Это случилось на генеральной репетиции «Принцессы цирка», которую вел король венской оперетты, герой-любовник, режиссер и директор театра «Ан дер Вин» красавец Губерт Маришка.
- Эта ария героини лишняя, - безапелляционно заявил кумир Вены.
- Мне хочется оставить ее, Маришка, - посасывая незажженную сигару, проговорил Кальман. - Ты же знаешь, я сам постоянно стремлюсь к сокращениям, но…
Маришка в черном плаще и шелковой полумаске так посмотрел на Кальмана, что тот осекся. Не отводя глаз, Маришка сложил ноты вдвое и отшвырнул прочь.
- Начали!..
- Минутку, - не повышая голоса, произнес Кальман. - Я произведу еще сокращение.
Он подошел к пюпитру, снял ноты, вынул тетрадку и разорвал ее на четыре части.
- Как?.. Вы снимаете главную арию мистера Икс? - ошеломленно проговорил дирижер.
- Да… Продолжайте!
Казалось, Маришка то ли кинется на Кальмана, то ли потеряет сознание, он был белее пластрона своей сорочки.
- Кальман!.. - произнес он сдавленным голосом.
- Да, Маришка?
- Это лучшее, что ты создал.
- Мне это многие говорили, - равнодушно пробурчал Кальман. - Не задерживайте репетицию. У меня нет времени.
Маришка был корифеем австрийской оперетты, баловнем зрителей, властным и самолюбивым человеком, но прежде всего он был а р т и с т о м. И пока на сцене творились суета и растерянность, напоминающие панику в обозе, он подошел к дирижеру и коротко с ним о чем-то переговорил. Затем дал знак к продолжению репетиции. Оркестр заиграл вступление к арии мистера Икс. Маришка вышел на просцениум, опустился на колени перед Кальманом и запел:
Верни, Маэстро, песню сердца назад,
Верни мне радость, о, мой названый брат!
Я нищ и жалок без тех звуков и строк,
Мой дух подавлен, я опять одинок…
Спел настолько блистательно, что даже партнеры захлопали, а Кальман холодно спросил:
- Как с арией героини?
- Будет, будет, все будет, уже есть, Ваше величество!
- Так бы сразу… - Кальман прикрыл пальцами зевок. - А ты отлично спел, Маришка…
…С цветами и бутылкой вина, возбужденный и радостный, Кальман вернулся домой.
- Паула, Паула! - закричал он с порога. - Я - император!.. Ты и тут оказалась права. Я - император!.. Сам Маришка пел передо мной на коленях!..
В ответ - тишина. Дурная, давящая тишина. Встревоженный Кальман поспешил в комнаты.
Из спальни выползла старая слепая такса. Припав к полу, она вскинула длинную острую мордочку и завыла.
В страшном смятении Кальман распахнул дверь.
Паула лежала ничком вкось кровати, на подушке алели пятна крови. Казалось, она не дышит.
- Паула!.. - то был голос смертельно раненного зверя…
Женщина медленно открыла глаза.
- Я вернулась, - прошептала Паула. - Не так-то просто оставить своего старого мальчика… Но приучайся жить без меня, милый…