Повозка тряслась по дороге, двигаясь куда быстрее привычного.
— Ох и попали мы в историю, госпожа. Нет, если так нужно ехать за этим вот лесовиком, то и пожалуйста, но почему тогда он не может к нам присоединиться хотя бы, вот этого не пойму. Хотите, я приглашу его. — Аштанар кивнула и я вылезла из повозки.
Дикарь шел впереди, и стоило немалых усилий догнать его.
— Эй, подожди! Эзобериен, послушай меня!
Лесовик обернулся и уставился своими жуткими желтыми глазами:
— Что-то случилось?
— Нет, ничего, — Поспешила успокоить я, — Нас кстати не представили. Меня зовут Магуи, я служу госпоже Аштанар и учусь толковать для нее.
Эзобериен кивнул.
— А тебя же зовут Эзобериен, правильно? Я прежде не общалась с Отрофон-Кессеями, но слышала, что вы тоже знаете много сказок?
Он пожал плечами.
— Все это так интересно, что за удивительное совпадение! Мы хотели спросить, может быть ты хочешь поговорить, ведь у нас столько общего? К примеру, может быть ты устал идти и хочешь присоединиться к нам в повозке? Мой наставник, толкователь Глэн, очень хочет познакомиться с тобой, и, признаться, я тоже. — Я очень старалась быть мила, хоть дикарь и пугал одним своим видом. Пусть он страшный и совсем не вежливый, но он отчего-то важен госпоже, а значит нужно выказывать доброту и уважение.
— Не хочу. Мы и так движемся слишком медленно.
— Но быстрее нельзя, лошади и так устают!
— Так пусть ваш бальт пройдется, — пожал плечами Эзобериен.
Я представила, как передаю эти слова, и задохнулась от возмущения. Разумеется мне совсем не понравилась идея срочно ехать куда-то неизвестно за чем в компании незнакомого лесовика. Что до Яна Чельдо, тот весь вечер крошил лед, рассуждая о коварстве кочевых магов леса и импульсивности Аштанар. Он бы и продолжал, но та написала ему помолчать.
— Если тебе так нужно, чтобы Ян шел пешком, стоит хотя бы потрудиться рассказать, куда мы так спешим. — фыркнула я.
— Я бы сказал, если бы вам следовало это знать.
Поблагодарив за разговор, я не нашла сил продолжить его и поспешила назад. Вне себя от ярости, я вернулась в повозку и сказала:
— Твой Эзобериен ужасный, мрачный тип и совершенно не знает манер. Мало того, что он отказался, хотя я была предельно вежлива и аккуратна, так еще и не поздоровался, не представился и не поблагодарил. Топает себе по дороге, и плевать на всех хотел. — Испугавшись своих слов, я взглянула на свою госпожу, но та, кажется, не обиделась. Все же я решила держать мысли при себе и молчала, в отличие от Глэна.
Глэну было недостаточно тех скупых сведений, что Аштанар дала нам, и он стал пространно распространяться о том, что хоть следопыт пока что ничем не заслужил всеобщего недоверия и не проявлял себя сколь-нибудь враждебно, все же этого недостаточно, чтобы безропотно нестись за ним, собирая каждую ухабину и загоняя лошадей. Ян слушал его и кивал с очень мрачным видом. У меня так и не повернулся язык передать, что ему Эзобериен вообще сказал идти пешком. Аштанар пожимала плечами, отворачивалась, выглядела мрачной и угрюмой. Нужно было что-то делать, пока Глэн не разозлил ее. Я заговорила:
— Госпожа, может быть ты можешь хотя бы намекнуть, что за общее дело у вас с лесовиком. Или может мы сами зададим вопросы и догадаемся, что скажешь, так можно?
Астонор пожала плечами. Значит, на эту тему она хотела отвечать и я задала вопрос, который возник, когда я пристальнее рассмотрела Эзобериена. При всей мрачности и пугающем облике, он был красив собой.
— Неужели тебе нравится этот дикарь?
Астонор пожала плечами
— Магуи, я думаю, ты не там ищешь. Посуди сама, у лесных есть их язык и легенды, наверное он вчера предложил записать сказки в Отрофонеке. — поддержал разговор Глэн.
— О, это было бы замечательно. Это так, госпожа? Дело в том, что это сюрприз?
Астонор вздохнула. Теперь-то понятно, почему Эзобериен не хотел говорить. Город-древо больная тема для Отрофон-Кессеев, понятно, почему он избегает разговоров. Да и находиться рядом с Яном, когда тот наряжен как бальт, Эзобериен попросту боялся. Наверное он думал, что Ян увидит что-нибудь лишнее и донесет другим магам земли.
Словно камень упал с моих плеч. Ян никогда не стал бы вредить Лесу, тем более что Эзобериен был важен для нашей госпожи Аштанар. А это значит, что проблема решится, как только дикарь узнает, что мы не злодеи. Осталось только переубедить его. Я улыбнулась, показывая, что рада перестать волноваться:
— Какая честь, госпожа! Знаете, я всегда хотела увидеть это их дерево. Говорят, оно внутри как целый город, и все стены в записях, неужели мы увидим все своими глазами?
Аштанар взглянула на меня неожиданно грозно. Наверное, она ожидала, что мы не догадаемся, и не хотела даже слышать разговоров на эту тему. Все же, я видела, что Глэна и Чельдо также устроило такое толкование. Мы говорили на другие темы до самого привала. Я спросила, хочет ли госпожа что-то передать Эзобериену, она кивнула и начертила записку на общем языке с предложением обсудить, как нам путешествовать дальше. Я подсмотрела, в записке еще был вопрос, что она может сказать своим спутникам о цели нашей поездки.
Я отнесла записку Эзобериену, который остановился отдельно от нас и сосредоточенно что-то жевал. Он прочитал текст, перевернул лист и посмотрел на обратную сторону. Я улыбалась и ждала, пока он прожует. Он сказал:
— На юго-запад и ничего.
— Извините меня, что вы сказали?
— Я сказал, передай Аштанар: на юго-запад и ничего.
Я передала его слова и Глэн обреченно вздохнул. Все надежды на то, что мы поняли цель визита, рухнули. Отрофонек был на юго-востоке. Мы продолжили путь. Опасаясь новой волны возмущения, я спросила:
— Госпожа, но на юго-востоке только земли нимов. Что нам делать там с лесовиком? Ладно мы с Глэном, но Чельдо снова привлечет лишнее внимание, да и вам нельзя будет просто так покидать повозку. — Она молчала. — Аштанар, намекни пожалуйста хоть как-нибудь.
Не дождавшись ответа Аштанар, мне ответил за нее Глэн:
— Ты всегда задаешь столько вопросов, а между тем учишься на толкователя. Истолкуй Эзобериена, как если бы он был сказкой. Этот Эзобериен, он кто такой?
— Ну, он лесовик. — Я начала рассуждать. — Только необычный, по наряду ясно, что лесовик, но вот именно таких я только на празднике Пробуждения Леса видела. Как понимаю, он из того племени, что живет у Рощи Старейшин. Но непонятно, почему он так далеко от своих земель. Впрочем очевидно, раз он идет с нами и зашел так далеко от своих земель, что он искал сказочницу. Но ему не нужно было просто говорить о сказках, иначе он бы уже это сделал, ему нужно, чтобы сказочница оказалась где-то еще. Не у Отрофонека, как мы теперь знаем. И направляемся мы в земли нимов. И сам он ним, хоть и выглядит как лесовик. Он считает, что сказки зачем-то нужны нимам?
— Так, а теперь собери все это в одну мысль. Кто такой Эзобериен?
— Он ним из лесного племени, который хочет, чтобы мы толковали сказки для нимов. Может быть, он предает свое племя?
Аштанар высунулась из двери повозки. Я успела заметить ее разгневанное лицо. Что я наделала! Мы надоели ей? Или мои догадки оказались слишком близки к правде? Глэн тоже выглядел встревоженным. В любом случае, эту тему развивать больше не следовало.
Госпоже наверное было плохо, я тронула ее за рукав и позвала:
— Извини, пожалуйста, я переусердствовала с заданием. Я волнуюсь за тебя, вот и болтаю всякое.
Аштанар забралась обратно и благодарно посмотрела на меня. Нужно было как-то еще показать, что мы заботимся о ней и поддержим, даже если ее затея нам не по душе.
— Госпожа, я верю, что дело важное и ты знаешь, что делаешь. Что думаешь, может отвлечемся и немного потолкуем какие-нибудь из старых юбок? — Сказал Глэн. Кажется, он думал так же, как я.
Аштанар кивнула и мы достали из сундука юбки прежних сказочниц. Толковать их был труд неблагодарный, многие узоры недоступны для понимания, поскольку у сказочниц не было общего алфавита, они лишь шили быстро и так, чтобы сами потом могли вспомнить. Все же, это занятие всех успокоило и заняло нас до вечера.
Когда начало темнеть, мы собирались свернуть к постоялому двору, но Эзобериен позвал нас дальше. Мы ехали в надвигающейся темноте и сделали привал лишь глубокой ночью, сильно устав в дороге. Эзобериен давно спал, когда мы закончили ставить лагерь и готовить ужин. Я постелила нам с госпожой на сиденьях повозки, что обычно мы делали, только когда переходы приходились на дикую местность.
День был тревожным, и не удивительно, что сон мой был прерывистым. Проснувшись до рассвета, я обнаружила Чельдо также бодрствующим. Он сидел у тлеющего костра и напряженно всматривался во тьму. Дозоры были делом обычным, но в землях нимов, а мы еще были на территории Архипелага, где было безопасно.
Впрочем, его можно было понять. Мы были уже далеко от столпа Земли, и сюда могли забрести случайные нимы. Я решила выйти к Яну и, увидев меня, он сказал:
— Прилетала какая-то хищная птица и долго сидела рядом с Эзобериеном. Он что-то ей передал и птица улетела. Не нравится мне все это. Думаю, он поддерживает связь с племенем и нам стоит ждать засады.
Сон как рукой сняло. Я задумалась. Чтобы не волновать Яна еще больше, тем временем я налила травяной отвар из чайника, греющегося в углях, в две глиняные чашки, села рядом с Чельдо и передала ему напиток. Он с благодарностью принял чашку и начал пить, и я тоже сделала вид, что увлечена чаепитием. Правда в том, что я боялась Эзобериена и не знала, говорить ли Яну, что тот советовал ему пойти пешком. Тогда это казалось безобидным, но если бы повозка оказалась без охраны, нас было бы проще схватить. Все же пугать бальта не хотелось, и я сказала:
— Если бы целью Эзобериена было заманить нас в ловушку, он все же побрезговал бы обратиться к нимам. Может быть, его соплеменники где-то впереди, но не здесь, они бы не смогли. Обещаю, я постараюсь расспросить его, скажу, что видела красивую птицу и интересно, зачем она прилетала. Но сейчас еще есть время. Мы пока что еще не покинули Архипелаг, лесные или нимы вряд ли нападут на нас тут. Ян, я уже выспалась и посижу здесь, разведу костер. А вот ты очень нужен нам отдохнувшим, пожалуйста, иди спать.
Это подействовало, Чельдо ушел. Я еще долго пила чай, смотрела, как светлеет небо и слушала мир. Аштанар как-то видит в нем новые сказки, в юности я пыталась понять, как у нее это получается, потом прекратила. Это дар, не иначе. Что-то вроде магии, только способность находить истории из неоткуда, странные и подробные, такие, что постаравшись в жизнь не придумаешь.
Если только этот лесник задумает обидеть госпожу, он об этом пожалеет. Стоит сообщить в Архипелаг, и к нам помчится помощь. Даже без этого, госпожу знают и любят по всему миру, нам повсюду найдутся защитники. Даже без этого, подумала я, лично вырву каждую косичку любому злодею, если хоть пальцем посмеет ее тронуть.
Заметив приступ ярости, я постаралась погасить его. Это только догадки, что лесовик может быть опасен. Да, Эзобериен отвратительный тип и ставит себя выше всех, хотя сам вчера с березы слез. Может дело в том, что он много горя пережил в Лесу. Может задумал чего. Но видят Девять, мы тоже не вчера встали на дорогу, как-нибудь разберемся с любыми невзгодами. И не с такими договаривались.
Впереди новый день, попробуем навести мосты иным путем. Все вместе — путешествие незнамо куда, неопределенная цель назначения, загадочный спутник — с самого начала пошли не туда. Однако это не повод опускать руки. Я начала готовить завтрак.
Этим утром Аштанар выглядела бодрой и довольной. Она раздала нам записки. В моей было написано так: “Этот дикарь, нравится он тебе или нет, очень важен для меня. Его зовут Эзобериен Салмели Отрофон Кессей, так что ты права, он живет у Рощи Старейшин. Пожалуйста, постарайся тоже с ним подружиться.”
Прекрасно, значит она тоже считает, что договориться с Эзобериеном возможно. И что они друзья. Все-таки дело в том, что лесовик понравился нашей госпоже.
Я торжествующе посмотрела на Яна. Он выглядел мрачным. Украдкой он показал мне его записку: “Ян, мне нужно знать, на что способен этот ним. Вызови его на тренировочный поединок, только так, чтобы он не обиделся.”
И снова всю радость как рукой смысло. Госпожа хотела, чтобы мы дружили с Эзобериеном, и одновременно дрались с ним. Я задумалась, может быть все же стоит сказать Яну, что их неприязнь взаимна. Но все же не стоит, а то тренировочный поединок рискует перерасти в настоящий.
Во всяком случае сегодня будет, чем заняться и не придется весь день сидеть трястись в мрачном молчании.
Что бы ни было в записке Глэна, он начал действовать первым. Я еще обдумывала, как начать разговор, а он уже пошел к Эзобериену. Они говорили долго, мы собрали лагерь и выдвинулись. Я порой выглядывала посмотреть, как там дела. Глэн шел наравне с бодрой поступью дикаря, но было заметно, что дается ему это с трудом.
В повозку Глэн вернулся запыхавшийся и расстроенный.
— Может я и ошибался, госпожа. Надо подумать.
Аштанар написала записку, я подсмотрела. “Что он сказал тебе?” — было сказано в ней.
— Что истории должны храниться вместе с толкованием и быть доступны для всех желающих. Вы хотите составить сборник сказок для нимов? Госпожа, я не думаю, что хочу в этом участвовать.
Я удивилась. Кое-где записывали сказки Аштанар, но чтобы передать их дальше, и до сих пор мы не соглашались составить текст. Считалось, что сказки должна рассказывать только сама Сказочница, а толмачи знать их смысл. Но если моя госпожа считает, что время поступить иначе, может быть, оно и к лучшему? В любом случае, если это действительно их цель и Эзобериен как-то в этом участвует, это хороший предлог для начала дружбы. Я пока сама не знала, как отношусь к этой задумке, но расспрашивать на этот счет Аштанар после вчерашнего не рискнула. В отличие от нас, она не могла говорить просто так и даже просто подойти к Эзобериену не могла. Потому и поручила мне подружиться с ним за нее. Я уверенно улыбнулась спутникам, чтобы никому и в голову не пришло, что я не знаю, что делаю, и вышла из повозки. Придется говорить на ходу, но на какое-то время меня хватит.
— Эзобериен! Мы можем поговорить? — Он немного задержался, дожидаясь меня. Уже что-то.
— Тоже будешь про сказки расспрашивать?
— Не совсем. А что, вы с Глэном говорили о сказках?
— Да. Он рассказал, чем вы трое занимаетесь.
— А ты не знал?
— Ну, что-то я слышал. На ее выступлении. Интересные истории.
— Да, и сама она удивительная. А где ты был на выступлении Сказочницы? На празднике Пробуждения Леса?
Он кивнул.
— Так я тоже там была, просто тогда еще не толковала. Видела там лерассов, такие красивые. Кстати мне кажется, я видела одного утром, мне не показалось?
— Нет, говорю с племенем через сокола.
— Как здорово! А зачем?
— Это не твое дело.
— Еще как мое, мне страшно. — Я подумала, что это звучит обидно, и добавила. — И еще интересно, как это происходит, ты с ним говоришь или читаешь его перышки? Можешь этому научить?
— Нет. — Это прозвучало как-то печально и горько. Я поспешила перевести разговор.
— Ну и не страшно, это дело твое. Только может быть все же расскажешь, что ты такое им передаешь? Чельдо волнуется, да и мне ужас как интересно, как вы живете.
— Я буду делать это, что бы вы на этот счет не думали.
Я не нашлась, что ответить, и какое-то время мы шли молча.
— Магуи, вот ты доверяешь Яну?
— Да, конечно.
— А ты знаешь, что это феллы и бальты сожгли мой дом?
— Ну, да, но Ян, он… — Эзобериен снова заговорил, и я поспешила замолкнуть.
— Вот мы идем по дороге, бальтской дороге. Ты наверное думаешь, как удобно, камень, не развозит и такой ровный. А лошади об него ноги разбивают. Да что лошади, знаешь, как бальты умеют этими дорогами распоряжаться? — Я собиралась ответить, но, похоже, это был риторический вопрос. — Вы знаете историю моего народа, и все равно совершаете ту же ошибку. Посмотри, вот на обочине растет дерево. Оно живое, красивое, может цвести и приносить плоды. Ты что, хочешь, чтобы оно однажды сгорело? Сегодня Архипелаг открывает двери бальтам, приглашает строить города, а завтра на вашем пороге будет армия. А защищаться будет нечем, я видел город Рин, земли там больше, чем воды.
— Не знаю, почему бальты помогли выстроить город Рин, но не думаю, что они смогут что-то сделать водным магам на островах. — Не удержалась и перебила я. — Но что я могу об этом знать? Я не маг и давно не живу на Архипелаге.
— Ты тоже не маг?
— Да, Эзобериен. — Меня озарила догадка, и я продолжила, — И мне тоже было тяжело жить с этим. У тебя в племени много нимов?
— Я один.
— Ох, мне так жаль. Тебе, наверное, очень тяжело пришлось в детстве? — Он молчал, но я не могла упустить точку соприкосновения и продолжила. — Мне повезло, я попала в услужение к госпоже Аштанар и отправилась путешествовать с ней еще до того, как меня признали нимом и выгнали.
— У нас не выгоняют.
— Точно, у вас же нет источника магии. Прости, если это прозвучит обидно для тебя, но я думаю, тебе очень повезло. На Архипелаге в семье нет ничего страшнее, чем узнать, что твой ребенок — ним. У нас все делают, чтобы развить понимание стихии. Есть школы, особые песни и танцы, даже аквапарк. Это, ну, такое место, там вода особая, в ней дышать можно.
— Да, мне про это рассказывали. — Он улыбнулся. — Я сначала направлялся на Архипелаг, читал про все это. Светящаяся подводная пещера, красиво.
— Да, это и правда невероятно прекрасно! Вода внутри теплая и сияющая. Повсюду разные течения, видно плохо и свет как будто смазанный, даже не знаю, как еще описать. — Я решила, что вот он, подходящий момент, и сказала что-то очень личное. — Когда я плавала там, казалось, что что-то чувствую и поняла стихию. Думала, что вот стала водным магом. Но каждый раз на берегу оказывалось, что это не так.
На его лице отразилось волнение.
— Я понимаю тебя. Лес говорит со всеми Отрофон-Кессеями, но не со мной.
— Ты поэтому режешь руки?
— Что? Нет. Это традиция.
— У других твоих соплеменников руки целы.
— Им не нужно, это я кроплю кровью, чтобы место слышало меня.
— Звучит ужасно.
— Традиция старая. Раньше мы много чего делали, что теперь перестали.
— Это что например?
— Сейчас Отрофон-Кессеи предупреждают нарушителей границ, прежде чем напасть. Раньше сразу нападали. Удобно, сам так делаю.
— Что, вообще не предупреждая?
— А смысл. Лес мне не поможет, а задержать пришельцев нужно.
— Ясно. Хорошо, что не встретилась с тобой на границе. Но это не слишком ужасная традиция.
— Знаешь, сразу после Раскола, мы тоже воровали детей.
— Ты серьезно? — с людьми из таких культур нужно было переспрашивать, могли и шутить. — Так это правда, то что про вас рассказывают?
— Мы перестали, к нам детей люди сами приводят с тех пор, как Праздник начался. Или бывает, что дети сами приходят, если поздно магия открылась.
— Но кто-то ворует?
Он не ответил.
— Знаешь, не хочешь говорить, тогда и не надо. Не страшно. Знаешь, я теперь думаю, что мы едем к нимам, чтобы сборник сказок составить.
— Может, она того и хотела. — немедленно откликнулся Эзобериен.
— Что? — переспросила я.
Он снова замолчал. Я начала уставать от быстрой ходьбы, так что решила, что с меня хватит. Как бы там ни было, разговор складывался неожиданно хорошо. Я вежливо попрощалась и собралась было уходить, когда поняла, что еще нужно обязательно сказать:
— Эзобериен, ты может быть не понял, Ян Чельдо тоже с Архипелага. Не поверишь, но однажды он и меня так же поймал, могу понять, почему он теперь тебе не нравится. Но он не бальт, как ты мог подумать. И знаешь, он любит тренировочные поединки. Может быть вызовет тебя на такой. Ты только не пугайся, там все понарошку.
— Понятно. Я учту это.
Я развернулась уходить, но он добавил:
— Ты первый ним, с которым я общаюсь. Спасибо, Магуи.
Я улыбнулась.
— Не первый. Аштанар тоже ним, и вы говорили вчера. О чем, кстати?
Он даже не разозлился. Улыбнулся как-то грустно и сказал:
— Ты не устала? Мы можем сделать привал.
— Да, спасибо. Кстати уже и обедать пора.
В повозку я вернулась в хорошем настроении и поспешила обрадовать спутников новостью о том, что нам кажется удалось найти общий язык и Эзобериен предлагает сделать привал. Эти вести вполне предсказуемо обрадовали всех присутствующих.
И все же на привале Эзобериен снова обосновался отдельно. Я замечала взгляды, которыми он обменивался с Яном. Последнему не составило труда догадаться, что я что-то такое рассказала Эзобериену про утреннюю записку.
Стоило нам пообедать и снова двинуться в путь, оставив дикаря в стороне, как я пересказала всем содержание нашей беседы.
— В общем-то ничего он мне не сказал по сути. Ян, я спросила про птицу. Он поддерживает связь с племенем через лерасса и будет это делать, что бы мы на этот счет не думали. Потом стал рассказывать, как Феллы с Бальтратом у него дом сожгли. Как будто я не знаю. И Ян, я сказала ему, что ты тоже с Архипелага, все равно молчит. — Ян кивнул. — Я все думаю, с чего бы ему так нам не доверять, мы-то его дом не разрушали. Но нет, не говорит. Спросила про руки, он мне таких традиций предков нарассказывал, там такой страх, теперь не пойму, как ночью спать. Он грубый и совсем дикий, не думаю, что он прежде покидал лес и вообще бывал в цивилизованном городе. Говорит, я первый ним, с которым он разговаривал. Ну, я сказала ему, что ты тоже ним. А про твою записку, госпожа… Может ты и хочешь дружить с ним, но я точно нет.
— Магуи, а про мою записку ты ему тоже сказала? — Спросил Чельдо.
— Не совсем. — Я замялась, не зная, как сказать. — Я рассказала, что ты любишь поединки и можешь предложить ему один, и что это безопасно.
— Понятно. — Он взглянул на Аштанар. — Хорошо, что я повременил с поединком. Может быть вечером.
— Это какие там традиции? — спросил Глэн.
— Например знаете, почему у него такие руки изрезанные? А он каждый привал кровью деревья поливает. Или вот, если кто в их лес без спросу входит, они его подкарауливают и нападают неожиданно, а потом уже ведут переговоры. А еще, а еще они… — Я задумалась, а следует ли говорить, что слухи про детей правда, если по словам Эзобериена выходило, что они занимались этим лет так пятьсот назад.
Чельдо ухмыльнулся. Он хотел что-то сказать, но тут Эзобериен показался в окне и сказал:
— Мы нагоняем какой-то караван, приготовьтесь.
Три телеги везли груз драгоценных тканей и резного дерева. Караванщик был незнаком мне, но Чельдо быстро навел мосты и сообщил, что караван идет на юго-запад, как и мы. Караванщик также поделился с нами своими планами: он скоро встает лагерем, а на следующий день выдвинется лишь к обеду для короткого перехода, чтобы сделать привал в Малых Шифках, и оставить Русалочьи топи на следующий полный день пути. Рассказывая об этом, караванщик рассматривал нас. Похоже, он слышал про Сказочницу, поскольку пригласил нас остановиться в его лагере и прийти в шатер слушать музыку и пить вино, а может и рассказать что интересное.
— Могу его понять, ночевка на болоте — это отвратительно. — сказал Глэн. Я была полностью с ним согласна, как и Чельдо. Аштанар сомневалась. Она написала записку Эзобериену о щедром предложении караванщика и снова попросила меня отнести. Лесовик при приближении каравана скрылся в подлеске, но стоило отойти подальше от дороги, как он вышел мне навстречу.
— Эзобериен, этот караванщик, в общем, вот… — Я передала записку. Он прочитал.
— Ни в коем случае.
— Но почему? Госпожа очень устала, как и все мы.
— Повозка нас слишком задерживает. И так никуда не успеваем. — Он подпрыгнул и подтянулся на ветку, я едва успела заметить, как он исчезает в кронах деревьев. Все же я крикнула вдогонку:
— Эзобериен, скажи пожалуйста, куда мы не успеваем?
Ответа не последовало. Темнело, я с трудом выбралась к дороге. Села в повозку.
— Госпожа, твой дикарь считает, что если мы потратим вечер на отдых в шатре, то совсем никуда не успеем. Он отказался объяснять, что за срочность, и упрыгал от меня на дерево.
Спутники в недоумении воззрились на меня. Аштанар схватила пергамент и бросилась писать, и щеки ее пылали. “Раз нам нужно двигаться быстрее, продолжим путь одни. Заночуем в Русалочьих топях, если придется.” Чельдо закатил глаза. Глэн взвыл и пошел купить вина у караванщика. Я тоже вышла, зашла обратно в подлесок и прокричала о решении Аштанар. Эзобериен даже не потрудился ответить.
Я поняла, что он услышал лишь потому, что увидела, как он спрыгнул на дорогу и пошел вперед, поднимая пыль своими босоногими неустанными ногами. Я вернулась в повозку. Говорить не хотелось. Ян тоже молчал. Глэн весь вечер мрачно пил вино и смотрел в окно. Может поэтому никто не попытался остановить Эзобериена до глубокой ночи и мы действительно заночевали в Русалочьих топях.
Ночевка на болоте оправдала ужасные ожидания. Комаров, больше похожих по шуму и размеру на стрекоз, было так много, что все время я провела в повозке, в которой мы тщательно заткнули все до последней щели и дырочки, не имея ни малейшего желания вылезать. И все равно покусали.
После болот, являвшихся границей материковой территории Архипелага, нам следовало переодеться для земель нимов. Так что утро я начала с того, что достала сундук. Для жителей Архипелага полагался наряд города Корен — местные одежды больше всего напоминали традиционные аи магов воды. Белая кожа Аштанар все же бросалась в глаза, но на это у нас была припасена история. Я помогла госпоже переодеться, затенила ее брови и ресницы, подготовила головной убор. Коренчанки носили платки, так что мы подобрали для волос Аштанар закрытую шапочку, какие носили в бальтских окраинах. Их знали в городах нимов, но на всякий случай каждый из нас выучил историю, откуда у нас эта шапочка.
Нарядив госпожу, я оделась сама. В целях маскировки мой наряд был богаче, мы изображали в землях нимов, что Аштанар моя служанка, потому молчит и сидит в повозке. Глэн раскатал ковер и мы вышли из повозки, чтобы мужчины тоже могли переодеться. Ян уже снял монолит со спины, собрав из него гранитный клинок на случай самообороны. Для этого у него были припасены железные рукоять и ножны.
Пока мы ждали, я сходила посмотреть, как теперь выглядит Эзобериен. Дикарь щеголял все в том же гербарии.
— Эзобериен, ты не собираешься переодеться?
— Я не собираюсь показываться нимам на глаза.
— Ясно. Мы собираемся заехать вечером в Ключинку, полагается проверить, что наряды не привлекают внимания и мы ничего не упустили.
— Ладно. Встречу вас за краем, что дальше по дороге.
⁃ Что ж, — ухмыльнулся Глэн, когда я передала слова Эзобериена, — А мы останемся, может еще и с ночевкой. — У него еще было вино, и сегодня он начал пить прямо с утра. — Пусть сам ночует на дороге.
Аштанар кивнула. Похоже, ей тоже надоели комары.
⁃ Рассматривай это как контакт цивилизаций, госпожа, — сказал Глэн.
Аштанар недоуменно посмотрела на него, но продолжил Ян:
— Не так часто доводится видеть коренного жителя чащи вне естественной, так сказать, среды обитания. — Он выглядел совершенно серьезным. — Прекрасный образец, в полном расцвете сил, спешите любоваться.
Я не могла поверить своим ушам. Это что, бунт? Что же, ну тогда…
⁃ Эзобериену, похоже, вообще плевать на те неудобства, что встречаются по пути. — сказала я настолько удрученно, насколько умела. — В повозке он ехать не хочет, спит без палатки, ест что придется и к тому же руками. Госпожа, помилуйте, к чему все это?
Аштанар не реагировала.
⁃ Не желаете расстелить вам постель под кустом? — Глэн уже порядком набрался. — О, или, раз уж мы остановимся в трактире — может постелить вам в конюшне? Я вот что скажу, если уж идти за ним, то какая разница — болото или лошадиное стойло? Ума не приложу. Но, если желаете дальше делить с ним все тяготы — мы вам и солому взобьем, и полог навесим. Правда же, Магуи? Думаю, тебе тоже не сильно нравится проводить время с этим персонажем.
Аштанар приуныла, но не сопротивлялась, и я сказала:
⁃ Госпожа, прости Глэну его тон, но он прав. Нам ни к лицу дикарские привычки, нельзя так ехать. Прошу, уважай если не нас, то хотя бы себя. Не для того твои сказки сердца людские равно в трактирах и во дворцах зажигают и слава по свету гремит. — С началом обучения порою в моих словах проступал ритм и интонации толкования. — Мы собирались попробовать выступить на Потоке, может добраться и до севера Архипелага, если не будем чувствовать себя совсем плохо. Даже Ян согласился, хоть ему и пришлось бы оставить нас в какой-то момент. Госпожа, там же Сэнку, я так ждала встречи! А теперь нас едят комары и нами помыкает этот дикарь. Пусть мы не знаем, зачем идем, но Аштанар, прошу тебя, оставь эту блажь. Если тебе с этим следопытом по пути — так у него своим привычки, а у нас свои, к чему так страдать, пусть себе идет как хочет, а в конце дороги встретимся.
⁃ Точно! Пусть себе топает по болотам, пусть его жрут комары, пусть справляет нужду хоть в овраге, хоть в поле, а то и на дереве. А мы пойдем с караваном, будем по вечерам слушать их музыку, играть в кости, пить хорошее вино и спать на перинах. Что мы за ним увязались — это пережить можно, но такое, прости, скотское отношение я терпеть не намерен. — Аштанар ничего не писала, а лишь внимательно смотрела на толмачей, так что Глэн продолжил. — Нельзя, просто нельзя обращаться с нами так непочтительно.
Ее лицо отражало внутренние сомнения, но я не стала перебивать Глэна. Он умел быть убедителен.
⁃ Восемь лет я берег тебя, госпожа, сразу, как познакомился с тобой. Это время Ян хранит тебя от диких зверей и недобрых людей, Магуи была твоей верной слугой и подругой в любом деле, а теперь я учу ее вдобавок быть твоим голосом для мира на выступлениях. Не в этом ли дело, госпожа? Ты чем-то обижена на нас?
Его предположение звучало ужасно, поразительно похоже на правду.
— Астонор, мы вроде бы обсуждали, что я могу быть толмачом, но если тебе не нравится и дело в этом, только намекни!
Аштанар испугано взглянула на меня, замотала головой и схватила меня за руки. Глэн смотрел, как она вцепилась в меня, и продолжил:
⁃ И никогда, никогда мои девочки не отказывались от комфорта. Я то, прости, Поток, обманывался, думая, что ты, госпожа, щадишь мою старость, сама опекаешь и делаешь поблажки. Горе на мои седины, как я был не прав! Засыпая в тепле и на мягком ложе я наслаждался, думая, что служу словом, рукой и мыслью достойнейшей сказочнице со времен Алеки Даль. Сколько сказок ты вспомнила, господа! Одного взгляда на твои чистые, новые юбки мне достаточно, чтобы переполниться вдохновением и гордостью, да, гордостью, за судьбу, что свела нас, за великую честь. Остался бы ты на острове Нити — думаю я — учил бы детей музыкальной грамоте, и ничего кроме не видел, а здесь, взгляни, с такой сказочницей путь твой правилен и высок. С этой мыслью входил я в башню легенд, отстаивая тебя, госпожа. С этой же мыслью я начинаю богословные, философские диспуты, и побеждаю для славы твоей. Но отчего же я сплю на жесткой подстилке, почти что на земле, госпожа? За что мои старые суставы должна болеть, ответь, неужели дикарь знает такое слово, услышав которое, ты забыла про всякое уважение к своему старому и верному слуге?
Аштанар плакала. Я утешала ее, обнимала и гладила по голове. Всхлипывая, она взяла перо, и быстрые неровные росчерки появились на пергаменте.
“Нет, нету такого слова, дядюшка! Однако если ты плохо переносишь дорогу, то езжай со скоростью, какая тебе нужна, в моей повозке, а я возьму одну из лошадей и поеду с Эзобериеном со скоростью, какая угодна ему.”
Какое-то время все потрясенно молчали.
— Госпожа, если все так важно и срочно, может все же расскажешь, что случилось? — попросила я, но она все так же не давала ответа.
В таких случаях мужчины начинали говорить про Аштанар в третьем лице, будто ее нет рядом.
— Как думаешь, она нас увольняет?
— Да нет же, пишет только, что поедет на лошади. Наверное, нам разрешено идти у стремени.
— Выбора нет, кто-то же должен расстилать ковер.
— Да уж, не похоже, чтобы дикарь стал этим заниматься.
Мы с Глэном переглянулись и он озвучил то, что пришло в голову нам обоим.
— Она не посмеет ступить на землю.
Сказочницам не разрешено наступать на землю. Считается, что этим путем все маги имеют связь с миром, и сказочницам не следует иметь такую связь, чтобы лучше различать отголоски сказок.
— Госпожа, ты уже нашла на десяток историй больше, чем все сказочницы с эпохи Раскола вместе взятые.
— Твое право уйти с дикарем, но если ты потеряешь связь со сказками сейчас, ты не сможешь обучить преемницу.
— Аштанар, это просто-напросто кощунство. Ты продолжатель древней профессии, в наших сундуках наследие долгих лет кропотливой работы. В конце концов, у тебя несомненный талант. Что сделал этот дикарь, что ты намерена ехать на лошади, рисковать всем ради этого…
— Да я ему шею намылю. — Хмуро заметил Ян.
— Госпожа, если ты оставишь нас, кто станет толковать сказки? Кто защитит тебя? Ты видела, без наших слов тебя попросту не поймут. Твой дар слишком особенный, вспомни, как публика остается в недоумении после каждой историю. Если твои слова не толковать достойно, подбирая полезный и поучающий смысл, сказки попросту пропадут. Ты витаешь там, в своих историях, тебе нет дела до мудрости, что таится в них — а сколько они могут сказать о дружбе, о выборе и пути, о гордости и о власти. Люди не поймут этого, если мы не растолкуем им.
Аштанар не реагировала. Как бы она не обиделась и все не испортила, сокрушалась я. Нет, нельзя было молчать.
— Госпожа, даже я уже выучила, что образы и персонажи из сказок живут глубоко внутри нас даже до того, как сказка будет услышана. Так мы их и чувствуем, потому что Поток уже даровал нам всех персонажей и все возможные события, но образы эти туманны и без сказки их не найти, не выстроить порядок. Госпожа, ты смотришь за пределы Потока, тебе нельзя самой погружаться в эти мысли, ты попусту потеряешь свои сказки.
Аштанар хмуро молчала до самой Ключинки, но хотя бы не пыталась оставить нас. Мы пошли внутрь таверны, она жестом показала, что переночует в повозке одна.
Мне дали отдельную комнату, и кровать была удобной, но выспаться не удалось. Я знала, что Ян и Глэн тоже не спят — говорят о своем, или безмолвно следят за повозкой.
Глэн учил, что все люди немного сказочники, во сне или в мире своих фантазий. Там нет истории, места или человека. Мы не чувствуем мира, а от того заменяем его образами, что дремлют внутри нас, и во сне, в фантазиях они становятся реальными.
Эти образы проявляются мимолетно, поднимаясь из глубины, оттуда, где все мы, не важно, нимы или маги, части одного Потока. Они всегда есть в нас, как мы есть в Потоке независимо от того, каков наш облик и мысли, стоим мы у истоков жизни или плутаем в пустыне.
Но лишь сказочницы грезят наяву. Видят образы и могут передавать людям. Некоторые, как Аштанар, видят такое, чего в нашем мире не бывает. Потому им нельзя ступать на землю. От этого они могут случайно проснуться.
Я думала. Она не станет. Или?..
Я сама не заметила, как заснула.
Утром я наскоро позавтракала и отнесла еду Аштанар. Моя госпожа была бледна, я видела, что даже намек на оттенок покинул ее кожу. И под глаза легли тени, похоже она тоже не выспалась ночью. Все молчали, пока повозка ехала по дороге на юг. Впереди показался Эзобериен. Аштанар написала, что хочет выйти.
Чельдо остановил повозку и расстелил перед ее дверцей ковер. Аштанар вышла из повозки и быстро пошла вперед.
Никто из нас не успевал подстелить ковер.
Я схватила ее за руку.
Эзобериен тут же оказался рядом. Подойдя ближе, он спросил, что за заминка у нас возникла.
⁃ Не задавал бы ты пустых вопросов, лесовик. — проворчал Чельдо. — Видишь же, непросто все у нас, между прочим по твоей милости. Так иди своей дорогой дальше, а мы нагоним.
⁃ Мой друг хочет сказать, что понадобится время, чтобы соблюсти некоторые условности. Более того, присутствие посторонних крайне нежелательно, так что, Эзобериен, если не затруднит, последуйте совету Чельдо и не ждите нас. — сказал Глэн.
⁃ Мы идем этой дорогой вместе. Я хочу знать, сколько времени вам понадобится и как я могу помочь.
⁃ Видишь ли, мой друг уже не молод и нуждается в некотором уровне комфорта. Ему дурно, и мы пытаемся понять, как соблюсти твои высокие стандарты скорости. — честно попытался разрешить ситуацию Ян.
⁃ Именно так, — Вмешался Глэн, — У меня ужасные боли, но мы не смеем даже и помыслить о том, чтобы хоть на день замедлить вас или нашу госпожу.
Астонор состроила им страшные глаза, но заметил это, кроме меня, похоже, только Эзобериен. И похоже только я заметила, как он подобрался. Может потому, что уже видела, как он прыгает с места на дерево. Он сказал:
⁃ Астонор, нам правда следует поторопиться. Я преодолел бы это расстояние за два дня, мы уже едем три. Глэн нас задерживает, — сказано было с вопросительной интонацией, и Аштанар кивнула, — Пусть едет сзади, а мы пойдем вперед. Если ускоримся, доберемся хотя бы сегодня.
⁃ И речи быть не может! — вскинулся Чельдо, — Глэн и Магуи не должны ехать одни, это может быть не безопасно.
Я увидела, как напугала Глэна перспектива одинокой поездки по землями нимов, как он побледнел, как умоляюще взглянул на Чельдо.
⁃ Я говорю про нас с Астонор. Ты оставайся, бальт. — ответил Эзобериен. Он перевел взгляд на меня. — Ты не удержишь ее. Отпусти руку, и раз вы не успеваете, мы пойдем одни.
⁃ Что? Да как я ее отпущу одну? А если случится что? Да и с чего я тебе должен доверять? — Чельдо аж подскочил, он захлебывался словами, — От чего ты решил, песий выкормыш, что можешь тут распоряжаться? Или задумал чего дурное, и только и ждешь, когда госпожа без присмотра останется? Зря мы ввязались во всю эту поездку, госпожа наша мала еще, доверилась тебе, мерзавцу. Вот что было в тебя на уме, разделить нас!
Эзобериен прыгнул раньше, чем Чельдо договорил.
С места, вперед по-звериному, он одним прыжком покрыл разделявшие его и Яна расстояние, обогнул снизу и справа, подсекая ноги и уворачиваясь от взмаха поднимающегося клинка, и как-то сам собой оказался на плечах Чельдо, обхватив ногами его шею и приставив лезвие ножа почти вплотную к правой глазнице. Я крикнула прежде, чем заметила, что нож приставлен тупой стороной. Но Чельдо, он этого не видел — разумеется, его глаз сразу закрылся.
⁃ Не делайте резких движений, отпустите стихии. — Эзобериен немного развел колени, Чельдо охнул и разжал руки, раздались стук и плеск. Краем глаза я видела, как капает с поясного ку вода Глэна. Лесовик снова пошевелился и я увидела, как Чельдо, который, оказывается, все это время пытался вырваться, вдруг всхлипнул, натужно повел плечами и распрямился. — Может в обычные дни вы для Астонор и лучшие компаньоны, но сейчас времена последние. И так уж выходит, что защищать ее мне, а не вам. Так что оставьте ее и отправляйтесь следом, а мы поспешим.
Эзобериен убрал нож и, привстав на плечах бальта, спрыгнул-кувыркнулся на землю. Прокатившись, он подскочил на ноги, одновременно сместившись на шаг влево, будто ожидал ответного удара. Я видела, как Чельдо хотел его достать, как зашевелилась скала, и я видела, как он передумал.
— Я не знаю, о чем ты говоришь, лесовик. Если бы ты хотел хорошего отношения, то сказал бы словами, а не намеками, как сейчас. Может ты и шустрый, пытаешься запугать нас, но каждый из нас скорее расстанется с жизнью, чем отдаст тебе Астонор.
— Да, бальт, я быстрый. Я всю жизнь учился быть таким. Чтобы убивать бальтов и феллов, если придется. Я быстрее оленя, ловчее обезьяны, внимательнее орла и свирепее волка.
— И все равно ты не уведешь Аштанар. — Хрипло сказала я. Сердце колотилось как бешеное. — А если она пойдет за тобой, мы везде будем сопровождать ее, потому что любим и не оставим одну.
Аштанар сжала мою руку, а я уже и забыла, что держу ее.
— Эзобериен, я не знаю, что делать. Я доверяю своим спутникам как себе, и я верю в то, что ты рассказал мне. Но без Глэна я не поняла бы, что там написано, а чем я отплатила ему? Тряской в повозке, ночевкой на болоте. О нет, у него и правда есть все права требовать комфорта, ох, и как же я не догадалась, что он уже немолод и походные условия ему не подходят. Эзобериен, я не выдала им твою тайну, но не могу идти с тобой, бросив их вот так, по середине дороги. Если ты позволишь, я…
— Тогда я сам. Но вы все должны пообещать, что никому не скажете об услышанном.
Это был хоть какой-то результат, и мы пообещали. Все мы были уроженцами Архипелага, Эзобериен должен был знать, что это означает.
— Тогда слушайте. Я не просто так ввалился к вам в окно. В тот вечер я обнаружил у себя письмо от Предначертанной. В нем говорилось обо мне и об Астонор. Мы с ней говорили весь вечер и решили, что письмо подлинное. Из него следует, что ваша госпожа может помочь пробудить Лес. Но еще из него следует, что Нарилия, так Предначертанная себя называет, отчего-то знает ее и меня. Так что сначала мы собираемся попытаться встретиться с ней в Стебиндесе.
Глэн выругался. Я разделяла его мысли, но промолчала. Ян сказал:
— Что еще за письмо? Хочу его увидеть.
— Тогда идем в эту вашу повозку. На это уйдет какое-то время, и в любом случае лучше мы проведем его в дороге.
Аштанар кивнула и мы стали забираться внутрь. Я расслышала, как Ян тихо произнес:
⁃ Я вижу еще, что ты хитростью напал, а в честном противоборстве я бы тебя победил.
⁃ Может и так, Чельдо, может и победил бы. — Улыбнулся дикарь. С той поры они часто дрались.
Когда повозка тронулась, Аштанар остановила Эзобериена, удержав его руку.
— Ты готов показать моим спутникам письмо, но я нет. Они не готовы, и просто поверь мне, если не понимаешь, о чем я говорю.
— Вы слышали ее.
Я подавила вздох разочарования. Глэн теребил бороду:
— И что теперь? Будете спасать мир?
Почему-то я захихикала. Аштанар тоже засмеялась, но замолчала под взглядом Эзобериена.
Все сказанное просто не умещалось в голове. Все слухи — правда? Предначертанная настоящая? В моем детстве на Архипелаге не говорили о ней, но мы слышали кое-что в столице, и это было больше похоже на вымысел, чем на правду. Последние дни начались слухи, что кое-где видели странную девушку, которая делала невозможные вещи, но что-то пока ее приход в мир не походил на явление великого божества, которое потрясет саму реальность.
Впрочем, все мы несомненно были потрясены.
— Можно хотя бы одним глазком? — Жалостливо спросил Глэн. Он обращался к Аштанар.
— Нет, я решила. Запрещено, совсем никак нельзя.
Эзобериен смотрел на нас во все глаза.
— Люди, да что с вами? Мир переворачивается, богиня считает, что мы знакомы и можем что-то сделать! Вы хоть понимаете, что происходит? Вот она, — он невежливо указал пальцем на сказочницу, — Явно знает больше, чем рассказывает в сказках. А ее вышивка, — Палец Эзобериена обличающе указал на подол наряда сказочницы так, будто на ней было платье для выступлений, — Очень похожа на круги и линии, какими мои соплеменники пытались показать мне язык природы. Вокруг вас буквально вершится мировая история! А вас смущают комары и кочки? Если не справляетесь, так отпустите ее! Думаете, я требую этого, только потому что ловкий? Вас четверо, да еще повозка. Мы сейчас на пути, от которого может зависеть судьба моего народа и всего мира. Стебиндес, Сеадетт, да хоть огненные земли — мы не знаем, куда он нас заведет и сколько продлится. Я знаю, как прятаться от превосходящего противника, мы пройдем куда угодно.
— Какой молодец. Пройдешь куда угодно. И что вы там будете делать? — возмутился Ян Чельдо.
Эзобериен ошарашенно замолчал.
— Она говорить не может, а ты выглядишь, будто вчера с дерева слез. Хороши спасатели, ничего не скажешь. Скажем, придете вы в Стебиндес, а дальше что?
— Мы разведаем обстановку и найдем след Нарилии.
— Которая как-то умудряется быть сразу везде и оставлять письма даже за твоей бронебойной, ловкой как олень и свирепой как осел спиной? И как ты представляешь такую разведку? Как мы видели, ты ловкий. Но как ты потащишь за собой Аштанар? На закорках? Или ковер будешь катить перед ней?
— Я считаю, это лишнее.
— Дурень! Она просто не может ходить по земле, сказочницы так не делают! — Патетично воскликнул Глэн. — Со времен Алеки Даль по миру ходит только одна сказочница, она не ступает по земле и не говорит, если не расскажет слушающим после этого сказку. — За всей суматохой я только теперь вспомнила, что Аштанар говорила вслух и не рассказала сказку после этого. Но прервать разговор не решилась. — Шесть сотен лет жива традиция, а ты ждешь, что Аштанар предаст ее из-за какого-то письма?
— Вообще-то, я получил ответ от племени сегодня утром как раз на этот счет. Сказочницы замолчали четыреста лет назад. Расчесывать им волосы на выступлениях стали тогда же. По земле они не ходят лишь восемь поколений. Думаю, одна из твоих предшественниц попросту была капризная. — Эзобериен кивнул сам себе.
— Откуда вы это знаете?! — воскликнула я.
— Странный вопрос.
Никто из нас, увлеченных беседой, не смотрел на Аштанар. Вдруг она, воспользовавшись тем, что мы отвлеклись, открыла дверцу повозки и сделала шаг наружу прямо на ходу.
— Ой!
Эзобериен прыгнул следом. Когда мы вышли, он уже поднимал Аштанар с земли. Ее босые пятки стояли в траве, а платье испачкалось в пыли.
— Знаете, а я помнила, что мне с детства нравилось это ощущение.
— Аштанар! Только потому, что кто-то говорит…
— Отрофон-Кессеи хранят и собирают память мира, Глэн. Если кому и знать, то им.
— Госпожа, но выскакивать на ходу из повозки…
— Тише-тише, я слушаю.
Все прислушались. Мы уехали далеко от Ключинки, вокруг не было ни души. Пели птицы. Квакнула лягушка. Аштанар прервала молчание:
— Не переживайте, они все еще здесь, со мной. Вы не обижайтесь, но я очень хочу пройтись.
На том вопрос был исчерпан. Эзобериен последовал за ней, мы отправились следом на повозке. Спорить не хотелось. Я глянула на Глэна. Он морщился от боли, но не ворчал. Да, может быть они и должны были спасти мир. Но тогда еще нужно было понять, как путешествовать быстро и удобно.