В небольшом леске близ поля встретились четверо. Они были рады встрече. Двое их них приехали на лошадях с севера, двое пришли из леса на востоке. Обменявшись приветствиями и вдоволь нарадовавшись воссоединению они стали решать, что делать дальше.
— Глэн передал, нимы считают привычным то, что детей могут забирать, потому что так делают в городе Гами.
— Да, я так же поняла то, что сказали Ассеи. Я хочу пойти туда и посмотреть, почему это происходит.
— Я тоже собирался это сделать, потому что Клин попросил меня. Но Аштанар, это слишком опасно. Люди, которые забирают детей, могут быть жестоки. Ты встретила жестокость, я видел твои слезы, я не хочу для тебя новой боли.
— Я потому и попросила Зэбора провести меня, что он может помочь нам выведать незаметно.
— Он? Незаметно? — охнул Ян.
— Да, незаметно. Чему ты удивляешься, ты же видел его в деле, он это умеет.
— Мне кажется маг имеет в виду, что с таким, эм, приметным обликом в толпе не затеряться, — сказал Клин. Зэбор возмущенно заворчал что-то себе под нос.
— Мы и не собирались теряться в толпе. Мы собирались быть незаметными. Тихо пробраться в город, не создавая шума, не попадаясь на глаза.
— Но это проблема людей, не города. Проблему города можно решить незаметно для людей, но как ты узнаешь что-то о пропавшем у человека ребенке, не попадаясь ему на глаза? — рассуждал Ян.
— Можно поискать документы! — сказал Клин, — В каждой крепости есть такая книга, у человека, который записывает, кто в городе живет, там должно быть что-то вроде этого.
— Откуда ты это знаешь?
— Да, откуда я это знаю, Ян?
— Согласен, вопрос дурацкий. Ты говоришь, книга в крепости? Можно проникнуть в крепость и посмотреть. Сделаешь?
— Мне кажется, достаточно открыто приехать в крепость и заявить об этом. Люди сами приведут вас к этой книге, чтобы вас в нее вписали. Останется только как-то их отвлечь.
— Кого это нас? Это Зэбора что ли, раз в крепость надо скрытно проникать?
— Тебя и Аштанар. Легендарную сказочницу. Которая решила посетить город Гами и просит записать это событие в летописи города.
— Мне кажется, он предлагает здравую мысль, — вмешалась Аштанар.
— И не думай, это слишком опасно.
— Ян, но вы с Зэбором можете сопровождать меня, как толмачи. Что мне сделают, если вы будете защищать меня?
— А чего ты еще насмотришься, пока мы будем тебя защищать?
— А с чего ты решил, что защищать вообще придется? Что мы, с войной что ли к ним придем? Клин предложил план, этот план хороший.
— Но что, если план не сработает?
Клин устал это слушать. Он сказал:
— Если ты не согласен, просто запрети ей, за чем дело встало?
— Ох, Клин. Я за Аштанар ничего решать не буду, я служу ей и охраняю.
— Ты? Маг? Девушке? — полюбопытствовал Клин.
— Да, я телохранитель Аштанар.
— И мой прекрасный друг и мудрый наставник, — добавила та.
Ян зарделся.
— Ты, с такой нечеловеческой силой, простой слуга? Что за сила у этой девушки, что она повелевает тобой?
Ян не сразу нашелся, что ответить. Аштанар смущенно молчала.
— На Архипелаге служение это не плохо, Клин. Слуга, хорошо исполняющий свою роль, достойный человек.
— Но сейчас ты должен отговорить ее, Ян! Это слишком опасно!
— Если она уверена, я лишь пойду с нею и защищу от опасности.
Заговорил Зэбор:
— Тогда и я пойду с нею и защищу от опасности. Аштанар, ты просила меня об этом, толмачей должно быть два, я отвечаю. Пусть это план фелла, но я согласен. Худшее, что может случиться — нас не пропустят к книге или такой книги просто нет. А отбиться от нимов мы сумеем.
— Зэбор, ты точно понимаешь, что тебе придется для этого переодеться?
— Вот еще. Это ближайший город к территории лесных магов, здесь все знают, как выглядят Отрофон-Кессеи. С чего мне скрывать себя?
Ян опешил. Маги Архипелага переодевались сразу на границах земель нимов и ходили так все время. Но нимы не могли попасть на сами острова, им становилось дурно от долгой близости к земному столпу магии.
— Я как-то сразу не подумал, что нимы знают, как вы выглядите.
— Ян, многие жители этого города даже бывали в Отрофонеке. На празднике Пробуждения Леса. И мои соплеменники бывали здесь.
— И что, не замечали, что здесь забирают детей?
— Нет, наоборот, мы и не подозревали, что у них есть какие-то проблемы.
— В городе забирают детей, а вы жили под боком и не догадывались? — удивилась Аштанар.
— Так говорю же, это благополучный город. Сами увидите. Люди живут хорошо и весьма довольны. У них очень неплохие целители, по меркам нимов. В городе много мастеров, вспомните хотя бы, может видели, гамские кружева? Ну вот они еще многое мастерят. В городе достаточно продовольствия, есть город, церкви, справедливые законы.
— А дети? В городе были дети, Зэбор?
Тот молчал.
— Я только читал, я сам там не был.
Ян опустил руку в ку.
— Глэн, пожалуйста, спроси у Отрофон-Кессеев, много ли в городе Гами детей, — Он выслушал ответ, — Спасибо, Глэн. Он обещал уточнить.
— Ян, ты что, все это время с ним общаешься? — испугалась Аштанар.
— Да, отчего бы не общаться, ему тоже важно между прочим знать, где ты, раз уж оставила его среди ди… — Он посмотрела на Зэбора, — Среди Отрофон-Кессеев.
— Он не обижен на меня?
— Обижен, конечно. Но учитывая, как много они сейчас с Магуи понимают о толковании сказок, а ты нашлась и в безопасности, думаю, однажды он тебя простит.
— Ян, я сделала, как считала нужным, но не хотела причинить ему боль.
— Ты оставила хорошую записку. Этого достаточно. Идем? Нужно еще как-то раздобыть ковер и белое платье для тебя.
— Платье не нужно.
— Почему?
— Я пока не хочу выступать. Пока сказки не вернутся.
— А ты думаешь, они все же вернутся? — в голосе Яна прозвучала надежда.
— А ты все же надеешься, что они вернутся? — одновременно спросил Зэбор.
— Почему нет. В прошлый раз же вернулись, хотя переживания были те же, пожалуй даже сильнее.
— Тогда, Аштанар, у меня условие. Пообещай, что если они вернутся, ты снова станешь выступать и будешь сказочницей, как ты это умеешь.
— Я обещаю, что сделаю все для этого.
— Хорошо. Зэбор, я уточнил. Да, в этом городе в последние годы на улицах видели все меньше детей.
На этом четверо решили выступать.
В пути высокий сильный мужчина толковал парнишке родом из Фелле-тонд-нали-льюсвэседре о силе магов и их жизни. О том, как магам удается решать проблемы, которые есть в знакомом парню мире и какие проблемы есть в среде самих магов. Он охотно делился знаниями, а парень задавал вопросы с яростью человека, истомленного голодовкой и вдруг оказавшегося на пиршестве. Следопыт из племени Отрофон-Кессеев хмуро слушал толкование какое-то время, после чего заметил:
— Ян, он сейчас у тебя научится всей премудрости, а потом…
— Что потом, Зэбор? Станет магом? Да и хвала богам, если так. Ты, Аштанар, Клин, Магуи. Горе для мира, что вы не маги.
— Не перебивай меня. А потом он расскажет все, что узнал нимам.
— Нимы для нас безобидны!
Зэбор замолчал. Он думал. Затем он сказал, обращаясь к Клину:
— Хорошо. Допустим, что ты для нас не угроза. Может быть Ян прав, что рассказывает тебе все это. Докажи, что ты за нас, скажи правду. Я не успел выяснить сам, но очень хочу знать, что ты такого сказал нимам, что они не станут обсуждать магию и поверят тебе, а не своим глазам.
Клин с укором смотрел на него.
— Что? — вкрадчиво спросил Зэбор.
— Потом ты скажешь, что я поганый фелл и все мои слова ложь.
— Если твои слова прозвучат убедительно и хоть чуть-чуть будут похожи на правду, обещаю тебе поверить.
— Я убеждал их не в том, видели они что-то или нет. Я сказал, что не в их интересах трепаться об этом, потому что ими заинтересуются инквизиторы. Я сказал, какая разница, что за силы, какие сказки пришли им на помощь, главное, что помощь пришла и они живы.
Клин улыбался, глядя на Зэбора. Рядом с ними Ян тоже улыбался одними уголками рта. Следопыт подумал и сказал:
— Что ж, я верю тебе. Я верю, что это могло сработать. Как ты додумался до этого?
— Не знаю! Я не знаю, почему делаю что-то. Сколько тебе это повторять? Ян понял, Аштанар поняла, ты не хочешь. Я правда не знаю. Я не думал. Я не подумал, что можно сказать что-то другое. Это же было очевидно.
— Очевидно для фелла. Аштанар бы не поняла этого, я бы тоже этого не понял.
— Ну тогда я рад, что я фелл!
Зэбор разъярился было, но Ян остановил его:
— Ты не выяснил этого, а я да. Нимы действительно говорят, как он сказал.
— Что ты слышал и почему так считаешь? — тут же переспросил Зэбор.
— Она благодарны нам. Они не задают вопросов. Они говорят, что не хотят в руки инквизиторов, что мы спасли их и не важно, кто мы такие и как это сделали. Зэбор, он действительно предотвратил нарушение соглашения. И сейчас он не хотел тебя обидеть.
— Он сказал, что феллы лучше всех.
— Он лишь сказал, что рад быть феллом, потому что в его понимании феллы это те, кто решают проблемы умно и эффективно непонятными для других способами. Он исправил то, что натворил маг в городе, он сделал так, что нимы ничего не расскажут о том, что думают про услышанное и увиденное, когда ты стал защищать мальчика. Ох. Понимаешь? Благодаря Клину эти люди на нашей стороне и не расскажут про нас никому, в том числе инквизиторам. Скажи ему спасибо, и признай, что этот демон за нас.
— Хорошо, я понимаю, Ян. Я хотел сказать всем вам… — Он потупился, — Я виноват в том, что случилось. Простите меня. И спасибо тебе, Клин, что помогаешь нам разобраться с последствиями моей ошибки.
Клин хотел что-то ответить, но тут подала голос прежде молчавшая беловолосая девушка, и он предпочел послушать.
— Зэбор, ты же из лесного народа, — заметила Аштанар.
— Да, и что с того?
— Почему ваш народ собирает все доступные знания?
— Потому что, ну потому что…
— Потому что вы хотите знать все. А почему лесные маги не использовали эти знания?
— Потому что это плохо.
— Я думаю, не совсем так. Они не использовали эти знания потому, что этих знаний слишком много. Ни один человек просто не может все это знать.
— Но можно стараться узнать хотя бы часть!
— Да, Зэбор. И ты стараешься знать часть. Смотри, ты же используешь эти знания. Когда ты понял, что сказочницы должны ходить по ковру и молчать, что ты сделал?
— Попросил прислать ответ, почему так.
— Ты задал вопрос. Винил ли ты кого-нибудь за то, что тебе этого не сказали раньше?
— Нет, они же не знали!
— Зачем же тогда ты винишь себя за свои поступки, которых не сделал, потому что не знал чего-либо?
— Потому что последствия, последствия моего решения были ужасные!
— А что ты делаешь теперь?
— Пытаюсь понять, чего ты у меня выспрашиваешь. Хочешь еще знаний лесного народа? Я теперь предатель для них!
Ян словно что-то вспомнил. На его поясе был сосуд с водой, он незаметно опустил руку в сосуд. Аштанар продолжала:
— Зэбор, я пытаюсь сказать, что ты пошел вместе со мной исправлять последствия своего решения. Ты принимаешь ответственность за них. Когда ты узнал нечто новое, вместо того, чтобы опустить руки, ты пошел за мной.
— Но сначала я это и сделал! Ты не понимаешь, когда я только понял, я опустил руки! Я сделал именно это.
— Потому что ты не знал, что можно что-то сделать. Вот, что я пыталась тебе сказать, — Она добавила мягко, — Зэбор, если ты будешь винить себя в том, что ты сделал по незнанию, ты придешь к тому, что будешь винить себя во всем, что причиняет тебе боль. И ничего не будешь делать, чтобы узнать и исправить причины этой боли, как я делала раньше. Я хочу сказать, если ты чувствуешь себя виноватым, это чувство лишь указывает тебе на боль, на болезнь, если хочешь. Ты пытаешься лечить боль, то есть перестать чувствовать себя виноватым, как-то бороться с этим, уйти от боли, если не можешь с ней ничего поделать. А нужно лечить причину болезни. И сейчас ты идешь с нами, чтобы узнать эту причину.
— И ты молчала? Ты всегда думала вот так и молчала об этом? — воскликнул Ян. Он вынул руку из сосуда, разговор касался его любимой воспитанницы, девушки, которую он обещал защищать. И он касался той беды, из-за которой девушка потеряла свой знаменитый дар.
— Я думала, что мне слишком сложно что-то сделать, потому что я не знаю источника сказок. Теперь я поняла, что даже если я не знаю источника, это не мешает мне пользоваться этими знаниями и хотя бы начать говорить.
— Я не знаю, я должен подумать обо всем этом.
— Мне очень нравится то, как ты умеешь думать, Зэбор. Ты умеешь задавать вопросы, ты научил меня этому, показал, зачем это важно. Я верю, что у нас может что-то получиться, и я верю в тебя, потому что ты умеешь думать лучше всех нас.
— Этот дикарь? — возмутился Ян.
— Что значит дикарь? — возмутился Зэбор.
— Да, этот дикарь. — спокойно отметила Аштанар, — Вы не знаете того, что знаю я, но если поверите мне и задумаетесь, заметите, что он действительно умеет думать.
И компания продолжала путь в молчании.
— Аштанар, я просто не справлюсь со всем этим. Вот ты говоришь, я умею думать. Думаешь меня несправедливо обвинили? Все Озори Фонна правильно сказала, бред это, ничего не собирается и не понятно. Я думал, можно просто передавать дальше кусочки. Вот и писал в отчетах все то, из-за чего вас там чуть не убили на месте. Потому что не понятно, потому что просто не получается удержать всё это в голове, обдумать.
— Зэбор, кажется, они не хотели нас убивать. Кажется они использовали те же методы допроса, которые до этого показал им ты.
— Может быть. Я этого не знаю. Я не знаю, понимаешь?
— Я понимаю, что все это сложно. И общую картинку связать тяжело. Я делаю это в своей голове, как могу, ты в своей, как умеешь ты. Ты говоришь, не получается удержать все вместе и обдумать. Но ты хотя бы попытался?
Он ответил не сразу.
— Ты права в том, что нужно исправлять свои ошибки. То, что мы делаем сейчас, не устраняет последствий моих ошибок. Мы должны вернуться, разобраться в произошедших событиях, помочь пробудить Лес.
— А кто тогда поможет нимам, у которых крадут детей? Нет, Зэбор, ты согласился меня сопровождать, так что иди за мной. Толмачи знают все сказки, которые знаю я. Мне нечего добавить, я говорила им про… Почти про все, что знаю.
— Нужно сказать им все, без почти! Есть шанс того, что ответ кроется в том, чего ты не сказала.
— Все это не срочно, понимаешь. Отрофонек мертв уже давно, а нимам больно сейчас. Я не знаю, что могу сделать для Леса, но знаю, что могу сделать для нимов, у которых крадут детей. Разобраться в причинах и прекратить это.
— Аштанар, я не думаю, что мы сможем это остановить.
— Почему нет? — вмешался Клин, — Вы живете как-то совсем иначе, может что-нибудь такое и придумаете.
— Я не знаю причин, но после произошедшего понял границу своих сил.
Клин отделился от группы неподалеку от города.
Остальные направились прямо к городским воротам. На воротах стоял стражник.
— Кто вы и зачем приехали в город?
Они ответили. Их записали в книгу. Они въехали в город.
Трое ехали вверх по главной улице. В центре города, перед крепостью, стоял столб. На его вершине горел негасимый огонь.
— Что это за отвратительное зрелище? — проворчал Зэбор.
— Почему отвратительное? Красиво же.
— Что это, если не памятник феллам? Соплеменники не говорили мне.
— Может расстраивать не хотели?
— Все равно я не понимаю, почему это стоит на центральной улице города, так близко к лесу?
— Зэбор, как бы тебе… Столп возвели маги огня как символ памяти их утраты.
— Ах значит их утраты? Сами сожгли наш дом, сами поучаствовали в том, чтобы разрушить свой столп, а утрата их?
— Они потеряли баланс в своей стихии, Зэбор.
— Ну и поставили бы память об этом в Фелле, зачем он здесь то, у нас под боком? Зачем здесь открытый огонь, кроме как по насмехаться?
— Я не знаю, Зэбор, но он кажется мне красивым.
Аштанар молчала. Она соблюдала роль.
В это время Клин, пробираясь огородами, заприметил крестьянку. Женщина стояла в три погибели над цветочной клумбой, она была занята тем, что пропалывала сорняки.
— Уважаемая, не у вас ли сын ушел, ну в смысле как бы пропал? Вы не видели его ненароком?
Она тяжело разогнулась, разминая спину.
— Ох ушел, да.
— Как же вы одна, не тяжело вам?
— Хорошо, добрый комендант сделал так, что все необходимое у меня есть. Но сына мне не хватает, да… Вот по молодости привыкла я огородом жить, а сейчас вроде нужды нет, но продолжаю, как видишь.
— Матушка, так хороший у вас огород. А что, может вам с ним помощь какая нужна?
— А с чего это ты хочешь мне помогать?
— Да я друг вашего сына, понимаете, мы с ним когда-то одно время работали, да развела нас судьба, а теперь ищу вот его… Он понимаете, говорил, что родом отсюда, вот я и пришел.
— Да как же ему говорить такое, он же в Стебиндесе родился. Мы сюда переехали, только когда ему пять лет стукнуло.
— Знать сердце его здесь, да и потом здесь вы живете, а вы его мама. Уж как он рассказывал про то, как любит вас, как скучает и надеется на встречу.
— Ох, проходи, добрый человек. Не надо мне грядки копать, лучше расскажи мне, как там он, как мой мальчик?
— Как же, он достойный, хороший человек. Пример для меня. Как-то было сидели мы в трактире, я то пиво хлещу, а он не стал. Ну и началась в трактире драка, так он помог разнять.
— Что же он, в толпу кинулся? — Охнула женщина, — Не такому мы с Стеллесом его учили.
— Нет, он словом разнял, такой мудрый. Мне бы только найти его… Может быть он рассказывал вам, куда судьба его занесла сейчас?
— Да вот сынок письмо присылал, да я.. — Женщина замялась, словно не знала, как признаться, — Совсем старая стала, глаза плохо видят, церковнику отнесла. Ну так у сыночка все хорошо, так что зря ты за него волнуешься, дружок. Пойдем лучше что ли за стол, расскажешь мне, как дела-то у него…
— Матушка, не могу, извините, мне по делам бежать надо. Я дела сделаю, а потом мигом к вам, глазом моргнуть не успеете.
Тепло попрощавшись с женщиной, Клин поспешил к церкви.
Священник часто читал людям письма. Люди в городе Гами в целом были неграмотные, если им приходили письма, они относили их почитать священнику.
— А что, узнавали родители детей по их письмам?
— Что ж ты говоришь такое, добрый человек. Если письмо от ребенка, какой же родитель не узнает его.
— А не припомните ли, были ли в этих письмах клички домашних животных, любимые игрушки детства, может общие воспоминания или вопросы про друзей и родственников?
— Были, отчего же нет… Мил человек, ты к чему разговор то затеял? Хочешь выведать, что такого в этих письмах люди писали? Так то тайна нерушимая, я слово Девяти богам давал.
— Что вы, понимаете, я… Я мир спасаю. В смысле… Я спасаю беженцев Стебиндеса.
— Ох и горе там произошло, я слышал целый город как есть сгорел?
— В том и дело, понимаете, люди так считают, а город целехонек. Вот ищу, не приходили ли может к вам люди из Стебиндеса, не просили ли им какое письмо прочитать.
— Вот уж воистину город спасся по воле божьей!
Священник возносил хвалу, Клин терпеливо ждал.
— Может быть у вас будет немного пожертвований на мое благое дело? Поиздержался я немного в дороге…
— Много я не дам, но боги повелели делиться и помогать в добрых начинаниях. Подожди, добрый человек, вынесу тебе денег.
Выждав и получив тощий кошель, полный к тому же самых ходовых и дешевых монет, Клин от души поблагодарил священника и пошел в условленное место встречи.
Он пробрался за стену, пришел на полянку, где они условились встретиться. Остальные задерживались. Он ждал, теряя всякое терпение.
Показались лошади.
— Что так долго?
— Отпускать не хотели. Да не волнуйся, там такой прием в честь нашего приезда устроили.
— Так и что, удалось вам все узнать?
— Да, — сказал Зэбор, — Детей увозят в Генрих. Это инквизиторы, Клин. Инквизиторы забирают детей.
— Мы должны придумать, как помочь им! Они считают, это хорошо для города, потому что якобы дети присылают деньги, потому что церковь Девяти здесь все обустроила.
— Погодите, вы все это узнали из книги?
— Клин, была, была у них книга! — отчего-то рассмеялась Аштанар.
— И что, там все это было?
— Книга на воротах была, нас сразу на въезд вписали. Они это сами нам рассказали, еще и очень гордились.
— Что рассказали, что у них детей забирают? — Он опешил, — Чего ж тут хорошего?
— Они говорят, дети идут учиться, становятся священниками, важные посты занимают. Непонятно, правда, почему им так много детей, вот мы и думаем, дело в том, что инквизиторы что-то темнят про все это.
— Совершенно точно, это же инквизиторы. Они лишь тем и занимаются. А дети возвращаются в город?
— Нет, это нас и насторожило. Думаем отправиться в Генрих, разобраться, что там на самом деле творится.
— Знаете, я выяснил в общем-то тоже самое. Письма от детей, местные жители довольны, об этом не молчат, похоже люди считают, что все в порядке.
Они молчали. Затем Аштанар задала общий вопрос:
— А мы считаем, что с этим городом все в порядке?
— Я думаю, да. — сказал Клин. — Здесь все хорошо, пусть их дети живут отдельно, но это благополучный и счастливый город.
— Я думаю, нет. Раз эта традиция города обратилась жестокостью и люди, глядя на город Гами, готовы оценивать жизнь… Если есть сама традиция покупки и продажи людей, значит, не все здесь так благополучно, как нам показывают, — сказал Ян.
— Я согласна, но не знаю, как доказать это. Зэбор?
— Я еще думаю, — сказал лесовик.