Ведь я уже в годах. Не повстречался ль
За это время ей другой мужчина
В расцвете сил, как и она сама?
Меня тревожит это.
Элис
Не тревожься.
Ты так умело воспитал ее,
Что с детства и доныне всей душою
Она тебе принадлежит (а я
Еще в ней углубила это чувство);
Ты так с ней сжился, так ее лелеял,
Что, хоть любовь и олицетворяет
Бог-мальчуган, чьи стрелы ранят юных,
Ему ты придал новый, лучший облик
Он стал седым, но полным сил стрелком,
Чей лук натянут туго. Не тревожься:
Ты телом был далеко, но всечасно
Твоя душа высокая стучалась
Через мои уста к Селлиде в сердце,
И место в нем давалось ей охотно.
Поверь, Селлида навсегда твоя.
Покорена она твоей чудесной,
С годами не иссякшей добротой
И предана тебе навеки будет.
Ах, если б сына ты не потерял,
Когда на генуэзской плыл галере,
Ты ныне б наслаждался полным счастьем.
Валентин
Молчи об этом, милая сестра!
Не береди моей душевной раны!
Угасли с сыном все мои надежды,
И мать его, подательница их,
Угасла также вскоре.
Элис
Да, ты прав.
Смолкаю я. Пусть бог их успокоит.
Валентин
Надеюсь я, что нежная Селлида
Заменит мне покойницу.
Элис
Конечно.
Она твоя и телом и душой.
Валентин
Взамен же моего бедняжки сына
Я друга благородного привез,
С которым свел в чужих краях знакомство.
Коль в нем я не ошибся, наделен
Он разумом столь сильным и высоким,
Какой не часто встретишь.