Ладненько, посмотрим...
"Есть только миг, за него и держись..."
...Ему по-прежнему снились танцы, свет над паркетом... Звучала музыка, пристально и настороженно смотрел Степан, ласково и нежно улыбалась Аллочка Чеботарева... Все так, как бывало когда-то... Очень давно... В прошлом веке и тысячелетии. О которых давно пора забыть.
Он часто вставал ночью и включал магнитолу. И вдвоем с Маринкой или в одиночестве слушал и слушал без конца. Не слишком музыкально грамотная Марина иногда осторожно спрашивала:
- Это "A-?a" или "Duran Duran"?
- Это "Animals", - тихо отзывался Андрей. - Теперь ты знаешь все...
Мелодии бередили душу и до предела, до слез натягивали и без того раздраженные нервы. Но ему требовалась музыка и только музыка, еще и еще, бесконечно, постоянно... Огромная коллекция дисков и кассет непрерывно пополнялась.
В темноте, под звуки оркестров и пение рок-групп, он осторожно поворачивал к себе Маринкино лицо. Маринка снова тихо плакала. Любовь под музыку у них никак не выходила.
Он любил свой клуб. Презирал, ненавидел, чурался. Стыдился и любил. Особенно когда зал стоял еще пустой, полутемный, готовый к вечернему визиту чумовых, богатеньких, ветреных посетительниц. Кабак, застывший в неистовом ожидании и нетерпении, словно в предвкушении восхитительных тайн и волшебных призраков.
В эти минуты Андрей в одиночестве частенько садился прямо на пол, между столиками, в проходе, и надолго застывал. Его никто никогда не трогал и не теребил. Знали: этого делать нельзя. Да и Тимофей запретил раз и навсегда. Прохиндейский народец верно и свято исполнял желания и просьбы приятелей и коллег и ценил настоящую дружбу.
Правда, Тимошка порой раздражался от непонимания и бесполезных попыток угадать истину. И однажды тоже шлепнулся на пол, собираясь завязать диалог.
- Чего тебе надобно, старче? Опять размечтался? Все наперекосяк! Выслушай очередной крик моей души: нельзя ничего найти там, где ничего нет и быть не может! Ты вдругорядь подзабыл, где находишься? Оглянись вокруг! Бардак и бардак! С тобой вечно и смех и грех! Ты всегда чересчур старался жить! Вроде Степки! Старался танцевать, старался любить, старался страдать! Фигня все это, Андрюха! Наша мудрая жизня очень не любит, просто не выносит ни старателей, ни страдателей, а ты из их породы! Породы дурной и вредной! Для себя и для окружающих! Но для себя прежде всего! Крик моей души закончился. Чего молчишь?
- Тебе нравится так думать? - вяло отозвался Андрей. - Пожалуйста... На здоровье...
На продолжение очередной философской дискуссии он оказался не способен. Зачем измышлять ненужные слова? Кроме того, Тимофей прав, во многом прав, почти во всем... Искать здесь, тем более, самого себя, смешно и нелепо.
- А как я тебе в роли сказителя? - не хотел сдаваться упрямый Тимоша. - Простой русский парень! Ты сам посуди, что разэтакого интересного может быть в сказках? Какую ни открой, одна и та же обязаловка с первой строки до последней: отправился ненароком Иван-дуралей-богатырь на битву, срубил по случаю в честном бою восемь голов Змею-Горынычу и повез их, как доказательства молодецкой удали и доблести, любимой мамане в деревню. Да по дороге невзначай прихватил в жены Василису Прекрасную. Или там Марью Моревну. Которая, конечно, целиком из лебединого пуха и обязательно дышала "духами и туманами". И все дела. Проблемы к ногтю!
- Ради чего ты плетешь несусветную дребедень? - скучно поинтересовался Андрей.
- А ты заради чего грезишь без перерывов? - живо спросил Тим. - Дурман у тебя в башке мечтательный! Хочу его навсегда развеять заодно со смутными видениями прекрасных незнакомок!
- Понято! - буркнул Андрей. - В следующий раз захвати с собой сборник сказок и былин! Потолще! И стихи не забудь! Вслух читать будем!
Ну да: эти недолгие мгновения наедине с пустым, темным залом - настоящие глупости. И все не так, как надо. Андрей никогда не обладал хорошей фантазией, придумывать никаких историй и сюжетов не умел и порой завидовал тем, кто мог легко и свободно плести завлекательные байки. И воображение Литвиненко идет слишком банальным путем: рисует неясный, едва различимый облик той непонятной, которая вдруг появится - и сломает обыденность. Пошлую, вульгарную, нечистую... Кондовую и открыто признанную. Бойко заявляющую о себе.
Великий танцор и стриптизер до сих пор нуждался в таинствах и сюрпризах, как ребенок, которому в детстве их недодали, которому не хватило на долю загадок и чудес. И теперь - неловко, неумело, бездарно - пытался вернуть недополученное раньше. Смотрел в зал остановившимися, потерянными глазами и ждал: сейчас, вот сейчас что-то произойдет, что-то случится... Он любил сказки. Поэтому ему так нравилось слушать книги в Лизином пересказе. Пусть бы рассказывала и дальше...
Но судьба ничего отдавать и возвращать не спешила. Да и вообще, разве можно быть уверенным в том, что тебе чего-то не хватило на долю? А может, именно тебе как раз сильно передали, здорово, через край, отвалили, вполне отмерили, по полной катушке, и жаловаться на звезды ты не вправе...
Андрей неподвижно сидел на полу. Странными, нелепыми изваяниями торчали белоснежные крахмальные пирамиды салфеток на столах. Слабо горели, исчезая в бокалах, пятнышки тусклого, давно уставшего, истомленного бесконечностью света. Неподвижные стулья, нетронутые тарелки и ножи. Тишина... Все ждут. Кого? И зачем?..
...У Тимошки чересчур много баб. Но всех не перетрахаешь... И нельзя объять необъятное... Бледнолицый брат мой... Прохвост... Отбеленный рекламной тетей Асей... Ты слишком широко размахнулся, без удержу бойчил и шустрил по углам и закоулкам, чтобы теперь вдруг споткнуться на ровном месте возле Зиночки...
На Тимошиной типа совести, которой нет как нет, попытка самоубийства одной из подруг - прямо в постели любимого, не меньше десяти абортов и двое детишек, безмятежно подрастающих вдалеке от не признающего их отца.
- Родились - и будя! Обратно не засунешь! - заявлял Тимофей. - Я - бессоюзное предложение! И никогда ни от кого правды о себе не скрываю! Раз от бабушки ушел да от дедушки ушел, значит, и от тебя, сегодняшняя, уйду! Конец цитаты!
У белоликого друга Тимоши - три официальных брака и три развода, несчастная, измученная единственным любимым сыном мать и свежая могила отца, ушедшего в одно мгновение после неожиданного знакомства со вторым внуком, о котором дед не подозревал. Только этого мало...
Безрассудный Тим достаточно регулярно являлся в клуб с подбитым глазом или рассеченной скулой и потом густо, долго гримировался, страшно матюгаясь.
- Что, опять половодье чувств? - вскользь интересовался Андрей, помогая замазывать синяки и кровоподтеки.
- Конь лягнул! По отвычке! Гормоны играют здорово! - беспечно смеялся Тимоша. - Здравствуй, лошадь, я Буденный! А что, Андрюха, не пора ли нам с тобой, наконец, трахнуться? Потушим пожар бензином! Бабы здорово надоели! Зато у нас обязательно отлично получится! Это говорю тебе я - дитя порока! В постели мы друг друга стоим!
Андрей делал вид, что не слышит деловых, конкретных предложений лучшего друга.
Бледнолицый брат мой... Половых дел мастер... Который почему-то всегда рядом... "Мой маленький плот..." Уже сколько лет подряд...
Но зачем тебе Зина?!
Настоящая их дружба началась после одной из тренировок Андрея. Он привычно шел с Зойкой в своей излюбленной румбе, легко, спокойно и уверенно, не столько отрабатывая, сколько повторяя хорошо знакомое. В зале уже почти никого не было: поздно. Степан тоже собирался уезжать и поторапливал Андрея. Тимошка затих на полу возле зеркала, прилепившись к приятелю чересчур внимательным взглядом. А когда танец закончился, Тим внезапно пробормотал:
- Вот и все, а ты боялась... Мне, друг, тут после тебя больше нечего делать... Только убиться веником. И всем остальным тоже. Мимо сада! На паркете ты гений... На это глазки не закроешь. Статус кво. Конец цитаты!
- Да ты перетренировался, Тим! Всего-навсего! - засмеялся Андрей. - Отдохни денек-другой, приди в норму! Правда, Зоя?
Тимофей медленно встал на ноги.
- Скоро мне придется отдыхать вечно, - с непривычной мрачностью заявил он. - Не становиться же твоей тенью! Мне тебя все равно не переплюнуть! И никому! Мы не в той колоде! Сушите весла! Это здорово! Останусь только дружбаном! Но люди разные нужны, люди всякие важны!
...Несколько лет назад, когда уже появилась Зойка, Степан неожиданно привел домой женщину. Курносенькую, в шелковом разлетающемся платье, с двумя забавными тугими косичками. "Косички" довольно долго ходили на все соревнования и частенько оставались на ночь в квартире Юрасова.
Андрей не задал ни одного вопроса и воспринял все, как само собой разумеющееся. Но Тимоша отнесся к появлению "косичек" несколько иначе.
- Степка затеялся тебе мамашу приискать? Высокие отношения! Только этого мало! - заметил он. - Теперь квартирку придется делить, машинку, дачку, то да се... Степан отлично упакован! За длинным рублем бабенка с косенками потянулась, но рубль тот оказался много короче, чем она рассчитывала! Ненароком неудачно подвернулся под руку ненужный ей сынок! Да и Степке ты нынче тоже не больно нужен - "нас на бабу променял!" Зафигачил старый дурак! Мозги в раскорячку! А стариковское дело нелегкое! То лапы ломит, то хвост отваливается! Особенно когда молодайками пробавляешься! Чай, приходится дорогими подарками и на буднях ублажать! Больше-то нечем! А ты глазки не закрывай! Объясни папаше его обязанности и заяви свои права! Чего молчишь? Флаг тебе в руки!
И Андрей заявил. Посмотрел в глаза Тимошке и ударил. Бей первым... Всегда первым... И не промахнись!.. Любимые веснушки размазались в пол-лица и еще больше побледнели. На разбитой в кровь губе заполыхало темное пятно.
- Ты ошалел? Всегда был такой белый и пушистый... - изумленно пробормотал Тим. - Что я такого сказал? Сплошняком одну голую правду...
Но Андрей заехал ему снова. И снова. Со всей силы. Он бил эти обворожительные, драгоценные веснушки с бешенством, с остервенением, думая только об одном: если сейчас не научить лучшего друга Тимошу молчать и не распространяться про Степана, иного случая уже не представится. Так и будет трепаться, о ком и о чем не след и вообще возбраняется.
Они подрались тогда в первый и в последний раз. Сцепившись намертво, покатились по полу. Пронзительно завизжали девчонки. Друзей разнимали все, кто был в тот день на занятиях, и если бы не решительное вмешательство тренеров и самого Степана, Андрей в ярости вполне мог искалечить Тимошку.
О причинах драки никто никогда так и не узнал, а "косенки" довольно скоро исчезли, чтобы больше не появиться. Андрей жалел об их исчезновении. Они напоминали ему мать - молодую, смешливую, быструю в движениях... Отращивающую косы... По просьбе и желанию сына.
Возвращаясь вечерами домой после тренировок, Андрей с удовольствием видел за столом возле расписного электрического самовара "косенки" и тетю Маню, разливающую чай.
- У самовара я и моя Маша, - привычно смеялся Степан Николаевич и тоже с большим удовлетворением осматривал кухню. - Как у нас хорошо и чисто! И опять булочки! Андрей, это не для тебя! Манечка, я же просил не искушать...
Один раз после окончательного разрыва Андрей все-таки виделся со Степаном. Тренер позвонил сыну сам. К телефону подошла Марина. Андрей сразу насторожился, обратив внимание на ее неестественную, странную интонацию.
- Да, у нас все в порядке, - растерянно, напряженно повторяла Маринка и в испуге, в поисках молчаливой поддержки, ловила взгляд Андрея. - Нет, мы редко выбираемся куда-нибудь... Я бы пришла с удовольствием... В любое время... Просто посмотреть... Андрей работает. Да, там же... Позвать его?