Город. Продолжение.
— Ты собираешься все это съесть?
— Нет. Я собираюсь все это сожрать, и горе тому, кто встанет у меня на пути.
— Борщ, щи, уха, окрошка и суп из черепахи — только на первое?
— Дяденька, — попросил я навязавшегося спутника, — шли бы вы откуда пришли. Иначе, не взыщите, за себя не ручаюсь.
Валера хотел было ответить что-то язвительное, но, посмотрев в мои глаза, передумал. Усмехнулся, и сел рядом, придвинул себе ближнюю тарелку и вооружился ложкой. Вот это правильно! Вот это он молодец!
Борщ и уха показались мне пищей богов. От прочих супов отвлекли официанты, методично заставлявшие стол моим героическим заказом. Ветчина, колбасы, соленые огурцы, соленые грибы, сковороды белых грибов в сметане, лисичек с картофелем, икра красная, икра черная, квашеная капуста, малосоленая форель и семга, бок осетра холодного копчения, оливки и маслины, нежнейшие хлебцы со сливочным маслом, все на что указала в меню моя дрожащая рука — все это выстраивалось перед нами авангардом второй перемены блюд.
Фужеры, рюмки, графины, бутылки разной степени пузатости — это великолепие грозно смотрелось, подчеркивая торжество момента.
Жаркое и птица… О, да. Мечта. Никогда бы не подумал, что еда способна оказывать на меня подобное воздействие! В жизни не был гурманом, ел всегда что дают, но тут что-то накатило. Заворожено глядел я на кабанью голову, двух молочных поросят, трех гусей (один гусь — много, два гуся — мало, три — в самый раз), фаршированного ягненка, лосиные губы, каплуна и пулярок, рябчиков в сметане, телячьи мозги, оленину, белое мясо жареной рыси, зайчатину и разварные лапы медведя.
Я старался есть все, отхватывая по куску то там, то здесь. Рядом мощно двигал челюстями Иван, в отличии от своего сослуживца, не выказавший ни малейшего удивления моей увлеченностью, только кивал одобрительно, когда я никак не мог остановиться при заказе.
— Заказ княжеский, не спорю, — не выдержал Валера, — но нас всего трое человек, а не тридцать. Куда денешь все что останется?
— Попрошу с собой завернуть.
— Так ты не унесешь столько.
— А слуга мне на что?
Иван закашлялся, поднял на меня свои осоловевшие глаза, но, вместо возражений, вновь одобрительно кивнул.
— Это правильно. Всяко лучше чем покойников таскать. Если так и дальше пойдет, малохольный, то я даже перестану тебя называть малохольным.
Воодушевленный неожиданной поддержкой, я налег на яства с утроенным усердием. Не засекал времени, но уплетали мы все это не менее двух часов, даже Валера, хоть и ворчал, но едоком оказался знатным, ничуть не отставая от нас.
Осталось, конечно, действительно много, а ведь я даже не добрался до десерта. Мне было удивительно, но персонал вел себя так, словно все это в порядке вещей, и нам не только упаковали все в полотняные, белоснежные как и скатерти, салфетки с вышитыми вензелями заведения, но и погрузили все в тележку, как продукты в супермаркетах. Обошлось все в двадцать восемь монет серебра. Немало, но, если подумать, и не слишком много.
Иван толкал тележку перед собой, жмурясь как сытый кот, что-то добродушно бурча о "правильных малохольных", я привыкал к некоторым изменениям центра тяжести, а Валерий (сожравший не меньше других) вернул себе напыщенную язвительность человека видавшего виды.
— И куда дальше? Что пожелает ваша светлость? Может заглянем в Свиной Ряд, выберете себе десятка два окороков, а то что-то мало всего здесь, не отощать бы вам?
— Валера…
— Хотя, зачем окороков? Носить их еще — вот радость! Купить сразу штук тридцать поросят или взрослых кабанов, чего сами изволите. И пусть они бегут своими ножками. Удобно! Если прикупить еще барашков, да заглянуть на Птичий Двор, то выйдет полноценное шествие. Люди, вид которых вас удивил и удивляет, все эти жалкие модники, вся эта шваль испытает на самих себе твой реванш!
— Валера, тебе не удастся испортить мне настроение.
— Испортить настроение? О, неужели тебе вздумалось, что я хочу испортить настроение хоть кому-то?! Тем более вам! Я всего лишь развиваю мысль о дальнейших действиях на основе увиденного. Жратвы — телега, бухла — полно, но вдруг не хватит, а?
— День только начался. Что бы ты делал, будь у тебя один единственный день отдыха, впервые за четыре месяца? Чем зубоскалить-то. Предлагай варианты, а мы рассмотрим.
— А я что делаю? Только и предлагаю. Ты пойми, Гарри, отдых он для каждого свой. Кому картины посмотреть в галерее, кого от оперы за уши не оттащить, третьему баб подавай, четвертый жрет как не в себя, пятый книжку умную читает, шестой..
— Погоди, погоди. Что там про баб? Где, какие, сколько? Подать их сюда!
— Эка тебя развозит, малохольный (ты уж прости, но когда Иван раздает прозвища, они обычно прилипают намертво), развозит… а ведь выпили немного. Уверен насчет баб?
— У-у-уверен!!
— С твоей мошной дело нехитрое. Если ты не любитель экзотики по принципу "подешевле", а хочешь кого поприличнее, то есть несколько заведений. Рано для них еще, впрочем, хоть формально они круглосуточные. Можно зайти на часок-другой. Или ты там тоже решишь заказать разом все что шевелится?
— Я, Валера, человек культурный, как вы могли это уже бы заметить, знаю как подвязывать салфетку, и потому сделаю вид, что не слышал столь глупое замечание. Ну так где? Пошли.
— Эй, — заволновался Иван, — а это вот все, что, с собой к девкам непотребным тащить? Сожрут ведь!
— Они что, голодают? — не понял я.
— Они бл***, малохольный, — не сожрут, так понадкусывают.
— Мою еду?!
— Ладно, не пугай его, пошли. Здесь недалеко. Но дорого. Центр города, должны понимать. И вот еще что, Гарри, еда ладно, ты кошель береги, мало ли.
Кошелек мой, или кошель, как говорили здесь, был приобретен в банке, который мы посетили первым делом. Скажу пару слов и о нем. Если коротко — разочаровал. Вернувшееся ощущение попадания в сказку рисовало картины "банка" чем-то похожим на изображенное в фильмах о похождениях мистера Поттера, и я предвкушал не менее шикарный визуальный ряд с холмами денег. Увы — облом. Фасад еще ничего, но внутри тесно, темно, ощущение ветхости. Работники вида "белый воротничок классический" уставшего вида. Всего четыре приемных стола. На каждом небольшой мраморный шар. Кладешь на него руку, он начинает светится красноватым светом, и все. Даже говорить ничего не нужно о том кто ты и что ты. Называешь сумму (я взял пятьсот монет) и тебе ее приносят. Никакой бумажной волокиты, что хорошо, конечно, но чего-то словно нехватает. Тут я и спросил про кошелек, когда увидел сколько это — пятьсот монет. Девять киллограмм серебра, между прочим.
— А если золотом? Я могу взять золотом? — спросил я вопросительно ожидающего сотрудника.
— Нет, ваш счет в серебре, но вы можете обменять на золото. Курс по весу один к пятнадцати. Банковский процент при обмене — три процента. Будете менять?
— Да как я понесу все это иначе?
— Кошель купи, малохольный, делов-то. — Пророкотал сзади Иван.
Кошель стоил всего одну серебрянную монету, и обмен отменился, когда я узрел как этот кошель занятно выглядит. По сути это специальный пояс, обвязываемый поверх одежды, закрепляющийся с двух сторон, и вполне удобно распределяющий вес содержимого. Некая "колбаска" набитая серебром получилась. Чтобы достать деньги, нужно отстегнуть один край, открыть небольшой кармашек и высыпать сколько нужно, иногда помогая тряской своего тела. Так себе конструкция в плане удобства, но мне почему-то понравилось. Идиотизм, но смешной. Почему нет? И вес распределился вполне комфортно.
Наш чичероне сам толком не знал куда ведет, но и не думал в том признаваться. Отлично его понимаю, после импровизированного банкета он наверняка решил, что и плотские утехи достанутся всем, ну и искал место подороже, где и сам еще не был. Интересно, какая средняя зарплата на Святой Руси? Узнаю потом. А пока — веди нас, Сусанин, веди, в топь порока и болота разврата. Он и вел. Я не волновался, улицы прямые, авось не заблудимся. Люди по-прежнему пестрили в глазах своими нарядами, но, под влиянием алкоголя, уже не вызывали неприятия. Ко мне вернулись природные либерализм и доброта.
— Слышь, уважаемая, — обратился наглец к разбитного вида мамаше, торгующей восхитительно пахнущими пирожками с лотка, — где тут опиум для народа?
Я заржал, услыхав фразу, но "уважаемая" видимо, дала ориентир, и Валера уверенно повел нас куда-то во дворы. Узнаю тебя, матушка Русь! Стоило свернуть с почти идеально чистых улиц, как мы оказались в куда менее чистом месте, чтобы не сказать загаженом, с кучами мусора у стен и лужами в грязи (куда делась брусчатка?) под ногами.
— А нормально пройти никак?
— Не ной, малохольный, почти пришли.
— Надеюсь.
— Ты только это, давай без юмора пока. Нас еще пропустить должны, могут не понять некоторых шуток, так что лучше вообще молчи.
— В смысле — пропустить должны? А могут не пропустить?
— Нас там никто не знает, к новичкам отношение логично настороженное. Вдруг мы их стражи или вроде того?
— Стражи?! Погоди, — меня осенило, — это что, незаконно?!
— Эээээ…ты не знал? С какой из лун ты свалился, Гарри? — Валера даже остановился, с любопытством глядя на меня.
— Да не ходил я по борделям, откуда мне знать?!
— Но что проституция запрещена законодательно сложно не знать!
— Давай, давай, шевели лаптями, — вмешался Иван, — пока тележка не застряла по самое днище. Нашли тему! Срамные дома испокон веку были, есть и будут. Из запрещают и разрешают, разрешают и запрещают, вот еще помнить что там сегодня! Оформлено иначе, а суть та же, только и всего.
Мы добрались до какого-то черного хода, определенного Валерой как нужный адрес, и постучались.
— Кто там? — Раздался женский голос.
— Девушки, а вы работаете? — Пока я мучительно заставлял себя ничего ей не ответить, Валера принялся налаживать контакт.
— Мы не работаем, мы отдыхаем! — Несколько неуверенно заявил тот же голос.
— Ой, а можно с вами? Нам тоже очень нужно отдохнуть!
— Сколько вас?
— Трое.
— Подождите минуту.
Минут десять мы топтались, пока я не начал сердиться.
— Слышь, Сусанин, ты куда нас привел? — Че здесь за хрень?
— Открываю. — Вновь прозвучал голос. Раздался звук открываемой двери и мы ввалились в нее.
— Заходите, распологайтесь. — Обладательницей голоса оказалась довольно милая женщина лет сорока, с крашенными в рыжий волосами и халате малинового цвета с помпонами. — Девочки сейчас выйдут.
Элитное заведение изнутри смотрелось и впрямь неплохо. Барная стойка, красные диваны и кресла, бронзовые канделябры с зажжеными свечами, натюрморты между занавешых окон, вазы со свежими цветами по углам, огромное зеркало на весь потолок, а посреди всего этого мы с тележкой всякой всячины. Иван с Валерой осторожно уселись, поерзав, я же заметил, что им неловко, но держат вид, молодцы.
Вошли девушки, сразу десять. Все совершенно обнаженные, никакого нижнего белья. Признаюсь — я почувствовал волнение куда большее, чем ожидал.
— И сколько за час? — как можно безучастнее задал я логичный вопрос.
— Семь серебряных в час.
— Неплохо, — я обернулся на своих спутников и осекся, забыв что хотел сказать. Оба они покраснели как вареные раки. Наставник мой непроизвольно сжал свои пудовые кулаки, во все глаза уставясь на предложенные прелести. Валера с трудом дышал, выпрямившись сидя на диване как струна. Некоторое время я любовался ими.
— Ну что, выбрали? — Подгоняла рыжая.
— Да, разумеется. Мы берем всех. На два часа.
Я подошел к мужикам.
— Иван, Валера, вы чего? Не теряйтесь. Все ваше. Угощаю.
Они не сразу поверили. Впервые видел у Ивана взгляд сразу и недоверия и полный надежды. Валера растерял свою дерзость и просто хватал воздух ртом, как рыба выброшенная на берег. Хм. 7 монет для них разве много? За второго не поручусь, но ведь Иван срубил кучу денег на заказе Демянска, для него это должно казаться мелочью, как и для меня? Однако же вот, имеем двух великовозрастных детинушек, с немалым жизненным опытом, которые ведут себя словно какие-то девственники из дневной школы. Да, я знаю, что красота страшная сила, но чтобы вот так?
— Давайте, давайте, — подбодрил я их, смеясь, — вперед и с песнями. Пятеро на каждого! Время идет.
— А вы? — вмешалась рыжая.
— Я подожду их, ничего. Должен ведь кто-то охранять тележку, мы тут набрали с собой немного, нечаяно…
— Да, я только что хотела вам сказать, что со своей едой и напитками нельзя. Если вы желаете то или другое, я принесу вам меню, при заведении прекрасный ресторан.
— Бутылку воды простой, пожалуйста. Что же вы?! — Еще раз обратился я к мужикам, по-прежнему пребывающих в благоговейном ступоре. — Время идет.
Как же они сорвались! Что-то мыча, глотая слова, они каким-то образом поделили девушек и двумя вереницами удалились в комнаты. Я расплатился. Денег жалко не было совершенно, я бы и больше заплатил за подобное зрелище. Сказал бы мне кто еще месяц назад, что доведется мне лицезреть своего сурового "дядьку" в роли мальчишки встретившего голую Монику Белуччи, причем сразу в десяти экземплярах, и трясущегося от страха, что это сон, а не реальность — не поверил бы. Не смог бы поверить. Да и второй, Валера, не лучше. Удивили мужики, удивили. Кстати, о Мониках Белучи образца Солнцедара, не знаю уж какого года:
— Скажите, уважаемая, — предельно вежливо обратился я к рыжей администраторше, — а какие-нибудь менее слоноподобные девушки у вас в заведении имеются?
— Не поняла вас? — Получив в свои руки деньги, она стала чрезвычайно любезна.
— Похудее нет никого, спрашиваю? Это ведь ходячие желе. Как они в двери проходят только?
— Вам не нравятся наши девушки? — Вытаращила глаза рыжая. — Но это лучшее, что есть в городе! Мы и еще одно аналогичное заведение, только у нас лучшие.
— А почему они весят по тонне каждая, вы считаете, что чем больше, тем лучше?
— Не понимаю вас. Вы хотите девушек по низким ценам? Но у нас только высшее качество.
— Я хочу тех, кто выглядят как обычные люди, вот как вы, например. Я о комплекции. Хотя вы тоже ничего. А это… думал вы издеваетесь, или, вернее, издевается тот кто привел меня сюда. Вы их специально откармливаете?
— Конечно. Все девушки на строгой диете.
Возвращение на благоустроенную улицу состоялось лишь через два с половиною часа. Сперва пришлось продлевать время моих "гостей". Я скучал и сердился, когда администраторша заявила, что "господа" просят меня не прерывать отдых столь рано, как истекший час. Нагловато, подумал я, но, заглянув в комнату к Ивану, остолбенел и поскорее захлопнул дверь, после чего молча выложил еще семьдесят монет.
Затем, эти два одуванчика (очень уж их качало) долго собирались, прощались с местными одалисками, от чего я едва не опустошил желудок прямо там на ковер, обещались зайти еще непременно, и, наконец, наша странная компания вывалилась из дома порока.
Коляску отдавать Ивану я отказался, и меланхолично толкал ее перед стобой, раздумывая как бы вернуть проходящий день в приемлимое мне русло. Искать новый вертеп — отметалось сразу. Довольно. Идея не заморачиваться, не пытаться охватить необъятное, не искать сам не знаю чего, а примитивно потратить долгожданный выходной на простые удовольствия, такие как поесть, выпить, снять шлюх, побродить и поглазеть на что-нибудь, прошвырнуться по магазинам, дала явный сбой. Что же оставалось? Половина времени уже позади, и на что оно ушло? Глупо. И выгляжу я глупо с этой коляской. Побродить и поглазеть разве что осталось, но жизненный опыт подсказывает, раз планы пошли наперекосяк, то и будут идти столь же скверно. Такие мысли были в моей голове, когда я вдруг заметил, что веселье моих спутников несколько переходит границы. А конкретно Валерий, все менее вызывающий у меня симпатию, обрел свою прежнюю словоохотливость одновременно с желанием поддеть.
— Не, ну серьезно, Гарри, у тебя может на женщин не стоит? На тему посоха я пошутил, извини, но, право же, в чем тогда дело?
— А есть какое-то дело?
— Интересно! На нелюдь убогую как зверь накинулся, говорят, а тут от первых красавиц шарахаешься. Странно это. Чего ожидать непонятно, на кого твой осетр в другой раз укажет?
— Я не люблю жирух. Так понятно? Нравятся — на здоровье, а меня увольте.
— То есть женщины тебе нравятся?
— Нравятся. Но не такие.
— Чудны дела твои, Всевышний, но пусть. То есть девки привозные, краше которых во всей волости не сыскать, тебе не по сердцу, а всякие уродины нормально?
— Почему уродины? Просто нормальные женщины. Как везде. Вокруг нас сейчас, например.
— Так тут нормальных баб и нету, край наш в этом плане неудачный.
— Мне нормально.
— Ну ладно, успокоил, Гарри, спасибо. А то я волноваться было стал, что ты специально так все устроил, чтобы потом с нас плату натурой потребовать.
— Валера, ты дурак?
— Я попросил бы обойтись без оскорблений. Все-таки я вольный человек, а ты гладиатор, пусть знаменитость и богач. И сам подумай, вот ты тащишь нас в бордель, рвешься, а потом раз — и в глухой отказ. А вы "угощайтесь", мол. Оплатил все. Спасибо еще раз, конечно. Но выглядит несколько странно, что думать прикажешь? Вдруг тебе и правда мужские задницы нравятся. Моя, например, а?
— Отвали от меня, ладно? Настроения и без тебя нет. Психану.
— Нет, ты посмотри на него, — не унимающийся Валера обратился к Ивану — сам тут устроил непонятно что, а потом не в настроении! Психанет он! Ты, кстати, друг мой, с ним поаккуратнее, со своим малохольным. Проснешься ночью с членом в заднице, ахахаха, что делать будешь? Ты ведь слуга теперь, это будет считаться за службу?
Приложился я от души. Валера потерял несколько зубов и сильно ударился затылком о стену дома, в которую влетел. Раскинув руки и ноги, он лежал как поломанная кукла. Вокруг головы быстро набиралась лужица крови.
— Зря ты это. — Иван не выглядел удивленным, и равнодушно глядел на раскинувшегося "друга". — Выпрашивал как умел, понимаю, и все-таки зря.
— И что будет?
Иван не успел ответить, как вокруг нас началось столпотворение. Решительно все гуляки, все кто мог, собрались вокруг, поднимая шум. Из общего гвалта доносилось то "убили!", то "держи их", хотя никто не убегал, третьи звали стражу, четвертые еще что-то. Мне было все равно. Быть может, я и правда не умею отдыхать?
Стража появилась весьма скоро, погасив своим появлением начинающую серьезно закипать толпу. Я равнодушно отметил, что пара стражей совсем молодые люди, парень и девушка в форме напоминающей жандармерию. Парень казался хрупкого сложения, но это компенстровал своим взглядом, глазами матерого волкодава. Смотрел он на меня как на врага, и я почти физически ощущал его готовность к беспощадности действий и решимость идти до конца. Перед напарницей красуется? Не похоже.
— Имя, фамилия, род занятий?
Иван назвался за нас обоих и вкратце описал ситуацию. Парень потемнел лицом.
— Значит вы, осужденный, гладиатор, пользуясь служебными навыками, в состоянии алкогольного опьянения, избили свободного человека, нанеся ущерб, который без магического вмешательства вполне способен привести к гибели человека? Вы задержаны.