать придётся… В какой-то замок или в город пустят, в какой-то — нет, а то ещё и собак натравят или проклятьями обольют… Всяко было, но… — Он не договорил и опять усмехнулся с той самой еле уловимой горечью утраты прошлого.
— Зато я теперь дома! Хвала Свету! Мне надоел этот Нандор, ненавижу их всех… — Агнес оттолкнула от себя пустую тарелку, не скрывая раздражения. — Два года! Мне приходилось улыбаться им и вести себя так, как от меня требовали… Особенно первый год… Постоянная охрана, ни шагу в сторону, эти старые камеристки так и зыркали, всё докладывали… Это потом мне начали многое позволять, я могла свободно ходить и общаться с местными… Вот уж они сейчас там, поди, локти кусают, что дали мне слишком много свободы.
Я молчал. Видно, не зря отца потянуло к моей матери-актрисе, ещё неизвестно, что там за мать была у Агнес и Вирага, может, тоже не без артистического таланта. Вираг, вот, играл роль бродячего жонглёра и даже превосходно выступал, а Агнес изображала послушную заложницу и, по моему личному мнению, вполне неплохо жила себе в Нандоре. Ей, точно, очень много там позволяли, тут она не лгала. А она, оказывается, по её словам, страдала от этой роли. Хотя я сам, по крайней мере, этого там не замечал. Или у неё талант вживаться в роль?
Она свободно ходила, куда хотела, прилично её положению выглядела, вокруг неё всегда увивались местные оруженосцы, со всеми она была приветливой и всем им улыбалась. Или плен всегда остаётся пленом? Почётный он там или не почётный, он всегда плен…
А она была в нём, оказывается, два года.
Вот сколько длилось это перемирие между графами.
Отец словно мысли мои прочитал и заговорил негромко, взгляд его блуждал по лицам детей:
— Скоро в Нандоре узнают, что ты здесь, если уже не узнали… Это будет скандал. Побег — это очень серьёзно. Граф Сандор предъявит нам обвинения. Думаю, они используют этот побег как повод к войне. Мы на это и рассчитывали… — Он сделал паузу, давая всем за столом возможность вдуматься в сказанное. — Мы к этому готовы. Недавно я был у принца Рикарда, нас поддержат… Будет война. Не такая вот стычка как была в прошлый раз под Малым Ортусом, а война… Пусть попробуют передавить нас на этот раз. Думаю, не обойдётся и без сил короля…
За всеми этими лицами и интригами для меня ничего не стояло, я никого не знал, но при упоминании о Малом Ортусе я невольно навострил уши.
— Будет драчка… — Вираг улыбнулся с предвкушением.
Граф Бернат посмотрел в лицо Агнес:
— Ты выйдешь замуж за того, кто нас поддержит.
— Как жертвенная корова? — Агнес недовольно выгнула губы, эта перспектива её не радовала.
— У каждого в этой войне будет свой вклад. Кто-то возьмёт в руки оружие, а кто-то… — Граф пожал плечами, — просто выйдет замуж. От каждого по возможностям…
«…Каждому по труду…» — мысленно продолжил я известную сентенцию советского времени. Интересно, граф Бернат узнал о ней у нас или это их местная мысль?
А какая роль во всём этом отводится мне? Я — не воин, на поле боя толку от меня — ноль, я не девушка, чтобы меня можно было выгодно выдать замуж и получить союзника накануне громкой заварушки. Может, он и мне жену присмотрел? Я мысленно усмехнулся. Да ну. Я незаконнорожденный сын, как Агнес правильно и ёмко выразилась — бастард. Я не буду наследовать ни земель отца, ни его титула, да и желанием не горю. Пусть он женит Вирага. Пусть братец отдувается и на поле боя, и под венцом. Я не намерен здесь задерживаться надолго.
— «Просто… Просто выйдет замуж…» Отец, я не об этом мечтала в Нандоре. Вернуться домой, чтобы «просто выйти замуж»?
— Да, почему бы и нет? — Граф спокойно выдерживал гневный взгляд дочери. — По возрасту ты уже как два года должна быть замужем и нянчить первенца. Всё спутало твоё заложничество. Это хорошо, что граф Сандор не додумался женить на тебе кого-нибудь из своих сторонников. Это бы меня неприятно удивило. Не переживай, я найду тебе достойного мужа…
— Отец, пожалуйста!
— Это уже решённый вопрос. Ты выйдешь замуж, хочешь ты этого или нет.
Повисла долгая пауза, и я не смог промолчать:
— Да, это не у нас… у нас браки только по обоюдному согласию жениха и невесты…
И отец, и Агнес посмотрели мне в лицо так, что я чуть не подавился сказанными словами.
— Это в вашем Энионе? — Агнес ждала ответа, а я смог только кивнуть под красноречивым взглядом графа Берната. — Тогда я хочу жить в твоём Энионе!
Она неожиданно поднялась, громыхнув стулом с высокой резной спинкой, и бросила на стол скомканную льняную салфетку.
— Всем доброй ночи. У меня пропал аппетит.
Ушла. Вираг громко вздохнул, потом заговорил:
— Может, и правда это слишком поспешно? Она два года не была дома…
— Тебя тоже не было всё лето, что начнёшь выкидывать ты? — Взгляд графа был холодным, ни одной лишней эмоции.
— Ты собираешься и меня женить?
— Пока нет…
— Хвала Свету! — невольно вырвалось у моего младшего брата.
— Если нужно будет для общего дела, то тебя я тоже женю. Думаешь, твой дед спрашивал моего мнения, когда нашёл мне в жёны твою мать?
— Тогда я тоже сбегу в Энион… — засмеялся Вираг, но в его смехе мало было веселья.
— Кем? Жонглёром? Давай!
После этих слов Вираг посмотрел на меня через тёмную бровь, я не понял этого взгляда. Сразу не понял, а потом… Я — ещё один сын графа Берната, теперь у него двое сыновей… И что? Он готов заменить законного сына мной? Ну нафиг! Может быть, Вираг просто об этом подумал? Но настроение пропало и у него, он молча допил своё разбавленное вино и поднялся из-за стола.
Я нахмурился, мне не хотелось бы портить отношения и с ним, мне нужен был здесь хоть какой-то союзник. Пусть это будет мой брат Вираг.
Он сослался на то, что устал после долгой дороги, и ушёл за сестрой. Мы остались с отцом одни. Я спросил первым:
— Какую роль вы во всём этом отводите мне?
— Я ещё думаю…
— У вас есть законный сын, наследник, зачем вам я? Я — незаконнорожденный, ноль без палочки. У нас на это закрыли бы глаза, но у вас…
— Ты должен молчать об Энионе, о своём мире, и вообще обо всём. Тобой могут заинтересоваться свидетели, будут разные вопросы: откуда ты взялся, кто твоя мать, как ты появился здесь? Скажешь, что я привёз тебя из твоего Эниона, и матери твоей нет в живых, ты — сирота, и совсем недавно узнал обо мне… Чем меньше ты будешь рассказывать кому-то о себе, тем лучше. И, конечно же, ты должен молчать обо всём, что видел и знаешь… Свидетели дотошны, любая мелочь может вызвать подозрение. Ты — никакой не студент, молчи об этом, они проверят все Университеты… — «Уже проверили…» — подумал я, но промолчал. — Пусть твоя мать будет простой актрисой, мрак со всем этим, пусть будет Энион, но не поминай его без повода. Хорошо?
Я молчал. Вот с чего всё начнётся. Вот с этого вот момента я и начну забывать своё прошлое. Я уже — сирота, родился в Энионе, и уже не студент. Ноль без палочки… Что дальше?
— А если меня спросят, как звали мою мать? Где я жил? Чем занимался? Что мне сказать им?
Отец какое-то время молчал, потом ответил:
— Мы подумаем об этом, у нас с тобой ещё есть время.
Снова повисла долгая пауза.
— Самое главное, никогда и никому не рассказывай о зеркалах. Слышишь меня? Я понял одно правило: «Тот, кто знает о них, должен быть либо родственником, либо мертвецом…» Не заставляй меня пожалеть о том, что я выбрал первое… Хорошо?
После этих слов настроение пропало и у меня.