6 января 2087 года. Вечер понедельника
1
Герр Асс вывел Макса из столовой, и они вдвоем пошли куда-то по длинному коридору, застланному мягкой ковровой дорожкой. Берестов шагал впереди, здоровяк в бейсбольной кепке — у него за спиной.
— А заложники? — спросил Макс, затылком ощущая взгляд своего конвоира. — Когда вы намерены их отпустить?
Здоровяк то ли издал сдавленный смешок, то ли просто хмыкнул. Макс оглянулся бы на него — но они шли быстро и не должны были останавливаться. Таково было одно из условий плана, изложенного Берестову пресловутым герром Ассом. И Макс понимал: это условие очень даже имело смысл. Неспроста этот Асс носил на руке диковинные часы, а всех своих подчиненных лишил возможности следить за точным ходом времени.
— Заложников, — медленно, растягивая слова, проговорил между тем герр Асс, — заберут те, кому положено их забрать. И не стройте из себя дурака, господин Берестов. У вас это плохо получается.
Макс пару секунд размышлял, что ему на это ответить. И они успели дойти до конца коридора, где имелась дверь пожарного хода — сейчас не просто распахнутая, но еще и подпертая дверным стопором. Как видно, герр Асс желал любые случайности и помехи полностью исключить.
— Идите вперед! — Здоровяк подтолкнул Берестова в спину. — И не оступитесь!
Последнее пожелание было совсем не лишним: ступени лестницы круто уходили вниз, и освещена она не была. Но Макс приостановился на верхней ступеньке — не поспешил спускаться. И повторил свой вопрос — должен был его повторить:
— И всё же — я жду от вас гарантий того, что вы сдержите свое слово!
— Ну, ладно! — Здоровяк шагнул к нему и сдернул с бритой головы свою нелепую бейсболку. — Вот вам — мои гарантии!
И он одним движением нахлобучил бейсбольную кепку на голову Макса. Шапка оказалась велика ему настолько, что мгновенно сползла ему на глаза, полностью перекрывая обзор. А здоровяк крепко ухватил его за локоть и повлек вниз. Он явно и раньше спускался по этой лестнице в полной темноте — так уверенно он шел. Да еще и говорил на ходу:
— Есть у меня предположение, милостивый государь, что устройство из пуговицы не было у вас единственным. А обыскивать вас мне недосуг. Так что уж — не обессудьте: я принял меры предосторожности. Никто не должен видеть, куда мы с вами направляемся. И вы не должны произносить ни слова — если хотите, чтобы те заблудшие овцы вернулись сегодня домой целыми и невредимыми. Это и будут мои гарантии — в смысле, те, которые я получу от вас.
2
Ярко-красный электрокар марки «Руссо-Балт» был припаркован в самом начале Комсомольского проспекта, название которого никто и не подумал менять. А прямо над этим электрокаром высоко вздымался рекламный щит, где была изображена в точности такая же машина. И красовалась горделивая надпись: РУССО-БАЛТ — НЕПРЕВЗОЙДЕННОЕ КАЧЕСТВО С 1908 ГОДА! Притянутое за уши утверждение, если сказать по правде. Во времена императора Николая Второго никто электрокаров на Русско-Балтийском вагонном заводе в Риге не собирал. А сейчас их сборку и вовсе осуществляли в Москве — на конвейерах возрожденного АЗЛК.
Водитель совсем не нарочно поставил свой электрокар именно так. Он вообще почти не помнил, как он парковался. Ни о чем другом, кроме как о времени, остававшемся у его сына, он думать не мог.
Водителем красной машины был мужчина, возраст которого явно перевалил на шестой десяток, с длинными седыми волосами и с красивыми полными губами, сохранившими чувственный изгиб. Он здорово походил на сэра Исаака Ньютона — каким того изобразил Годфри Неллер. И неслучайно он, Алексей Федорович Берестов, в годы своей байкерской молодости получил прозвище Ньютон.
Раз пять или шесть к нему уже подходили люди в форме полиции, чтобы поинтересоваться его документами. Сейчас, в канун Рождества, да еще и после событий в подмосковном санатории, здесь, в Первопрестольном граде, действовали беспрецедентные меры безопасности. Однако карточка-удостоверение — с логотипом компании «Законы Ньютона», — действовала на стражей порядка волшебным образом: Алексея Берестова немедленно оставляли в покое. Как ему и было обещано, никто не чинил ему препятствий.
Несколько раз водитель «Руссо-Балта» порывался позвонить по мобильному телефону — он у Берестова-старшего имелся. Однако он боялся упустить хоть один звук, передаваемый ему благодаря миниатюрному микрофону, вмонтированному в замочек-прищепку бейджика, что лежал сейчас в кармане Макса. Микрофон, как и разбитую камеру из пуговицы, предоставили именно «Законы Ньютона», ставшие теперь самой престижной охранной фирмой Москвы. А владелец фирмы — Алексей Берестов — поставлял теперь устройства защиты и слежения почти всем спецслужбам Евразийской конфедерации. Вот только — и сын Алексея Федоровича, и его микрофон находились сейчас в Егорьевском уезде. А сам владелец «Законов Ньютона» не сумел даже выехать из Москвы — по независящим от него обстоятельствам.
И в данный момент всё, что мог Алексей Федорович — это ловить звуки из динамиков своего приемного устройства, работавшего на одной частоте с «жучком». Ровно то же самое слышал сейчас и его Максимка.
3
Макс, уж конечно, помнил про тот микрофон, что всё еще оставался при нем. И — вынужден был признать звериную проницательность герра Асса. Тот заставил его, Максима Берестова, молчать. Хотя — а что он мог бы сказать для тех, кто его сейчас слышал, если не видел ничего из-за темноты и надвинутой на глаза кепки? Здоровяк включил карманный фонарик — его слабенький отсвет проходил сквозь ткань бейсболки. Но — ориентироваться Макс мог теперь только по звукам, что окружали его. И он понятия не имел, окажутся ли эти звуки хоть сколько-нибудь полезны сотрудникам спецслужб, обещавшим ему полную поддержку и безопасность в ходе этой операции.
Ясно было, что пресловутый герр Асс уже многократно побывал прежде в этом здании. И те, кому положено было об этом догадаться, уже наверняка это поняли. Так что теперь носом землю рыли, доискиваясь, кто из посторонних и каким образом мог проникать в закрытый санаторий корпорации «Перерождение»? Однако поведать Максу о результатах своих изысканий — даже если таковые результаты имелись — они не могли при всем желании.
Между тем лестница кончилась, и они шли теперь по какому-то промозглому гулкому коридору, где их шаги отдавались двойным эхом. А где-то на небольшом отдалении слышались мерные, монотонные звуки вращения — как будто там работал на малой скорости винт электрокоптера. \
«Уж не вертушку ли спустил в подвал этот самый герр Асс?» — Макс мысленно издал смешок — натужный: смешно ему отнюдь не было.
А потом вдруг всё понял — и даже замедлил шаг непроизвольно, так что герр Асс с силой дернул его за локоть. Макса посетило озарение, когда звуки вращения начали затихать — с весьма характерным подвыванием. Какой там электрокоптер — здесь, в подвале санатория, работал огромный вентилятор! И сейчас — в момент, о котором сопровождавший Макса здоровяк наверняка заранеемзнал — происходило временное отключение здешней вентиляции. Объяснилось и предназначение часов герра Асса. До слуха Макса доносилось противное резкое попискивание — наверняка издаваемое таймером в этих часах.
— Давай, давай, не кисни! — Герр Асс снова потянул Макса за собой, на сей раз — со злым нетерпением.
Он явно осознавал: отобрав у всех своих сообщников часы, он не только лишил их возможности следить за временем. Он еще и вселил в них сильнейшие подозрения. Так что теперешняя торопливость здоровяка вряд ли была вызвана только лишь тем, что лопасти вентилятора должны были замереть совсем ненадолго.
Герр Асс почти что перешел на бег. И Максу пришлось сделать то же самое. Но — они всё-таки не успели вовремя: у них за спинами раздалось вдруг многоногое топотание. И кто-то выкрикнул — со злобой и страхом:
— Стой, тварь! Бросить всех нас тут решил? Получил, что хотел — и дёру?
И тут же к этому голосу присоединился второй. Макс почти не сомневался, что принадлежал он тому негодяю, который давеча отказался выпустить женщину в туалет. Только теперь голос этот звучал так истерично и казался таким тоненьким, словно его обладатель и сам стал женщиной.
— Думаешь, мы не знаем, — провизжал этот не-мужской голос, — что взрывчатка — это фуфло? Что её здесь нет и никогда не было?
— Заткнись! — тут же рявкнул на тонкоголосого первый мужик.
А Макс мысленно возликовал: всё это наверняка слышали и те, кто принимал сигнал его микрофона!
Однако ликовал он недолго. Раздалось несколько подряд громких хлопков, и Макс услышал, как что-то чиркнуло по стене сантиметрах в десяти от его головы. Герр Асс что-то процедил сквозь зубы — но явно не пожелал тратить время на то, чтобы полноценно обматерить бывших товарищей.
Рывком он сдернул свою кепку у Макса с головы и швырнул её на пол.
— Беги вперед — со всех ног! — Он мощно толкнул Макса в спину, и тот поневоле засеменил ногами — а потом припустил рысью.
Да он бы и без этого толчка побежал, пожалуй что. Люди, настигавшие их, палили по ним уже почти беспрерывно. И Макс только своей сказочной везучестью мог объяснить то, что в него пока ни разу не попали.
Между тем они вбежали в просторное прямоугольное помещение, формой и размером походившее на теннисный корт. И — да: в торцевой его стене и вправду имелась круглая вентиляционная шахта диаметром метра в два. Лопасти вентилятора, установленного в ней, хищно поблескивали сталью — однако пока что оставались без движения. Герр Асс направил в ту сторону луч своего карманного фонарика и выкрикнул — с заметной одышкой:
— Туда, живо!
И Макс помчал вперед — здоровяку даже подталкивать его больше не понадобилось. Первым — вертко, словно подвальный кот — Максим Берестов протиснулся между лопастями вентилятора, за которым воняло мышами, сыростью и ржавым железом.
«Интересно, — успел он подумать, — а этот Асс не застрянет ли тут?»
Но здоровяк, пыхтя и задыхаясь, уже ввалился за ним следом.
— Ты как — цел? — быстро спросил он.
Макс даже не уловил, в какой именно момент они перешли на «ты».
— Ни царапины, — сказал Макс.
— А вот меня зацепило. — В груди у здоровяка что-то отчетливо засвистело и захлюпало. — Ну, да ничего. Ты ведь доктор — ты сумеешь…
Тут попискивание таймера в часах здоровяка слилось в одну протяжную высокую ноту. И Макс не разобрал, что его сопровождающий сказал.
4
Для Ньютона последняя фраза тоже оборвалась на полуслове. Сначала её перекрыл звук таймера, потом — лязг лопастей огромного вентилятора, который снова заработал. А после этого и вовсе наступила тишина, нарушаемая только щелканьем разрядов статического электричества. Микрофон, что находился при Максе, явно не мог больше транслировать сигнал.
И всё равно — в наступившей тишине седовласый мужчина облегченно выдохнул. Почти против собственной воли. Да, его мальчик остался во власти загадочного безумца. Но, по крайней мере, подельники герра Асса упустили их обоих. А главное, ранение человека, захватившего его, давало шанс Максимке хоть на какую-то безопасность. По крайней мере, на время — пока тот мерзавец не поправится. Ну, не станет же он, в самом деле, посягать на жизнь собственного доктора?
А еще — Ньютона внезапно посетило озарение. Точнее — воспоминание. О его жене, которой не было на свете уже почти три десятка лет. И об одном вечере — накануне того дня, когда Максимке исполнилось восемь лет.
Светка прибежала тогда домой радостная, разрумянившаяся.
— Вот, — сказала она, — я подыскивала подарок для нашего именинника, и нежданно-негаданно получила кое-что сама. Правда, не насовсем — во временное пользование. Но всё равно — это почти что чудо!
И она выложила на столик в прихожей толстую кожаную папку с зажимом, в которой белела ровная стопка бумажных листов.
Тогда Ньютон даже присвистнул от изумления — когда жена сказала ему, что лежит в папке. А сейчас постаревший и поседевший Алексей Берестов прошептал:
— Стало быть, нужно ехать в Камергерский — в Художественный театр. И я должен поспешить.
Так что несколько минут спустя красный электрокар уже выруливал на Большую Якиманку. Ньютон включил в машине радио, но почти тотчас и выключил: захлебываясь от восторга, ведущий какой-то программы говорил: «Только что все заложники были освобождены, а террористы добровольно сложили оружие. Теперь, вплоть до особого распоряжения…»
— А про Максимку будто и не помнит никто!..
Ньютон чуть было не саданул по радиоприемнику кулаком, да вовремя передумал. И приемник мог еще ему понадобиться, и собственные кулаки.
5
— Герр Асс, — раздумчиво произнес Алексей Берестов; он ехал уже по Моховой, где туда-сюда сновали электрокары с государственными номерами, хотя порой проезжали и обычные граждане, не пожелавшие сидеть дома в канун Рождества. — Что же этот пакостник хотел сказать, назвавшись таким именем?
Но тут размышления Ньютона вынужденно прервались: на углу Охотного ряда и Тверской все проезжающие транспортные средства останавливал и проверял полицейский патруль. Пришлось и Алексею Берестову остановить свой «Руссо-Балт».
Они снова встал рядом с огромным уличным щитом. Однако здесь, на Тверской, в отличие от Комсомольского проспекта, царствовали не деньги, а власть и политика. Так что на щите не было рекламы электрокаров или чего-либо другого: на нем был изображена огромная карта Евразийской конфедерации. Самая последняя версия этой карты, согласно которой в границах России снова находилась Аляска, в декабре прошлого года выкупленная обратно у обнищавшей и переживающей жестокую депрессию Америки. Мало того: изрядный кусок Калифорнии, на котором огромным мегаполисом выделялся Форт-Росс, снова стал теперь Русской Америкой.
Между тем к «Руссо-Балту» подошел молодой человек в полицейской форме и постучал согнутым пальцем в стекло:
— Ваши документы!
В электрокаре на полную мощность работал обогреватель, и, когда Алексей Берестов опустил стекло, внутрь ворвался поток морозного туманного воздуха. Алексей Федорович показал карточку, которая на всех остальных служителей порядка оказывала моментальное воздействие. И ожидал, что этот полицейский тут же пропустит. Но — ошибся.
Тот повертел в руках удостоверение Ньютона, потом бросил быстрый взгляд на водителя «Руссо-Балта», а затем — отступил на шаг. Карточку Алексею Федоровичу он при этом даже не подумал возвратить.
— Так вы, стало быть, отец того самого Берестова? — На скулах у молодого служителя порядка заиграли желваки. — Можно сказать, дедушка трансмутации?
— Я ничей не дедушка! — рявкнул на него Ньютон. — Внуков у меня нет. И будут ли они — еще большой вопрос.
— Да ладно! — Молодой полицейский осклабился. — Все, кто прошел трансмутацию — ваши внуки. С лицами или безликие — неважно. И, уж конечно, безликих-то среди них больше. Моя сестра, например, вполне может считаться вашей внучкой.
Электрокары, остановившиеся позади красного «Руссо-Балта» уже сигналили нетерпеливо. И Ньютон, стараясь говорить спокойно, произнес:
— Будьте любезны, верните мне мой документ! Вы прекрасно знаете, что обязаны меня пропустить. И я очень тороплюсь!
— Документ? — Полицейский словно бы удивился и длинным взглядом посмотрел на удостоверение Ньютона. — Так выйдите — и заберите его!
И он бросил карточку на тротуар.
Ньютон, не сдержавшись, выматерился. Выходить из машины он не желал категорически — тем более что видел: его самого и молодого полицейского уже снимают на профессиональную камеру. И Алексей Федорович практически не сомневался: они попали в объектив журналистам ЕНК. Что было скверно само по себе — а уж в свете того, что молодой полицейский только что во всеуслышание объявил, кем Ньютон является, было скверно вдвойне.
И Ньютон принял решение.
Все электрокары, находившиеся впереди, уже проехали, и он вдавил в пол сцепление. Роскошная машина рванула с места, молодой полицейский отчего-то зашелся хохотом, а Ньютон подумал: «Вот будет номер, если он сейчас откроет стрельбу по мне!». Но — ни в кого стрелять служитель порядка не стал — только проводил красный «Руссо-Балт» глазами, что Ньютон успел заметить в зеркале заднего вида. Равно как и то, что видеокамера повернулась в сторону его уносящего электрокара.
Алексей Берестов пролетел на полном ходу квартала два по Тверской, а потом сбавил скорость. Во-первых, его никто не преследовал. А, во-вторых, ему просто пришлось ехать чуть медленнее. Поток машин здесь оставался изрядным, и большинство из них двигалось в том же направлении, что и красный «Руссо-Балт»: от Охотного ряда в сторону Садового кольца. Но Ньютон рассчитывал, что он и без своего магического удостоверения сумеет доехать до Художественного театра — в архиве которого наверняка нашелся бы экземпляр той пьесы, компьютерную распечатку которой много лет назад приносила домой жена Алексея Берестова, Светлана — страстная театралка.
Это была распечатка — не бумажная книга — совсем не оттого, что пьеса никогда не была опубликована. Нет: её включали когда-то в собрания сочинений того великого писателя, чье имя теперь носил Художественный театр. Вот только — всё это были публикации полувековой давности и более. В 2027 году, после череды трагических совпадений, это произведение попало под запрет. Причем совсем не по вине написавшего его драматурга. И теперь выходило: либо этот самый герр Асс по чистой случайности назвался тезкой персонажа этой пьесы. Либо — он каким-то образом побывал в Художественном театре и тайком ознакомился с рукописью.
Ньютон понятия не имел, удастся ли ему выяснить, был ли в театре тот здоровяк, который уволок теперь невесть куда его Максимку. Но всё же — это была ниточка. И Ньютону очень нужны были подсказки.
«Руссо-Балт» свернул в Камергерский, и Алексей Берестов остановил машину на театральной парковке, в этот час — практически пустой. Сегодня был понедельник, и, стало быть, спектаклей в театре не играли. Но неясно было: на руку это окажется непрошеному гостю или наоборот?
Распахнув дверцу, Алексей Берестов вышел из машины. И поглядел на фасад дома № 3 по Камергерскому переулку, где рельефно выделялись золотые буквы:
Московский художественный театр
имени М.А.Булгакова