С посохом возникли проблемы. Он попросту не слушался. Едва Максим восстановился от травм, так сразу потребовал свой трофей. Эльфийка недовольно вздыхала, но подала искомое, которое уже было использовано в качестве вешалки для ее тряпок.
Сперва все было нормально, Максим долго любовался орудием, гладил идеально отполированную поверхность неизвестного ему дерева, заворожено смотрел на огромный продолговатый изумруд, бывший главным накопителем маны, взвешивал посох в руках, осторожно крутил его.
Идилия закончилась при первой попытке колдовать. Самое простенькое заклинание "Свет" привело к неожиданному эффекту. Вместо того, чтобы ярко засиять, разгоняя комнатный полумрак, камень только мигнул пробежавшим по нему зеленый светом и погас. Максим попробовал еще раз. И еще. Посох не то что не усиливал его магию, а только жрал ману не выдавая ничего в ответ.
Тогда Максим усилил подачу маны, делая ее потоковой, чтобы у артефакта не оставалось иного выбора, как выполнить команду. Посох за несколько секунд нагрелся так, что парень выронил его из рук. А вот магия воды получилась, только тоже не совсем как нужно. Вместо того, чтобы аккуратно наполнить стакан прохладной водой, артефакт шарахнул струей как из брандспойнта, снося все находящееся на столе, и задергался так, что удержать его в руках удалось лишь большими усилиями.
Это было неправильно.
Максим задумался. Он уже достаточно привык к существованию магии, чтобы перестать воспринимать ее как абстрактное волшебство. Да и сочетание того что он может с тем что не может наводило на мысли. Привычный материализм мешал вовсе не задумываться, и, понемногу, кое-что у него накопилось. На текущий момент он склонялся к тому, что магия сугубо материальна, нечто вроде высших технологий, пользоваться которыми могут лишь способные ее, эту технологию, проводить. Потому он так и жаждал обладать посохом, артефактом должным усилить его способности как проводника. Но почему-то они не срабатывались. "Нет контакта", — думал Максим, — "почему? Что я делаю не так? И вообще, можно ли пользоваться чужими артефактами? Может здесь стоит подобие пароля, как компьютерах? Но какие-то действия посох ведь совершает, значит аналогия с паролем неверна. Чем отличаются маги друг от друга? Силой. А на чем она основана? Умения, знания… у каждого свое ядро. Ядро!" — он почувствовал, что нащупывает путь к правильному ответу и сосредоточился еще больше.
Спустя некоторое время, он обратился к эльфийке, все это время недовольно устранявшей следы учиненого разгрома.
— Сафра, милая, ты ведь знаешь в чем дело?
— Мой господин невероятно умен.
— Да. Понимаю. Как эвфемизм слова "дурак". И что же ты не подскажешь?
— Кто я такая, чтобы мешать господину заливать водой мои новые платья?
— Не сердись, — Максим рассмеялся видя ее надутый вид, — купим тебе новых тряпок.
— Мой господин невероятно…
— Так что же мне делать, чтобы посох стал слушаться?
Сафра помолчала, что-то прикидывая, потом отвернулась и бросила одно слово:
— Кровь.
— Что — кровь?
— Если мой господин впитает в посох свою кровь, то посох станет послушнее.
— Сколько крови? Куда? На камень или рукоять? В господине пробудилась деловитость.
Эльфийка, изобразив обреченный вздох, подошла к господину, выдергивая из волос булавку. Один укол — и Максим увидел на своем указательном пальце капельку крови.
— И все? — Удивился он, берясь за посох. Там, где место укола соприкоснулось с древком, палец пронзила резкая боль, сходная с ударом тока, но почти сразу прекратилась. Максим отнял руку, никаких следов ранки уже не было. "Ну хорошо, попробуем".
Посох действительно перестал чудить, но радость оказалась недолгой. Артефакт работал, это было хорошо. Работал он плохо и это было нехорошо. По прикидкам Максима, с помощью посоха заклинания выходили приблизительно вдвое сильнее чем без него, что было неплохо, но недостаточно. Макс ожидал усиления на порядок, чего не было и в помине.
— Время, мой господин, время. Магические предметы не обладают разумом, но способны подстраиваться под того кто их использует, — эльфийка поняла недовольство хозяина и поспешила объяснить, — каждый маг уникален, со своим почерком и особенностями, любой артефакт с которым работает маг перенимает его нюансы. Потому, чем больше и дольше маг использует его, тем лучше и проще ему с ним работать. Но если сменить владельца, то артефакт начинает все заного, потому вам кажется, будто он плохо работает. Но это не так. Посох признал вас, принял вашу кровь, и отныне он будет становиться все лучше и удобнее для вас. Со временем вам удастся добиться от него нужных вам характеристик, не сомневайтесь.
— Ну, если так… - отозвался Максим с сомнением, — а откуда ты это знаешь, эльфы все-таки владеют магией?
— Нет, мой господин Кровавый Гарри, у нас нет магического ядра. И сами ни производить, ни собирать ману мы не способны. Но, и это одно из двух наших отличий от людей, мы можем использовать ману собранную кем-то другим, даже природой, и направлять ее куда нам захочется.
— И куда же вы ее любите направлять? — Максим покраснел, вспомнив гибель Самуила. — И каким образом?
— На себя, на вещи, на других. Можно укрепить себе кости, мышцы, стать сильнее, ловчее, улучшить зрение, реакцию. Каждый эльф отличается от других, ведь у всех свой путь. Можно уловить ману и спрять ее в камень, металл, дерево или ткань. Маленькие артефакты, — Сафра улыбнулась, — у взрослого эльфа их много. Но только маги могут создавать поистине могущественные вещи, маги… а мы лишь питаемся крошками.
— За что же вас так люди не любят?
— За это и не любят. За то что мы лучше людей. Сильнее, дольше живем, справляемся с болезнями, когда людям приходится просить магов, за то что способны использовать магию.
— Но ведь маги тоже лучше людей во всем этом, и много больше.
— Но вы правите людьми, а мы нет. Вас ненавидят, но страх опасно проявлять. А против нас можно.
— А еще вы едите людей, — вспомнил Максим, — это правда?
Эльфийка фыркнула.
— Так проще забрать у человека ману, только и всего.
— Какую еще ману, если у людей ее нет?
— Мана есть у всех людей, мой добрейший и наимудрейший господин, — насмешливо пропела девушка, — только у простого человека ее так мало, что использовать он ее не способен, к тому же и ядра нет. Небольшое количество есть всегда, вокруг сердца.
Это было что-то новое. Максим понял, что нащупал что-то интересное.
— Так значит мана есть у всех людей, — повторил он, — но только у магов есть ядро.
— Разве маги являются людьми?
— А кем же они являются?
— Магами.
— Это все эльфы так считают? — Уточнил улыбаясь Максим. — Или лишь те, кто являются наивернейшими и покорнейшими слугами, и не желающие прислуживать каким-то людишкам?
— Разумеется все.
— Но разница лишь в наличии магического ядра!
— Этого мало? Вообще-то это "лишь" несколько велико, вы не находите, мой наблюдательнейший господин и повелитель?
— Ну…так-то да… Но если в семье обычного человека родится маг, то получается, по-вашему, что родители и дитя разных видов? — Максим блеснул несокрушимой логикой.
Эльфийка замолчала, внимательно разглядывая господина, словно он сам был очень редким и интересеым артефактом. Она уже привыкла к странности потери части памяти (маг такой силы что-то не помнит? Невозможно!), но Максим не переставал ее удивлять.
— Простите, господин, — наконец произнесла она необычайно даже для нее нежным голосом, от чего ее могучий повелитель почувствовал прилив крови не к той голове, — но ваша глупейшая и слабоумная слуга оказалась не в состоянии уловить вашу мысль.
— Я говорю, — повторил Максим, сам едва не мурлыкая, — что если в семье обычных людей родится маг, то получится, что он и его родители представители разных видов, если следовать вашей логике. А это противоречит природе.
— Но, мой добрый господин, — несколько неуверенно произнесла эльфийка, — то что вы говорите решительно невозможно. Никогда, никогда не было ничего подобного, ни одного случая. От людей рождаются люди, от магов рождаются маги. Иное совершенно исключено.
Если бы она при этом объявила, что является мужчиной, Максим бы не был ошарашен больше. Это был шок. Несколько минут парень просто "втыкал" в полученную новость. Затем вскочил и, схватившись за голову, стал мерять комнату шагами. Это казалось таким простым и таким неожиданным! Люди и маги — разные виды! Это меняло все накопленные представления об этом мире. Разные виды, и представители одного из них несопоставимо сильнее другого, который, в свою очередь, несравненно более многочислен! И маги правят людьми! Дворянство — другой биологический вид!! Как же относятся к этому люди, которые и эльфов, магически сравнительно слабосильных, ненавидят лютой ненавистью? Голова шла кругом. Максим вдруг понял, что он не один из миллионов муравьев, а что-то большее, потому много более заметное. Да, приятно было осознавать свою исключительность как мага, но знать, что здесь нет места случая, и он попросту не человек — было жутковато.
— А дети, — угрюмо спросил он, дети между людьми и магами возможны?
— Возможны, — эльфийка с любопытством наблюдала за его метаниями, — но для рождения мага необходимо, чтобы оба родителя являлись магами. Полукровка не сможет получить ядро, и будет чем-то странным. Детей у полукровок не бывает уже ни с кем, так что внуков не дождаться никому.
— Как лигры и тигрольвы, — пробормотал Максим, — так значит разные виды. Но разные виды — разная мораль. Погоди-ка, ты сказала что у людей все же есть мана, — цеплялся за соломинку Максим, — немного, но есть!
— Есть, ну и что? Она и у неразумных животных есть.
— Люди не животные!
— Все считают себя исключительными, — фыркнула эльф, — люди не исключение. Пользы им это не приносит, но воображать о себе не мешает. А по мне так вполне животные. Вкусненькие.
— Ты действительно ела людей? — Максим почувствовал отвращение.
— Да, а почему нет? Нет, договор я не нарушала, — поспешно уточнила девушка, — но ведь бывают особые обстоятельства. Самозащита, например, когда очередная шайка людей решает перебить поселение эльфов, то вероятность быть лишенным маны отпугивает не самых смелых.
— Причем здесь мана? — Максим устало сел в кресло. Ему было нехорошо. Таким ослом он себя давно не чувствовал. Хуже всего было то, что именно сейчас чувство абсолютной реальности этого мира усилилось. Он был даже обижен, как обижается ребенок, которому говорят, что ему уже под тридцать и пора повзрослеть.
— Ну так ману можно снять с человека лишь в первые минуты после его смерти. Люди верят, что они, их сознание, и есть мана, которая после смерти попадает куда-то в лучший мир. Чушь, конечно, но это представление у них очень живуче. Отец говорил, что они так защищаются от осознания своей слабости. А если еще съесть у человека кусочек мяса, то отобранная мана почти ничего не теряет, и ее можно использовать. Слелать амулет удерживающий прическу, например, или еще какую мелочь. На многое одного человека не хватит.
— И у скольких ты "забрала ману"?
— Я ведь воин-охотница, мой благородный господин. На лук ушло около сотни человек, на каждую из стрел по двое, стилеты впитали в себя ману двадцати человек каждый.
— Ты просто жнец смерти какой-то, — пробормотал парень.
— Мы никогда не убиваем без причины, повелитель.
Они помолчали. Максим закрыл глаза и тер виски ладонями, Сафра с любопытством наблюдала, ожидая продолжения.
— Зачем нам голова Самуила? — Внезапно спросил Максим. — Ты умная, и, разумеется уже давно поняла, что у меня некоторые пробелы в памяти. Так объясни. Тогда, при вызове, я повторил все как ты и учила, не задумываясь. Показалось красивой фразой. Но что-то подсказывает, что это было не просто так, верно?
— Мой господин зрит в корень, как и всегда.
— Так где он и зачем?
— Ради денег, мой благороднейший и бескорыстный повелитель.
— Поясни.
— Мы, ой, то есть я хотела сказать Вы, мой могучий господин Кровавый Гарри, не можете быть наследником вашего глупого учителя. Мир ужасно несправедлив, и вы, даром что маг, по статусу не являетесь дворянином, искренне надеюсь, что временно и справедливость восторжествует, как и всегда в государстве магов! Вы гладиатор, как и ваша верная слуга. А Самуил — дворянин. Потому и родня его вполне способна решить не заметить того факта, что одолели вы его в честном бою, придравшись к каким-то нюансам. И потребовать себе все имущество, включая столь полюбившийся вам посох.
— Мой посох? Да я просто не отдам.
— Вот именно, храбрейший мой господин. И это не говоря о том, что они наверняка наложат свои лапы на все нажитое непосильным трудом вашего учителя. Но голова все меняет. Когда маг соглашается поставить на кон свою голову, и это подтверждено, то уже невозможно оспорить ничего из сказанного при вызове. Тогда желание противника считается волей самого мага. Ведь мы произносим слова головой, не так ли?
— Ээээээ….. Максим опять попал в мертвую зону логики местных, но не стал ничего уточнять и просто кивнул.
— И главное! — Девушка торжествующе подняла палец. — Без головы невозможно вступить в права наследства! А оно там огого какое! Ваш наивный учитель весь пропитался, буквально пах деньгами, поверьте, я чуяла.
— Верю. Но зачем нужна непременно голова покойника, чтобы вступить в права наследства?
Эльфийка даже растерялась.
— Ну…как же… это. как. без головы?
— Ладно, — ее повелитель махнул рукой, — так что там с судьбой конкретной головы Самуила?
— Я все сделала в налучшем виде! — Обрадовалась возможности похвастаться девушка. — Пока вы, мой бесстрашный и воинственный господин, восстанавливались от ран, ваша надежная слуга отрезала голову (получив разрешение смотрящего, конечно), отварила ее, отскоблила..
— Отварила??!!
— Ну да, ведь так удобнее отскабливать.
— Дальше.
— А дальше убрала в шкаф! — Победно заключила эльфийка.
— И… голова сейчас в шкафу?
Сафра метнулась к указанному месту, Максим опять залюбовался ее удивительной, нечеловеческой (хотя да) грацией и пластичностью. Девушка открыла шкаф, и достала оттуда некий предмет, завернутый в шелк. Размотав тряпку, она с торжественностью протянула двумя руками предмет своему непреклонному господину.
— Да ведь это череп! — Воскликнул Максим. — Голый череп!
— Я хорошо отскоблила, — довольно кивнула девушка, — его родня будет в восторге.
— Ты думаешь? — Максим вспомнил, что он скептик.
— Ну да, конечно! Ничего лишнего. И главное — красиво! Вот же он, полюбуйтесь!
— Да я любуюсь, любуюсь.. — Максим забрал у нее череп и повертел в руках. — И ты думаешь продать его родне?
— Отдать за выкуп, господин.
— В чем разница?
— Отдавший выкуп признает свой отказ от права мести. А то мало ли… Всяко бывает. Таким образом, мой искушенный повелитель, вы разом подтверждаете свои права на ваш любимый посох, получаете выкуп и родня Самуила не будет вам мстить! Ну или будет, но тогда все наследство достается вам!
— Ловко. И сколько ты думаешь содрать с его родичей?
— Мой добрейший господин, если вы назначите выкуп менее 10 тысяч серебрянных монет, считайте, что вас грабят средь бела дня.
— Десять тысяч? — Изумился Максим. — Так много?
— Он был довольно состоятелен, уверяю вас, господин. Требуйте пятьдесят тысяч, торгуйтесь, отступите до тридцати… Я бы согласилась на двадцать пять, но не меньше. Десять действительно грабеж.
У мудрейшего господина голова шла кругом. Девушке удалось трижды "взорвать ему мозг" в течении одной беседы. "Какая женщина", — подумалось ему.
— Эй, погоди-ка, слуга моя верная, там еще было что-то об одежде? Я посмеялся было, но в свете последних событий уже не уверен в том, что это только смешно.
— Ну…понимаете… - эльфийка замялась, — одежда что, так, тряпочки. А я люблю тряпочки, вот и подумала, что. это. но если хотите, то я конечно, у меня все тут это..
Она сбилась в бормотание и сделала грустное лицо. Максим рассмеялся шельме, и, чувствуя необходимость как-то отблагодарить, жестом показал, что ему все равно и пусть делает что хочет. Секунду спустя эльфийка уже сидела у него на коленях, обвивая руками голову.
— Мой повелитель самый щедрый господин в мире! — Она смеялась. — И я буду неблагодарной кошкой, если не отблагодарю своего повелителя, — зашептала она так, что Максим едва не повторил свой последний подвиг на Арене.
— Да, пока не забыл, — сам тоже машинально перейдя на шепот, спросил он, — а какое второе отличие эльфов от людей?
— Вы не могли не заметить, мой наблюдательный господин, — прошептала девушка, одновременно умудряясь целовать его, — что у меня, и у всех эльфов так же, сердце расположено не справа, а слева в груди.
— Мог! — Запротестовал Максим, — Я все могу!.