Вновь, закатное солнце окрасило перистые облака на западе в багрово-красный оттенок. Ещё немного, и, уже заметно потускневший, диск светила нырнёт в оранжево-бирюзовые воды океана. Тени от лодки, от мостков, от причального столбика, от оставленного на берегу шезлонга расчертили песок пляжа длиннющими тёмно-синими росчерками, приготовившись растаять, раствориться в накатывающей тропической тьме.
Под лёгкий шелест волн, облачённая лишь в традиционную светлую набедренную повязку ныряльщика, из моря вышла Руйха. Её округлившийся живот и отяжелевшие, набухшие груди явственно говорили о скорейшем пополнении в семействе.
Я улыбнулся жене:
— Привет дорогая, а что у нас есть пожевать, усталому моряку?
— Нет еды, — неожиданно равнодушным, и… хрипловатым мужским голосом ответила Руйха. — Просыпайся, солнце встало. Сам просил разбудить.
Картинка домика под крышей из широких пальмовых листьев, молодой беременной женщины, оборудованного причала с лодкой подёрнулась, как маревом, и стала таять…
«Стой! Куда?» — чуть не закричал я. А сквозь блёкнущую картинку, как на фотобумаге в ванночке с проявителем, стал проступать новый «кадр».
Пара-тройка метров песка, тянущегося прямо от головы, отделяют меня от набегающих на берег волн. А дальше — бескрайняя водная гладь, над которой уже поднималось только что вынырнувшее из этих волн яркое утреннее солнце.
И на фоне всего этого — молодой абориген без одного уха и cо шрамами сведённых татуировок на щеках, только что вышедший из воды.
— Вставай, Скат. Новый день пришёл, — бесцветным, равнодушным голосом повторил он.
Я вздохнул, нехотя поднялся, сел на ложе — простой охапке пальмовых листьев, брошенных прямо на песок. Картинка тут же приняла нормальное положение — вода и песок внизу, солнце и небо вверху. По бокам — подступающие заросли.
«Ну, здравствуй, „пляжик-база“! Не думал, что так скоро вернусь…»
— Новый день, да-а-а… — протянул я, вспоминая день вчерашний.
Когда-то давно мой собеседник был весьма жилист и силён, но в последние годы жизнь его явно «заладилась», отложившись на животе и боках небольшими слоями жирка, а мышцы заставив одрябнуть иобвиснуть тем, что теперь правильнее было назвать лишь «мясо».
— То есть, ты хочешь ловить рыбу? — обернулся он ко мне в полоборота, искоса окинув кратким оценивающим взглядом.
И, хоть цепкие, быстрые, внимательные глаза выдавали в старейшине касты рыбаков незаурядный ум, в целом, взгляд его мне не понравился. Такойвзгляд был у прапорщиков-завскладов — словно говоря с тобой, они уже прикинули на своём внутреннем калькуляторе, кто ты, что ты и сколько с тебя можно поиметь им лично. Так сказать: «Ты был взвешен, измерен, оценен»… и признан незаслуживающим внимания[1].
— Ловить? — я пожал плечами, хоть собеседник этого уже и не видел, потому как вновь отвернулся. — Нет. Я бы назвал это добывать.
В большом доме, хижиной это не назвать, оказалось несколько комнат. Сейчас я находился в довольно просторном, можно сказать «зале», с широким «окном» — простым прямоугольным вырезом в стене, выходящим к импровизированной пристани на пляже — очень удобно наблюдать за работягами. Здесь же, за низким «столом», так я обозвал для себя эту конструкцию, прямо на полу разместились трое солидных мужчин среднего возраста, все, как один, в набедренных повязках из светлой ткани, все украшенные волнистыми татуировками.
Четвёртый, тот, к которому я обращался, восседал спиной ко мне на небольшом «троне», что-то типа плетёной табуретки, высотой максимум до середины голени. На голове у него красовалось подобие короны из сушёных плавников и хвостов рыб.
— Ловить, добывать, — пробормотал он себе под нос, уже отвернувшись от меня, — какая разница?
— Разница есть, уважаемый На́по, — поспешил вставить слово я, — и именно об этом я хотел поговорить с тобой!
Напо — старейшина касты сетей, не оборачиваясь, нетерпеливо махнул рукой в воздухе, типа: не мешай. Или помолчи?
— Ты ведь не из нашей касты, мальчик? — вместо него проговорил тот из четвёрки, что сидел ко мне лицом, кажется, самый молодой из присутствовавших — мужчина лет тридцати пяти, упитанный и крупный. — И среди детей воинов я тебя не помню…
На пару секунд повисла пауза. Говоривший замолчал, давая мне возможность признать очевидное. Но и я не отвечал.
— У нас нет мест, парень, — недовольно бросил мне тот, кто сидел слева от Напо. Именно с ним разговаривал старейшина рыбаков, когда я заявился в комнату. — Тем более для выходцев из касты земли.
В последних словах я услышал нотки презрения.
— С чего вы решили, что я из касты земли? — проговорил я и сделал шаг вперёд, туда, куда добивал свет из окон.
Тот, который сидел напротив, рефлекторно ещё раз скользнул по мне равнодушным взглядом и словно споткнулся о татушки Ученика глубин, которые всё ещё красовались у меня на груди. Мгновение разглядывал их, а потом, так же молча, взглядом показал на меня Напо.
Старейшина касты вновь повернулся, явно недовольный…
— Так ты Ученик глубин? — удивился Напо. И бросил раздражённо, — Что ж ты мне тут…
— А я уже не Ученик, — пояснил спокойно. — Был Учеником, да, но вчера ушёл оттуда, ибо не хочу… — и вовремя остановился. Думаю, не стоит раскрывать технологии работы ныряльщиков. Хоть мне и плевать на всякие козни, что должны обрушить на мою голову духи воды, но к клятвам я привык относиться серьёзно. — Короче, ушёл. Всё. Знаки только не успел стереть…
— И хочешь к нам в касту? — продолжил мою мысль Напо.
Секунду-другую он о чём-то подумал, нахмурился, повернулся к соседу справа.
— Арииа́ху, у тебя же вроде есть место гребца?
Сосед справа вот уже несколько секунд внимательно меня разглядывал. Это был мужик, на вид, куда более старший, чем Напо, седоватый, крупный, но без следов ожирения, одетый, как и остальные, в одну лишь набедренную повязку из хорошей ткани. На вопрос старейшины он отвлёкся от своего занятия, выдержал короткую, исполненную собственной значимости паузу, солидно кивнул:
— Найдётся, — сказал веско. — У Пето, думаю, освободится место, давно хотел одного бездельника выгнать…
— Вот и хорошо, — недослушал его Напо, словно подвёл черту… и повернулся к соседу слева!
— Ла́са, а я говорю тебе, что твой кормчий ворует. И не надо со мной спорить, я знаю, что он мухлюет при дележе, — как ни в чём не бывало, продолжил Напо прерванный разговор.
Я подождал несколько секунд, слушая, как старейшина на пальцах раскладывает этому Ласе, фактически своему ровеснику, про жульничающего кормчего одной из его лодок. Обо мне тут словно забыли! Ну ладно…
— Я, вообще-то, ещё тут, — проговорил спокойно и твёрдо. Эмоции постарался не выказывать.
«Кто здесь⁈» Вопрос не прозвучал в слух, но Напо обернулся именно с таким видом. Секунду смотрел на меня, будто соображая — кто я и что здесь делаю.
— Я сказал: мне нужен разговор, — успел вставить я, не меняя тона, пока старейшина меня разглядывал.
— Тебе же сказали, мальчик, — опять ответил сидящий лицом ко мне. — Мы сделаем тебе одолжение, возьмём в касту. Уважаемый Арииаху даст тебе место на одной из своих лодок. Всё, иди к нему в дом, там тебе объяснят, когда и куда приходить.
Ну, ни хрена себе! Вот так, «сходил поговорить!»
— Вы меня не поняли, уважаемые, — хоть и очень хотелось, как-нибудь поставить этих… «уважаемых» людей на место, но приходилось сохранять спокойствие. Это ж, «сильные мира» в рыбацкой касте, по-любому, с ними надо считаться. — Я не сказал, что хочу к вам в касту или мне нужно место гребца…
Двое, сидящих за низеньким столом — левый, названный Ласа и тот, что был напротив меня — переглянулись. А Напо с кряхтением соизволил развернуться всей тушей.
— Это ты не понял, сопляк! — даже засопел старейшина, наливаясь яростью, но потом его взгляд снова зацепился за мои татушки Ученика.
Тогда он вздохнул, тяжко махнул рукой.
— Ладно, коль ты уже оторвал нас от важного разговора, объясню ещё раз, — проговорил недовольно. — Мы каста сетей, и мы ловим… или, как ты выразился, добываем рыбу в лагуне. Ты пришёл ко мне и заявил, что тоже хочешь добывать рыбу, так?
— Не так, — вздохнул я. — Я сказал, что могу добывать рыбу, которая вам и не снилась.
Тот, которого назвали Арииаху снова взглянул на меня с интересом.
— Могу… Хочу…— отмахнулся Напо. — В общем, ты можешь и хочешь добывать рыбу, так?
— Ну, в целом… — всё ещё терпеливо кивнул я.
— Тогда, ещё раз, для непонятливых. Рыбу добывают люди сетей. Это первое, — начал загибать пальцы Напо. — Чтоб достать рыбу, нужно забрасывать сети. Это второе. Делают это с лодок, с берега ты ничего не поймаешь… Понимаешь наконец? — с иронией вгляделся он мне в лицо. — Или ты идёшь к нам в касту и занимаешь место гребца, которое тебе тут пообещали, или проваливай из моего дома!
Под конец, лицо Напо опять начало багроветь.
— Так, стоп! — вскинул я руку. Терпение у меня тоже не резиновое. — Давайте-ка, уважаемый, с самого начала! Вы, — я показал на них на всех, — добываете рыбу сетями. Но, что это за рыба? Сущая мелочь, в ладонь ну может чуть крупнее. Большие рыбины, настоящие монстры глубин, ваши сети рвут, как… как тонкие листья. А я, — большим пальцем ткнул себя в грудь, — умею добывать этих монстров. Как — не ваше дело. И я предлагаю…
— Ну, всё, — недослушав, Напо, хоть и грузно, но довольно, быстро вскочил со своего «пуфика», — мне надоело! Эй, кто-нибудь! — крикнул он громко, обращаясь к невидимым обитателям дома, — Выкиньте этого отсюда!
Вот же, зараза! Я напрягся. Конечно, «играть в отморозка» не собирался, но позволить себя «выкинуть»? Ну-ну, давайте посмотрим!
Но продемонстрировать верхушке касты сетей то, что со мной не надо вот так — по силовому, я не успел.
— Подожди, Напо, — неторопливо проронил самый старший из «старших» — Арииаху. Тот, на чью лодку «сватал» меня старейшина. — Дай, я перемолвлю с пацаном.
Что удивительно, Напо «остыл». Он небрежным жестом отослал назад пару ворвавшихся в комнату крепких молодых парнейи, с кряхтеньем, вновь водрузился на свой «трон».
— Ты ведь из нынешнего набора Учеников, мальчик? — уточнил у меня Арииаху.
— Да… Был.
«Старший» удовлетворённо кивнул.
— Наверно, и сына моего помнишь? Семиса?
— Семиса? — совершенно по-дурацки переспросил я. Сам не люблю, когда так переспрашивают, словно с первого раза не дошло. Но честно — не ожидал и не нашёлся сразу что ответить. — Да помню, хоть мы и мало были знакомы… Как он? — спросил скорее из вежливости.
— Жив, — вздохнул Арииаху. — И, за это, слава духам! Ты, вот что, мальчик, — добавил он, — зайди к нам домой, это тут, буквально по соседству. Семис, кстати, рад будет тебя видеть, — словно оправдываясь он поделился с остальными. — Все уши нам прожужжал: глубина то, глубина это… — и вновь обратил внимание на меня:— Подожди меня там.
Ну, что сказать? Вот тебе Скат очередной щелчок по носу: нефиг действовать с наскока! Даже, если это не боевая операция, а просто деловой разговор. Да и не стоило, наверно, переться на столь ответственные переговоры, не отдохнув как следует.
Я вздохнул: и, всё равно, как не рационализируй — а настроение на нуле.
Как я оказался в доме Напо, старейшины касты сетей, и что там делал? Так с ходу и не объяснишь…
С рифа Учеников я свалил сразу же, прямо после разговора с Ситу — меня там ничего не держало… Почти. С Хэчем я попрощался, а вот с Руйхой…
Руйха разговаривать со мной не захотела. Вообще. Ну, и… хорошо. Вот, всё и прояснили!
Посмотрел с сожалением на растерзанные остатки ласт, глянул на своё, уже бывшее, лежбище: циновка, тонкое покрывало, какая-то посуда, сандалии, которые пришлось снять, чтоб ласты нацепить. Всё это не моё. Вот, только… Я нашёл поясную сетки и протянул Хэчу:
— Держи, мне теперь точно не надо, а тебе, возможно, пригодится.
Ну вот и всё…
— Знаки Ученика стереть не забудь! — Ситу уже пришёл в себя и даже посмеивался.
— Сотру, не переживай, — раздражённо дёрнул щекой я.
— И ещё, — лицо отца глубин резко стало жёстким, — ты же помнишь, что поклялся…
— Успокойся, — перебил я его, — для меня клятвы не пустой звук.
— Ну-ну, — усмехнулся Ситу. И добавил: — не только духи за нарушение клятвы могут спросить. Помни об этом!
Эх, не про такое будущее я мечтал ещё буквально вчера. Но — все слова произнесены, хода назад нет. Я, не оглядываясь, прыгнул в воду, заработал руками и ногами налегке, под зазвучавший в голове, знакомый гнусавый голос:
Переночевал я прямо в джунглях, неподалёку от деревни. А где ещё? В самой деревне меня никто не ждёт, на рифе Учеников теперь места нет. К семье?… Хм, я покатал «на языке» это слово — семья… Ничего не отзывается, нет у меня здесь семьи. Идти в дом, где живёт отец Хеху и, тем более, его братья, я точно не хотел.
Утром всё тело ломило и болело, особенно ноги. Подводило живот от голода, а перспективы уже не казались такими радужными, как вчера, когда я, что называется, «в одно касание» перечеркнул почти сбывшуюся мечту. Кое-как растянул забитые мышцы и поплёлся собирать информацию.
— Эй, пацан, дело есть! — тормознул я пробегавшего мимо рыбачонка.
Тот, было мотнул головой, типа: "Некогда'.Но от меня так просто не отвертишься.
— Слушай, как мне найти отца вашей касты? Кстати, — я сделал вид, что пытаюсь припомнить, даже пальцами пощёлкал, — как его зовут? Что-то подзабыл.
— Его зовут Напо, — парень покосился на косые знаки у меня на груди. — А найти его можно дома. И у нас нет отца касты. Напо — старейшина.
— Понятно, — кивнул я. — И где его дом?
Забавная ситуация. Пацан, на вид мой ровесник или даже старше на год, а выглядит субтильнее — всё-таки мои тренировки не прошли даром. Но смотрит на меня с уважением, отвечает безо всяких: «А кто спрашивает?» — и — «С какой целью интересуетесь?» Может реально, оставить наколки?
— Во-он тот, — парень вытянул палец, тыкая в довольно большое строение под более высокой,чем у других, крышей, выходящее одним боком как раз на импровизированную пристань.
Понятно.
— А знаешь, что? — прищурился я. — Расскажи-ка мне, как тут у вас всё устроено? Что ловите? Много ли? А то я, видишь, — с лёгкой усмешкой я ткнул в наколки, — не местный…
План мой на дальнейшую жизнь был прост. Первые намётки начали сами собой собираться ещё во время дедовых занятий, но в окончательную форму план сложился буквально только что:
«Вы здесь ловите какую-то тюльку… ну хорошо, хорошо, не тюльку. Карасей. А я в лагуне видел таких… оковалков, что мама не горюй! Сетями вы их никогда в жизни не вытащите! Скорее какой-нибудь пятидесятикилограммовый группер разберёт ваши хлипкие долблёнки и порвёт в клочья тонкие сети — видел я их. В смысле — и сети, и каменных окуней. Зато мясо у крупных хищников, м-м-м-м… Пальчики оближешь! Понятно, не для бедноты, но, думаю, местные элитарии не побрезгуют порадовать себя хорошим рыбным стейком.»
Вообще-то, где-то в глубине души ироничный голос заметил, что дело не в экономической целесообразности: «Это ты просто пытаешься оправдать своё эгоистическое желание заниматься любимым делом».
«Ну и что⁈» — отпарировал я сам себе. — «Да, я люблю… нет, это не передаёт всех эмоций — обожаю подводную охоту! Да если б в прошлом мире мне хватало пенсии, стал бы я возиться с шинами? Вот ещё! Целыми днями только и пропадал бы на воде. И, коль скоро, теперь есть возможность повернуть свою жизнь так, что я смогу заниматься делом, от которого прёт, так почему я не должен воспользоваться ею?»
Однако, посещение местного «рынка» заставило серьёзно задуматься. Потому что рынка, как такового, не было! Никто не предлагал товары, никто не бродил, выискивая себе что-то… Похоже, жизнь на «рыночной» площади оживала только в моменты посещения острова торговцами.
В результате изысканий я упёрся в вопрос-вопросов — а куда я дену добытую рыбу? Ибо выловить её это одно. А что дальше? Понятно, что, тем самым, я сниму себе вопрос пропитания, но… Во-первых, я столько не съем. Мысленно усмехнулся — я, конечно, люблю рыбу, но не настолько. А во-вторых, я же не могу оставаться Робинзоном в социуме, пусть даже таком — каменновековом.
Нет, теоретически, я многое могу.
И одежду себе сделать. Я непроизвольно посмотрел на набедренную повязку — всё, что я себе оставил от касты глубин. Ну тут понятно — не голышом же мне было уходить?
Ладно, что-то типа «трусов» из размочаленных волокон я себе сделаю. Вернее «фундоси» — традиционной японской набедренной повязки. Такую, какая была у меня, пока я был «Хеху». Но… Я непроизвольно пощупал пальцами ткань повязки. Ткань мне нравиться больше.
Потом, надо где-то жить. Тем более, по слухам, скоро сезон штормов… Да, шалаш и даже что-то посерьёзнее, я сооружу, но опыта строительства хижин у меня нет. Конечно, попытки с десятой, что-нибудь вполне путёвое у меня получится, не совсем же я безрукий, но куда проще «обратиться к профессионалам».
Лодка. Для моей будущей деятельности она необходима. И лодку я могу построить. Даже такую, про какую тут и не слыхивали, но… Мне для этого нужна самая малость — пиломатериалы! А где, чёрт вас побери, я их тут возьму⁈
Я вздохнул, усмехнулся невесело — и почему я раньше не думал над изготовлением лодки из целикового дерева?
И вот так со всем остальным. Короче. Нужна местная валюта или что-то на бартер.
А тут, пути у меня два. Первый — это, добыв-таки «большую рыбу», попробовать поиграть в коммивояжёра — начать стучаться с ней в дома, по очереди. Я так и представил себя с десятикилограммовым группером на плече, обходящим дома в деревне: «Хозяйка, не возьмёшь рыбку?»
И второй. Наладить так сказать «централизованный сбыт».
А кто тут заведует всей рыбой? Каста сетей. Они добывают, они и перераспределяют — кто-то же поставляет рыбу в касты глубин и войны?
Ну так, значит, топать мне надо к самому главному. Потому как, разговаривать с обычными рядовыми исполнителями — бессмысленно. Они и решений не принимают, и, зачастую, даже не передают информацию куда надо. Так можно вечно подходить к какому-нибудь шустриле, мелкой сошке, спрашивать: «Ну что, что твои боссы сказали?» — и даже не знать, что он вообще ни с кем не разговаривал. Потому что: «не мой уровень, да всё равно откажут, да меня и слушать не будут», и самое главное — «а мне-то с этого что?».
Так что выходить надо было сразу на «бигбоссов».
И вот… Что называется — вышел.
Жилище отца Семиса я нашёл без проблем — выходя из дома Напо, спросил сидящего на пороге немолодого мужика с наколками человека сетей, он и показал. Оказалось, дом одного из «старших» касты стоял буквально в шаге от дома старейшины, но, как бы, в глубине деревни, не имея выхода на площадь. Не дворец, конечно — такая же, как и остальные в этой деревне, хижина из плетеных стен, на невысоких сваях, с проходами, закрываемыми вместо дверей циновками. Разве что комнат больше.
В ближайшей ко входу, жена уважаемого судовладельца и пара дочерей — подросток и совсем мелкая — занимались каким-то рукоделием. Они меня и направили в комнатку без окон, где на полу, на обычной циновке лежал мой бывший соученик.
— Привет, Семис.
Зрелище… блин… такое себе. Здорово схуднувший бывший пухляш болезненного вида. Пострадавшая чуть ниже колена нога ничем не закрыта ибелеет выступающей костью. Разве что кожу вокруг стянули, и теперь она багровела воспалением. Но на измождённом лице горели полные жизни глаза.
— О! Хеху! В смысле, конечно же, Скат. Привет! — обрадовался он мне. — Какими судьбами⁈
Семис тут же подорвался, сел на циновке, цепляясь обрубком за пол, потом попытался встать, ухватившись за импровизированную клюку — обычную палку, прислоненную тут же к стенке.
Я и сам не особо правильный пациент, но смотреть на столь вопиющее нарушение «больничного покоя» не смог.
— Так, стоп! — я даже придержал его руками, не давая подняться. — Куда ты вскочил? Тебе же наверняка лежать надо!
— А, это… — он махнул рукой, — да ты не переживай, я уже хожу даже, скоро отцу помогать буду.
Но вставать не стал. Я уселся рядом с парнем, прямо на полу.
От последней фразы меня чуть не передёрнуло. Не сказать, чтоб я не видел ран. Всяких насмотрелся, но в таком состоянии ещё и ходить? Ещё и помогать? Пацан, тебе лежать надо и рану не беспокоить.
— Ну, рассказывай, как у вас там? Тебя уже приняли? — радостно-возбуждённо начал он расспрашивать.
Потом его взгляд зацепился за мои татуировки.
— А… Как?… Почему только одна? — растерянный взгляд Семиса перебегал с моей груди на лицо и обратно. — А почему тебя тогда с рифа отпустили?
У самого Семиса «знаки» ныряльщиков были тщательно соскоблены, и лишь тонкая, всё ещё багровая, кожица напоминала о том, что здесь когда-то были нанесены татушки. Хм, куда аккуратнее, чем у Каналоа, у того бедолаги шрамы на щеках видимо останутся на всю жизнь.
— Да… — махнул я рукой, — и эти скоро сдеру… Наверно.
— П-почему?
— Ушёл я, Семис. Ушёл из ныряльщиков. Не будет человека глубин Ската, — намеренно бравурно выдал я.
— Ка-а-ак? — обмер парень.
— Ну… Так. — Я развёл руками. — Не сошлись мы с Ситу, взглядами на способы добычи ценных ресурсов… В смысле жемчуга, — пояснил, видя, что Семис не сильно понял окончание моей фразы. — Понимаешь… — я вздохнул.
И задумался. Но Семис ждал, что я продолжу, и я, наконец, выдохнул:
— Понимаешь… как оказалось, добыча жемчуга это… Это не совсем то, что я хочу. Чем я хотел бы заняться в этой жизни.
— Да ты что, Скат⁈ — неожиданно горячо перебил меня парень. — Ведь, из всех Учеников, лишь ты, наверно, по-настоящему любил глубину! Ведь я это видел! Остальным, как я понял, нужно лишь то, что даст им каста. Но не тебе!…
Он замолчал, словно с разбегу наткнулся на стену, помолчал какое-то время.
— И не мне, — вздохнул он наконец. — Я-то точно хотел стать ныряльщиком не из-за красивой одежды и полной миски лепёшек…
Он загрустил, задумавшись о чём-то своём.
Я тоже молчал. Постепенно начало накатывать сожаление. Ну вот, чего я сюда приперся? Чего ждал?… Не знаю. Вид больного парня ещё больше вогнал меня в депресняк, наложившись на неудавшуюся миссию у старейшины рыбаков.
— Ладно, дружище, — я вздохнул, встал на ноги, — был рад тебя видеть. Давай, поправляйся…
Но уйти не успел.
— Здравствуй, сын, — в комнату шагнул Арииаху. — Вы уже поговорили? Я заберу твоего приятеля?
Стоящим я его ещё не видел. Отец Семиса был не ниже здоровяка Ситу, разве что, не такой атлетичный. Скорее, крупный — видимо с детства хорошо питался.
— Мальчик, — не дожидаясь ответа сына, отец обратился ко мне, — ты, кажется, что-то говорил про рыбу, которую нашими сетями не взять?
— Было дело, — с подозрением взглянул я на немолодого мужчину.
— А тебя не захотели слушать, — улыбнулся он.
Я просто пожал плечами, типа, да, и такое было тоже.
— Расскажи всё мне́, мальчик. Я хочу́ послушать про рыбу, что нам, как ты сказал, и не снилась.
Поговорить «крупный судовладелец» и один из «старших» в касте сетей, Арииаху, предложил за обедом.
— Не успел с утра перекусить, — вроде как извиняясь обронил он, — срочно вызвали к старейшине.
Естественно, что отказываться я не стал.
Мы прошли в другую комнату, побольше и с окнами и местным «столом» — плоским возвышением в центре. Сидеть предполагалось вокруг на полу. Хм, знакомо, много раз пройдено, но, честно говоря, мне привычней на стульях. За столом нас оказалось только двое.
— Я слушаю тебя, мальчик, — отец Семиса дождался, пока жена и дочери накроют на стол.
На большом глиняном блюде посередине стола возвышалась горка просяных лепёшек, а каждому из нас поставили по деревянной, тарелке, с рыбиной приличных размеров. Моя была, наверно, в локоть взрослого человека — так, как обычно рыбаки и показывают размеры трофеев, а по форме больше всего напоминала ставриду.
Возможно показалось, что отец Семиса внимательно, хоть и с лёгкой иронией, всмотрелся мне в лицо, когда блюдо с «горячим» оказалось передо мной.
Хм, его ожидания мне были понятны — для обычного «земляного» паренька, да и для рыбачка из семьи попроще, такое блюдо должно было вызвать шок. Сомневаюсь, чтоб тот же Хеху хотя бы видел рыбу подобного размера.
— Давайте кое-что проясним, уважаемый Арииаху, — я как ни в чём не бывало, пододвинул блюдо с рыбой поближе, прикидывая, как лучше начать её ковырять — столовых приборов никаких не наблюдалось. — Меня зовут Скат, и я предпочитаю, чтоб ко мне обращались именно так.
— Хорошо… Скат, — хмыкнул собеседник. Он взял рыбину со своей тарелки руками, оторвал голову, откинул в сторону, отщипнул кусочек от тушки, положил в рот. Прожевал. — Я слушаю тебя.
Хм. Ну, руками, так руками. Рыба была горячая, а аромат, что она распространяла действовал одуряюще. На рифе такого точно не подавали. Учеников кормили сушёной, видимо, чтоб не заморачиваться с готовкой.
— Собственно говоря, дело моё простое, и связано оно, как я уже говорил, с рыбой, — начал я.
Собеседник молчал, никак не реагируя на мои слова, только поглядывал изредка и продолжал расправляться с едой, периодически, помимо рыбы, подкидывая себе в рот кусочки просяных лепёшек. Насколько я помнил, в семье Хеху просяные лепёшки были чем-то на подобии праздничного блюда.
— Вот это, — показал я на стол, с некоторым пренебрежением, — насколько я знаю, самое большое, что могут выловить ваши люди.
Арииаху на мои слова и бровью не повёл.
— И то, настолько крупные экземпляры попадаются очень редко. Поэтому идут на стол только таких уважаемых людей, как вы…
Молчание. Собеседник неторопливо жуёт. Ни тебе кивка головой, типа, «слушаю», ни тебе реплики какой. Хотя бы промычал что-нибудь.
Ладно, продолжаю.
— Вы ограничены в размерах вылавливаемой рыбы. Сетями. Ничего более крупного, — я опять кивнул на свою рыбину, от которой осталось дай бог половина, — вы выловить не можете.
Тишина. Только звук работающих челюстей.
Чёрт с тобой, тогда перейду к главному.
— Когда я проходил обучение на рифе Учеников, я видел там, под водой о-о-очень крупных рыбин. Просто гигантских! Вот таких!
Я развел руки настолько, насколько их хватало.
— И даже больше…
Выдержал небольшую паузу, чтоб у собеседника в мозгу укоренилась последняя, донесённая мной мысль.
— И я могу их добыть! Только я.
Всё. Ход сделан, теперь жду. Кстати, можно и поесть.
Минуту или две тишина за столом прерывалась лишь редким чавканьем, да звуком облизываемых пальцев — рыба оказалась жирной.
— Кстати, — отметил я, — вашей хозяйке блюдо удалось. Передайте ей моё восхищение! — я склонил голову.
Первый раз, с начала обеда, Арииаху удосужил меня какой-то ответной реакцией. Он задержал на мне взгляд чуть подольше. И кивнул.
— И рыбу вы явно чем-то приправляли, так? Этот аромат, он просто… великолепен! Вот только, на нашем острове я ничего подобного не знаю.
Собеседник, вернее — сообедник, поскольку с самого начала он так ничего и не сказал, наконец, открыл рот не только чтоб туда чего-то положить.
— Это особые травы. Сушёные. И да, ты прав, на нашем острове они не растут. Мы покупаем их у торговцев.
— Посуда тоже привозная? — показал я глазами на блюдо под лепёшками. — Не думаю, чтоб у нас умели так делать.
— Ты наблюдательный, — хмыкнул отец Семиса. — Да, люди паруса могут предложить много такого, чего в нашем племени и в глаза не видели.
Я закинул в рот кусок лепёшки. Хм, в семье Хеху они были пресными и сухими. Здесь же масла не пожалели. Интересно, какое использовали? Ведь явно не пальмовое? И не рыбий жир, кто ж его не узнает. Тоже привозное?
— Кстати, — задал я вопрос, который на самом деле интересовал меня больше всего. Ну, разве, после заключения сделки по добыче крупной рыбы. — Бронзу привозят тоже они?
Вот теперь-то я смог наконец удивить уважаемого человека.
— Бронзу? — брови Арииаху так и поднялись. Он помолчал некоторое время, над чем-то раздумывая. — Это очень дорогой и очень редкий товар, мальчик. Мало кто может его себе позволить. Да и не нужен он нам… А ты зачем спрашиваешь?
— Ну… Интересно. И вообще, может понадобиться. Для моего дела.
— Во-от как…— протянул отец Семиса. — Не знаю, как тебе это может помочь, но привозят его очень издалека. Даже не с наших островов. С Большой земли…
Я, словно охотничий сеттер, сделал «стойку».
— С Большой земли?
— А ты не знал? — мягко улыбнулся Арииаху, видя мою реакцию. — Наш мир не состоит только из островов, — пояснил он мне, словно учитель, раскрывающий ученику устройство мира. — Далеко, за большой водой есть большая земля. И там тоже живут люди. Эти люди умеют… Очень много умеют. И даже иногда продают свои поделки… Но стоит такое очень дорого. Редко кто может себе позволить.
В голове пронёсся целый калейдоскоп вопросов. Но ни одного задать не успел, ибо отец Семиса, по-видимому, наконец-то, перешёл-таки к делу.
— Я выслушал тебя, мальчик. — сказал Арииаху, обсасывая по отдельности каждый палец. Облизнул капельку жира, что скатилась по руке.
Хм, «мальчика» я отметил. Но вида не подал.
— У меня один вопрос к тебе.
Он снова отвлёкся, наливая себе воды из глиняного кувшинчика в глиняную же чашку, больше похожую на пиалу.
— Мы, каста воды, поколениями добываем рыбу. Да, ты прав, она вся мельче, чем эта. Ну и что? Нам хватает, — ещё пауза, чтоб отпить. Поставил чашку. Пожал плечами, — А зачем мне… то есть всем нам, твоя крупная рыба?
Он не уставился на меня буравя глазами, нет. И не откинулся назад с видом: «И что ты скажешь?» Он просто продолжил приводить руки в порядок, словно и не прозвучало только что главного вопроса.
Ага, мысленно усмехнулся я, хватает. Семейство Хеху рыбу видит по великим праздникам, если не реже. Даже отец Хэча, рыбак, и тот приносит домой лишь мелочь и порченую, которая храниться не будет.
— У большой рыбы совершенно другое мясо. Оно более питательное, и… вкусное, — получилось так себе, но ладно, как уж вышло.
— Для нас, для всего племени, та рыба, что мы вылавливаем — хорошая еда. Ты же сам сказал, что тебе понравилось? — он даже руками развёл. — Те, кто может позволить купить себе у торговцев сушёных трав или молотых орехов могут приготовить её вот так.
— Да, получилось отлично! Но есть ещё одно. — Я посмотрел на собеседника с вызовом. — Сколько сейчас за день вылавливает одна лодка? Большая лодка, на восемь гребцов?
Арииаху не ответил.
Пришлось продолжать:
— Большая рыба, размером вроде той, что ранила вашего сына, весит наверно не меньше дневного улова!
— Меньше, — отпарировал, качая головой собеседник.
— Ненамного, — возразил я. — А добыть её я могу один. Один, слышите? Там — восемь гребцов, и целый день работы. А здесь я один, — я перевёл дыхание. — Кстати… Вы говорили, что торговцы могут предложить что-то, что на этом острове не видывали. Так вот. Не только они. Я. Я могу предложить тоже.
Пауза. Собеседник думал.
Время шло, пауза затянулась, но что-то добавлять было, с моей точки зрения, уже неправильно.
Наконец, отец Семиса раскрыл рот.
— Вот что, мальчик… Скат, — поправился он после краткой заминки. — Мне надо подумать, ибо то, что ты предлагаешь, это… необычно. Потом, возможно, я сам поговорю с Напо. Приходи завтра.
Хм. Уже неплохо. Лёд тронулся?
— Когда? — чуть не ляпнул, «во-сколько?»
— Когда хочешь, — пожал плечами Арииаху. — Завтра я дам тебе ответ.
Я вышел на крыльцо дома Арииаху, в размышлениях, куда двинуть дальше. До завтра у меня никаких дел… Блин, впервые после Испытаний, просто нечем заняться!
— Вот ты где! — сухой, каркающий голос заставил вздрогнуть.
Возле дома стоял шаман, собственной персоной и Каналоа, с безвольно-отрешённой физиономией.
— Забирай, — старик небрежно толкнул в плечо мою «собственность».
Сколько же презрения в голосе и на лице! Словно я обесчестил его дочь, после чего «включил заднюю» и отказался жениться!
После чего… он молча развернулся и потопал прочь!
— Эй, старик! — ноль эмоций.
— Шаман! — крикнул громче.
Тот словно не слышал.
— Говорящий с духами! — чуть ли не взмолился я на всю деревню. Из соседних домов повыглядывали женщины, выскочили несколько совсем мелких пацанят, уставились с любопытством. — Подожди!
Шаман замедлил шаг, обернулся.
— Мне не о чем с тобой говорить… человек, — смерил он меня холодным взглядом.
И вновь отвернувшись зашагал прочь.
Блин… Ну и хрен с тобой! Не бежать же вдогонку, с криком: «Подожди, я сейчас всё объясню!»… Самое глупое, что можно придумать.
Я выдохнул… Нет, всё-таки, с местным мракобесом налаживать отношения придётся, это же, как Инквизиция в средние века: захочет — отмажет, захочет — уничтожит! И ведь все его слову поверят! Такого союзника терять никак нельзя.
Но потом! Позже.
Затем, окинул взглядом безмолвно стоящего Каналоа.
Зараза! Ведь совсем забыл о парне! И что мне прикажете с ним делать? Вздохнул, тут сам-то неустроен, а ещё и с «прицепом» разбираться.
— Ладно, идём, — махнул тому рукой, сходя с крыльца. — Чё-нить придумаю.
Из деревни я направился прямиком к домику семьи Хеху в посёлке людей земли, благо, дорогу не забыл. Тут, на острове, вообще трудно заблудиться, если по сторонам света ориентироваться. Каналоа безмолвно и покорно топал позади, словно послушный питомец.
У меня же есть сестра! Хаэата! А я ведь, к стыду своему, за всё время, пока жил на Рифе ни разу про неё не вспомнил! Какая всё-таки я эгоистичная скотина! Как она там? Пожалуй, теперь у меня появилось время её навестить.
Странные ощущения одолевали, пока шёл меж небольших плетёных домиков-хижин, под крышами из охапок пальмовых листьев. Я же впервые иду по посёлку вот так — не скрываясь! И от этого всё вокруг воспринималось несколько по-другому.
Я пересёк площадь у большого раскидистого дерева. Ага, именно тут меня первый раз по-настоящему «прижал» Ситу со своим братцем. Вон там, меня держали пред «высокими очами». А вон там, под деревом, толпились местные мужики, во главе со старейшиной. Сейчас всё воспринималось, как произошедшее в прошлой жизни.
Ну вот и «отчий дом». Никаких тёплых чувств и ностальгии — это дом Хеху, не мой. А этот паренёк меня покинул. Вздохнул, скучаю я по нему, что ли?
— Подожди меня… — я оглянулся по сторонам, — да, вон там, наверно.
Каналоа всё так же молча потащился в указанном направлении.
Из дверного проёма сочился дымок. Удивительно, но судя по шуму, который, хочешь не хочешь производит любой человек, если, конечно, не сидит в засаде, семейство Хеху было дома, несмотря на то, что солнце ещё не садилось.
Мелькнула мысль, что надо как-то вызвать Хаэату. Не попрусь же я внутрь? Вот вообще не хочется, ни разу! Я уже даже собрался просто крикнуть, но тут сестрёнка сама появилась на улице, выметая мусор из дома метлой из пучка веток.
— Привет! — окликнул я её негромко.
Хаэата вздрогнула, резко выпрямилась, секунду-другую всматривалась мне в лицо.
— Хеху? — недоверчиво проговорила сестра.
Еще секунду.
— Хеху! — и она, взвизгнув радостно чуть-ли не бросилась мне на шею.
Да, мои тренировки не прошли даром, и, хоть на скудном пайке учеников набор массы тела почти не шёл, но, всё равно, если бы раньше моего тщедушного реципиента девушка просто снесла, то теперь она повисла у меня на шее, и я даже выстоял!
— Хеху, братик! Какими судьбами? Ты закончил обучение? Ты пришёл нас навестить⁈ — затараторила она.
— Не вас, а тебя, — улыбнулся я.
Не знаю почему — вот вроде для меня, как для Константина Мантина, эта аборигенская девушка — какой-то посторонний человек, но на душе вдруг стало тепло.
— Ну, рассказывай!… А, нет, подожди! — и закричала внутрь. — Идите сюда! Хеху пришёл!
А, блин! Не успел её остановить. Что мне до остальных?… Вон, высыпали, отметил про себя мрачно.
— Зачем пожаловал? — из дома показался хмурый Акахата.
Я вздохнул. Ведь совершенно чужие мне люди!
— А тебе, какая разница? — безо всякого вызова ответил я.
Это не хамство. Это просто приобретённая привычка — если вот так, запросто, безо всяких «здрасте», отвечаешь на вопросы человека, значит признаёшь его право эти вопросы задавать. Тем более — таким тоном.
— Пока отец болеет, Акахата старший в семье! — нарисовался из-за плеча старшенького Эруэра.
— А что с отцом? — посмотрел я с вопросом на Хаэату.
Но сестра ответить не успела.
— Знаю я, зачем он пожаловал! — на улицу выскочила Фива, супружница Акахаты, змея высшей пробы, так и придушил бы гадину! — Выгнали его из рыбалюдов, выгнали! Вот и прибежал, как миленький обратно под родной кров!
— Ты врёшь! — выпалила в сторону Фивы Хаэата.
— А вот и не вру! — Фива упёрла руки в боки. — Я утром в деревне была, там сказывали, что какого-то земляного из Учеников выгнали. И кто это по-твоему? Кто из нашей касты такой дурной, что на Испытание попёрся?
— Это не правда! — в сердцах топнула ногой сестра.
— А вот и правда! — тут же ответил средненький. — Ты на знаки его посмотри! Если бы его взяли в касту, у него сейчас было бы по две черты. А у него одна! Это значит, что он всё ещё Ученик! Но ведь всем известно, что Ученик просто так с рифа Учеников уйти не может! Значит его — выгнали!
— Это правда? — тут подхватил эстафету Акахата, ещё сильнее хмуря брови.
Ребята, вы чего, репетировали? Вон как слажено по ролям отыгрываете. Мои аплодисменты.
— Правда, сестрёнка, — я обнял Хаэату за плечи, потом погладил её по волосам. — Но ты не расстраивайся, я не пропаду. Есть уже кой-какие идеи.
Хаэата всхлипнула.
А Акахата неожиданно хмыкнул:
— Ну и хорошо!
Я в первое мгновенье даже опешил. Что? «Крокодил сказал доброе слово?»[2]. Но в следующую секунду всё встало на свои места.
— Погулял, пошлялся и будет. А то дома рабочие руки нужны, а он незнамо где ошивается! Так, — старший брат принял деловитый вид, — сейчас иди на делянку, нам с Эруэра из-за отца не до того было. Надо сорняки выполоть, воды натаскать, с позавчера не поливали… — Он прервался, посмотрел сквозь кроны в сторону солнца. — Ладно, большего ты за сегодня сделать не успеешь, остальное я завтра тебе скажу. А потом приходи, Фива тебе поесть оставит…
— Не буду я кормить этого беспутного! — с вызовом заявила Фива.
И тут же получила оплеуху! Не сильную, но всё же!
— А ну, цыц, женщина! — Акахата скорчил недовольное лицо. — Не забывайся!
Меня чуть смех не разобрал! Что⁈ Меня тут словно «молодого» припрягают? Ребят, вы не офигели?
— Так, подождите, — усмехаясь, я поднял руки, словно говоря: «стоп!», — братец, ты ничего не попутал? Я тебе что, бесплатная рабочая сила?
— Ты — часть этой семьи! — сурово проговорил Акахата. — А я, её глава! И ты обязан слушаться старшего в семье.
— Старший в семье — отец! — выпалила Хаэата.
— Отец болеет, — обрезал старший брат, — так что сейчас я главный!
— Да что мы с ним разговариваем! — вновь вмешался Эруэра. — Вздуть его, как следует — совсем по-другому запоёт!
И он откуда-то вытащил дрын, длиной в свой рост, ухмыляясь подкинул его в руке и шагнул вперёд. Акахата взглянул на среднего брата и тоже набычился.
Ребят, вы серьёзно? Видимо, отсутствие в моих руках оружия, и то, что их двое, вселило в братьев уверенность. Опять же, я помню, как тогда Тайпен, всё не мог поверить, что на моих руках столько крови. Ну да, мой внешний вид у многих до сих пор вызывает сомнения, хоть уже сколько занимаюсь. А на братьев ещё и прошлый опыт влияет, когда Хеху был робким и слабым. Вот только Хеху больше нет. Есть Скат.
— Ха-ха-ха! — весело рассмеялся я, подняв взгляд к небу. — Какие же вы… болваны!
А потом не торопясь вытащил из-за спины кинжал.
Тот самый, что я выхватил из-за пояса старшего на лодке воинов с острова Двурогой горы, и сумел не утопить в заварушке. Сразу-то я не разглядел, но после — заценил. А ножичек-то зачётный! Пожалуй лучшее, что я видел до сих пор в этом мире.
Сам кинжал был из обычного каменного дерева. Ну может в чём-нибудь вымоченный, ибо по твёрдости он превосходил всё то, что попадалось мне в руки до этого. Клинок не длинный, сантиметров пятнадцать, рукоять ещё около десяти. Между рукоятью и клинком — упор, гардой назвать сложно, но от соскальзывания кисть предохраняет. Но, главное, по режущей кромке обоих лезвий у него шли бронзовые вставки.
Не знаю, как мастер это сделал — мне хватило ума не расковыривать в глупом любопытстве. Возможно — выточил по лезвию паз и вставил узенькие бронзовые пластиночки. А может, дерево — это обкладки, и посредине целиковая металлическая пластина? Но суть не менялась — у деревянного кинжала лезвия клинка были бронзовые — тусклый металл выступал миллиметра по три. И острые. Не бритвы, конечно — предыдущий владелец, видно, их вовсе не точил. Но для деревянного кинжала — запредельно острые.
И вот, этот клинок я направил на двух идиотов, решивших поиграть в «воспитание младшенького».
— Выпотрошу, как свиней, — проговорил, не повышая голоса, — и кишки по ближайшим кустам развешу.
Оба братца встали, как вкопанные, не сводя заворожённых взглядов с кинжала. Скорей всего, кто-такие свиньи им не ведомо, но про кишки, надеюсь, до них дошло.
— Я вам не шнырь какой, вместо вас в земле ковыряться, и не батрак бесплатный. Думаете, пришёл пайку просить у братцев? Я же ясно сказал — я пришёл повидать сестру!
Старший громко сглотнул. Ну, чисто, кролик перед удавом!
— Ты, — я указал кинжалом на среднего, — дрын бросил.
Стук дерева о вытоптанную до состояния бетона землю подтвердил, что «команда прошла».
— Теперь все — в дом. И сидите там, как мыши под веником!
Эх, в который раз говорю себе: «Надо следить за языком!»
И тут же усмехнулся, сам себе — да, уж, поднабрался ты, кап-три, сленга у бродяг на авторынке. Ну, ничего, зато доходчиво. Нас на работу с гражданскими не натаскивали, а у криминалитета, в деле запугивания вот таких вот «фермеров», опыта куда как больше, чем у офицеров спецназа ВМФ.
— Хаэата! — позвал я сестру, которая, вместе со всеми, уже втягивалась в дверной проход. — А ты куда? Я же только этих олухов попросил не мешаться.
Сестрёнка испуганно оглянулась, остановилась.
— Да иди же сюда! Не бойся! Я с тобой повидаться пришёл, не с ними!
Она несмело подошла.
Я уже убрал кинжал за спину, сунув за набедренную повязку. Понятно, что, когда уходил в деревню, я его припрятал — люди войны отобрали бы на раз, ибо тут лишь у них может быть оружие. И вступать с ними в конфронтацию в мои планы точно не входит. Но потом вернулся и забрал. Где я ещё возьму такое оружие!
— Да не бойся ж ты меня! Ты ж сестра моя! Ты единственная помогала, когда на меня охоту устроили! Ты даже платье своё, женихом подаренное, за моё спасение отдала!… Кстати! Сестрёнка, а когда свадьба? В смысле — обряд?
— Эх, Хеху, Хеху, — покачала она головой, — какой ты стал…
— Какой?
— Не знаю, — пожала она плечами, — словно другой. Словно…
— И что? — не дал ей договорить я, — Ты уже меня не любишь?
— Дурачок ты, — усмехнулась сестра. — Вот теперь я тебя узнаю! Конечно, я люблю своего братика! Кто тебя ещё будет любить?
Где-то, на заднем плане сознания, мелькнул образ Руйхи, но я его прогнал.
— Кстати, как отец? — наверно, было бы неправильно, не задать этот вопрос.
— Плохо. Ослаб сильно и кашляет.
— Может надо чего? — скорее для проформы спросил я.
Помочь с лечением я б точно не смог. Во-первых, я не врач. Раны, переломы, ожоги, кровотечения — это да. Но болезни? Не надо себе льстить, товарищ офицер. А во-вторых, даже если пойму, что с ним, и что? Чем лечить? Антибиотики напрогрессорстовать? Не смешите.
— Да чего? — она опять пожала плечами. — Шаман приходил, смотрел. Мы ему даров передали, чтоб духов задобрил. А что ещё сделаешь?
— Ну да… — протянул я.
— Хаэата, иди в дом! — раздался голос Эруэры.
— Так… — я вновь начал закипать, — ща…
— Ладно, Хеху, оставь, — упёрлась мне в грудь ладонь сестры. — Ты спрашивал насчёт обряда? Энеле хочет провести его через пятнадцать дней, чтоб я до сезона непогоды к нему в дом хозяйкой вошла. Старый Кеола уже не против, чтоб его сын стал старшим в доме!
— Ух, ты! Скоро хозяйкой будешь? — подмигнул я.
— Да, скорей бы!
— Потерпи! А на обряд я приду. Обязательно приду! — Вздохнул. — Ладно, сестра, потопаю я.
— Куда ты? Стемнеет ведь скоро!
— Да, ерунда какая, — махнул я рукой, — можно подумать, я по темноте, по нашим джунглям не ходил?
— А где ты будешь жить?
— Хаэата! — опять донеслось недовольное из дому.
Видимо вид у меня был соответствующий, ибо сестра вновь умоляюще вцепилась в меня:
— Пожалуйста, не надо!
— Да успокойся, — я усмехнулся, — я-то уже успокоился. Про что мы? Где жить? Не переживай, не пропаду. Один раз не пропал, так почему на этот раз не должно получиться?
— Ладно, братик, — скуксилась Хаэата, — иди.
— Пока!
Попрощавшись с сестрой, я прихватил безучастно-покорного Каналоа и прямиком отправился на «мой» пляж, бывшую базу.
А куда ещё? В деревне рыбаков у меня до сих пор никого нет, не переться же к отцу Семиса с видом сироты Казанской: пустите переночевать! Это разом меня поставит в зависимое положение и о каких-либо партнёрских отношениях в дальнейшем можно даже не мечтать.
И в посёлке людей земли мне тоже некуда приткнуться. Домой к Хеху я принципиально не пойду. А к кому ещё? Память, собака такая, подкинула Кири! Блин… Я даже хохотнул в душе. Неужели всё так плохо? Не-е-е, я на себе крест ещё не поставил!
Короче, потопали мы на пляж, я там хотя бы всё знаю. Там запасы кокосов, как источник нормального питья, там под боком бамбуковая роща — считай склад универсальных стройматериалов. И там под берегом просто залежи моллюсков, по сравнению с лагуной, только ныряй!
По пути мы ещё сделали крюк к «восточному лягушатнику», и я от души нагрузил Каналоа связками бананов. Брал побольше — есть у меня одна идея, появившаяся ещё на рифе Учеников. А теперь мне и не помешает никто.
Была ещё мысль поискать мой старый гарпун, я же где-то здесь его должен был оставить, и попытаться набить рыбы с барьерного рифа. Но потом идею отмёл, как несостоятельную — сколько времени пришлось бы потратить на такую охоту, фиг знает, скорее всего много, а солнце, меж тем, уже неуклонно катилось к закату. Возвращаться же на место, на котором не был уже чёрт знает сколько времени, в потёмках — не лучший вариант.
Всё одно, к бамбуковой роще мы вышли, когда от горы на океан легла уже довольно длинная тень. И здесь меня ждало первое разочарование — все кокосы, даже ещё не до конца зрелые, были срублены и вывезены. Наверно, рачительный Ману постарался! Вот же, гадство!
Конечно, я помню, что у меня там был бочажок с пресной водой, но пить в джунглях некипячёную воду из фактически лужи? Нафиг-нафиг!… И ведь был бы какой глиняный горшок! Можно было бы вскипятить. Но-о-о…
— Слышь, рядовой? — оглянулся я на свою «собственность». — У тебя с собой какого-нибудь горшка нет? Может котелка? Фляги?
Каналоа отрицательно покачал башкой.
Да, понятно, это я стебусь! Просто ситуация такая, что хоть немного юмора, и то подспорье.
Проблему питья решил элементарно — рядом же бамбуковая роща! Благословен будь тот бог или эволюция, что создали бамбук. Ведь он не только стройматериал, из которого можно сделать вообще всё! Это ещё и довольно питательные молодые побеги. И вода. Надо только уметь её находить.
Я умел. Бамбуковые стебли, наполненные внутри жидкостью, хорошо выделялись на фоне других — нелёгкое содержимое их клонило к земле.
Я подошёл к одному из таких стеблей. Стволтолщиной с мою руку, в отличие от рядом стоящих, прямых как корабельные сосны, слегка сгибался. Взялся за него двумя руками и потряс.
Во-о-о! Словно трубка, частично наполненная водой, бамбук забулькал.
Для начала срубив соседний стволик сделал что-то типа большого стакана. Хотя мне, это почему-то больше напомнило гильзу от мелкокалиберной пушки. Впрочем, для моих целей сгодится и то, и это.
Проковырял кинжалом дырочку в «водосодержащем» стволе и… Из неё тут же ударила тугая струя!
Напились. А вот взять с собой не в чем. Ну и ладно, всё потом.
— Лан, давай перебираться, — скомандовал я Каналоа. — Ты ведь плавать умеешь?
Каналоа плавать умел. Впрочем, как и все здесь — мощно, шумно, бестолково. Одним словом: «мужик на пляже», по меткому выражению моей первой тренерши. Но доплыл.
С собой, на по-быстрому связанном бамбуковом плоту, мы перевезли бананы и несколько лиан. Сам плот играл роль запаса топлива.
«База» моя… была в полнейшем разорении. Нет, конечно, растительность за те дни, что я постигал, так сказать, «науку деда» разрослась почти заново, так что пришлось ещё и немного поработать, расчищая себе побольше места. Но, по сравнению с тем, что у меня когда-то здесь было… Эх!
Поужинали принесёнными бананами, сырыми. С костром возиться не хотелось. Завтра, всё завтра. А сейчас — спать!
И тут я завис. Чёрт…
Каналоа…
Рядовой-безухий, как я окрестил его при первой нашей встрече, теперь полностью оправдывающий данное ему прозвище. По моей собственной глупости или, скорее, незнанию навязанный мне в роли… кого? Раба? Да хрен знает!
И самое пикантное в этой ситуации было то, что именно я явился причиной всех его бед! С самой первой нашей встречи, в день попадания, и до ситуации после Испытаний, когда по-хорошему надо было полоснуть его по горлу, и всех делов-то. Кстати…
Я аж похолодел. А если он меня убьёт, не будет ли считаться, что свою жизнь он получит обратно⁈
Чёрт… Я сглотнул, набежавшую слюну, вот задачка-то!
Понятно, что один на один он мне не противник, но… Я же спать собираюсь? А он мне горло не перережет, ночью?… Ладно, нож я ему естественно не дам. Ну, так можно и без ножа справиться! Он же воин, хоть и отставной. Вон, хотя бы взять щепу от бамбука и…
Может… Я покосился на кинжал. Выход? Хм… Ну вот зачем он мне, этот «рядовой-безухий»?!! Был бы это кто-то из тех, кому я доверяю, тот же Хэч — это было бы в задуманном деле подспорьем. А так, мало мне головняка, ещё и оглядываться придётся.
— Так, — я принял решение, — рядовой Каналоа!
Привычного выкрика «Я!», конечно же, не дождался. Тот просто поднял на меня бесцветный взгляд.
Блин… ну вот что у него в башке?
— Слушай приказ… Сейчас плывёшь обратно, туда, где мы с тобой в воду заходили, и остаёшься спать там. Подъём на рассвете.
Хм… И всё?
— И вот ещё! — добавил я, после краткого раздумья. — Спишь в полглаза, караулишь нас. Сюда — не суёшься. Сунешься ночью… — вздохнул, — пожалеешь. Приказ понятен? — дождался кивка. — Исполняй!
Я подождал, пока Каналоа, всё в той же манере, угребет обратно. Подумал — может какой «сторожок» по кромке воды поставить? Потом решил, что вряд ли Каналоа сможет подплыть ко мне бесшумно. Но всё равно — покрутил в руках кинжал и сунул его под «подушку» из листьев.
— Новый день, да-а-а… — протянул я и гнусаво пропел, — Утро кра-а-асит, нежным све-ето-ом, стены дре-е-евнего Кремля-я-я!
Получилось… так, как получилось. Не на смотр строевой.
— Солнце — в наличии, — резюмировал, хмыкнув, — Кремля не наблюдаю. А также не вижу еды, воды… Впрочем вода под боком, вопрос лишь в транспортировке сюда. Других удобств тоже не завезли, — вздохнул. — Ну что, рядовой? Как ночь прошла? Не слышу доклада.
Каналоа поднял на меня пустой взгляд.
— Спокойно ночь прошла, — сказал бесцветным голосом.
— Ясно.
Да, братан, надо с тобой что-то решать. Не вписываешься ты в мои планы, от слова совсем. Но это — после. Сейчас нужно о завтраке позаботиться. И, как мне кажется, поручать это «собственности» совершенно бессмысленно.
— Костёр-то организовать сможешь? — покосился я с подозрением.
Он ведь, вроде, абориген? Дитя природы. Или?
Костёр мне Каналоа пообещал. Ну хоть одной проблемой меньше.
А я размял суставы, потянул межрёберные, зайдя в воду на песчаную «ступеньку», продышался как следует. И нырнул.
Ну, здравствуй, берег знакомый! Честно — не думал, что когда-нибудь сюда вернусь!
В несколько гребков ушёл поглубже и завис на секунду, обозревая открывающийся вид.
Мрачная скала всё также отвесно уходила куда-то вниз, в сгущающуюся синеватую тьму. Мелкие и не такие яркие, как в лагуне, рыбки шныряли меж раскачивающихся в такт прибою губок. Даже губки здесь не такие красочные! Эх.
Зато моллюсков куда как больше, чем в лагуне. Наверно, за многие поколения ловли жемчуга, каста глубин, там, куда смогла дотянуться, свела популяцию двустворчатых на минимум! А за пределами кольцевого рифа — табу, нырять нельзя. Да и боязно, как я понял.
Вот и отлично! И не надо мне здесь посторонних!
В несколько гребков ушёл метров на пятнадцать. Выше, я помню, с моллюсками проблема. Они есть, но такие мелкие… Глубже тоже не совался — без ласт будет сложно всплывать.
Эх, как же хорошо нырять! Это не дурацкое челноченье вверх-вниз. Это — свобода! Свобода в трёхмерном пространстве!… Правда, без ласт это не совсем полёт, так, перемещение. Но всё же!
И я закрутил «бочку» вися вниз головой. Класс-с-с!
Ладно, оборвал сам себя, делом надо заниматься, запас воздуха в лёгких не бесконечный, хоть за время, так называемого, «обучения» на рифе я и неплохо увеличил свой дайв-тайм — время нырка — но прав дед, о деле надо думать, а не о постановке рекордов.
Отковырял кинжалом парочку относительно крупных раковин, всплыл, кинул на берег и опять занырнул. Подобным манером поднял десяток, думаю на двоих пока хватит.
Когда вышел на берег, костерок из сухого бамбука уже весело потрескивал. Над огнём Каналоа пристроил нанизанные на тонкие отщепы целиковые бананы. Чуть не попенял ему, за то, что целиком. Потом спохватился — ножа то я ему не оставлял!
Пока Каналоа занимался костром, следил за запекающимися бананами, я вскрыл ракушки. Знаю, что можно готовить и так, но… Чёрт возьми, воспоминания о тех двух чёрных шариках, что я нашёл, а потом бездарно потерял,робкой надеждой теплились глубоко в сознании. А вдруг?
«Авдруга» не случилось. Эх… Ну и ладно, хмыкнул сам себе, а я что, мечтал, что стоит один раз нырнуть и всё? Сразу в каждой раковине по здоровенной жемчужине окажется? Да, здесь их никто похоже отродясь не ловил. Но, вспомни, Скат, сколько ты ракушек достал в прошлый раз? И в скольки нашёл жемчуг? В одной. Но, не отрицаю — обидно.
Промыл мидий как следует, освобождая от песка.
— Ну что, боец, — поднялся я на ноги, — давай угощу тебя нормальной едой. Помоги на угли переложить.
На выглаженном волнами песке лежали девять вскрытых, довольно крупных мидий — одна мне показалась подозрительной, и я её выбросил.
Каналоа, который до того возился у костра спиной ко мне повернулся, опустил взгляд на то, на что я ему показывал… И замер!
— Ну, чего встал, как вкопанный? Смотри, берёшь так, — я подхватил парочку, — и пристраиваешь на угли.
— Это нельзя!… Табу!… Не трогай! — выкрикнул натурально перепуганный парень.
Блин! Как я забыл-то! Думаю, эту страшилку придумала каста ныряльщиков, дабы не потерять монополию на жемчуг — а вдруг кому попадётся? Вот и вколачивали поколениями — раковины брать нельзя! Только не понятно, почему сами не ели. Хотя если еды им племя поставляет в достатке, то зачем чего-то изобретать?
— Ну, как хочешь, — вздохнул я, пристраивая раковины на угли.
— Что ты хочешь с ними делать? — Каналоа аж отшатнулся от меня. В глазах — нешуточный страх.
— А ты догадайся, — хмыкнул я.
Нахрен. Что я, нянька? С одним нянчился, пока тот сам не ликвидировался. Потом второй… Я вам не мать Тереза, не хотите есть нормальную пищу — мне больше достанется.
— Чего там с бананами? — перевёл я тему разговора.
— Ты… собираешься их есть⁈ — казалось Каналоа сейчас хватит удар.
Мидии уже запеклись, я палочками выковырял из углей первую
— А чем я, по-твоему, питался всё то время, которое, по наущению братца вашей правой руки, вы гоняли меня по острову? — я пожал плечами, взял в руки ракушку, подул…
Было слышно, как громко сглотнул мой «помощник».
Я насмешливо покосился на него, усмехнулся:
— Глаза придержи себе.
— Зачем? — выдохнул тот, не сводя взгляда с мидии в моих руках.
— Чтоб не выпали, — хохотнул я, и зубами «счистил» содержимое с раковины.
Зажевал, слегка «резиновое» мясо.
— Эх, лимончика бы…
С еле слышным чавканьем, челюсть Каналоа открылась. Блин, умора!
— Ты разве не знал⁈ — мысль, пришедшая в голову, была явно вызвана оторопелым видом «собственности». — Я же этот… Как его? Дух бездны…
Я выспался, хорошо понырял, а сейчас ещё жевал не пересушенную рыбу, а то, по чему успел соскучиться. Тут ещё мозг будоражило планов громадьё… Понятно, что и настроение было под стать: приподнятое, отчасти благодушное. Вот и прикололся. Если б я подумал о последствиях.
Каналоа встал, как мне казалось, не дыша… и бухнулся мне в ноги!
— Прости меня, дух… Прости, что смел охотиться на тебя! Прости, что поднял руку! Прости, что замысливал против тебя недоброе…
Первая реакция была — поднять. Сказать, типа: «Ты что? Я же пошутил!» Но потом…
Да в конце-то концов, пусть считает чуть ли не богом! Может не подумает руку поднять. Мне, опять же, меньше за спиной следить, решил по итогу размышлений.
После завтрака озадачил «рядового» изготовлением тонких прядей — надо новую сетку на пояс мастерить. И заготовками для ласт. Ласты, я думаю, буду попробовать сделать в различных размерностях. Кроме того, Каналоа должен был принести ещё бананов. Ибо оставшиеся со вчера плоды я прикопал: заорганизовал «бойца», вдвоём отрыли яму, устлали пальмовыми листьями, а потом заложили туда оставшиеся бананы. Пусть до- или даже перезревают.
Кстати, я призадумался, а не выменять ли мне батата? Моллюски-моллюсками, а клетчатка и углеводы нужны. Понятно, что это пища примитивная, но рацион стоит разнообразить. Хм, и вообще, не разбить ли мне тут свой огородик? Сколько, интересно батат вызревает?
Пока занимался утренними хлопотами по хозяйству, пока ел, пока, на скорую руку, соорудил что-то типа сушилки, чтоб банановых «чипсов» насушить, пока, наконец-то, удосужился привести вверенное мне оружие в порядок — нашёл подходящие камни и довёл лезвия кинжала до приемлемой остроты, всё это время крутил в голове план действий.
Итак, я заявился «старшим» касты рыбаков, как тот, кто может добыть реально большую рыбу. А что на самом деле я могу предложить отцу Семиса?
Я вспомнил групперов, что видел в лагуне. Конечно, здесь под берегом я замечал и тунцов, это просто «царь-рыба» по местным меркам. Наверно, уже и не рыба, а какой-нибудь «монстр глубин!» Или даже «монстр бездны!»… Но пытаться загарпунить тунца, с теми средствами, что я располагаю? Эх… Это всё равно, что на Луну сейчас слетать! Давай, Скат, начинать с чего-то более прозаического.
И тут же внутренне усмехнулся: «Ну что подвох[3], чем будешь такую рыбу брать?»
Впрочем, чего тут думать? Ничего, кроме банального — «загарпунить», в голову не приходило.
И тут я упираюсь в физику — загарпунить сильную, быструю и осторожную рыбу, что находится в родной среде, можно только чем-то таким же быстрым. И мощным.
И, если на воздухе я вполне могу весьма ткнуть копьём или гарпуном — гарпунил же я рыбу с рифа? То, когда рука моя окажется в воде, и преодолевать сопротивление среды будет не только узенький наконечник, но и вся моя конечность, требуемой скорости я не добьюсь, как бы ни пытался. Это физика, так её раз этак. И раздел её гидродинамика. Вязкое трение, едрить его в качель, и вызываемые им гидравлические потери. Так что можно всю жизнь тренироваться, но достичь требуемых результатов не получится.
Значит? Значит гарпун надо разгонять чем-то, что побыстрее чем человеческая рука.
Порох, по понятным причинам, отпадает.
В покинутом мной мире я любил пневматические ружья. За разворотистость в зарослях, за компактность. А ещё они точные и малошумные… Мысленно ухмыльнулся — то, что я люблю, настоящее оружие.
Но, чёрт побери, из чего прикажете здесь делать ресивер, который должен выдержать давление воздуха? Из чего поршень и шток? Из бамбука? Теоретически есть бронза, чудовищно редкая и дорогая, но даже если я её достану, кто мне обеспечит требуемую точность изготовления? Чтоб ничего не травило?
В общем… Я вздохнул.
Хоть и не любил я их в прошлом, но выбора похоже у меня никакого — буду делать арбалет.
— Привет, Скат! — Семис, стоящий на крыльце дома обрадованно замахал мне рукой, — Ты ко мне?
Непроизвольно я покосился на торчащую кость. Бр-р-р.
— Привет! Не, я к твоему отцу. Он дома?
Парень поправил «костыль» — обычную палку с небольшой развилкой наверху, которая упиралась инвалиду в подмышку. Блин, ты бы обмотал эту «вилку» хоть чем-нибудь!
— Нет его. К старейшине с утра как ушёл, так до сих пор ещё не вернулся.
Зараза! Я остановился, соображая, что делать? Как он мне вчера сказал? «Приходи завтра»? Ну вот, я пришёл, и?
Похоже, Семис заметил мое замешательство, ибо тут же пришёл на помощь.
— Отец предупреждал, что ты можешь прийти. Пойдём, — махнул мне бывший коллега «по школе», — подождёшь его у нас.
Ждать главу семьи предполагалось в той же комнате, в которой накануне мы разговаривали с Арииаху за обедом. Сегодня стол был пуст.
— У тебя дела с отцом? — поинтересовался оставшийся со мной Семис.
Видимо ему велели «развлекать гостя». Сегодня домашних, помимо одноногого парня, заметно не было.
— Да… — протянул неохотно, — есть одна идея… А ты-то сам как?
— Да вот, — развёл тот руками, — отцу начинаю помогать.
— По дому? — уточнил я так, для проформы.
— Нет, — мотнул парнишка головой, — с утра ходил, смотрел как сети просохли, не нужно ли латать. Вечером пойду с Киахи… Это брат мой, старший, — тут же пояснил Семис. — В общем, пойдём, будем смотреть за дележом добычи, чтоб кормчие не обманывали.
— Вот как? — удивился я. — А как они могут обманывать?
— О-о-о! Что ты! — воскликнул Семис. — За ними знаешь какой пригляд нужен? Только дай слабину — половины улова недосчитаешься. А ещё, бывает, обделяют гребцов! А знаешь, как сейчас тяжело с гребцами? Останутся недовольными, и завтра хоть сам за весло садись — уйдут к более рачительным хозяевам…
— Интересно, наверно, — заметив энтузиазм парня подмигнул тому я.
— Интересно?… Наверно… — Семис сдулся, как шарик. Вздохнул: — А на что я сейчас ещё годен?
Посидели, помолчали.
— Так что за дела у тебя с отцом? — вновь поинтересовался парень. Но, увидев мой взгляд, тут же «включил заднюю». — Но, если не хочешь говорить, то конечно!
Блин, поморщился я мысленно, вот что я за человек? Пацан ведь искренне интересуется! А я тут в шпиона на допросе играю.
— Да, понимаешь, — решил-таки поделиться я, — мы, когда в лагуне погружаться стали… Ты же застал? Ах, да, извини, — сообразил я, что ляпнул лишнего. — Короче, мы когда на дне стояли, я там та-аких здоровенных рыбин видел! Ты не представляешь!
— Еще как себе представляю! — улыбнулся Семис.
Зараза… Не подумал…
— Извини.
— Да ладно, — махнул парень рукой, — я уже свыкся с мыслью. Ты про большую рыбу говорил, продолжай.
— Так вот, — вернулся я к повествованию подкорректированной для местных версии, — стоял я на дне, смотрел на таких оковалков и думал: «Вот бы поймать!»
— Да чем ты её поймаешь? — развёл руками Семис. — Мы иногда сети со здоровенными дырами достаём, человек пролезет! А если, не дай духи морские, Быстрая смерть в сети попадёт, да не просто пробьёт их, а запутается, то пиши пропало — и лодку перевернёт и, хорошо, если гребцов не покусает!
— Ну… — я подмигнул парню, — думаю, и на твою Быструю я управу найду!
— Как⁈ — ахнул Семис.
— Секрет, — погрозил я ему пальцем. — Должны же и у меня секреты быть.
— Это правильно! — неожиданно серьёзно согласился парень. — Свои секреты надо при себе держать. А то кто-нибудь узнает, и всё, не будет удачи, духи отвернутся и в помощи откажут.
— Не узнает, — рассмеялся я, — а если узнает… — я вновь подмигнул, — то ничего не выйдет!
— Это почему?
— Потому что никто из рыбаков под воду не сунется, — вновь подмигнул я, — а людям глубин не до того.
— Так ты… нырять собрался⁈ — аж просветлел лицом Семис. — И… оттуда? Да⁈ В смысле рыбу?
— Но, пока, — я приложил палец к губам, — молчок. Не хочу раньше времени распространяться, чтоб… удачу не спугнуть.
— Да ты что! Я ж нем, как камень! — и всё же не выдержал. — Но ты же расскажешь мне, потом. Когда поймаешь? Эх, ты же будешь нырять! Как я тебе завидую!
Я посмотрел на одноногого парня, и поразился его энтузиазму.
— Конечно, расскажу, дружище.
Появился глава семейства.
— Ты уже здесь? — окинул он меня усталым взглядом. — Сын, организуй попить, — повернулся к Семису.
И уселся почти на то же место, с которого разговаривал вчера.
— Прости, мальчик, я вчера как-то не сообразил, что тебе переночевать негде, — вроде как извинился Арииаху.
— Не переживай, — ответил усмешкой я, — я точно не пропаду.
— Да-а-а, я наслышан о том, как ты скрывался в джунглях… Страшно было?
— Среди людей бывает страшнее.
— Бывает, — согласился «крупный судовладелец».
Тяжко опираясь на костыль прихромал Семис, сам принёс кувшин и пару глиняных стаканов. Налил в один воды, пододвинул отцу.
Отец знаком отправил его из комнаты.
— Ты, наверно, у семьи ночевал, — сообразил собеседник. — забыл, что у тебя семья есть. Дела с утра одолевают, хоть с острова беги, — пожаловался он.
— Нет, уважаемый Арииаху, — покачал я головой, — к семье я точно не вернусь.
— А что так?
— Я считаю, что в этой жизни достоин чего-то большего, чем днями и ночами горбиться и обеспечивать безбедную жизнь какому-то… мужику, чья заслуга лишь в том, что он родился у моего отца первым!
Арииаху улыбнулся.
— Да, я вижу, ты мальчик… прости, ты человек с амбициями. Ну что ж, — голос у него изменился, улыбка сошла с лица. Вздохнул. — Давай тогда к нашим делам.
— Давай, — я постарался не выдать волнения, хотя внутри всё сжалось.
Ну?
— Знаешь ли ты, мальчик… Скат, — Арииаху начал издалека. — что Напо занимает пост старейшины касты уже восемь лет? Его уважают, его слушаются. Его слово очень много значит… Не только в касте, на всём острове. Вождь к нему прислушивается.
Та-а-ак… Что-то мне такой заход перестал нравиться.
— И? — прищурился я, вглядываясь в лицо собеседника
— Я поговорил с ним…
Ну не тяни ты кота за тестикулы, блин!!!
— Он упёрся, Скат, — Арииаху даже вздохнул. Выдержал секундную паузу. — Упёрся — и ни в какую!
Сердце пропустило такт.
— Нет, — продолжал отец Семиса, — я его понимаю. Видишь ли Скат, мой отец и мой дед ловили рыбу, и дед моего деда ловил рыбу. И его дед тоже. И всегда мы, люди воды, делали это сетями. А зачем делать это как-то по-другому? Когда и так хорошо получается.
Это пол качнулся подо мной?
Чёрт! Я скрипнул зубами. Чёрт-чёрт-чёрт!!! Все планы летели в тартарары. Я встал.
— Ясно, — выдавил сквозь зубы. — Что ж, уважаемый Арииаху, ты попробовал, я за это признателен…
— Ну-ка, сядь! — неожиданно жёстко сказал он. — Сядь и послушай, что скажу тебе я.
О, как! Я секунду рассматривал собеседника. А он, оказывается, крутой мужик! Лицо Арииаху стало жёстким, властным, глаза сузились в щёлочки, челюсть закаменела.
Я, не торопясь, сел, уставился выжидательно на собеседника. Хоть сердце и колотилось.
— Вскочил он, убегать собрался… — под нос себе усмехнулся Арииаху. Правда, весёлости в глазах я не заметил. — Да, Напо против. Да, его слово имеет вес на острове. Да, к нему прислушиваются многие, — начал перечислять он факты. — Но я не сказал тебе, что дела не будет. Слышал?
Я настороженно кивнул. Ах ты, жучара! Решил меня раскачать на эмоциях, ну-ну, продолжай. Потихоньку возвращалась уверенность, пульс почти успокоился.
— Да, мы всегда ловили рыбу и делали это сетями. Но… — отец Семиса вздохнул, помолчал, поиграл желваками. — Когда мой дед, мудрый Таннэ, возглавлял касту воды, у нас было всего пятьдесят семей и тридцать лодок. И нам хватало! — неожиданно громко высказал он! — Рыбы хватало всем! Даже последний гребец на ужин мог не доедать доставшуюся ему после дележа долю. Представляешь? По ночам крабы выходили на пляж, чтоб полакомиться тем, что выбросили люди. Ты слышишь? Люди могли позволить себе что-то выбрасывать!
Он перевёл дух, посмотрел на меня, скривился:
— Извини, мальчик, мужчины моего уровня не имеют права давать волю нервам… Ты ведь никому не скажешь?
Я молча развёл руками, дескать — могила, братан.
— В общем, — продолжил Арииаху, налив себе ещё воды и чуть успокоившись, — нас было меньше, но рыбы мы привозили на остров куда больше. Правда, — лёгкая улыбка тронула его губы, — и воинов с ныряльщиками было тогда не столько.
Мне почему-то показалось, что отец Семиса еле удержался, чтоб не назвать людей каст глубины и войны нахлебниками. Кстати, да. Ведь обе эти касты рыбу получали от рыбаков. Можно сказать — за так! Уж ныряльщикам-то точно была положена от племени определенная пайка.
Я молчал. Не стоило перебивать местного воротилу, ибо чувствовал я, что не просто так завёл он эту песню, куда-то он ведёт…
Впрочем, Арииаху и сам не думал затягивать разговор.
— Рыбы стало меньше или нас больше — не знаю. Знаю только, что уловы теперь не те. Многим гребцам приходится довольствоваться таким, что раньше прямо в лагуне бы за борт выбросили.
Пауза. Отец Семиса словно ушел в себя. Ненадолго.
— А Напо, словно не замечает. Словно всё по-прежнему, как в старые времена. Хотя, — Арииаху горько усмехнулся, — ему-то хватает. И другим отцам каст, и вождю… У них всё хорошо!… — пауза. — А у меня сердце кровью обливается всякий раз, когда я вижу, какую жалкую долю несут домой простые гребцы, эти работяги весла и сетей! — вновь выплеснул он гнев.
Он налил себе ещё, выпил, кивнул мне на кувшин. Я показал жестом: «Спасибо, не надо».
Я ждал. И дождался.
— В общем так, парень. Если всё, что ты нам… мне рассказывал, о действительно большой рыбе правда… Если ты действительно сможешь добывать такую. Если твой улов будет равняться улову восьмерых гребцов… Поверь, я сделаю всё, чтоб тебе в этом деле не помешал никто. Ты будешь добывать свою рыбу, Скат, я тебе обещаю! А Напо, — он криво ухмыльнулся, — если он настолько недальновиден и не видит перспектив такого большого дела… Что ж… тогда касте будет нужен другой старейшина! Посообразительнее.
Где-то высоко над головой — метров тридцать или больше — колышутся зелёные кроны. Здесь, на склоне, деревья стоят не настолько плотно, чтоб своими верхушками перекрывать солнечный свет полностью. Привычные босые стопы топчут слой мягкой листвы. Ну и где вы, гевеи?
Ушёл я из дома отца Семиса с бардаком в голове.
С одной стороны, вопрос ведь не решён? У меня нет договорённостей по сбыту выловленной рыбы.
С другой…
Арииаху дал уж очень жирный намёк, типа — помоги мне парень, сковырнуть нынешнего старейшину касты, а я уж со своей стороны помогу тебе…
И вот, что это: «А я»? Ты-то, конечно, получишь место старейшины, дорогой Арииаху, а вот вспомнишь ли тогда, благодаря кому? На какую-то конкретику разговор мне вывести не удалось, хитрый жучара ловко слился с обсуждения что будет после.
Но! А какие у меня варианты? Напо упёрся, и с ним я каши не сварю. В любом случае — пока что я рассуждаю лишь гипотетически, могу только обещать, а само́й «большой рыбы» я пока предоставить не могу! Вот добуду группера кило на двадцать пять, кину на рыночную площадь, перед домом Напо или даже вождя, вот тогда конкретика с моей стороны будет. Ощутимая такая, весомая.
В общем, мысленно вздохнул, ломать голову, думы думать, да разговоры разговаривать буду после, когда дело сделаю. А пока что, отправляйся-ка ты, Скат, изыскивать необходимое, материально-техническое обеспечение.
Отправиться то я, отправился, но прежде, чем ушёл из деревни, состоялись ещё две встречи, на которые, честно говоря, не рассчитывал. Подряд, одна за другой.
Только я вышел из дома судовладельца, как навстречу мне попался Ману, собственной персоной. Шёл куда-то в сопровождении пары незнакомых мне воинов.
— Глядите-ка, парни! — воскликнул правая рука местного отца войны. — А вот и наш герой! Мы его, понимаешь, ищем, ищем, а он всё где-то пропадает!
Я напрягся. Аккуратно, стараясь делать это неявно, бросил взгляд по сторонам. Вроде никого, то есть на засаду не тянет. Неужели случайная встреча?
— Я не пропадаю, — ровно, не принимая юмора ответил я, — я пытаюсь в жизни устроиться.
— Ну да, ну да, — хмыкнул Каев дядюшка, — слышал я, что ты счёл касту глубин недостойной своего присутствия.
Сопровождающие его «люди войны» довольно осклабились, поддерживая шутку «старшего».
Похоже, и правда, просто так встретились.
— Скажу так, — отпарировал я, — у меня с Ситу возникли разногласия. Мы по-разному смотрим на методы добычи.
— Ха! Парни, вы это слышали⁈ — еле сдержавшийся, чтоб не заржать Ману оглянулся на спутников. Воины, услышав мои слова ещё больше развеселились. — Он, видите ли, не согласен с отцом глубин! Ха-ха-ха!
Я, с постной мордой, пожал плечами. Юмористов я не заказывал, у меня о своём башка болит…
— Слушай, парень, — Ману отсмеялся, утёр весёлые слёзы, и, сделавшись почти серьёзным, шагнул ко мне вплотную, — я понимаю, мой брат не воин ни разу, и словам его я верю с трудом, могло ему всякое привидеться… Но ты правда убил троих воинов с острова Двурогой горы?
Хм… Троих? Я быстро прокрутил в памяти недавние события. Четверо гарантированно и один под вопросом — лезвия у моего… теперь моего кинжала хоть и бронзовые, но на тот момент похоже ни разу не точенные.
— А тебе-то какая разница? — я подозрительно склонил голову. — Или ты хочешь мне их уши отдать?
— Знаешь, — продолжил правая рука, словно я ничего и не говорил, — если бы я кое-чего о тебе не знал… и кое-чего не видел, я никогда бы в жизни не поверил… — теперь с лица Ману весёлость слетела вся, до остатка. — Вот что Хеху… Или как лучше? Скат? Иди к нам, Скат. Поверь, не пожалеешь. Мы, конечно, как ныряльщики не жируем, но это всё же не с сетями день за днём возиться, и… — тут он даже усмехнулся, — не в земле ковыряться. Ну, так как?
В общем-то я чего-то подобного ожидал. Именно от этой касты. И более того — Ману, хоть и гонял меня до этого по кустам, как зайца, наверно, не самый худший командир. Про Ату сказать ничего не могу, но младший брат Ситу был хорошим воякой. Такого я, наверное, даже уважать смог бы. Но…
— Я подумаю, правая рука, — сказал, глядя глаза в глаза.
— Ты подумай, подумай, — Ману вроде как усмехнулся, но оставался очень серьёзным. — Кстати… — указал подбородком мне на грудь, — знаки Ученика убери. Если обратно в касту не собираешься.
И качнув головой своим, он продолжил путь.
Несколько шагов я прошёл в задумчивости. Чисто гипотетически, путь воина мне понятен. И даже, на первый взгляд, логичен. Я понимаю необходимость дисциплины и единоначалия. Я не боюсь, а главное — умею отнимать чужие жизни…
Но, во-первых, для меня важно уважать того, кто мной командует. Мне всю службу везло на командиров, с самого выпуска и до дембеля. Может, конечно, и случайность, а может и закономерность: похоже гнилые в спецуру не идут. По крайней мере, я не встречал.
А местные? Так-то, Ману — нормальный мужик. И, как уже сказал, уважать его могу. Но! Блин… Я вздохнул, покачал головой — как мужика, не как командира. Слишком катастрофичен у нас разрыв в знаниях. И поэтому, легко себе представляю ситуацию, когда я буду не согласен с Ману или Атой. Просто, потому, что знаю больше, и речь даже не о тактических приёмах. Историю военных действий в училищах не просто так проходят, это аккумулированный за тысячи лет опыт.
И вот, что делать в такой ситуации? Дерзить, как Наставнику?
Нет, в «школе»-то я сознательно «отпустил» своё мальчишество, играющее в заднице, наверно, у любого мужика до самых седых волос. На рифе Учеников я просто позволил себе вновь оказаться молодым парнем, на возраст тела. А кто б отказался ещё раз побыть юным, с ветром в башке, из тех, кому уже за середину жизни?
Но в боевой обстановке? Не-е-е, это из меня вытравили начисто. В боевой обстановке может быть лишь один командир. Прав он, не прав — это надо было заранее выяснять. Или потом. Если выживем. А спорить на моменте? Хуже не придумаешь.
Снова тяжко вздохнул: вот поэтому-то у меня и сомнения.
А, во-вторых… Ну дайте мне уже спокойно пожить! Дайте!!! Я хочу пенсию!!! Я, в конце концов, её заслужил.
— Вот он где! Мы с ног сбились, разыскивая его, а он в деревне водяных ошивается!
Теряю хватку, мысленно поморщился я. Братьев, шедших мне навстречу, я должен был заметить первым! И пусть они вывернули из-за поворота тропинки, ведущей в сторону поселения, но дела это не меняет. И даже то, что две подряд встречи с очень неоднозначными результатами загнали мои мозги в пока неразрешимый тупик, не служило оправданием.
Я было посторонился, чтоб оба братца поскорей протопали мимо, но Эруэра, проходя мимо скинул со своего плеча мешок, даже не мешок — узел из грубой дерюги, из которого тут же высыпалось несколько клубней батата.
— Возьми мешок и тащи за нами, — походу бросил он мне и зашагал следом за старшим Акахатой.
Я пожал плечами и потопал своей дорогой. Мало ли кто, чего будет на дороге бросать.
Не успел пройти и трёх шагов в спину долетело истошное:
— А ну, стой!
Первая мысль — проигнорировать. Типа, не мне. Да и какое мне дело до этих двух крестьян? Но дурацкое самолюбие, заставлявшее и раньше разворачиваться лицом к любителям переть буром, толкнуло обернуться.
Эруэра, пыхтя, как паровоз и уперев руки в боки, надвигался на меня. Я демонстративно поднял бровь.
Секундное замешательство — ещё бы, младший братишка не трясётся от страха, не кидается подбирать поклажу.
Блин, брат, ты, я вижу, тупой. Пары раз не хватило? Хотя чего я ждал от обычного среднего сына островного землепашца? Сомневаюсь, чтоб его мозги так быстро приняли изменившуюся картину мира, где младший брат, столько лет гнобимый, вдруг начал давать отпор.
Зато Акахата, по-видимому, лучше понимал ситуацию:
— Эруэра, оставь его! Пошли, нас ждут, — крикнул старший в спину средненькому.
Про то, что прошлые разы силового решения вопроса не увенчались успехом, он не напоминал, но в интонации это так и сквозило.
Однако, у средненького нашлось предложение:
— Давай, брат, проучим этого мозгляка. Видишь? — он остановился в паре шагов от меня и чуть не повизгивал от возбуждения, как щенок. — У него же нет оружия!
Я вздохнул, взглянул на стоящего поодаль старшего, с сочувствующим видом, покачал головой.
— Ну, давай, — сказал устало, — попробуй.
Но, видимо, в одиночку лезть на почему-то уверенно стоящего «сопляка» Эруэра не решался. Да и не такой уже сопляк, кстати!
— Эруэра! — старший крикнул громче. — Я сказал: оставь его! Нам идти надо! И возьми уже дар.
Потом он перевёл взгляд на меня.
— Вот что, Хеху, — Акахата был серьёзен. — Кончай дурить и возвращайся. Семье сейчас нужна помощь. Каждые руки на счету… Со своей стороны обещаю, не обижу. Голодным, по крайней мере не будешь… — выдержал паузу. — Что скажешь?
Так хотелось кинуть: «Да пошёл ты!». Но я ответил:
— Подумаю.
И отправился восвояси.
Гевеи, гевеи, гевеи… Где вы?
Про каучук я знал много… Ну как много? Для обычного жителя оставленного мной мира, не специалиста какой-нибудь резинотехнической лаборатории — много. Для жителя нынешнего моего мира, наверно — запредельно много. Сказывалось моё врождённое любопытство, а также стремление научить подчинённых.
Пока работал в шиномонтажке, где параллельно была ещё и продажа шин, листал в основном справочную литературу по различным заплаткам. Да ещё, для того, чтоб хоть как-то выглядеть в глазах клиентов компетентным спецом, время от времени вворачивающим умные термины и понимающим о чём речь, если подготовленный клиент попадётся, я проштудировал несколько книг по конструкции и даже истории шины.
А уж, когда выкупил ту шиномонтажку и нанял своих работяг, я, по старой памяти, наготовил им кучу материала, чтоб выучили. И даже провёл пару экзаменов.
Так что, про каучук я знал, что, во-первых, это сок каучуконосных деревьев, и самое распространённое из них, это гевея. Во-вторых, до того, как каучук попал в цепкие и предприимчивые лапы европейцев, богатых на изобретателей, он был не более чем забавной игрушкой для аборигенов. В-третьих, что-то, подозрительно похожее на каучук на острове есть! И в-четвёртых, что из каучука, методом вулканизации делают резину.
Именно резина мне была нужна как воздух! Ибо без неё… Без неё на мой план можно класть огроменный болт и идти, догонять Ману. Не к братьям же⁈
Резина мне нужна для арбалета.
При слове «арбалет» девяносто девять процентов жителей оставленного мной мира представят эдакий лук, к которому приделали ложе. Но такой под водой — абсолютно бесполезен! Вообще! Не только из-за того, что плечи распрямляясь будут тормозиться об воду. Они ведь ещё и гребок тем самым основательный сделают, только назад. Вот и полетит гарпун в одну сторону, а сам арбалет в другую.
И только в том случае, если этот житель — подводный охотник или член семьи подвоха, то для него арбалет — это подводное ружьё, использующее для метания гарпуна не силу сжатого воздуха, не пружину и даже не заряд пороха. А силу обычных резиновых жгутов. Резинок!
Именно эта особенность — использование «резинок» — и делало для меня арбалет в прошлой жизни подвоха чем-то несерьёзным. Детская игрушка! По сути — просто рогатка!
Но вот, обстоятельства сложились так, что для меня эта «рогатка» стала фактически безальтернативным вариантом.
Впрочем, как говорил Михалыч, на больших глубинах альтернативы арбалету почти нет, так как пневма, в условиях повышенного внешнего давления теряет мощность. Но тогда я на большие глубины и не совался — негде. А теперь?
Итак, гевея… Как ты хоть выглядишь-то? Всё, что я знаю — это дерево, которое даёт каучук. Вот вообще — всё! Ну, зачем мне раньше было рассматривать твоё изображение?
Теоретически, каучук — это смола. То есть то, чем дерево «плачет». Значит? На коре должны быть эдакие белые потёки.
И второе, что я знал, когда приступал к поискам, что этим самым каучуком я перемазался в день, когда убегал от людей Аты и Ману.
Для начала я вышел на обрыв, с которого в тот раз прыгал в воду. Уже дважды, между прочим!
Глянул вниз, на миг погрузившись в воспоминания. Да уж, славное было времечко — я ничего не знал про то, где оказался и что происходит, ну и действовал так, как меня учили в прошлой жизни. И кстати, весьма эффективно! А потом я решил, вдруг, стать «местным». Так сказать — натурализоваться. Вести себя соответствующе. Стать одним из…
Тяжкий вздох вырвался словно сам собой, как бы подводя черту моим устремлениям стать обычным ловцом жемчуга.
Итак — вернул я себя к действительности — это крайняя точка, где я мог вляпаться плечом в каучук. Но вокруг только тонкие кусты. На всякий, я осмотрел их и даже поковырял наиболее подозрительные кинжалом. Не, ну а что? Вдруг местные каучуконосы это и есть — такие вот тонкие прутики.
Прошёл назад, по пути моего забега. У кромки невысокого обрыва, который отделял плато от склона вулкана, задержался подольше — здесь же я снес с прыжка одного из сторожей, что поставили в цепь. Вполне мог после этого куда-нибудь впилиться…
Но — безрезультатно.
Ладно, иду дальше.
Я тщательно обследовал каждое дерево на пути, кое-где надреза́л кору и ждал, пока покажется смола. Пару раз сердце радостно ёкало — сначала на срезе показывалась довольно-таки беловатая масса. Но каждый раз приходилось разочаровываться, затирать порез землёй и идти дальше.
Вот блин, я эдак все местные деревья порежу!
В какой-то момент вспомнил, что у одуванчиков из прошлой жизни тоже сок белый. И даже неплохо пачкает руки, иные, я слышал, говорили, что это что-то отдалённо напоминающее каучук. Может здесь тоже надо искать не дерево, а какую-нибудь траву? Вот зараза, эдак мне придётся возвращаться в начало пути и вообще всю попадающуюся на пути растительность проверять!
Но это тогда завтра! Если сегодня не преуспею.
В общем, когда я всё-таки нашёл то, что искал, настроение уже здорово просело. Нужное дерево, оказывается, росло фактически над моей «базой». Интересно, когда это я умудрился об него обтереться?
Второе, что вызвало удивление — это гевея? Или что-то из их семейства? Ну-у-у-у… я ждал чего-то экзотического. К примеру, как пальма… Или баобаб какой… Или то же каменное дерево. А тут…
Высокое. Ствол ровный с какой-то… обычной корой. Мне почему-то напомнило родную осину. И листья… обыкновенные такие листья.
Я бы так и прошёл мимо, если бы не случайный взгляд. Потёк на коре был не белый, а скорее желтоватый. Но, когда я сковырнул его пальцами и помял… Да-а-а! То самое ощущение! Вот он, каучук!
На «базу» вернулся ближе к закату.
Там должен был обретаться Каналоа, которого я нагрузил задачей помимо прочего натащить бамбука побольше. Причём не только на дрова — из него дрова так себе, но что-то более подходящее нарубить нечем. Я хотел начать обзаводиться мебелью. В очередной раз. А что? Даже, если всё пойдёт хорошо, как это решит мою жилищную проблему? Дом дадут в деревне? Ага, держи карман шире, так тут и раздают дома первым встречным. Дом я потом что называется «куплю». Когда будет на что.
А пока, я лучше здесь. Сам по себе. И подальше от чужих глаз — ибо подготовку к моему занятию лучше держать в секрете. Не нужны мне конкуренты, особенно на моменте становления.
К тому же — рядом запасы моллюсков и отсутствуют ненужные зрители. Чувствую, совершать пищевую революцию среди местных мне сейчас не с руки. Да и мне больше останется, а то, как набросятся, как выжрут всё, до чего дотянутся.
Проявляя осторожность, дошел до бамбуковой рощи. В воду вошёл в стороне и на пляж буквально прокрался, преодолев часть пути под водой и всплыв без всплеска чуть сбоку. Может кто и скажет — параноик, но, во-первых, моя база больше не секрет, как минимум для людей войны.
А во-вторых, Каналоа. Я пока не определился с отношением к нему. Он ведь мне не друг и не родственник. Да, я вроде как напугал его тем, что я некий «дух», но в тоже время я ещё помню, как он буквально мечтал о моей смерти! Да, прошло уже немало дней с того времени… Но не лет же! В конце концов, это я стал причиной смерти его брата. И фактической — его самого.
И то, что он до сих пор не попытался перерезать мне горло или проломить голову — ещё ничего не значит. Я помню хорошее выражение, которое прочитал когда-то в книге: «Месть — это блюдо, которое принято подавать холодным». Вот и ждёт, наверно, когда я совсем расслаблюсь, когда почувствую, что у меня всё наладилось, и мечты сбываются, чтоб в самый неподходящий момент воткнуть мне заострённую бамбучину сзади в почку. А то, что я «дух» может даже возвысит этот поступок у него самого в глазах — ишь я какой, «духа» завалил!
Открытая часть пляжа была пуста, если не считать самого «рядового-безухого» и буквально горы бамбука. Если кто и прячется в восстановившихся зелёных зарослях, то делает очень хорошо.
Ну ладно, делать нечего, выхожу.
Тихо-тихо, без булька, без всплеска, сам себе напоминая морскую змею в воде, подплыл к песчаной ступеньке. Шаг, дугой, и вот я уже стою, по пояс в воде, ноги напружинены, левую руку, с кинжалом слегка завёл за спину. Если кто сейчас напрыгнет — налетит на клинок. Если нападающих будет много: одно движение — и лови меня в океане!
Но прошёл миг, пролетел другой, третий… Не свистели стрелы, не летели в меня копья,никто не выскакивал из зарослей с воплем и занесённой дубиной. И даже Каналоа, так и сидел, вроде бы лицом к воде, но повесив голову на грудь.
— Здоро́во, боец!
«Боец» аж взметнулся! Разве что по стойке смирно не вытянулся.
— Как… Как ты здесь оказался? — Каналоа с подозрением оглядел водный простор, потом даже взглянул наверх.
— Прилетел, — иронично хмыкнул я.
— Ты ещё и летать умеешь? — у парня глаза округлились.
— Конечно, — с самой серьёзной мордой заявил ему я. — умею. А ты, как я посмотрю, умеешь спать на посту… И вот скажи мне, — я, тем временем, вышел на берег полностью, — зачем ты такой мне нужен?
Каналоа вздрогнул.
Несколько секунд мы так и играли в гляделки: я стоя, по-прежнему готовый к нападению, и он, сидящий подле большой кучи бамбука.
— А ты доведи дело до конца, — неожиданно бывший воин взглянул мне прямо в глаза, — забрал душу, забрал жизнь, так убей это тело. Закончи мои мучения.
И он опустил взгляд ниже, как раз на мою левую руку, в которой я обратным хватом удерживал свой трофей.
Уверен, в глаза кинжал не бросается, но парень точно знал, что в ней.
Блин… Лучше бы он на меня бросился! Вот честно: я бы не мучил и не глумился… Скорее всего, он бы вообще ничего не понял… И освободил бы нас обоих…
— Никогда не убивал безоружных, — я раздражённо дёрнул щекой. — Бананов принёс? Тогда займись костром, хоть какая-то польза от тебя будет! А я пока за едой.
Пока готовились бананы — на этот раз я порубил их на кружочки, так они лучше обжариваются, всё-таки местные мне не совсем привычны — более мучнистые и менее сладкие, что для термической обработки — в самый раз. Пока запекались на углях мидии — их я тоже сначала все открыл, промыл в море. Короче, пока готовился ужин я занялся рукоделием.
Для начала соорудил два топчана. Низких, узких, но зато быстро, и теперь можно не спать на песке. Хотел ещё сделать навес… Но решил, что как-нибудь потом.
И занялся тем, что пришло в голову ещё в доме Арииаху.
Я взял подходящий стебель бамбука — не особо толстый, но уже высохший и прочный, высотой мне до бедра. Перевязав плотно где-то посредине, аккуратно расщепил. Обмотка как раз не должна была дать расшепу уйти ниже. К двум получившимся половинкам примотал по два стволика потоньше, чтоб расходились в виде латинской V. После чего вверху поставил меж них неширокую распорку, плотненько увязав и намотав сверху побольше веревки — чтоб помягче было. И ещё одну распорку, посредине получившегося треугольника.
— Ну как, боец? — я покрутил в руках получившееся изделие.
— Что это? — удивился Каналоа.
— А вот помоги-ка мне соорудить вторую, такую же, и покажу, зачем.
Когда, уже вдвоём закончили работу с братом-близнецом первого изделия, я упер обе приспособы себе подмышки, взялся за нижние распорки и поджал ногу.
— Теперь сообразил? — подмигнул я «помощнику».
Тот отрицательно замотал головой.
— Эх, дерёвня, — усмехнулся я и изобразил перемещение на одной ноге.— Это ж костыли!
— Зачем тебе? — ровно, без энтузиазма поинтересовался Каналоа.
— Это не мне, — хмыкнул я, внезапно потеряв весь настрой, — это одному моему приятелю… Вот что, боец — хватай-ка свой топчанчик и дуй к себе на ночлег… В смысле — к бамбуковой роще.
Солнце только-только поднялось повыше, только-только длинные тени, отбрасываемые домами, кустами, деревьями укоротились, истончились и вот-вот готовились растаять, как я вновь вошёл в рыбацкую деревню. В планах: отдать костыли Семису и серьёзно поговорить с Арииаху.
Сегодня мне обязательно надо обсудить с ним конкретику — что я получу, если благодаря мне его изберут старейшиной. Как будет потом выглядеть наше партнёрство. Неплохо бы уже и удочку закинуть насчёт будущих взаиморасчётов — какой «агентский процент» будущий старейшина будет брать за так сказать «реализацию»… В общем, сегодня мне, кровь из носа, нужно получить от него что-то более весомое, чем заверения о намереньях.
Нет, конечно, свой план претворять в жизнь я буду, даже если ни о чём таком сейчас договориться не получится. Просто, когда у меня на руках будет и отработанная технология и реальная добыча, можно будет снова вернуться к разговору напрямую с Напо. Или… я хмыкнул, а почему бы и нет? Или сразу с вождём.
Но на подходе к дому отца Семиса меня перехватили.
— Да вот же он! Сам явился! Эй, Хеху… Хеху!
Даже вздрогнул, настолько погрузился в размышления. Всё-таки, похоже, привык я к этому имени, поэтому и отреагировал, а не протопал мимо.
Голос исходил от группы возрастных мужиков, стоящих на площади, неподалёку от соседнего с Напо домом, и что-то горячо обсуждавших.
Ух ты! Представительное сборище — человек двенадцать, не меньше, всех я даже не разглядел. Выхватил взглядом Ману, пару воинов, один показался знакомым. К удивлению, разглядел Ату — он здесь оказался самым высоким. Ну надо же, вернулся!
Шаман, конечно же, присутствовал, его жутковатую фигуру я ни с кем не спутаю. Похоже было, словно о чём-то спорили, а тут я.
На меня-то они все и уставились.
Первый «разморозился» Ата. Сказал спокойно, даже как-то буднично:
— Каури, дай-ка нож, — он, не оборачиваясь протянул руку назад, — надо срезать знаки, которых этот сопляк не заслужил.
«Ну уж, нет», — мелькнуло в голове, — «с таким командиром я точно не уживусь. Слишком уверен в своей непогрешимости».
— Стоп! — выставил руки я, — Можете считать, что их уже нет. Сегодня же! — добавил примирительно: — Просто, времени совсем не было заняться.
— А мне много времени и не надо, — Ата так же спокойно шагнул ко мне.
Честно, не знаю, что бы делал. Хоть по массе я, как моська перед волкодавом, да и отец войны, наверняка, индивидуально очень хорош — тут всё как у волков: не можешь любому глотку порвать, не будешь вожаком. Но и я всё-таки не самая простая добыча.
Короче, дело могло кончиться очень нехорошо, но тут из толпы выступил невысокий кряжистый старик, с пузиком, как у всех «земляных», и с «зелёной короной» в седых волосах из свёрнутого в кольцо листа папоротника.
— Прости его, отец войны! Хеху молод и неразумен, вряд ли он со злым умыслом оставил метки Ученика глубин. Я лично прослежу, чтоб он убрал со своей груди то, что не заслужил.
А я ведь тебя вспомнил! Ты же старейшина касты земли… Блин, имя не помню. Или не знал? И Хеху не спросишь.
Ата миг постоял, переводя взгляд с меня на седого и обратно.
— Ладно, — недовольно дёрнул он щекой. — Под твою ответственность. Только! — секундная пауза. — Если я ещё раз увижу у этого… несправедливо присвоенные знаки… Лишится головы. Ману, — глава местных воинов нашёл взглядом свою «правую руку», — проследи.
Тот, в свою очередь, выжидательно посмотрел мне прямо в глаза.
— Отец войны, — обратился Ману к боссу, — я взял на себя смелость предложить этому человеку пройти испытание к нам в касту…
Ата повернул каменную морду к помощнику. Но раньше, чем он что-то сказал, я краем глаза зафиксировал надежду, на лице шамана. Что за?…
— И что он тебе ответил? — немного надменно спросил Ата.
— А он ещё не ответил, — вопросительно склонив голову на бок, уставился на меня Ману.
Меня оцарапал взгляд шамана.
Я мысленно вздохнул: «Извини, старик…»
— Я очень благодарен тебе за предложение, правая рука, и выражаю свою признательность, — я даже прижал руку к груди и поклонился, — но мне ведь придётся убивать людей, это так?
Ману чуть не хрюкнул от неожиданности, а Ата важно кивнул:
— Это работа людей войны, мальчик.
— А я очень не хочу обагрять руки кровью, — покачал я головой.
У Ману брови полезли вверх.
Зато шаман словно сдулся. Или скорее — потух. Вернее, его взгляд, было зажёгшийся, потух.
— Вот видишь? — бросил отец войны правой руке. — Я тебе уже говорил об этом… В общем, передай парням, увидят этого, — он мотнул головой в мою сторону, — со знаками, пусть тут же прикончат. Я так сказал! Будет впредь уроком остальным.
И Ата отвернулся, словно инцидент был исчерпан.
— Пойдём, мальчик, — вновь заговорил старейшина касты земли, — твои родственники беспокоятся, видишь, каких людей мне пришлось тревожить? Хотел было уговорить отца войны выделить воинов на твои поиски…
А-а-а-а! Вон оно что! Я как раз разглядел за старейшиной обоих братцев, стоящих с видом находящихся явно «не в своей тарелке», ещё бы — столько «старших» вокруг! Акахата тут же сделал страшные глаза и начал показывать мне мимикой, дескать, ну-ка пошли быстрее пацан, вон каких больших людей нам из-за тебя напрягать пришлось.
Ну уж, хрен тебе!
— Мою семью волнует лишь то, кто будет ишачить на семейном участке, — усмехнулся я, глядя на братца, — самим-то не хочется.
— Что ты такое говоришь, брат! — возмутился старшенький.
— Что поделаешь, мальчик, — примирительно ответил старейшина, — мы рождены чтоб обрабатывать землю, это наша судьба!
— Но не моя! — меня аж передёрнуло. — Я больше не человек касты земли!
— Ну что ты такое говоришь… — начал было старейшина.
Но недоговорил:
— Не может человек быть без касты, — раздался скрипучий голос шамана, — если ты отказался становиться человеком глубин, значит ты должен вернуться в свою родную касту!… Или воспользоваться великодушным предложением отца войны.
— Отцу войны я уже ответил, — поморщился я. Лично мне в голосе шамана так и слышался намёк, типа: или соглашайся идти в воины, или пойдёшь в земле ковыряться… Не люблю, когда меня так усиленно подталкивают! Чего я тебе, пацан что ли?
— Тогда ты должен вернуться в касту земли! — слова шамана звучали как приговор.
— Да не хочу я в касту земли! — непроизвольно вырвалось у меня. — И вообще, зачем мне в какую-то касту? Давайте я буду сам по себе⁈
Немая сцена, «Ревизор» отдыхает! Ата соизволил обернуться и вперил в меня удивлённый взгляд. У старейшины касты земли глаза чуть не выпрыгнули из орбит. Лишь шаман смотрел прищуренно.
— Что ты, мальчик! Человек не может быть вне касты! — вытаращился на меня «земляной дедушка». — Только если его изгонят… Но тогда это и не человек уже…
— Только не ты! — с нажимом сказал шаман. И вот от его слов мне реально поплохело!
— Согласен с тобой, говорящий с духами, — веско добавил Ата, — этот человек опасен для племени. Я вообще за то, чтоб… — недоговорил, но смысл я понял. — Но, если за ним будет присматривать каста, я ещё смирюсь с его присутствием на нашем острове. А если он вне каст…
От его вида у меня тоже холодок пробежал по спине.
— А если… — голос мой почему-то сбился и предательски дрогнул. Ещёбы, уж от кого, но от этих двоих угрозы я игнорировать не могу. — А если я создам свою касту? Касту…
Договорить не получилось, меня перекрыл хохот. Сначала как конь заржал Ата, к нему присоединился весёлый ржач Ману и воинов, в него вплёлся хрипловатый, надтреснутый смех старейшины «земляков». Даже оба братца на заднем фоне вымучено поизображали «хи-хи». Только шаман не улыбнулся.
— Боги разделили всех людей на касты. Это касты земли, сетей, глубин, паруса и войны, и других каст не создали! — смеясь проговорил Ата. — Неужели ты считаешь себя тем, кто бросит им вызов?
А чего бы и нет, кстати! Мысль такая мелькнула в голове, но вслух, естественно, поизносить не стал. Мозг искал варианты и не находил. Чёрт-чёрт-чёрт!!! Что делать? Что делать⁈ ЧТО ДЕЛАТЬ?!!!
И тут, откуда-то со стороны раздался ещё один, знакомый голос.
— Этот мальчик… Скат… вчера пришёл и попросился в нашу касту.
Я непроизвольно дёрнул головой. Арииаху! Ты то здесь откуда⁈
— Наш старейшина попросил меня взять его к себе, — спокойно, даже как-то буднично, продолжил отец Семиса. — Я полагаю сейчас ты шёл ко мне?
А! Точно! Его же дом, вот он, рядом!
— Д-да… — голос всё-таки дрогнул.
— Вот как? — удивлённо повернулся ко мне Ата. — А что ж ты нам тут головы дуришь? Не мог сразу сказать? — в голосе отца войны послышались раздражённые нотки.
— А я вчера ему ещё окончательного ответа не дал, — как ни в чём не бывало, ответил за меня Арииаху, — он как раз и шёл за ответом. Сегодня с утра я подумал, как следует, и решил, мне нужен такой гребец.
Пульс начал приходить в норму.
— Хорошо, — кивнул, словно утвердив приговор, Ата, — тогда ты, Арииаху, и проследишь, чтоб сегодня же этот мальчишка привёл свои знаки в соответствие.
И давая понять, что разговор окончен, он развернулся и зашагал прочь.
За ним потянулся и сопровождающий его воин. Ману бросил на меня задумчивый взгляд и тоже отправился за «боссом».
— А-а-а… как же?… — на Акахату было забавно смотреть.
С растерянным лицом он сначала повернулся вдогонку воинам, потом с ещё большим изумлением к своему старейшине.
— Мы ведь… договорились? — пробормотал он, обращаясь к тому.
— О чём говорит этот земляной? — с холодным презрением Арииаху спросил старейшину касты земли.
— Ни о чём, — видно было, что «земляной дедушка» тоже обескуражен, но держался он лучше. — Прости его глупость, уважаемый Арииаху, молодые люди нашей касты редко блещут умом.
Он засвидетельствовал кивком головы своё почтение к одному из старших касты сетей и тоже направился прочь с деревенской площади. За ним, как собачонки, посеменили Акахата и промолчавший всю встречу с видом деревянного болванчика Эреуэра.
— Ну что, Скат, — посмотрел на меня безо всяких эмоций отец Семиса, — кажется нам лучше поговорить не здесь. Ты ведь ко мне шёл?
Мне оставалось только кивнуть.
— Ловко ты меня, — заметил я отцу Семиса, когда мы вновь оказались всё в той же комнате, где он угощал меня рыбой в первый раз. Кстати, на этот раз мне даже воды не предложили.
— Не пойму, о чём ты говоришь, — пожал плечами Арииаху. — Если бы я вовремя не подошёл, тебя бы увели обратно в семью, и, вместо ловли рыбы,бы ты снова ковырялся в земле. Ты должен быть мне благодарен.
— Ладно, — махнул рукой я: не хотелось препираться ещё и по поводу вероятности такого исхода. — Проехали.
Всё равно меня не покидало чувство, что я попал в ситуацию, которую только что разыграли по нотам какого-то закулисного режиссёра.
Впрочем, может я зря впадаю в паранойю «теории заговора»? Может на самом деле так обстоятельства сложились?
— Мы с тобой хотели обсудить, — напомнил Арииаху, вальяжно развалившись на своем месте, — дальнейшее… — он замялся, подыскивая слово, — сотрудничество.
Ну хоть «сотрудничество», и то спасибо, угрюмо усмехнулся я в глубине души.
— Давай обсудим, — я сел напротив поудобнее и выжидательно уставился на собеседника.
Ну что ж, делай свой ход.
Арииаху долго ждать не заставил.
— Итак, насколько я тебя понял, ты заявляешь, что готов поймать по-настоящему большую рыбу, — выдержал паузу и добавил, — такую, что будет весить не меньше, чем дневной улов большой лодки.
Хм… Я задумался. А сколько они вылавливают за день? Почему-то в сознании промелькнули современные мне сейнеры, вываливающие из поднятых сетей в трюм тонны серебристой рыбы. Даже головой помотал, отгоняя видение, чур меня, чур! Вздохнул, блин, я же видел отходящие лодки рыбаков лишь утром, когда они только отправлялись на лов, а надо бы было подождать ещё и вечера…
Наконец, под внимательным взглядом Арииаху я сообразил, что вообще-то эти их долблёнки вряд ли потянут на себе много добавочного груза. Ну сколько ещё можно посадить в неё людей, чтоб гарантированно дойти до берега, даже по относительно спокойной лагуне? Двоих? Троих?… Нет, пожалуй, если в самую большую лодку с восемью гребцами посадить ещё троих, плаванье на ней станет чрезвычайно опасным… Двоих. А это сколько? Сомневаюсь, что худосочные гребцы весили больше килограмм пятидесяти, ну край — шестидесяти. Итого, буду считать максимум полезной грузоподьемности рыболовной лодки, помимо гребцов, килограмм сто-сто двадцать… М-да-а…
— Я не говорил, что за один раз перекрою дневной улов, — качнул я головой с каменным выражением лица. — Я обещал добыть такую рыбу, какую вашими методами лова не поймать никогда.
Групперы на сто двадцать килограммов, конечно, встречаются. Встречаются и больше, не говоря уже о тунцах, вот только чем я его буду брать? Да и не думаю, что такими экземплярами тут всё кишит.
— Вообще-то, говорил, — отпарировал Арииаху без паузы. — Ты сказал, что сможешь заменить собой лодку с восемью гребцами.
Взгляд его не изменился, он продолжил взирать на меня холодным, немигающим взглядом объектива. Или скорее — оптического прицела.
— Я напомню свои слова, — как ни в чём не бывало проговорил я, — я сказал о том, что во время занятий на рифе Учеников, я видел в лагуне очень больших рыб. Очень. Размером с человека или даже больше. ещё я сказал, что могу их добыть.
Потянулась пауза. Отец Семиса смотрел на меня взглядом рыбы — безэмоциональным, ничего не выражающим и, как будто, ждущим ещё каких-то моих реплик. Я отвечал почти так же. Надеюсь что так же, ибо чувствовал себя спокойно и уверенно.
В конце концов, не договорюсь сейчас, буду договариваться имея на руках доказательства. Весомые доказательства. И возможно — уже не с ним.
— Ты обещал мне, что заменишь собой восемь гребцов, — с какой-то непонятной интонацией вновь повторил Арииаху.
— Нет. Не обещал. Я сказал, что добуду большую рыбу.
Да уж. Письменность бы здесь не помешала. Свидетели, наверно, тоже, но, по-хорошему, свидетели должны быть с обеих сторон. А кого мне привлечь?
— В любом случае, Арииаху, — я подбавил в голос дружелюбных ноток, — это многократно больше, чем приносит тебе один гребец. Согласен?
Арииаху нехотя кивнул.
— Тем более, — добавил я вдогонку, — ты же мне говорил про людей паруса, и что они могут привезти такое, чего люди нашего острова в глаза не видели? А разве тебе самому не хотелось, — добавил я чуть тише, — предлагать другим то, чего ни у кого нет?
При этом я чуть наклонился к собеседнику и слегка прищурился. Вряд ли я, конечно, переплюну Мефистофеля, соблазнять людей не мой профиль. Меня этому не учили, так, нахватался по вершкам после дембеля. Но хочется верить, правильную мысль в голову этого «старшего» я закинул.
Опять потянулось молчание. Какой-то неспешный разговор получается.
— Расскажи мне, как ты собираешься поймать то, что обещаешь?
Вид Арииаху просто сочился недоверием, но я мысленно возликовал! Да! Наконец-то! Возражения не по существу, а по деталям.
— Это моё дело, уважаемый Арииаху. И, честно говоря, я бы не хотел посвящать в свои секреты посторонних.
— А тебе не кажется, мальчик, что как раз я в этом деле тебе далеко не посторонний? — усмехнулся отец Семиса.
— Неправильно выразился, — отмахнулся я, — я хотел сказать, что этот секрет сулит мне большие выгоды, и я до последнего хочу сохранить его своим секретом.
— Правильно поступаешь, — одобрительно хмыкнул Арииаху, — но и ты меня пойми, я ведь за тебя ручаюсь. А вдруг всё, что ты мне сейчас обещаешь — пустые детские мечты?
— Хм… — теперь задумался уже я. — Звучит справедливо. Ну хорошо, в общих деталях расскажу, тем более, вряд ли кто из твоей касты сможет глубоко нырнуть…
Услышав слово «нырнуть», хозяин дома аж отшатнулся.
— Нырнуть? Ты что⁈ Ты хочешь нырять в лагуне? О духи! Пацан, надо было тебя сразу гнать!…
— Так, стоп! — прервал я его внезапную тираду. — В чём проблема? Что за сомнения?
— И ты спрашиваешь в чём проблема? — с горечью в голосе воскликнул Арииаху. — Ты, бывший Ученик касты глубин! О боги, зачем вы ниспослали на меня помутнение разума! Мальчик! Ты собираешься нырять? Нырять⁈ Неужели ты забыл, что нырять здесь могут лишь люди глубин!
— Уверен? — приподнял я бровь.
— Пацан, мне кажется, ты переходишь все границы дозволенного! Не забывай, с кем ты разговариваешь! — Арииаху стал терять терпение.
Похоже, вся стройная картина будущего только что закачалась в его голове, готовясь вот-вот рухнуть.
— Если мне не изменяет память, — понизив тон я позволил себе усмехнуться, — то с будущим старейшиной касты сетей. Или нет?
Пауза. Арииаху словно с разбегу набежал на стену. Вновь эмоции словно губкой стёрлис лица.
— Говори, — он вновь захолодел.
— Кто занимается рыбой? — вместо ответа спросил его я.
— Каста воды, — автоматом ответил хозяин дома.
— А каста глубин — жемчугом, — подхватил я. — Видишь, уважаемый Арииаху, как всё просто. Рыба — ваша каста. Жемчуг — каста глубин. А про ныряние или плаванье по поверхности ни слова. То, что пацаны ныряют, когда купаются, — добавил с иронией. — Это тоже табу? Да, я буду нырять, и нырять глубоко. Но я не трогаю жемчуг, ведь это… — не нашёл слова сразу, чуть не ляпнул «зона ответственности», — это дело ныряльщиков. А рыба…
— А рыба, это наше дело, — закончил мысль Арииаху.
Хмыкнул. Задумчиво потёр нос.
— Возможно, у отца глубин будут возражения. По поводу твоего занятия. А каста глубин — это очень серьёзно… — он опять коснулся носа, замер, взглянул на меня. Улыбнулся. — Но я слышу в твоих словах разумные мысли. Правда это очень необычные мысли… Но мы, я думаю, всем сомневающимся найдём что сказать!
Арииаху позвал, пришла одна из дочерей, постарше, принесла воды и две чашки. Как вы задрали! У вас тут фруктов — завались, неужели вы элементарную брагу не ставите?
— Когда ты сможешь добыть первую рыбу? — деловито спросил хозяин дома, наливая мне воды.
— Дело не быстрое, — начал я. — Мне ещё многое надо достать и сделать…
— Десять дней, — перебил меня Арииаху. — Ты должен будешь поймать большую, по-настоящему большую рыбу через десять дней. Причём — публично. Значит, накануне, а ещё лучше дня за два-три, ты должен будешь сделать это только для меня.
Понятно. Генеральная репетиция, чтоб на людях не облажаться. Вот только…
— Не пойдёт, — качнул я головой, — я не смогу подготовить всё необходимое за столь короткий срок. Мне нужно приготовить специальные… орудия лова. Испытать их…
— Или ты демонстрируешь всем своё искусство через десять дней, или мы можем сейчас закончить разговор, — неожиданно жёстко оборвал меня Арииаху. — Я забуду, что видел тебя, а ты забудешь дорогу в мой дом. Только так, и по-другому, — он покачал головой, — не будет.
— Блин! Да ты не понимаешь!…
— Это ты, мальчик, не понимаешь. Через десять дней будет большой совет касты. Мы будем обсуждать, как прожили ещё один сезон междубурья, будем думать, как жить дальше…
— Я понял, — остановил я его рассуждения, кивнул со вздохом. Отчётно-перевыборное. И у них тут тоже самое, ну никуда мне не деться! — Значит десять дней.
— Что тебе будет нужно? — похоже разговор, наконец, перешёл в деловую плоскость.
Я задумался. Что? Твёрдосплавные наконечники с флажком? Резиновые жгуты? Капроновую леску?
— Бронзы сможем достать? Хоть немного? И желательно, обработать, я покажу что из неё надо сделать.
— А может проще сразу попросить Небесную Черепаху дать тебе свой собственный остров и племя? — развеселился Арииаху.
— Понятно, — хмуро отреагировал я на реакцию собеседника.
— Ничего тебе не понятно, — поморщился тот, — помимо того, что бронза редкий и очень дорогой товар, его ещё привезти должны. А торговцы к нам теперь только после бурь приплывут.
— Ещё мне понадобится лодка.
Ну, в самом деле, не с барьерного же рифа мне нырять?
— У меня нет свободных лодок, — покачал головой отец Семиса.
— Придётся найти, — тут уж я не стал прогибаться. — Мне большая не нужна, на двух-трёх человек, максимум.
Собеседник задумался, потом кивнул.
— Обещать сразу не буду, но мысль есть.
— Хорошо
— Пожить пока можешь у меня, — предложил Арииаху. — В комнате Семиса. Вы ведь друзья?
— Друзья, — согласился я. — Но жить я буду не здесь. Не хочу, чтоб кто-то видел, к чему я готовлюсь.
Хозяин дома задумался, затем согласился.
— Да. Пожалуй, в этом ты прав. Ну что, — подвёл он черту нашему разговору, — когда я смогу увидеть результаты?
— Через десять дней, — пожал я плечами.
— Нет… Скат, — Арииаху поджал губы и покачал головой. — Через десять дней я должен быть абсолютно уверен, что у тебя всё получится. Значит, ты показываешь мне своё искусство, скажем… дней через семь.
— Девять, — усмехнулся я. — Я и так буду торопиться, и ты не представляешь, что мне для этого придётся делать.
— Семь, в крайнем случае — восемь, — отпарировал Арииаху.
Не знаю, долго бы мы так препирались, но тут в комнату вошёл Семис.
— Отец, тебя Киахи зовёт, там на пристани… — тут он заметил меня, и прервался, — О! Привет Скат!
— Привет, дружище, — отвлёкся я от спора с его отцом.
Вид парня, с трудом опирающегося на кривую палку, заставил меня кое-что вспомнить. Вот, блин! Чуть не забыл за всем этим! Я же всю дорогу их таскал, а войдя в комнату пихнул в угол, чтоб не мешались.
— Я сейчас, — кинул я Арииаху.
Встал, подошёл к стене, куда я прислонил костыли, с которыми таскался всё утро. — Ну-ка, примерь.
— А что это? — удивился тот.
— Так, — я подошёл к инвалиду, — это нафиг, — забрал и отбросил в сторону его костыль. — Это сюда, — подсунул ему под мышку один из своих, — это сюда. Держаться здесь… По росту норм? На глазок пришлось делать, — развёл я руками, — но если что, можно отрегулировать.
Семис сначала неуверенно оперся на мягкие, обмотанные рыхлыми веревками плечи костылей. Ухватился за ручки.
— Выносишь их вперед, — пояснил я, добавляя для наглядности жестами, — опираешься и шагаешь ногой. Попробуй.
Семис сначала неуверенно сделал несколько шагов по комнате. Потом ещё один круг, уже более бодро.
— Смотри-ка, сын, — хмыкнул Арииаху, — а с этими штуками ты сможешь перемещаться почти как со здоровыми ногами.
Лично меня это замечание царапнуло, как ржавый гвоздь по только начавшей заживать ране. Сказал бы ты такое пацанам, что возвращались в родной дом на подобных приспособах! Они бы с тобой явно не согласились.
Но, когда Семис повернул ко мне лицо, я заметил, что глаза его были полны слёз.
— Спасибо, Скат! — проговорил он, слегка покачивая головой, будто до сих пор не мог поверить, — Спасибо… Я пойду, попробую их? — обратился он спутано, непонятно к кому, к отцу или ко мне.
— Конечно иди, — ответил я, — осваивай свои новые ноги.
Эх, если б я смог! Если б я знал, как из местных подручных материалов сделать ещё и протез!
Семис торопливо вышел, я расслышал как характерный стук костылей проследовал к выходу из дома.
— Спасибо за сына, Скат, — после некоторого молчания проговорил Арииаху.
— Да ладно, — пожал я плечами, — мне было не сложно. Да к тому же мы с ним, вроде как, не чужие. Учились вместе.
— Но, всё равно, Скат, — отец Семиса посмотрел мне прямо в глаза, — девять дней. Ты должен показать свое искусство через девять дней и ни днём позже!
Кто-то может найти параллель с библейской «мене, текел, фарес» — не вдаваясь в тонкости, допустим и такой перевод: «ты был взвешен, измерен и признан негодным». Кому интересны подробности, интернет их вам предоставит. Наш герой мог эту фразу слышать в любой интерпретации.
Это из советского мультика
Подвох (ПодвОх) — сленговое самоназвание подводных охотников