…Семён, не говоря ни слова, сдёрнул со стоящего на столе хрустального шара шёлковый платок. Ковальчик был достаточно опытным магом, чтобы без дальнейших пояснений перейти на магическое зрение. И тут же лицо его напряглось, а взгляд наполнился яростью.
Простой наблюдатель не увидел бы в этом шаре ничего, но маги видели, как в шаре протаяло лицо, сочетавшее черты Остапа Проходько и кого-то ещё. Причём, черты эти не были неизменными, они постоянно плыли, менялись, перетекая из одного лица в другое.
— Кто ты? — спросил скрипучий голос.
— Барон Джозеф Деверё! — ответило лицо.
Семён коснулся рукой шара, приостанавливая запись, и пояснил:
— Ну, насчёт барона он загнул. Его дед был сыном младшего брата тогдашнего действующего барона, но не от законной жены, а от любовницы. Потом были какие-то левые династические движения, если честно, я не до конца понял, какие, и сейчас этот Джозеф таки стоит в очереди на наследование баронства, но где-то на сто-пятьсотом[1] месте. Вернее, стоял при жизни…
Семён убрал руку и запись продолжилась:
— Из какой ты ложи?
— Из Великой ложи Англии.
— Твой градус[2]?
— Рыцарь розы и креста.
— Как ты захватил тело Остапа Проходько?
— Вселение с узурпацией памяти…
На этих словах великий мастер закрыл лицо руками.
— Для вас это глубоко личное? — тихо спросил Семён, останавливая просмотр и накрывая шар платком.
— Вы не понимаете… — хрипло ответил масон. — Что бы ни говорили про нас, но главная миссия вольных каменщиков это учительство. Всё остальное, что мы делаем, служит лишь тому, чтобы облегчить исполнение этой задачи.
— Угу… — с насмешкой вклинился Семён. Перед встречей Басов с Юсуфовым довольно много рассказали ему о масонстве и сейчас царевич хорошо представлял, чем и как занимается Братство.
— Не надо иронии… вы ничего не знаете! Но чтобы вы поняли: слава учителя в его учениках. Что бы я ни сделал, чего бы не добился, как бы ни поднял и ни прославил Братство, это не мои достижения. Это слава и достижения тех, кто меня учил. Равно как и истинные мои достижения, это деяния тех, кого учу я. Остап был лучшим. Со временем он стал бы великим мастером и это был бы лучший великий мастер со времени основания русского масонства! И вот сейчас мне обрубили плодоносящую ветвь. Убили моё будущее! И кто?!!! Те, кого я считал старшими братьями!
— Вот такие они, братья… — вставил Семён, но собеседник его, казалось не слышал:
— Они же не только убили тело! Вы знаете, что случается с душой после такого вселения?
— Мне объяснили, — сухо ответил Семён. — А вы вообще, не думали, что все эти разговоры о великих целях, учительстве и так далее, не более чем прикрытие для того, что, простите, за банальность, называют колониальной политикой?
— Вы не понимаете сути Братства!
— Зато прекрасно вижу, как оно работает на практике.
Семён запнулся на секунду и всё же решил реализовать идею, которая всплыла у него, когда он увидел, насколько этот Остап важен для великого мастера в личном плане:
— У меня есть выход на силы, заведующие посмертием. Я не обещаю больше, чем могу, но при первой же возможности я могу обратиться к ним с просьбой исцелить душу вашего ученика. Насколько это вообще возможно.
Великий мастер поднял на Семёна полный муки и удивления взгляд. Вот так, походя, этот сопляк берётся сделать то, о чём он, великий мастер одной из самых могущественных лож в мире, маг, прошедший множество посвящений и погрузившийся в самые сокровенные тайны искусства, не мог и помыслить! "Одно слово, Государь!", — с горечью подумал масон.
— Что мне это будет стоить?
— Вы дадите мне клятву от имени Ложи, что Ложа выполнит хотя бы один мой приказ. Беспрекословно!
— Это жестоко, ставить меня перед таким выбором…
— Остап не просто так пришёл к вам и кто знает, как сложится его следующее воплощение. По крайней мере, этот путь останется для него открыт.
— Вы не царь… вы демон-соблазнитель… — хрипло выдохнул великий мастер. — Но я не согласен брать обязательство от имени братства в замен на обещания.
— Это технический вопрос и он вполне решаемый, — ответил Семён. В плане магических клятв Яга и Басов поднатаскать его успели, да и Славяна тоже кое-что объяснила.
***
Выйдя из масонского логова, Семён тут же сел в машину к поджидавшему его Юсуфову.
— Вот, Ратибор Святославич! Мне уже доносы несут! — сказал он с усмешкой.
— Да ладно! — деланно удивился Юсуфов, отруливая от тротуара. — И на кого?
— Вот, говорит великий мастер, за мной ещё и наша ФСО охотится, и де, Басов это знает. "А доложил ли вам об этом, как положено?".
На этом оба рассмеялись.
— Масоны, они такие, любят сеять рознь и недоверие, — подвёл итог Юсуфов, но через некоторое время добавил: — С этими доносами, только первое время смешно, потом тошно будет.
***
Досмотрев запись допроса души английского… брата… до конца, великий мастер вызвал к себе нового секретаря. Тот разве что из-под земли не выпрыгнул, счастливый от своей роли — подручного при великом человеке. Великий мастер невесело усмехнулся и дал распоряжение:
— Позвони по этому телефону, — протянул секретарю номер, записанный на бумажке, — попроси дядю Моше. Скажешь ему, что викарию нужны шесть хрустальных шаров, по два дюйма, чистые. Срочно. В остальном всё как обычно.
— Слушаюсь, Феликс Казимирыч! — секретарь вытянулся по стойке смирно, разве что честь не отдал. И тут же схватился за блокнот;
Ковальчик мягко придержал его руку:
— А вот записывать это не надо. Такие задания надо держать в памяти. Телефон можешь себе записать, в отдельную книжку… Запиши, запиши! Но, на будущее, такие телефоны тоже следует хранить исключительно в памяти. И…
Дождавшись, пока новый ученик запишет телефон на отдельном листке своего блокнота, он сжёг написанную своей рукой бумажку.
— Феликс Казимирыч! — выдохнул новый ученик. — Я ж так всё не упомню!
— Дмитро, ты ведь ученик?
— Да, великий мастер!
— Вот и учись! Запомни, принеся клятву Братству, ты взял на себя обязательство учиться. Постоянно учиться! Всегда и везде. Найди курсы по мнемотехникам, в Москве есть несколько хороших, там ты научишься работать с собственной памятью. Считай, что это первое серьёзное задание для тебя.
Уходя, секретарь обернулся, видно ему потребовалось собрать всю свою решимость, чтобы спросить:
— Феликс Казимирыч, у вас всё в порядке?
— У меня? Лично у меня, всё в порядке…
Секретарь ушёл, а великий мастер сел на своё обычное место и положил перед собой сцепленные ладони. Руки так и чесались вызвать к себе представителя английской ложи и выдать ему под первое число. Но нет! "Пусть сначала этот… царевич в квесте… выполнит свою часть сделки, тогда у меня на руках будут такие козыри, что англичан можно будет пинать, пинать и пинать…".
***
Слово данное надо выполнять, если слово царское — выполнять обязательно, а если за исполнение слова светит некоторое количество вкусных ништяков, то тут уж все боги велели исполнить обещанное. Семён тянуть время не стал и при первой же возможности поехал к Яге, просить за уже отошедшего в мир иной, но так и не упокоенного окончательно Остапа Проходько и его пленителя, якобы барона Деверё. Теодор Периклыч в этот день тоже засобирался к Яге на консультацию. Хоть и освобождённый от повинности офицера связи, он вынужден был регулярно таскаться к древней ведьме по своим лингвистическим делам. На предложение не жечь зря бензин и ехать вместе, раздражённо отмахнулся: мол, тебя там опять на пироги соблазнят, опять допоздна засидишься, а мне что делать? В результате Семён, который заехал по дороге в рыбный, за угощением для друзей, добрался до места заметно позже лингвиста и застал на ведьмином дворе замечательную картину: Избушка Яги стояла как надо, Периклыч освоил таки ключевую фразу, хотя отсутствие у дома куриных ножек до сих пор вводило его в жесточайший когнитивный диссонанс[3]. Увы, но правильно повернуть избушку это ещё не всё. У крыльца, поперёк дорожки, вольготно развалился волк, а на капоте фединой машины сидел Баюн и лениво вылизывал переднюю лапу, демонстративно выпуская время от времени пятисантиметровые когти.
Семён поставил машину подальше от Феди, вылез и тихонько свистнул. Зверьё как ветром сдуло. Уже через секунду Серый сидел глядя на царевича преданным собачьим взглядом, а кот тёрся об ноги и радостно мурчал. Приказав коту сесть рядом с волком, царевич принялся выдавать угощение: рыбку Серому, рыбку Баюну, рыбку Серому, рыбку Баюну… и не только для того, чтобы дать товарищу время добежать до крыльца. Опыт показывал, что если просто положить по кучке карасиков каждому, кот не сможет совладать со своей вороватой натурой и начнёт таскать угощение у волка. И на этой почве два дружка обязательно передерутся.
Закончив с угощением Семён зашёл в избу, где застал примечательную картину: Федя стоял привалившись спиной к стене, тяжело дыша и прижимая к груди шапку и портфель, а Славяна, вся такая уютная и домашняя, в своём обычном нарочито мешковатом спортивном костюме и фартуке, суетилась у печи. Семён засмотрелся на любимую, думая о том, что жить, конечно, надо в таком вот загородном доме, и чтобы в доме обязательно была большая русская печь, в которой можно печь такие замечательные пироги…
Мечту немилосердно прервал Федя:
— Уф-ф-ф-ф!… Как ты так с ними… Ух!…
— А ты не наезжай на них своей псионикой, — посоветовал Семён.
— Не могу я, — посетовал Федя. — Понимаешь, когда мне страшно, я сразу срабатываю. У меня и дар-то так открылся. Я был у дяди, там, под Анапой, мне лет семь было, пошёл гулять с местными, а тут вдруг бродячие собаки. Все разбежались, а я один остался. Они меня окружили, рычат… А я со страха как рявкнул: "Сидеть!". Они все и сели, а я бочком, бочком и выбрался. А они так и сидели пол часа, пока за ними отлов не приехал, говорят, среди них две бешеных было. Так меня Басов и нашёл.
Он шумно выдохнул и повесил таки шапку на вешалку.
— Да что вы там встали! — не выдержала наконец Славяна, отрываясь на минуту от печки. — проходите уже, сейчас и пироги будут!
— Прямо к м… нашему приезду, — улыбнулся Семён, на ходу поправляя оговорку.
— Почему бы и нет? — хитро улыбнулась ему ведьмочка. — Только вот бабушки сегодня нету. Будет только послезавтра.
Для Семёна новость была и хорошей и плохой одновременно. Хорошо было то, что можно было заночевать тут на печке, со Славяной, но вот дело насчёт души некоего Проходько вынужденно откладывалось. Федя же вообще расстроился, но Ягична его утешила:
— Бабушка тебе кое-что оставила, вон там, на столе, — она махнула рукой куда-то вглубь гостиной.
С радостным: "Вау!", Федя птичкой упорхнул к столу, на котором были разложены какие-то ветхие свитки и глиняные таблички.
— Только она сказала, что работать с этим только здесь! — вслед ему крикнула Славя. — И вообще, ты бы куртку снял и переобулся!
— Ага… — пробормотал лингвист, раскладывая рядом с древними письменами собственные тетрадки и книжки.
— Ну а ты чем не доволен? — строго спросила Ягична своего суженого.
— Да дело есть к бабушке, ну да ладно, это подождёт, — он улыбнулся, приобнимая Славяну за талию.
— Молодец! Правильное решение! А что за дело?
Семён коротко рассказал о своих переговорах с главным масоном.
— Этот точно подождёт, — кивнула Славя, нежно потрепав своего царевича по щеке, — посидит в банке, ничего с ним не сделается. Да и великий мастер пусть помаринуется, чтоб не казалось, что всё слишком просто.
Тут Ягична глянула на таймер на своём смартфоне и засуетилась:
— Ой! Ты посиди пока я на стол соберу… А лучше вытряхни вот этого из куртки! — она указала на зависшего над древними письменами Периклыча, и бросилась к печке.
И было всё это так мило, по домашнему… Семён на секунду залюбовался своей… Своей! Ягичной. И тут в глубине дома звякнуло.
— Ой! Семён! ответь! — крикнула от печки Славяна.
— Что? Как?
Снова звякнуло.
— На трюмо блюдо, серебряное, на нём яблочко, золотое. Неужто сказок не читал? Прокати его по часовой стрелке…
Семён прокатил. Блюдо поднялось в воздух, встало вертикально и в глубине протаяло чьё-то худощавое лицо в надетой набекрень железной короне.
— Так, так! — ехидным голосом спросило лицо. — Это кто тут такой? Неужто его царское высочество собственной персоной?
— Уже все всё обо мне знают… А вы, как я понял, его бессмертное величество? — в тон собеседнику ответил Семён.
Кощей в ответ величественно кивнул и, словно невзначай бросил:
— Кому надо, знают.
— А кому не надо уже догадываются…
— Это кто же такой умный нашёлся? Впрочем, ладно, при случае расскажешь. Яга-то где?
— В отъезде, обещала быть послезавтра.
— А и ладно. А это хорошо, кстати, что ты здесь! Тут у меня свиньи в лесу расплодились, надо проредить. Так что я завтра на охоту еду, ты приглашён. Возражения не принимаются!
— Хорошо, только начальство предупрежу…
— Свистни, свистни! Басов такое точно не упустит, ещё и народу с собой притащит. Ты только не забудь дядьку позвать.
— Обязательно! — в душе Семёна уже разгорался радостный азарт. Ещё в школе, на полёвках он с товарищами отыгрывал такого рода охоты. А здесь всё по настоящему! Да с настоящим Кощеем Бессмертным! Прям сказка! — А ещё тут со мной товарищ…
— Федька, что ли? Тащи его за шиворот, а то скоро уже в настоящего книжного червя переродится! Значит завтра я в пол седьмого к вам подъезжаю, чтобы все уже были готовы!
На этом разговор закончился.
— Ну с кем ты там так долго трепался? — с подозрением спросила Славяна.
— Кощей, на охоту зовёт.
— Правда?! Ура-а-а-а! — Ягична от радости аж подпрыгнула и в ладошки захлопала. И тут же засуетилась: — Давайте к столу, сегодня надо лечь пораньше!
— Ага! — радостно выдохнул Семён, жадно поглядывая на стоящие на столе пироги с разносолами. — Только Басову позвоню…
— Давай, давай!… — радостно ответила она и вдруг: — ФЕДЯ! Тебе сколько раз говорили! Снял куртку и переобулся!
— Да я сейчас… мне тут…
— И к столу! Завтра дочитаешь!
— Да нет, я ско…
Но тут дело взял в свои крепкие руки сам царевич и сумасшедший лингвист был вытряхнут из куртки и препровождён к столу.
— Так! Слушайте новую вводную! — потирая руки провозгласил Семён. — Завтра в шесть тридцать сюда прибывают его величество царь Кощей Бессмертный…
На этих словах Теодор Периклыч смертельно побледнел.
— …со своей царской охотой. Все присутствующие приглашены, отказы не принимаются…
— …а мог бы жить… — грустно вздохнул лингвист.
— Да ладно тебе, — радостно отмахнулась Славяна, — по лесу проедешься, свежим воздухом подышишь, развеешься. Да и подумай: сколько ты про эти охоты читал? Вот! Надо хоть разок посмотреть, как это в жизни бывает!
— Короче, программа такая: ночуем здесь, завтра подъём в пять, там позавтракать, собраться, чтобы к приезду наших уже быть готовыми, — выдал вердикт Семён. — Только оружие надо, это уже к тебе, — обратился он к Славяне.
Ведьма задумалась на секунду, кивнула каким-то своим мыслям:
— Так, Федя, тебе я дам самострел, ну, арбалет, с охотничьими стрелами. Они заговорены так, что человека не поранят. А тебе… — она посмотрела на Семёна с хитрецой, — есть для тебя кое-что!
Взгляд Теодора Периклыча стал совсем затравленным, а Семён посмотрел на неё прищурившись и медленно кивнул:
— Ты меня интригуешь…
— Ну так! Да вы ешьте, ешьте, сегодня без сюрпризов.
— Ага, только икотка маленькая, — хмыкнул Семён, движением руки снимая наговор, который светился сквозь кучу лежащих на блюде пирожков.
— Ну! Ты вредный! — демонстративно надула губы Славяна.
--------------------
[1]на сто-пятьсотом месте — на интернетном жаргоне сто-пятьсот означает очень и очень много. В данном случае это означает, что субъет находится где-то возле самого хвоста очереди на наследство.
[2]Твой градус? — в масонстве степени посвящения называют градусами. Рыцарь розы и креста — 18º в иерархии Древнего и принятого шотландского устава.
[3]когнитивный диссонанс — состояние индивидуума, когда внутренние психические установки входят в жёсткое противоречие друг с другом иди с объективной реальностью.