Последний разговор с Басовым имел одно полезное последствие: Семёна отодвинули от оперативной работы и он смог наконец заняться дипломом. По совету Юсуфова он не стал брать что-то совсем революционное, ограничился применением хорошо знакомых алгоритмов классификации в интересах СКУНП: разложить имеющиеся артефакты по группам и полочкам на основании кучи признаков. Это очень заинтересовало и плотно сросшуюся со СКУНП Вторую службу[1]: таким путём можно было вычислить скрытые центры управления всяческими террористами. Самым сложным тут было формализовать и привести в удобную для компьютеров форму огромный объём информации, но это благополучно свалили на заинтересованные подразделения. Так что у Семёна были все шансы получить достаточно эффектный результат к нужному сроку, причём не сильно напрягаясь. А заодно, по ходу, Семён перезнакомился со всеми, кто работал в хранилище артефактов, да и во Второй службе связями обзавёлся. И вот, во время одного такого рабочего визита к артефактчикам произошло знаменательное событие.
В тот раз Семёну потребовалось кое-что уточнить для своей программы и он вместе с Анной Давидовной, хранительницей этого огромного фонда магических древностей, углубился в самые недра Хранилища, туда, где лежат самые древние и самые загадочные вещи.
— Что-то неспокойно тут… — напряжённо заметила хранительница, входя вместе с Семёном в обширную анфиладу бункеров, отведённых под предположительно гиперборейские[2] артефакты.
— А тут бывает спокойно? — удивился Семён.
И правда, хранящиеся здесь артефакты — все настоящие, несут в себе приличный запас энергии, многие наделены если не сознанием, то некоторым его подобием. Естественно, тут постоянно происходит что-то непонятное. Но сейчас Анна Давидовна на замечание Семёна только напряжённо оглянулась и заметила:
— Больше обычного…
— И как давно? — уточнил царевич.
— Где-то с середины ноября. Вот давайте, аналитики, разберитесь наконец, что к чему!
Семён прекрасно понимал, откуда проблема, но вот что с ней делать пока не знал.
Они прошли довольно далеко вглубь хранилища, где Анна Давидовна открыла шкаф и заявила:
— Вот, пожалуйста, то, что здесь вообще не понятно как описывать по вашей анкете! Смотрите…
Она взялась за ручку, собираясь выдвинуть один из многочисленных ящиков, как из витрины у них за спиной раздался электрический треск. Они резко обернулись. Из-под стекла пробивались голубоватые сполохи и раздавался звук электрических разрядов.
— Вот, то что я говорила… никогда… — начала было хранительница и в этот момент витрина звонко лопнула, орошая всю округу дождём мелких осколков.
Хранительница с тихим: "Ой!", привычно нырнула под стоящий тут же лабораторный столик, а Семён, повинуясь какому-то внутреннему импульсу, вытянул перед собой руку. И в эту руку из разбитой витрины влетела странная конструкция, состоящая из очень лёгкого стержня в четверть метра длиной и сантиметров пять толщиной, оканчивающегося с обеих сторон каплевидными ажурными конструкциями, напоминающими купола русских храмов. Из вершин этих "куполов" вырывались упругие жгуты молний, которые яростно хлестали всё вокруг. Царевич прикрыл глаза, сосредотачиваясь на артефакте, касаясь его своим сознанием и неожиданно легко вошёл в контакт. Перед внутренним взором артефакт предстал как клубок яростных энергий, которые рвались наружу, вопрошая: "Кто посмел разбудить?! Кто такой? Какие права имеет?". Семён не знал никаких приёмов работы с тем, что оказалось у него в руках, оставалось только смирять эти энергии волей. И он надавил, двигая своё сознание внутрь, вливая его в бьющие во все стороны жгуты, в кипящий клубок внутри, беря под контроль связи и линии Силы.
По во внутреннем мире для него прошло довольно много времени, а вот Анна Давидовна уже через несколько секунд увидела, что беспорядочно хлеставшие вокруг молнии собрались в два ослепительно синих жгута, выходящих с разных концов артефакта, да так и застыли, издавая мощное электрическое шипение и распространяя вокруг запах озона. А ещё через секунду жгуты втянулись внутрь стержня.
— Анна Давидовна, вызовите, пожалуйста, сюда Басова… и Юсуфова. Срочно, — потребовал Семён, не отрывая взгляда от артефакта. Энергии внутри стержня всё ещё бушевали, стремясь выйти из-под контроля, но, в то же время, в сознание вливалась информация о том, что может эта штука и как ей управлять.
Хранительница, бледная, как мел, выбралась из-под стола и, пошатываясь и натыкаясь по пути на стеллажи и витрины, бросилась к стоящему у входа телефону.
— К… Конд…рат… В… Вен… н… ниаминыч! С… срочно!… Х… хран… ще двад. ть… ш…ст… Речение Митусы! — выговорила она наконец чётко. И через несколько секунд: — Д… да… П… П…
— Юсуфова тоже позовите! — крикнул ещё раз Семён. Он уже полностью взял артефакт под контроль. Вернее, создавалось впечатление, что артефакт признал его и подчинился добровольно.
— И Юсс…фова… п… п… жал… ста… — добавила Анна Давидовна.
Всё так же пошатываясь, она вернулась к Семёну и теперь глядела на него с ужасом и восхищением.
— Что за речение и кто такой Митуса? — спросил царевич, но хранительница не могла произнести ни слова.
Семён впервые решился использовать на другом человеке простейший приём приведения мыслей в порядок, рассказанный ему Славяной: он представил мощный поток холодной чистой воды, ровный, без пузырьков и завихрений, и визуализировал, как этот поток течет сквозь тело хранительницы, промывая её от самой макушки до пяток, смывая все точки кипения, распрямляя завихрения, успокаивая и насыщая своей силой и мощью. Анна Давидовна замерла на секунду, улыбнулась, встряхнулась и попросила:
— Хватит, я уже успокоилась. Спасибо…
Семён усадил её за столик, под которым она только что пряталась и спросил:
— Вы ведь не человек?
Это он понял по её ауре. В ответ хранительница со вздохом ответила:
— Я на̀га[3]. На индийский манер — нагини. Но я происхожу не из Индии, а из Южной Америки.
— Анаконда! С Амазонки! — радостно догадался Семён. — Потому и Речная?
— Да, государь, — со вздохом ответила хранительница.
— Можете хоть коротко рассказать мне, кто такой этот Митуса и что он изрёк? Меня, вроде как, касается… — последнее Семён произнёс с горькой улыбкой.
Дама-оборотень со вздохом ответила:
— Митуса Словутный, автор "Слова о полку Игореве"[4]. Кроме "Слова" известен ещё один документ, оставленный им, так называемое "Речение". Документ, как вы понимаете, не общеизвестный. В принципе, обычное мессианское пророчество: когда на Земле Русской будет совсем плохо, придёт могущественный царь и всё разрулит. Такого рода текстов довольно много и в большинстве своём они интересны только филологам, но конкретно в Речении есть несколько признаков истинного пророчества. Как и всякое пророчество, "Речение" очень туманно, в нём полно иносказаний, поэтому его уже много раз пытались приспособить под текущую ситуацию. В герое этого пророчества кого только не видели! И Грозного, и Петра I, даже Сталина… Фразу: "…Перун в руку его ударит и гром он смирит…" относили и к артиллерии, и к атомной бомбе… Но я сама видела, как ваджра[5] сама прыгнула к вам в руку и как вы усмирили молнии. Сомнений быть не может.
— Ещё бы как-то прочитать это пророчество…
— Вообще-то, этот вопрос надо решать через Басова, но вам, государь, я сделаю копию.
Басов с Юсуфовым появились только через пол часа, причём оба запыхавшиеся. Было видно, что оба спешили как могли и обоих сорвали с чего-то важного.
— Что у нас тут? — с порога начал Басов.
Семён, вместо ответа, поднял зажатый в руке артефакт, прикоснулся к нему сознанием и из его наверший медленно, с шипением, выдвинулись тонкие и яркие пучки молний.
— Кх… хм… — только и выговорил начальник магической спецслужбы.
— Так что это такое? — решил наконец уточнить Семён.
— Вы не поверите, но это ваджра, — как что-то само собой разумеющееся произнёс Басов. — одна из тех трёх, что до недавнего времени считались настоящими. Как мы только что выяснили, вот именно эта и в самом деле настоящая.
— Я понял, что оно так называется. Но что это? — Семён ещё не терял надежду выяснить какие-нибудь подробности.
Ответил, неожиданно, Юсуфов:
— Вы сами только что видели, что это, а вот о том, как она работает, подозреваю, что на сегодня вы знаете больше, чем кто-либо другой.
— О ваджрах есть кое-что в Рамаяне и Махабхарате[6], — вставил своё веское слово Басов, — других инструкций, насколько я помню, не сохранилось.
— Увы, да, — подтвердила Анна Давидовна.
Оглядев ещё раз слегка подпалённый бункер, Басов выдал вердикт:
— Анна Давидовна! Оформите, пожалуйста, выдачу этого артефакта на руки товарищу Персунову для… ну пусть будет, дополнительных исследований. А для тебя я договорюсь с полигоном в Алабино, будешь ездить туда два раза в неделю…
— Кондрат Вениаминович! — взмолился Семён. — Это же у чёрта на рогах! Может я с Ягой договорюсь, у них возле Смородины места много!
— Ладно! Сумеешь договориться, занимайся этой штукой там. Не получится — сразу докладывай, будешь упражняться в Алабино. Но пока ты с ней не освоишься, нигде в другом месте даже не прикасайся! И, Анна Давидовна, сделайте ему копию Речения. Похоже, и правда, о нём.
***
После визита в сокровищницу СКУНП, Юсуфов утащил Семёна и Басова к себе на квартиру, где за чашкой чая сообщил обоим пренеприятнейшее известие:
— Я провёл контрнаблюдение возле вашего дома, Семён Петрович. Так вот, вас пасут. Кондрат Вениаминович, это наши или не наши?
Басов на это заметно напрягся:
— Я такого распоряжения не давал! Если кто-то проявил самодеятельность, я выясню. Удалось их как-то зафиксировать?
— Обижаете, Кондрат Вениаминович!
С этими словами Юсуфов покопался в своём смартфоне и протянул его остальным участникам совещания, попутно сообщив:
— Всего я заметил двух филёров. Оба… как бы это сказать… в общем, подготовка у них есть, хорошая, но чувствуется отсутствие практики.
Семёну эти фото ничего не говорили, а вот Басов уставился на один из портретов открыв рот.
— Они работают вместе? — уточнил наконец он после минутного размышления.
— По первому впечатлению нет. Я так понял, вы нашли тут кого-то знакомого? — отозвался Юсуфов.
— Вот этот, — Басов показал одну из фоток, — Великий мастер Великой масонской ложи России… Да не того цирка, который выставлен на всеобщее обозрение, а настоящей, тайной.
— И часто тут великие мастера ведут наружное наблюдение? — удивился Юсуфов.
— Не припомню такого…
Неожиданно Юсуфов встрепенулся:
— Цесаревич, чем может быть вызвана именно такая активность?
Семён задумался на минуту, но на ум не приходило ни одной версии, кроме откровенно бредовой, которую он и озвучил:
— Говорят, масоны меня ищут? Ну, в смысле, царевича. Может быть, этот великий мастер понял что это я, но не хочет чтобы другие это узнали?
— А в этом что-то есть… — пробормотал Басов.
— Как бы узнать это точно?… — задумчиво произнёс Юсуфов.
— А может… — Семён аж задохнулся от той ереси, что пришла ему в голову: — Может у него и спросить?
Басов понял царевича совершенно правильно и аж взвился:
— Ты мне это брось! Ты давай там, дипломную пиши, с ваджрой разбирайся, со Славяной там мути, думай как Яге на зуб не попасться… А с этими мы без тебя что-нибудь придумаем!
***
Однако, как ни старался Басов, но отвадить царевича от мировых проблем не удалось. Видать порода уже начала брать своё, да и дядька солидарности с вышестоящим начальством не проявлял, хоть и не спорил. Потому, уже через пару дней после этого разговора, Семён встретился с Поганкиным. На том, чтобы Семён продолжал участвовать в разработке попавшего в сети ФСБ тульповода настоял Юсуфов, так что встреча была плановой. Но вот беседу царевич повёл по своему собственному плану. Наскоро просмотрев, надо признать, очень краткие, записи Поганкина на тему: "Вот так я крут!", Семён отложил эти жалкие два листка и спросил:
— Это всё очень хорошо, но могли бы вы подготовить учебный курс тульповодства по всем правилам? Составить методичку, план занятий…
Закончить он не успел, потому что Поганкин на это начал краснеть и надуваться. В какой-то момент Семёну показалось, что рассерженный маг сейчас взорвётся и спалит своим выбросом пол квартала, но Поганкин только рыкнул:
— И вы туда же! Вот от вас-то я ожидал большего! Да хотите, я сейчас вам всё тульповодство за пол минуты разъясню? Вот! — и он выдал Семёну примерно то же, что объясняла не так давно мадам Мамедова, только вместо кошки упомянул розового пони. Переведя дух, продолжил чуть более спокойно, но по ходу продолжил распаляться: — ВСЁ! Больше там ничего нет! Дальше надо сесть и медитировать! А всем долбо… — несмотря на встрёпанное состояние, он таки сумел проглотить весьма неприличное окончание эпитета, — подавай месячный семинар по три часа, два раза в неделю! Да ещё бы разложить всё это на десять ступеней посвящения!
Семён, несколько выбитый из колеи этой вспышкой, попытался возразить:
— Ну… там же есть ещё кое-что. Коллективные тульпы, например, техника безопасности…
— Щаз! Есть! До этого "есть" дорастают единицы. А вся толпа топчется на базовой технике и хочет чтобы их этому учили, учили и учили! А то, что вы говорите… Объяснить ТБ[7] — ещё пять минут, сказать, что тульпа может существовать самостоятельно и подсмотреть что-то, что вы не видите? Ну так я это вам уже сказал! Коллективная тульпа? Неужели сразу не ясно?!! Ну ладно, если кому не ясно: собрались на троих, вместе воображали плезиозавра. Всё, через неделю можно приглашать туристов и брать с них деньги. А через месяц экскурсий он даже на фото будет получаться!
Семён удивлённо уставился на собеседника и тот воскликнул:
— А что вы так на меня смотрите? Неужели непонятно, что такое на самом деле все эти Несси[8]?
Семёну, несколько сбитому с толку этим эмоциональным взрывом, потребовалось некоторое время, чтобы выстроить правильную линию разговора, так что с минуту оба молчали. Наконец, Семён принял решение:
— Всё, что вы сказали — правильно. Но только в отношении людей талантливых и мотивированных на результат. Но, представьте, что вам — именно вам! — придётся вести этот курс у обычных школьников. Причём именно, как обязательный курс.
На этом Поганкин, принимавший нежеланного гостя подчёркнуто холодно и стоя, сел. Семён сел за стол напротив него, но сохранял молчание. Ждал, до чего додумается собеседник. Тот не выдержал:
— Так…
Ещё через несколько секунд:
— Так! Либо это грубая провокация, либо какая-то сенсационная новость.
— Ни то, ни другое. Пока только предварительные соображения. Хотя, конечно, вопрос назрел давно.
— Хотите сделать что-то типа школы магии?
— Проблема назрела уже давно — повторил Семён. — Людей с экстрасенсорными, магическими, как хотите называйте, способностями у нас очень много и есть основания полагать, что будет ещё больше. Всё это надо как-то организовывать и надо людей учить, причём начинать учить надо раньше, а не позже. Иначе получается, простите, как с вами. Считаете себя пупом Земли и начинаете хулиганить. А при встрече сразу грызться между собой, вместо того, чтобы сотрудничать. И по ходу каждый изобретает всё те же велосипеды по сотне раз и пляшет на всё тех же граблях. А результат может быть, между прочим, летальным. И не только для самого экспериментатора. Так что, рано или поздно будет создано организованное магическое сообщество с собственными органами управления, общепринятыми этическими и юридическими нормами и системой образования. Вопрос только кем и когда. Так вы готовы в этом участвовать? Я не про школу магии, я говорю гораздо шире.
— Только один вопрос: Это ваш личный проект или ваше начальство тоже в нём участвует?
Семён задумался, как бы ответить, чтоб не отпугнуть, но Поганкин его опередил:
— Можете не отвечать, всё и так ясно. Я, конечно, не революционер, но даже сугубо личный проект от человека, которому сама Лилит сказала: "Называй меня бабушкой!", это очень сильно. Давайте вернёмся к этому разговору, когда у вас появятся первые конкретные решения.
— А вы, всё-таки, поработайте над учебной программой, — вставил своё веское слово царевич.
-----------------------
[1] Вторая служба ФСБ — Служба по защите конституционного строя и борьбе с терроризмом (СЗКСБТ), назначение ясно из названия. Туда, в частности, входят знаменитые Альфа и Вымпел.
[2] Гиперборея — легендарная страна на крайнем севере, прародина всех арийских (индоевропейских, если по умному) народов. Предположительно существовала на месте нынешнего Ледовитого океана в период до X тысячелетия до Н.Э.
[3] Я на̀га — в индийской мифологии наги — волшебный народ полу-змей, полу-людей. Они могут представать в змеином и в человеческом облике или сочетая черты того и другого.
[4] Митуса Словутный — певец, известный по Галицко-Волынской летописи. Упомянут как очень известный певец, входивший в придворный круг Игоря Святославича. По мнению некоторых исследователей является автором "Слова о полку Игореве".
[5] ваджра — легендарное оружие из индийской мифологии. По описаниям — либо молния, либо нечто способное метать молнии.
[6] Рамаяна, Махабхарата — две фундаментальные эпические поэмы древней Индии, некоторые эпизоды их восходят ещё ко временам арктической прародины ариев (Гипербореи). Обе по объёмы чуть больше полного собрания сочинений Ленина.
[7] ТБ — Техника Безопасности.
[8] Несси — лох-несское чудовище, крупное, неизвестное науке животное, которое предположительно живёт в шотландском озере Лох-Несс.