День 90.
Справиться с новым наставником кажется практически невозможным. Признаюсь, будь он примером изначально, мне и в бреду не смогла прийти мысль бросить вызов. Этот человек, то есть маг, превосходил меня во всем. Как описать то, что нельзя сравнить? Если с Самуилом мне доводилось прикидывать на больше/меньше, то теперь сравнения, если позволить себе их, покажутся нелепицей. Что с посохом, что без оного, что один на один, что трое на одного — результат выходит обескураживающий. Самая простая аналогия — стена. Нет, он не стоял на месте, наоборот, скорости перемещения нового учителя можно только завидовать. Нет, он не берет голой силой, напротив, разнообразие действий, сплетаемое в единую сеть, указывает на могучий интеллект. Но все в сумме создает эффект подавляющего превосходства, несокрушимости, стены, которую не удается даже оцарапать. И это в защите! При нападении же все еще проще — на вас падает стена и вам приходится принимать роль раздавленного ею жука.
Кстати, он так и не представился. Не считает нужным, или считает меня недостойным, одно из двух. Раздражения, при этом, не вызывает вовсе. Столкнувшись с подобной силой, мне невольно не остается ничего кроме уважения. Ни злости, ни гнева, всему этому нет места. Как будто это не маг, а природное явление, стихия, к которой нельзя относиться как к обычному человеку. Или, вернее, магу. Никак не привыкну.
Ограждения с Арены не снято, но песок вновь привычного желтого цвета. С чем это связано — не знаю.
С Иваном вышло проще ожидаемого. Изначально я готовился к трудному разговору, подбирая разные варианты управления беседой, поскольку он был мне нужен, а в надежности собственной позиции уверенности не было. "Дядька", при всей внешней простоте, оставался загадкой. Несмотря на довольно продолжительное наблюдение, понять его вполне я не мог. Кто он, что он? Какие у него были действительные отношения с Самуилом? Какое действительное прошлое? Семья, дети, увлечения? Ответов не было, и именно их отсутствие, при условии долгих и частых дискуссий, говорило о том, что просто не будет. Вышло же совсем не так, и, как раз, очень просто. Опишу это, пожалуй, поподробнее.
Утро. После импровизированного завтрака, организованного слугой, я, собираясь с мыслями, готовился к выходу, как вдруг дверь распахнулась и Иван попросту ввалился в комнату, сразу сделав ее какой-то маленькой.
Вид его был привычен, этакий увалень, но повидавший жизнь, в неизменной кольчуге поверх холщевой рубахе, с лицом заросшим для сокрытия простоватости, и глазами не способными скрыть наличие у человека образования.
— И где тут мой душегубец? — Зарокотал он, не давая возмутиться бесцеремонностью вторжения (Иван не заходил ко мне с первого дня, ограничиваясь стуком в дверь и громким голосом). — Тут что ли? Уууу, хоромы! Как есть хоромы! Вот что барахло, да в умелых руках (уважительный кивок внимательной эльфийке) делает! Вы даже нужник царский поставили! Как есть трон! И ванна!
Тут он замер, ванна действительно его удивила и притушила балагурство. Новенькая, медная, теплая для глаз, стоившая столько, что мне лучше не знать, по словам Сафры (я и не знаю!), занявшая целый угол ванна, смотрелась и впрямь красиво.
— Аристократ! Как есть аристократ! — Иван наконец отмер и вернулся в изначальный режим. — Это я люблю, это по-княжески! А вот скажи-ка мне, князюшка мой малохольный, сколько ты мне платить будешь? — Перешел он к делу.
— Платить?
Иван на меня даже не глядел, красуясь сам себою перед зеркалом.
— Платить, малохольный, платить. Или ты думал прибить человека, потом оживить его, и он твой? Не на того напал, дитятко наше неразумное! Не на того, поскольку вольный я, а ты не очень, даром что и маг. Но. Поработать с тобой соглашусь. За долю малую.
— Сколько ты хочешь?
— Говорю же — долю малую. Треть от дохода.
На мою верную слугу напал очень сильный кашель.
— Шучу, шучу, десять процентов, — тут же исправился "дядька", с опаской глядя на задыхающуюся эльфийку. Та показала средний палец.
— Нет, этого мало! — Запротестовал Иван. — Хотя бы пять процентов! И это последнее слово.
На том и порешили. За двадцатую часть от гонораров за "подтверждение Правды" наставник согласился как продолжать тренировки, так и выступать, при необходимости, с нами на Арене. Право отказаться предусмотрели как один раз в месяц, с возможностью накопления, хотя Иван не очень беспокоился на этот счет, уверив, что ему и раза хватит, а без него меня точно прибьют и тема закроется по естественной причине. Мне импонировал его оптимизм, хоть я и не разделял его.
А вот так интересовавшую меня тему с Самуилом, их взаимоотношений, и, главное, как он относится к его смерти, раскрыть не удалось. Череп, валяющийся на полу, привлек его внимание, он легонько поддел его и взял в руки.
— Эх, господин маг, — заявил "дядька" разглядывая пустые глазницы, — а я ведь предупреждал вас быть осторожнее с малохольным. Он ведь чудик, да еще и везучий (это я везучий?!), где не силой возьмет, там хитростью, где не хитростью, возьмет глупостью. Ну да покойся с миром, старый жмот, верую, выкупят тебя.
И на этом все. Иван чувствовал моменты когда я собирался спросить и усиливал словесный поток своего балагурства так, что я понял — не надо. Не время. Договор, однако, заключили. Даже эльфийка казалась довольна.
День 93.
Явились, наконец, родственники Самуила! Долго же они собирались. Даже Сафра начала волноваться, если я не обманываю себя тем, что начал понемногу читать ее эмоции.
Делегация состояла сразу из пяти магов, увидев которую можно было даже не спрашивать кто они, все пятеро внешне настолько напоминали покойного, что я лишь глазами хлопал от удивления.
С непроницаемыми лицами они поинтересовались, меня ли именуют Кровавым Гарри. Я подтвердил, что да, Гарри, да еще Кровавый — это я. Тогда они спросили у меня ли находится интересующий их череп. Вот так, без имени покойного. И это им я подтвердил. Тогда, заявили они (вообще говорил лишь один, самый визуально старший, но прочие столь солидно кивали, за исключением самого молодого лица из представленных, что можно сказать "говорили все") не будет ли Кровавый Гарри столь любезен отдать им эту безделицу за символический выкуп, а то в могиле некомплект, и их перфекционизм страдает.
— Пятьдесят тысяч! — Брякнул я по эльфийской науке, чем заслужил долгое молчаливое изучение своей скромной пероны.
Потом они заулыбались (кроме все больше мне не нравящегося молодого), и, с облегчением, сообщили, что поняли мою нечаяную оговорку. Ведь я хотел сказать пять тысяч, не правда ли? Я тоже заулыбался.
В итоге они сдались на тридцати тысячах без рассрочек, идею о которой я отклонил, объясняя спецификой рода занятия. Когда они уходили, их молодой, терпеливо ожидающий конца переговоров, все же выкинул фортель.
— Я не могу идти против Рода, но хочу чтобы ты знал — я был категорически против выкупа, — заявила эта копия Самуила, но лет пятнадцати на вид, — деньги — пыль, а честь бессмертна. Будь моя воля, ты бы уже сдох в мучениях. Увы, моя воля не решает дела Рода. Но знай — ничто не забыто. Я буду следить за всеми твоими выступлениями, и день когда ты сдохнешь станет лучшим днем в моей жизни.
Печально это все.
— А сюда-то зачем приходил? — Только и мог я ответить. — Чтобы высказать мне весь этот детский пафос?
— А посмотреть. — Дерзкий юнец окатил меня презрением в меру способностей и гордо удалился вслед за старшими. Я тоже хочу с ними, думал я глядя на закрывающуюся дверь. Скорее бы в город.
День 94. Начало.
Становлюсь дипломатом. Статус — интересная штука. Бывает, что формально он изменился, а по факту — ничуть, бывает и наоборот. В моем произошли некие перемены, что и пришлось осознать сегодня.
Как происходит выбор бойцов для представления интересов? За деньги, понятное дело. Но как? Не интересовался ранее, пустив все на самотек. Да и зачем было? Мое дело телячье: вышел, всех поубивал, ушел, а соперников пусть "дядька" подбирает. Так все и было, то Иван, а то и Самуил подходили и ставили перед фактом, что так и так, противник такой-то, или такие-то, мой выход тогда-то, будь готов, отказ не принимается. Я и выходил. Даже находясь уже на Арене пропускал мимо ушей рассказы смотрящего о том в чем там суть дела, сосредотачиваясь на собственных ощущениях предвоенного пофигизма.
Но теперь-то я неформальный лидер нашего славного отряда! Формально нет. Как и самого отряда официально нет. Есть лишь сумма вертикальных (с эльфийкой) и горизонтальных (с лично свободным человеком Иваном) договоров и отношений. Новый наставник вообще сам по себе, не компанейский маг.
Закончив разминку (иначе занятия с Иваном и эльфийкой не назвать, в сравнении с последующей дрессировкой от нового мастера мага), мы вдруг увидели, что около входа на Арену топчется пара импозантного вида людей, желая что-то рассказать молчаливому наставнику. Тот равнодушно наблюдал за нашей тренировкой, не поворачивая головы в их сторону. Заметив что мы закончили, он соизволил обратить внимание на вновьприбывших, поглядел на них сверху вниз, мотнул головой в нашу сторону и отвернулся, скрестив руки на груди.
Ясно-понятно. Арена во всей красе. Тренировки тренировками, но как начинает попахивать деньгами, так все в сторону.
Парочка засеменила к нам, и я рассмеялся, очень уж комично они выглядели. Лицо у одного демонстрировало холодную надменность, а у второго лакейскую угодливость. Одеты они были в мундиры невероятного кроя, напоминая тех дембелей моей родины, что увлекались украшением формы до того, что выглядели фельдмаршалами. Как им казалось.
— Уважаемый Кровавый Гарри, разрешите представиться, — начал угодливый, обращаясь к Ивану, — я Никита Демянский, седьмой, а это мой брат Даниил, девятый. Вас рекомендовали нам как того, кто ненавидит несправедливость во всех ее проявлениях!
— Терпеть не могу, — закивал "дядька", — только не я Гарри, а он, — указывая на меня, вздохнул Иван
Делегаты не поверили.
— Он? — Мистер Надменность не счел нужным скрывать скептицизм.
— Он? — Лакей растерялся.
— Он, он, — подтвердил Иван, — зверюга каких мало. Я его сам боюсь. — Добавил он громким шепотом.
Делегаты замялись, видимо размышляя не насмехаются ли над ними, но все же повернулись ко мне и угодливый повторил приветствие.
— Сумма? — Мне ничего не оставалось, кроме как соответствовать.
— Двести.
— Это несерьезно, Демянский, — я даже обрадовался, что могу поквитаться пренебрежением. — Я выходил за Правду стоимостью три тысячи лично мне, и даже не почешусь за жалкие две сотни. Извини, Никита.
— Жалкие две сотни тысяч?! — Не произнес, а, буквально прорычал надменный, и я завис.
Стоит сказать пару слов о денежной и ценовой политике Арены. Гладиатор, то есть приговоренный к Арене Справедливости считается как бы госслужащим на особом положении. С одной стороны все организовано государством. С другой — воля результата Арены выше всего, сродни божественной. И гладиатор — проводник этой высшей воли. Потому все содержание идет за госсчет, а деньги победители получают в полном объеме, иначе выйдет будто государство претендует на долю высшей справедливости, что как раз и будет несправедливо! Где собака зарыта? Во-первых в пользу государства идут деньги внесенные теми, кто проиграл. Во-вторых, дело в наследстве. У гладиатора недобровольца, то есть осужденного, нет иной официальной родни кроме именно государства, которое его и отправляет на Арену! Логика проста: приговоренный к Арене автоматически лишается родни, то есть государство наказывает не столько вас, сколько ваш род, указывая то, что он, род, недостойно вас воспитал. Вы теряете имя и получаете номер. И, в милосердии своем, государство берет дитя неразумное на перевоспитание. Дает занятие максимально приближенное к развитию моральных принципов (в теории), ибо где же раскрыть все хорошее, что в вас имеется, как не на Арене? И действительно вас готовят! Но после вашей гибели (неизбежной) государство и является наследником, забирающим все нажитое. Что же с теми, кто вышел на Арену будучи лично свободен, а это считаются все, даже госслужащие не "на особом положении"? Как все тот же Самуил, или, теперь, Иван? Очень просто — на Арену может выйти любой при соблюдении двух правил:
1. Дело действительно касается лично его, и не высосано из пальца.
2. Дело может быть любым, если статус противника выше чем ваш.
Первый пункт призван препятствовать мыслям типа "я крут как вареные яйца, пойду и посшибаю легких денег с тех кто очевидно слабее, а повод найду". Так вот — не найдешь. А будешь продолжать считать себя самым умным, то Арена выставит бойца для защиты Правды того на кого ты напрыгиваешь, и полюбуется как у тебя это выйдет. Иван сказал, что это работает, и проверки действительно по делу. Логично, зачем государству с кем-то делиться? А если кто дурак, а не хитрый, и лезет на тех, кто не по зубам, то пожалуйста. Никаких препятствий. Чем меньше "дурней останется, тем лучше".
Гладиатор из осужденных отказаться от выступления не может, не имеет поава, при соблюдении условия роста оплаты. То есть, если вам предложили больше, чем вы максимально успели получить, то отказываться нельзя. А вот если меньше — то смотря на сколько. Все что более чем вдвое ниже вашего самого большого гонорара — на ваш выбор. Как хотите.
Людоедская система, но логичная. Гармоничная, я бы сказал.
Потому, услышав предлагаемую сумму, я обомлел. Двести тысяч не лезло ни в какие ворота. Это было слишком, невероятно много, особенно если учесть, что я не мог отказаться и от суммы в пятьдесят раз меньшей.
— Почему не двести двадцать? — Я сделал попытку удержать лицо.
— Потому что сумма городского налога двести тысяч, — охотно пояснил угодливый, — а не двести двадцать.
Я ощутил азарт, защитную реакцию на опасность, и засыпал их вопросами. Они насмешливо отвечали, но мне было все равно. В итоге удалось получить более-менее цельную картину ситуации.
Во-первых, Демянский это не фамилия "дембелей", а город Демянск, и эти уважаемые джентельмены являются чиновниками в славном Демянске.
Во-вторых, город конфликтует с окрестными помещиками-землевладельцами. Суть конфликта в деньгах, разумеется. Они не поделили дорогу, рынки, вернее дни торговли, пошлину у каких-то ворот и что-то еще, список нерешенных вопросов оказался велик, и я не стал запоминать подробно, уяснив главное, что это конфликт городских властей с окрестными феодалами.
В-третьих, сумма равна годовым городским налогам в казну, и это самое интересное. Оказывается, что наше славное государство дозволяет городам вносить любые деньги, которые должны идти в казну как сборы, на Арену, и засчитывает их как уплаченный налог!!!
Начинаю ощущать себя анти-Горацием, не перестаю удивляться.
В памяти всплыло что-то из школьных уроков по Истории, о "поддержке центральной королевской власти городов против своеволия феодалов", поразмыслив, пришел к выводу, что и здесь торжествует логика. В случае поражения Правды города государство теряет часть налога, ведь деньги забирает победитель, то есть все собранное городскими властями переходит в руки окрестных лендлордов! В случае победы — государство не теряет ничего, а вот город приобретает многое. Идеальная картина для местечковых патриотов: центральная власть таким образом дозволяет расходовать средства словно в местный бюджет, причем в любом варианте, ведь помещики тоже местные. Только мне что-то показалось, почудилось, помещещилось, что кроме поддержки городов центром, здесь еще наличествуют такие интересные штуки как "распил и откат". Глядя на рожи делегатов из Демянского, их равнодушную готовность выложить невероятные деньги, в десятки раз больше необходимого, на их желание "поскорее покончить с делом" единым блоком, не разбивая на множество отдельных выяснений Правды по каждому пункту, мне было нельзя не прийти к выводу о простейшем сговоре городских властей с окрестными феодалами по поводу дележа этих денег.
Я спросил кого же наймут представители "противоположной Правды" и все стало кристально ясно. Угодливый делегат радостно сообщил, что у противника с деньгами не очень, а потому эти нищеброды по обыкновению отстаивают свою Правду лично. Превосходно. То есть берем все возможные деньги, нанимаем жертвенного барана, в данном случае меня, против него выходит отряд магов (!), ведь только дворяне владеют землей наряду с государством, и, разумеется, готовит из барана шашлык. Получают выигрыш, часть которого после заносят обратно в город. Кому надо. Гениально.
Попросив немного подождать (нет, я не отказываюсь, поскольку не имею права, конечно я готов! Буду отстивать Правду днем и ночью, но надо обменяться парой слов со своими людьми), я отозвал в сторонку Ивана с эльфийкой, спросив у них что думают по данному делу.
— Пи…..ц. — Иван традиционно покорил емкостью своей мысли.
— Они бывают так милы, эти людишки, — проворковала Сафра, — вы имеете все основания посчитать меня ненормальной, мой благородный господин, но я бы согласилась на это дело, даже имей возможность отказаться. Только представьте себе лица этих мошенников, когда вы одержите победу. Слава Кровавого Гарри взлетит выше дракона.
— Ты говори, да не заговаривайся, — одернул красавицу Иван, — там выйдет штук десять магов и все. Путь Гарри будет завершен. Против лома нет приема. Я, пожалуй, воспользуюсь правом отказа. Видит небо, не думалось, что это случится так скоро. Но в этой ситуации… это верная смерть, и твой "добрейший и благороднейший господин" не оживит меня еще раз, так как сам окажется в числе покойников. А у меня есть для кого пожить еще немного.
— Ого! Ты кажется воображаешь себя в числе живых? — Насмешливо пропела эльфийка.
— А что не так? — Набычился Иван.
— Смотря что для тебя жизнь, Ванечка, сам подумай.
— Не ссорьтесь, — буркнул я, — и без того нет настроения.
— Как пожелает господин, — ехидна и не думала униматься, — ты, Ванечка, подумай о том, что будет с тобой дальше, после твоего гордого отказа от десяти тысяч.
'"Дядька" открыл было рот, чтобы ответить, но ничего не произнес, только лишь выпучил глаза и покраснел.
— Вот и я о том, — кивнула девушка с самым безмятежным видом, — ученику проиграл, со службы уволили (вы этого не знали, мой доверчивейший повелитель, но уступивший ученику на первом же занятии увольняется за профнепригодность), потом нанялись за деньги к излечившему вас, но отказались от первого же выступления в связи с опасностью оного… даже не знаю!
— Разве это было первое занятие? — Спросил я, слушая с проклюнувшимся интересом. Что делать я не знал, как одолеть группу магов, да еще, наверняка, сплоченную и не раз выходящую вместе — тем более, но терять Ивана не хотелось.
— На копьях первое.
Иван серьезно помрачнел. Я же вернулся к горожанам, начинающим проявлять признаки нетерпения.
— Скажите, уважаемые, когда оно состоится, выяснение Правды и торжество Справедливости?
— Через два часа, — впервые улыбнулся Надменный, — надеюсь, вам достаточно этого времени для подготовки.
— Еще бы! — Восхищенно подтвердил я. — Гладиатор ведь каков? Встал и готов!
— Прекрасно. Смотрите, не подведите же нас.
— За такие деньги я на вас даже женюсь, если пожелаете.
Шутку не приняли, и поспешно откланялись.
Тем временем Сафра допекла Ивана, он весь вспотел и стоял красный как рак. Я подошел.
— Черт с тобой, малохольный. — Казалось Иван даже рад моему появлению. — Выбор действительно между плохим и очень плохим, права твоя ведьма. Я в деле. Может и помогу завалить кого-нибудь. Вот ведь задница какая.
— Отлично! — Я хлопнул ено по плечу. — Все их задницы в твоем полном распоряжении. Надо все же подумать как воевать будем. Как по-вашему вести бой против группы магов?
— Никак, малохольный. Погибнуть поскорее и наименее болезненно, вот и весь план. Я побегу на них с мечом.
— Я осыплю их стрелами, после чего просила бы у моего благороднейшего господина разрешения присоединиться к Ивану.
— Э! Погоди, — до меня только сейчас начало доходить, что у эльфийки нет никаких планов на великую победу, — вы что, помирать собрались?!
Сафра подарила мне взгляд полный гордости за своего господина и повелителя, но ее губы подрагивали от с трудом сдерживаемого смеха.
— Нет, мы их порвем. Там магов десять, если не больше. Мой господин укокошит восьмерых, а мы с Ванюшей дорежем прочих. Делов то!
— Может не десять? Девять или восемь. пять?
— Скорее больше, чем меньше. — Рациональная эльфийка отвергла все мои надежды. — Десять это минимум. Скорее двадцать, а то и тридцать. Поймите меня правильно, господин. Отказаться мы не можем. Значит погибнем. Провинциальные дворяне не сильны, но их много. На такой куш слетятся все, и если есть нам на что действительно надеяться, так на то, что поубивают друг друга за право участия ради последующего дележе.
— Дааааа… — Протянул я. Умирать не хотелось, да и адреналин не сдавал позиции, но сердце чуяло серьезность ситуации. — За такие деньги что бы и не прихлопнуть кого-нибудь, я их прекрасно понимаю!
— Сколько? — Прозвучал негромкий голос. Я, вздрогнув, обернулся. Маг, так и не дождавшийся нашей сегодняшней тренировки, стоял скрестив руки и разглядывал нашу троицу смертников.
— Что "сколько", наставник? — Я ощутил как ладонь эльфийки сжала мою.
— Сколько эти твари решили украсть? — Уточнил он все тем же равнодушным тоном.