— Да он же на ногах не стоит! Так я и знал! Заездили, жеребчик, да? Копыта заплетаются? Нет, вы полюбуйтесь, господин маг, на этого идиота! — Иван всем видом изображал возмущение, но выходила у него скорее обреченность пополам со смущением. — И как тренировать этот одуванчик прикажете?
— Завидовать нехорошо! — Максим укоризненно покачал головой, сам действительно слегка пошатываясь. — Где мужская солидарность, мой суровый учитель?
— Солидарность, остолоп, значит согласие. А его в данном случае нет, если ты не заметил. Вот ответь мне: что с тобой сейчас делать?
— А знаешь, Иван, как раз сейчас может и делать? — Самуил ехидно улыбался. — Самое то. Материал тепленький, податливый. Хоть на гончарный круг.
— Да что вы привязались, в самом деле? — Максим решил пообижаться. Не то что молчаливой похвалы, капли сочувствия от этих ханжей не дождаться! — Маг я, или кто? Сейчас подлечусь и готово.
— А ты попробуй, дитятко, — "дядька" стал очень ласков, — подлечись.
Максим попробовал. Не вышло. Магия не отозвалась призыву. Он и сам не знал каким образом ей пользуется, легкость получения навыков не способствовала дотошности в изучении. Нет, теорию он знал, вернее "вспомнил", что маг обладает "ядром", которое вроде как "сгусток" чего-то там, что напрямую влияет на окружающий мир через его волю и умение с ним работать, а при необходимости воздействует и на своего носителя. Но поскольку природа ядра оставалась неизучена, то и не вникал в околонаучные теории, имеющиеся в памяти. Все равно никто не знает точно, зачем забивать голову? Он ведь не ученый. Вот быть пользователем ему нравилось. Но и здесь его изучение магии не шло дальше "вспоминания", как объяснил Самуил, что на данном этапе казалось вполне достаточным. И вот вдруг сбой. Максим похолодел.
— Что, отрок, не получается? Иван продолжал изображать доброту и сочувствие. — Удивительно, правда? Вот ты маг, великий воин, ничего толком не умеющий, правда, но великий. Силища — огого! А вот ты не маг, а хрупкий человек, которого ткнешь, он и развалится. Бывает же такое! И, главное, с чего бы это, да?
— Она вернется? — Макс почувствовал себя голым, жалким и беспомощным дураком. Удар был силен, но он старался держаться. — Магия вернется? Это ведь временно?
— А ты поплачь, малохольный, пореви здесь в песочек, полегчает, — "дядька" презрительно сплюнул, — может и магия твоя воротится. От жалости.
— Не менее суток, у тебя полное магическое истощение. — Самуил укоризнено вздохнул. — Ты ведь свой личный рекорд поставил с эльфийкой своей, не так ли?
— Так. Пятнадцать раз. — Максим несмело улыбнулся.
Иван захохотал так, что у него у самого выступили слезы.
— Я и говорю, великий воин, — сквозь смех выдавливая слова трясся "дядька", — ты бы так орков кромсал без магии, цены бы тебе не было. Пятнадцать! Из них раз десять чисто на магии, о чем сам догадаться не сумел, ибо тут думать надо головой, а не членом. С эльфийкой! Да не принеси она тебе присягу слуги, можно было бы тащить ее за уши на допрос по обвинению в покушении на убийство.
— Так что же делать? Максим постепенно приходил в себя, догадываясь по реакции наставников, что хоть и совершил ошибку, но не слишком фатальную, и все еще можно исправить.
— Ждать, мой юный друг. Ждать. Время лечит. И магия твоя вернется. Вот сколько — сказать не могу. Сутки или больше? Не знаю.
— Сутки? — Тупо повторил Максим.
Маг перехватил поудобнее посох и обвел наконечником контур вокруг него, вновь вздохнул и вынес вердикт:
— Минимум. У тебя полное магическое истощение, повторяю. Вздумай ты продолжить свои достижения, пострадало бы само ядро. А так — опустошение до нуля, не более. Ты ведь не сам остановился, да? — Вдруг улыбнулся Самуил, — это она прекратила?
Максиим покраснел.
— Да, — зло сжимая кулаки, признался парень, — сказала, что больше не выдержит.
Наставники расхохотались.
— Она эльфийка, дурень, эльфийка, — Иван жестикулировал словно объясняя таблицу умножения великовозрастному дитятке, — она и выкачала себе всю твою силу. Магическую. Всю ману, что было возможно до порога повреждения ядра. Она не могла устать потому в принципе.
— Она сейчас здоровее здорового, мой юный друг. Пользоваться магией эльфы не могут, но использовать — почему нет. Понимаешь разницу? — Самуил увидел, что нет, и пояснил: вот ты решил вылечить кому-то порез, например, или ушиб. Ты сам направляешь ману на цель, другой человек не способен взять ее у тебя. А эльф способен. Эльфийки — тем более, а через близость — так, что и не заметишь. Ты и не заметил, Гарри.
— Кровавый, Кровавый Гарри, — опять захохотал Иван, — прошу титуловать полным именем нашего лучшего бойца! А девчонка не промах! Ей-богу, она мне даже начинант нравиться. Во-первых легко отделалась там где должна была погибнуть. Затем еще и здоровье поправила так, что лучше и не надо. Кстати, малохольный, чего это она не выходит? Уставшая, да? Ох, хитра. Вот оно — коварство эльфийское. Учись уму. Это ведь только начало, наш доблестный Кровавый Гарри.
— Ну ладно, посмеялись и хватит. Самуил вернул лицу серьезность. — Имеем что имеем. Гарри я о тебе сейчас, с одной стороны это сбой, но с другой, если подумать, очень хороший сбой. Парень совсем утонул в магии, скоро ложку до рта без нее доносить отвыкнешь. Иван, грех не использовать этот день по-полной.
— Ваша правда, то есть как скажете, господин маг. Ну что, малохольный, — обратился он к потерянно стоявшему подопечному, — давай по-новой. Палку в руки и вперед. Меч опасно, — уловив обиду в глазах парня, — порежешься больно, опять господину магу тебя лечить, как убогого. Да и в памяти палка тверже отпечатается.
Максим мысленно ругал себя последними словами и обещался серьезно спросить с коварной слуги, когда выходил в центр площадки. "Дядька" бросил ему палку, только не привычную дубинку, а целый шест, раза в два длиннее.
— Толку мне тебя колотить, — ухмыльнулся Иван, — увеличим дистанцию. Немного. Да и с ловкостью у тебя куда лучше сейчас, магия великая сила. Да и тело вспоминает, вероятно. А вот с точностью проблемы. Презираешь ты силу. Это и будем лечить.
— В каком смысле презираю?
— Швыряешь ее почем зря. Разве это уважение? Расход бестолковый. Как золотым платить где и серебрушки много. А сила не любит неуважения. Но, думаю, не со зла ты, а с глупости необычайной. Не понимаешь. Сейчас поймешь. Давай, коли меня.
— Колоть?
— Коли, руби, в узел вяжи, делай что хочешь. Задача прежняя — достать меня. И артефакта здесь нет. Заденешь — значит заденешь. Начали.
Максим стиснул зубы и постарался раслабиться. Будь что будет. Да, сделал глупость. Небольшую. Но запомнит он ее крепко. Теперь же нельзя расклеиваться, ведь он помнил как хорошо себя чувствовал, как уверенно. Лишиться этого? "Неужели все дело в магии? Ну уж нет!", — Подумал он, делая первый выпад.
— Да. Не ходил ты, парень, в штыковую, — Иван легко ушел от неуклюжего действия ученика, — а если война?
— Штыковую? — Максим даже замер. — У вас есть ружья?
Иван непонимающе пожал плечами и больно ткнул его под колено. Парень упал.
— Вставай, Гарри, будем оправдывать имя, уж не взыщи. А то халтура одна.
Это был очень долгий день.
Когда Максим ввалился в свою комнату, ему казалось, что прошло уже много, много дней, а не один, как он в ней не был. Сил не было совершенно. Все тело болело. Хотелось лишь одного — спать. И даже говорить о чем-то с эльфийкой уже не было никакого желания. Он устал. Макс тупо добрел до кровати и сел рядом с Сафрой. Чем она занималась весь этот долгий день, можно было только гадать. Даже злости на нее не было.
— Простите меня, господин, — прошептала девушка, и он почувствовал как ее прохладная ладонь ложится поверх его руки, — я не могла поступить иначе.
Максим улыбнулся. "Все же есть в эльфийках что-то удивительно женственное", — подумал он, — "то что заставляет к ним относиться иначе. А еще нелюдь. Нелюдь, которая понимает нас лучше, чем мы сами. И может даже съесть. Так романтично".
— Ничего, милая (он настолько устал, что не заметил как вырвалось это слово), все бывает. Я и сам виноват. Но не думай обо мне плохо, я совсем не сержусь на тебя.
— Не сержусь, — повторила она, — не сержусь. Господин не сердится. Но на что именно не сердится мой господин?
Сафра повернула голову и поймала его взгляд. Максим зачарованно смотрел в ее прекрасные глаза. Ему ощутимо почудилось как будто девушка сделала что-то, отчего стало легче и усталость стала отступать.
— На что же не сердится мой храбрый господин? — Поняв, что не дождется ответа пропела девушка.
— На то что ты лишила меня магии сегодня, — Максим купался в сиянии ее глаз. — Я не сержусь, — благородно добавил он.
— Но разве это моя вина, господин? — Удивилась эльфийка. — Мне показалось, что и вы приложили для этого немало усилий. Напротив, я постаралась удержать вас от ошибки, как и положено хорошей слуге. Моя совесть чиста, господин.
— Да, и выкачала из меня весь запас маны.
— Но разве не мой господин уверял, что "это все для тебя", когда сравнивал свою верную слугу с разными видами парнокопытных? Я вообще-то не о том.
— А о чем?
— Вы должно быть заметили, что я не риснула покинуть ваше жилище сегодня?
— Еще бы. Разумеется, я заметил.
— И вы, конечно, поняли почему?
— Догадался. Моей верной и коварной слуге стало стыдно?
— Да, — обрадовалась девушка, — именно стыдно правильное слово. Мой господин не только храбр и могуч, но и очень умен.
— Скажи это Ивану. Максим развеселился. Было действительно хорошо так сидеть и болтать ни о чем с прекрасной нелюдью.
— Этому мужлану? Эльфийка сморщила носик. — Если господин прикажет снизойти до общения с этим злым и глупым человеком, то я скажу. Надеюсь, господин мой не будет возражать, чтобы выглядело это достаточно эффектно?
— Не будет. Заранее воображаю этот прекрасный момент.
— Тогда господину достаточно лишь выдать мне разрешение пользоваться вашим именем, и все его желания будут исполнены в лучшем виде, — девушка и без того прекрасная, казалась расцвела еще больше, — я приложу все усилия для поддержания вашей чести и… чести.
— Не проблема. Разрешаю.
Мягкие губы коснулись его лба.
— Вы лучший господин на свете, и я даже рада, что стала вашей. Можете мне довериться, я подберу все только самое лучшее и самое нужное.
— В смысле? — Максим заподозрил неладное.
Эльфийка хлопала глазами.
— Вы ведь сами только что разрешили мне пользоваться вашим именем, а значит и счетом, то есть деньгами. Поверьте, господин мой, я очень ценю подобные жесты. Ночью мне было хорошо, я ликовала от осознания того как хорошо вам, и что я верно исполняю свой долг. Но утром… Утро было ужасным. Это зеркало! Во-первых оно полнит! А во-вторых оно беспощадно указало мне на то как ужасно я одета. Это какой-то позор. От сдыда я закрыла глаза, вот так, — девушка прикрыла лицо рукой, — легла на кровать и сжалась в комочек.
Максим ошеломленно слушал.
— Это был стыд, невыносимый стыд, — продолжала эльфийка, — как я могла показаться, пусть перед даже людьми, вот в этом? Унижать и позорить своего господина? Это было ужасно. Я заплакала всю подушку. Потом…
— Что потом? — Прохрипел Максим. Он не знал что и думать на подобное представление. Издевается она или серьезно? Не может же быть всерьез подобное, когда он сам, ее "обожаемый господин", выглядит как поволжский бурлак? Но взгляд ее был столь чист, наивен и ясен, что парень "поплыл". "Будь что будет", — решил парень, — "сгорел сарай, гори и хата!"
— Потом я поняла, что когда господин вернется, он ведь тоже увидит мой жалкий вид. Что он при этом подумает? Кто эта оборванка (наряд эльфийки казался Максиму очень красивым, дорогим, даже роскошным, функциональным и выглядел как "сносу нет"), что она делает здесь? Ах да, эта та ничтожная, что подняла на меня руку, и которую я, в необъяснимой доброте своей, пощадил. А в благодарность теперь это чучело будет мозолить глаза мне своей убогостью. И я решилась..
— Решилась?
— Да. Будь что будет, но я не нарушу клятвы жизни. Если господин признает меня недостойной своей милости, то я уничтожу эти гадкие тряпки, что на мне, и буду ходить обнаженной, пусть так. Природа наградила меня некоторой внешностью, так и спрос пускай будет с нее, а не с меня!
День 80.
И снова здравствуй, дорогой дневник! Несколько дней не писал, но право же, было не до этого. Прости. Дни идут очень быстро, и, одновременно, очень долго, так что ни сил, ни времени на писанину нет. Однако же стоит зафиксировать некоторые моменты.
Сафра, она же Медная Куница, она же моя слуга и в целом эльфийка, так вот, это чудо природы развило бурную деятельность, каким-то образом превратившись из "верной и покорной слуги" в моего личного управляющего. Вот что значит практичность, хватка и деловитость!
Она совершенно опустошила все мною заработанное и хранящееся в "сберегательном доме". Поскольку она тоже из приговоренных а Арене (кстати, а за что? Надо спросить.), то покидать отведенные территории не имеет права. Я так думал. Оказалось, что в правилах есть исключения, для нас пока недоступные, впрочем, так как привязаны к срокам. Первый раз "увольнительную" можно получить после четырех месяцев выживания, второй — после полугода, далее ежемесячно! И никто ничего не сказал! Ну вот, покидать надоевшее место покуда запрещено, но ничего не мешает пригласить торговцев прямо сюда! И платить наличностью не нужно, достаточно расписки на определенную сумму, ее заверяет магической печатью Самуил (о, как он был недоволен! Кажется, деньги — слабое место наставника, я и раньше подозревал, но сейчас все стало совершенно ясно.), и в "Сберегательном Доме", если на вашем счету есть средства, выдадут нужную сумму. Тооговцы дерут две или три цены, не сомневаюсь, но какая разница? Сроду не любил шопинг, но здесь, в этой скуке, причем скуке самой противной, когда скучно глазам, появление торговых фургонов (все из той же двери, окончательно сняв вопрос входа и выхода. А я уже было себе порталы навоображал), которые катили симпатичного вида невысокие лошадки, стало даже для меня отличным зрелищем и событием.
Что предлагалось? Да что угодно. Первый торгаш посмотрел была на меня скептически, но, увидев эльфийку, ощутимо напрягся, готовый биться за каждый медяк. Медная Куница не подкачала, торгуясь так, что даже Самуил стоял рядом и слушал с большим уважением. Сафра хотела многое. Одежду, украшения, вино, посуду, мебель! Фургон с мебелью потряс меня, стало немного жутковато от столь очевидной наглядности, что моя верная слуга — это "всерьез и надолго".
Отдельно отмечу внешний вид торговцев, как у купцов допетровской эпохи. Толстая и длинная одежда, высокие шапки. Уверенный вид, гордая осанка, красные сапоги, золотые или золоченые пояса, брюшко, хитрые колючие глаза, бороды до земли.
Мы, то есть я, как господин и повелитель, приобрел кровать, дубовый резной стол, три кресла, напольные часы (?!!), шкаф для одежды. Паркет добил окончательно.
— Слуга моя, — нерешительно вмешался я, — а кто будет его укладывать?
Но бестия отмахнулась, уверяя своего "заботливейшего и мудрейшего господина", что это не проблема, а пустяк, ибо можно нанять работников у тех же купцов, пока ее господин занят тренировками и прочими мужскими делами, надо лишь им чуточку заплатить. Торговцы дружно закивали. Вообще мне показалось, что интерес у них не ограничивался только прямыми продажами, убедившись, что покупатели платежеспособны, они стали глядеть на нас более задумчиво. О чем может думать торговец? О прибыли. Но в делах всякое случается, и, как потом подтвердила мои догадки Сафра, совсем не редкость обращение к суду. Разбираться в делах купеческих и врагу не пожелаешь, и суды почти всегда отсылают к суду Арены иски со стороны этой братии, как личные, так и коллективные. Потому интерес не был чем-то странным, ведь деньги гладиаторов — показатель их успешности, или, как здесь говорят, Силы Правды.
Против вина я не возражал, пускай и предпочел бы что покрепче. Эльфийка выбрала ящик какого-то, шепнула, что это лучшее, и тут же скривилась словно съела лимон, принимаясь доказывать продавцу перебор в стоимости "этого пойла для свиней".
Одежда… Как и ожидалось. В глазах рябило от яркости красок всех этих тканей, я ничего не понимал, только смотрел. Надо отдать Сафре должное — она подобрала первым делом два комплекта для меня, похожих на помесь военных мундиров и спортивных костюмов, заставила примерить, и, убедившись, что все нормально, честь обожаемого господина и повелителя спасена, только потом потратила в двадцать раз больше на себя.
Иван на следующий день даже пытался упрекнуть, мол, зачем ты потратил на нее столько деньжищ? Если девать некуда, то мог бы отдать их ему, Ивану.
— Ну так ты же мне х…. не сосешь! — Добродушно ответил я. В итоге до конца дня пришлось трижды восстанавливать магией челюсть, а после занятий "дядька" еще очень серьезно сказал, что не стал бы такое делать даже за большие деньги. Подумал и подчеркнул: даже за очень большие!
Так или иначе, но комната приняла жилой вид, эльфийка цедила свое вино и вертелась перед зеркалом в новых тряпках, а я чувствовал себя как кот объевшийся сметаны.
Деньги, правда, закончились. Меня это не волновало совершенно, но, оказалось, что очень обеспокоило мою покорную и верную слугу. Ее можно понять, ведь безденежье — урон чести и ущерб достоинству обожаемого господина! А где господин получает деньги? На Арене, где же еще. Но Арена опасное место, где могут не только убить, но и надругаться (она даже не постеснялась привести в доказательство свой собственный пример!), а потому мне было объявлено, что забота о господине — главная задача слуги, а посему отныне и впредь мы будем выступать вместе.