Николай нервно пригладил волосы и оглянулся. Сервужский подземный переход — весьма неуютное место для встречи. Сыро и мрачно. Несколько пыльных лампочек тужились разогнать темноту, демонстрируя постапокалиптический пейзаж с подозрительными подтёками на стенах.
Непривычное место. Видимо, наставник сильно разозлился. Когда Эдуард Валерьевич вернулся — Николай отдыхал на роскошном белом диване с початой бутылкой вина и двумя опустошёнными. Это было настрого запрещено, в договор входила маниакальная забота о телесном здоровье. Но от правильного образа жизни уже начинало подташнивать.
— От пьянства помереть что ли решил, Николай?
— Эдуард Валерьевич?! Вы же из города уехали.
— Не ждал? — наставник поправил идеально отглаженный воротничок. — Вижу, что расслабился без меня. Рассказывай, как успехи.
Николай неуверенно улыбнулся и приступил к перечислению побед на любовном фронте.
— Ну хорошо, — кивнул наставник. И парень понадеялся, что на его оплошность закрыли глаза. Но нет.
— Есть дело для тебя, Николай. Заодно и отвлечешься от пристрастий своих. Встретиться кое с кем требуется.
И вот он здесь, у чёрта на куличках. И кому был нужен этот подземный переход в провинциальной Сервуге? Наверняка, деньги отмывали, вот и отгрохали бесполезную махину. Люди через проезжую часть как бегали, так и бегают.
Наставник, конечно, удружил, неужели нельзя было выбрать место встречи поприличнее? Есть же рестораны, бары, ну парк в конце концов. Да и небезопасно здесь, а у него с собой только перцовый баллончик и навыки с трёх занятий по ушу в школе.
Стук каблучков разбил тишину — по лестнице спускалась черноволосая девушка. Кажется, это она. Николай бросился наперерез, вытягивая свёрток из кармана.
— Что вам нужно? — незнакомка шарахнулась от него.
— Мне передать велели. Держите.
Николай сунул пакет ей в руки и поспешил наверх. Хватит с него. Ни секунды больше он в этом бомжатнике не останется.
Девушка растерянно смотрела вслед неадекватному парню. С кем-то перепутал? Бежать за ним?
Тусклые лампочки ярко вспыхнули разом и погасли окончательно. Кромешная темнота, а потом из-за угла пробился лучик света. Постепенно он рос и ширился. Повеяло жаром, а вслед за жаром вышла девчушка лет десяти с огненными крыльями по бокам. Маховые перья задевали стены и оставляли на них тёмные подпалины. Гаяна устало потёрла глаза. Ощущение, будто в другой мир попала.
— Как зовут тебя, девица? — прозвенел голосок.
— Гаяна.
— Ты принесла дар?
Гаяна замешкалась на минуточку, а потом протянула таинственный свёрток.
— Потом отдашь. Иди по моим следам. Не отставай.
Девочка развернулась и поманила за собой. Казалось, они направляются в глухую стену, но та разошлась, как створки раковины и пропустила в широкий коридор, вдоль которого висели картины в изукрашенных драгоценными каменьями рамах. На всех изображениях трепетал огонь — то он взлетал в виде сияющей птицы, то свивался змеиными кольцами, то вылетал из пасти трёхголового дракона.
— Это названный отец мой собирает, — покосилась девочка через плечо. — Искусных мастеров ищет по всему свету.
— Завораживает, — похвалила Гаяна, не решившись уточнить имя отца.
— Нам сюда.
Справа показался большой зал с массивными колоннами, покрытыми хитрым орнаментом. Посреди красовался круглый постамент с небольшим бортиком, выложенным янтарём. В углу примостилась чудная конструкция, нечто среднее между креслом и троном, где восседал молодой мужчина. Симпатичный, отметила Гаяна, волосы русые, глаза ярко-синие, бородка коротко подстриженная.
— Подойди, гостья, — позвал хозяин густым, медовым голосом. — Разверни и положи принесённое в центр круга.
Гаяна послушалась и замерла в восхищении. На ладонях у неё переливалось драгоценное яйцо. Мириады мелких звёздочек постоянно двигались, перемешивались, образуя тончайшие узоры на скорлупе, а внутри металось пламя. Поверхность этой драгоценности ощущалась тёплой и шероховатой. Изредка в ладони отдавало лёгкой пульсацией, похожей на редкие биения мощного сердца.
Гаяна аккуратно поместила сокровище в центр спирального рисунка на постаменте и испуганно отдёрнула руку — часть символов засветилась.
Хозяин и девочка не отрывали от гостьи напряжённых взглядов. Мужчина даже привстал с трона и стал похож на большую хищную птицу.
— Прекрасная девица, не соизволишь ли угощенья отведать?
— Благодарю, с удовольствием, — не осмелилась отказаться Гаяна.
Мужчина развёл руки и хлопнул в ладоши. И сейчас же зал наполнился сияющими птицами и древним волшебством. Носились пичуги взад-вперёд, так что только искры за хвостами рассыпались. Из ниоткуда появился стол дубовый крепкий, скатерть цветами расшитая и посуда деревянная резная. Свежие ягоды и фрукты лежали в изобилии, окорока печёные дразнили ароматом, мёд ароматный золотился, а на питьё — чистая вода стояла в серебряных кувшинах.
Во главе уселся хозяин, напротив Гаяну усадил. По правую руку у него девочка крылатая, а по левую — две девицы незнакомые с золотыми лентами в косах.
Честь по чести попотчевали хозяева гостью, а как она насытилась стали разговоры говорить. Вернее, говорил хозяин и девочка, а девицы за всю трапезу и рта не раскрыли.
— Вижу, что не зря тебя прислал брат мой младший. Есть сила в руках твоих. Сослужи нам службу, Гаянушка, наградим тебя по заслугам.
— Спасибо за угощение. Только я вашего брата не знаю, и никто меня не присылал.
Нахмурился хозяин, темнее тучи стал.
— А как же ты яйцо Жар-птицы заполучила?
— Мне его в переходе какой-то парень в руки сунул и убежал. А я растерялась и побоялась вам сразу сказать.
Девочка вскочила и зашептала горячо на ухо мужчине. Тот прикрыл глаза, послушал и улыбнулся по-доброму.
— Ну что ж, благодарствую, что правду кажешь. Что брат не смог отыскать, само к нам пришло. Видать, судьба вмешалась.
— Но я не понимаю, кто вы такие и что от меня нужно.
— Сёстры мои золотокрылые, Алконост и Гамаюн поведают тебе.
Молчаливые девушки поклонились хозяину, вышли на середину зала и запели. И так хорошо, так дивно на душе стало, что забыла Гаяна кто она и откуда пришла, что здесь делает и куда собирается. Вечность бы сидела и слушала.
Песня мощно лилась как воды мирового океана. Там Сизая Утица плыла сквозь бурные волны, что твоя ладья. И стоял белый остров Буян, проросший корнями в кости земли-матушки до самых жил кровеносных. На острове том волшебном и свила Утица гнездо и высидела три яйца, из которых появился Рарог, огненный сокол, и сестрицы его сладкоголосые — Алконост и Гамаюн. А из скорлупы сложили алтарь жертвенный и капище языческое построили, что много веков простояло. Люди и Навьи твари с тех пор место это почитают и зовут Алатырь-камнем.
А от камня того три дорожки расходятся — в Явь, мир людской, в Навь, мир кощный, и в Правь, мир светлый.
Закончился сказ и Гаяна стряхнула с себя наваждение усилием воли.
— Значит ты Рарог?
Хозяин ухмыльнулся в бородку и кивнул.
— Не скоро ты догадалась.
— А кто она? — Гаяна посмотрела на притихшую девочку.
— Жар-птица, моя названная дочь. Ради неё подсобить просим.
— И что нужно сделать?
— Знаешь ли ты сказ о Жар-птице? Поведаю тебе коротко, что род свой она ведёт от Фениксов, что пляшут на закате на самом далёком Западе. И предначертано Жар-птице бесконечно перерождаться. Каждую осень сгорает в пламени и каждую весну восстаёт. А зимой обитает её душа в волшебном яйце, что ты принесла.
Девочка выступила вперёд и продолжила.
— Только уж двенадцать веков не могу я вырасти за отпущенный срок, так девчонкой и брожу. Не вхожу в полную силу.
— А как же я могу в этом помочь?
— Возьми книгу велесову и начерти новые знаки обережные вокруг яйца. Ежели все они силой засветятся, то родится Жар-птица новая, яркая, доселе невиданная и расти будет не по дням, а по часам.
Не стала думать Гаяна, согласилась. И принялась за работу.
Стёр Рарог старые рисунки, постамент очистил и книгу потёртую старинную положил. Птицы-сёстры принесли на крыльях широких краски-кисточки и всё, что Гаяна попросила.
Одно только условие было — от работы поменьше отрываться и гостеприимного дома не покидать. Потому спала девушка урывками, глаз почти не смыкала. Рисовала знаки, контуры которых наполнялись ярким светом, а волшебные существа ей всячески прислуживали
Прошло три дня и три ночи, остался последний символ "агни", что значило огонь. И вот он никак не выходил у Гаяны. И так и сяк она пыталась, а линии оставались мёртвыми, пустыми.
Смурным ходил Рарог. Косился на постамент, на измученную Гаяну. А потом стукнул кулаком и приказал Сирин позвать. И она пришла. Приковыляла на лапах птичьих безобразных, крыльями голую грудь прикрыла. А лицо красивое и печальное — из правого глаза слеза катится, левый прикрыт и в Навь смотрит.
— Зачем кликал, брат мой?
— Сирин, сестра наша отверженная, птица вещая, загляни в несбывшееся да в несказанное, подскажи как дело сделать, до конца довести?
Захохотала Сирин.
— Нечего духов тревожить. И так я чую, что художница у вас русалка водяная, не может огонь себе подчинить. Вот знак у неё и не выходит.
Взъярился Рарог, навис над Гаяной, схватил за волосы, пламенем опалил.
— Русалка? Пробралась под личиною, прокралась.
— Оставь её, огненный сокол, — заклекотала Сирин с угрозою. Мы с ней одной стихии предназначены, хоть и не родня. Море — наша матушка, океан — наш батюшка. Да и не со зла тебя девица обманула, чиста душа её, как роса.
Укрыла Сирин Гаяну, от мира загородила, спрятала.
— Не бойся ничего, — говорит. Выведу отсюда и верну Марусе в целости и сохранности.
Поклонилась девушка птице, поклонилась Рарогу.
— Не сердитесь, я не скрывала ничего. Не знала, что это важно. Хотела вам помочь. И сейчас хочу. Может есть какой способ?
— Есть, девонька, — ответила Сирин. — Да не по нраву тебе придётся.
— И что это за способ?
— Найти мужчину, кто пробудит в тебе огонь страсти. Тогда и "агни" твоим рукам отзовётся и влюблённому сердцу.
— Да где ж я его найду?
Крутанулась Сирин на куриных лапах своих. Ухмыльнулась сёстрам своим красавицам.
— Принесите мне воды колодезной от самых корней земли-матушки.
Исполнили тут же Гамаюн и Алконост, хоть и кривились презрительно. Поставили чан с водицей холодной, ключевой.
— Посмотри, Гаяна, в отражение, — подтолкнула Сирин девушку. — Да скажи, что видишь.
Долго девушка всматривалась.
— Вижу автобус, двадцать шестой. Я на нём с работы ездила. Я плачу почему-то…
— Смотри дальше.
— Парень напротив сел, что-то говорит. Я вспомнила, это день, когда меня уволили. Тамара Ивановна сказала, что я размазня и никуда не гожусь…
— Смотри дальше.
— Мост, рядом женщина. Подаёт эскизы. Ветер. Она меня толкает!
Гаяна осела кулем и разревелась, некрасиво сморкаясь и задыхаясь.
— Что ты там увидела, девонька? — ласково спросила Сирин.
— Настя, это Настя меня убила. Зачем? Я не понимаю.
— Ну всё, всё, — большие крылья сомкнулись над головой девушки, защищая и оберегая. — Это пустое, всё наладится. Поговорим с Марусей.
— Не надо с ней, я сама.
— Хорошо, девонька.
Рарог сокол с сёстрами и названной дочерью стояли в стороне. Не знакомы и не понятны им слёзы чужие. Драться они умели, выжигать и мстить. Но никто из огненных не ронял воду с ресниц, не горевал, не тосковал.
— Нашла ли ты молодца, который мил тебе? — вопросил Рарог.
— Найду, — отозвалась Гаяна.
Следующая неделя не задалась с самого начала. Каждое утро Гаяна приходила к конечной остановке двадцать шестого и каталась на нём до вечера. Водители на неё косо смотрели, но молчали. Мало ли сумасшедших? За проезд платит, не буянит — и ладно.
Нужный парень как в воду канул. А может он по этому маршруту впервые ехал? Случайно на него попал? К концу второго дня Гаяна догадалась нарисовать портрет. Русые волосы, нос с горбинкой, глаза карие, узкий подбородок, уши слегка оттопырены. Симпатичный. И взгляд добрый.
В сумерках прилетала Сирин, топталась на подоконнике, выслушивала жалобы Гаяны.
— А нельзя адрес его посмотреть в волшебной воде?
— Нельзя, девонька, нельзя, родная. Отражает зерцало водяное то, что важным считает. А ежели не подсказало, как суженого найти, значит так надобно было, чтоб металась ты и искала.
— Чтобы тридцать три посоха сломала и железные башмаки истоптала? — улыбнулась Гаяна.
— Да, милая, не зря так в сказках сказывается. Счастье просто так не даётся.
Оставался маленький шанс, что парень всё-таки ехал с работы. Гаяна вспомнила остановку, на которой он сел и методично обошла все магазины и фирмы, показывая портрет.
На проходной завода её сначала развернули.
— Мы конфиденциальных сведений не предоставляем.
— Прошу вас. Это мой брат, он из дома уехал, маме ничего не сказал. У неё сердце. Хотя бы подскажите — он здесь работает или нет?
Охранник помялся.
— Ладно. Думаю, ничего страшного не будет, тем более он уже уволился. Это Анатолий, наш технолог бывший.
— А не знаете, где его найти?
— Не. Но можете у начальника спросить.
До вечера Гаяна просидела около проходной. Дождалась пока охранник незаметно укажет на импозантного мужчину в очках. На этот раз она представилась невестой Анатолия, которая приехала без предупреждения и хотела сделать сюрприз.
— Вижу девушка ты хорошая, не мошенница какая-то. Квартиру не помню, но это в новом районе, в "Веснушках".
— Спасибо, — Гаяна почувствовала, как щёки залил румянец. Никогда она столь нагло не врала. Было стыдно и неудобно.
Опять прилетала Сирин, спрашивала.
— А нужно ли тебе его искать, девонька? Неужели так хочешь Рарогу угодить?
— Я обещание ему дала. И Жар-птице помочь хочу.
— Не так просты они, девонька, как хотят показаться. Но и ты у них награду можешь попросить.
— Я не ради награды. Да и Анатолия найти интересно. Вдруг, это и правда мой суженый.
Сирин тихонько засмеялась.
— Насчёт судьбы не беспокойся. Это точно он. Но не всегда судьба счастье приносит.
— Пусть, — вспыхнула Гаяна. — Я верю, что предопределённое можно изменить.
Ещё два дня ушло на разговоры с бабушками на лавках, прежде чем парня опознали.
— Так это Толик. Но теперь он Анатоль! Слышишь? Анатоль. Имя на нерусский лад исковеркал, с работы нормальной убёг, ведуном заделался. В квартиру, говорят, бесов напустил, чёрной краской стены замазал. Стоны, вопли по ночам. Спаси и сохрани.
— А в какой квартире он?
Бабка подозрительно осмотрела Гаяну, но ответила.
— В сто четырнадцатой, на втором этаже. А тебе зачем? Погадать хочешь? Так грешно это.
— Нет. Ему посылку родственники передали, а адрес подзабыли. Хорошо, что нашла, а то переживать начнут.
— А ну лады. Ты только, дочка, не задерживайся там. Как бы чего.
Гаяна переминалась перед дверью. Обычная, деревянная. Внутри тихо. Что она ему скажет? Надо быстрее нажать кнопку звонка, пока не передумала и не сбежала.
Мелодичная трель прозвенела и запнулась на середине. Наверное, его дома нет. Девушка развернулась и облегчённо выдохнула.
— Вы ко мне?
Он был таким же, как в видении. Вид сонный и уставший, помятая футболка с волком, взъерошенные волосы.
— А я вас помню. Вы Гаяна?
— Да, мы в автобусе встречались. То есть, здравствуйте.
— Хотите чай, Гаяна? У меня липовый с чабрецом, экологически чистый из деревни.
— Спасибо. Хочу.
Анатолий посторонился, пропуская девушку. Квартира, действительно, была необычной — в прихожей висели пучки трав, несколько подков на счастье, какие-то сушёные венки. На полу валялись оплавленные свечи.
— Вы же по объявлению, Гаяна?
— Да…
— Проходите, сейчас посмотрим. Не бойтесь.
— Я не боюсь, — прошептала девушка. У вас очень уютно.
— Этот уют называется бардаком. Я не очень аккуратен. Особенно с этими травами, от них столько мусора.
— А зачем вам травы?
— Подарок от одного хорошего человека, — усмехнулся Анатолий.
Чай золотился и напоминал о лесе, ягодных полянах, июльском солнце. Девушка расслабилась и наслаждалась вкусом. Рядом с Анатолием было спокойно, словно пришла домой после долгого путешествия.
— Дайте мне правую руку.
Парень мягко взял ладонь Гаяны и закрыл глаза. Нахмурился.
— Это странно, но я вижу, что вы умерли.