— …Если уж совсем по всем правилам, то Славяна Яковлевна Брюс, — ответила Славя.
— Получается, ваш батюшка, совсем как… — начал было Пётр Иванович, но Яга его перебила, окончательно вгоняя родителей Семёна в культурный шок:
— Почему же как? Он и есть. Яков Вилимович, или, по ихнему, Джеймс Дэниэл.
Родители Семёна сидели, молча переваривая услышанное, а Яга, словно не замечая этого, продолжила рассуждать, словно сама с собой:
— Да, вот столько ей лет, старушка можно сказать, хотя и неплохо сохранилась. Поначалу всё хотела её замуж выдать, да только она всех женишков так отделывала… кто и заикой оставался. На всю жизнь. Один аж седым стал. А после, когда стало ясно кто она такая, перестала её смертным сватать, а среди бессмертных пары ей не нашлось… Да, по правде сказать, от неё и бессмертные уже шарахаются. А тут вдруг с вашим сыном они как-то раз — и спелись. Вот сижу гадаю, кто кого перетянет? Толи она его из смертной сути вытянет, то ли к нему перейдёт.
— Придётся мне ради Славяны жить вечно, — тихо сказал Семён. — Только вы не правы. Славя не старая. И вы тоже не старая!
Тут Яга встрепенулась:
— Это как это ты так решил?
И Семён рассказал Яге то, что рассказывал о своём восприятии старости Славяне. На это Яга аж задумалась:
— Ну надо же, как это ты разглядел. Тем-то такие как ты и сильны, что умеют в душах читать.
— Вот-вот! Прабабушка мне то же самое сказала… — словно мимоходом влезла Славяна.
Яга посмотрела на неё исподлобья:
— А что я ещё не знаю?
— А что я не знаю? — не менее настойчиво вернула вопрос Славяна. Семёну пришлось вмешаться:
— Дамы! Давайте не будем ссориться! У нас ведь сегодня праздничная встреча!
Славяна выглядела торжествующей, а Яга смерила его тяжёлым взглядом и сварливым голосом спросила:
— Ну а ты-то, своим уже рассказал, кто такой?
— А есть что рассказывать? — тут же парировал Семён. — Я и сам-то про себя ничего не знаю. Так, обрывки какие-то.
На это Яга неожиданно вздохнула, тяжело и горестно:
— А никто толком не знает, вот в чём дело, касатик.
Славя на это только отмахнулась:
— Да ладно, бабушка, уж ты-то многих вживую видела. Да и через твои руки все они прошли.
На это Яга только покачала головой и обратилась к родителям Семёна, которые во время этой свары сидели ни живые ни мёртвые:
— Нет! Вы видали, как спелись! И как за меня-то взялись с двух сторон! Вот только, касатик, про таких как ты вообще мало что известно. Откуда вы берётесь, почему такие, что можете. Да и видела я не так много, эпоха великих царей до меня прошла, я так, самый хвостик ухватила. Гильгамеша помню, Раму, Думузи… — на этом имени Яга поморщилась, — Царя-Скорпиона[1]… Да и всё, пожалуй.
— А у греков? — уточнил Семён. — Одиссей, Геракл…
— Это полубоги, это другое. От того греки и придумали свою демократию, что лидеров-то настоящих у них не было, а управляться как-то надо. Ну ладно, слушайте, кого вам подкинули: Есть люди разные. Есть такие, у которых дар видеть в душах людей и вести за собой. Это лидеры, часто становятся великими правителями. Ленин был такой, Сталин. Гитлер тоже, кстати. А есть такие, что могут воспринять самую силу и волю всей страны. Самой земли и народа на ней живущего. Воспринять и направить. Чтобы такое выдержать, нужна сила великая, потому и случается таким людям свершать то, что другим невозможно.
— Так значит Семён… — начала было Раиса Булатовна, и Яга подтвердила её не произнесённое предположение:
— Из истинных государей. Вот только кто его сюда подкинул и зачем? Есть у меня догадки, но это сейчас не важно. Каждый из таких идёт своим путём, свершает то, что земля просит, тут заранее ничего не скажешь, кроме него, — она указала пальцем на Семёна, — никто толком понять не сможет. Ну, а по пути и много всякого по мелочи делают. Драконов там, всяких давят, за тридевять земель сбегают мимоходом, принесут какой сувенир… и тому подобное. Но вот беда-то в чём: всегда есть те, кому такой герой поперёк горла. И у нас сейчас таких хватает, и все они зашевелились. И вот тут-то о вас вопрос, государь с государыней: За что его проще всего взять, чтобы надавить?
— А за Славяну вы не боитесь? — на всякий случай спросил Пётр Иванович.
— А что с ней сделается? — удивилась Яга. — К ней на чём подъедешь, под тем и уедешь, да ещё с повизгиванием. Среди людей сейчас нет никого, кто бы с ней справился, а вас достать — проще простого.
Тут Семён подумал, что напрасно Яга так хорохорится. Мара Моревна ведь как-то погибла. Так что всегда найдётся рыба более зубастая. Но вслух этого не сказал, вернулся к теме родителей:
— Я говорил об этом с Басовым, он обещал принять меры, но пока молчит.
— Может и правда их у меня оставить? — задумчиво спросила Яга.
— Сами говорите, это будет слишком явно. Но что-то делать надо.
— Приставлю-ка я к вам парочку духов на пригляд, — усмехнулась Яга. — И неявно, и эффективно. А Басова ты, царевич, всё равно тряси!
***
Отец Онуфрий веровал не то чтобы истово, но искренне. В то же время, он был человеком умным и образованным, через что и стал тем, кем стал — успешным и влиятельным сотрудником формально не существующей, но на деле активно работающей при Отделе внешних церковных сношений группы, занимающейся тайной дипломатией от лица РПЦ. А заодно и церковной разведкой, внутренней конрразведкой, выполняющей кое-какие внутрицерковные полицейские функции. В общем, всем тем, чем Церковь заниматься не должна, но вынуждена. Что ни говори, но при всей своей массе и значимости, Русская церковь заметно уступает католической, и в людских ресурсах и в финансовых, поэтому не может позволить себе держать отдельные многочисленные конгрегации для разведки (как орден Иезуитов), контрразведки (Конгрегация доктрины веры) и прочих дел. Потому и приходится держать небольшую, но мощную группу профессионалов, способных работать по самым разным, порой противоречивым задачам. Вот и приходилось отцу Онуфрию очень много общаться со всякими еретиками, язычниками, отступниками, оккультистами, даже сатанистами. Далеко не всегда это общение было мирным и почти всегда проходило в довольно острых спорах и обсуждениях. И вот тут отец Онуфрий попал в ловушку, в которой обязательно оказывается любой ортодокс, вынужденный спорить со своим идейным оппонентом, вместо того, чтобы просто его убить: Чтобы опровергнуть аргументы противника, их необходимо для начала понять. А, как известно, проникаясь мыслями еретиков, проникаешься Ересью. Это подтачивало веру отца Онуфрия. Медленно, незаметно, но достаточно верно. И последний удар, превративший незаметные раньше трещинки в зияющий провал, нанёс своей беседой патриарх. Конечно, священник, шпион и дипломат в одном лице не бросился сразу вступать в секту сатанистов, но, для начала, крепко задумался. И прежде всего по поводу своего текущего задания. Что ему предстоит сделать? Зачем? И, главное, не пришёл ли этот гипотетический царь именно для того, чтобы исправить то, что было накосячено в угоду той самой вере, которую отец Онуфрий столь эффективно защищал? Вопросы для священника страшные, но он нашёл в себе силы не скатиться в истерику, а начать осознанно разбираться в этих вопросах. И первое, с чего он решил начать — поговорить на чистоту со своим католическим коллегой, ибо был уверен: у того есть толика столь необходимой информации. А ещё, как священник, то-есть человек много работающий с людьми по вопросам именно духовным, он давно уловил у своего католического визави серьёзные сомнения.
***
Падре Теодор тоже пребывал в состоянии душевного кризиса и причины его были, в общем-то, те же самые. В его случае последней каплей послужила секретная депеша из Рима, в которой давались совершенно конкретные указания по поводу взаимоотношений с русской церковью (тут никаких неожиданностей не было) и с собственной епархией. А вот последнее инквизитора заметно покоробило, ибо эти указания заметно выходили за рамки официально обозначенной изначально позиции: "Не марать святое дело грязными методами!". И вызывали целый ряд серьёзных вопросов о целях церкви вообще и о положении (вернее, грызне группировок) внутри церкви. А за этим паровозиком, шумным и дымным составом шли очень болезненные и неприятные вопросы о том, какое вообще отношение реальные дела Церкви имеют к Вере Христовой?
***
То, что это встреча будет необычной, падре Теодор понял заранее: отец Онуфрий настоял встретиться на нейтральной территории, на ВДНХ, хотя обычно, по негласной договорённости, они встречались на конспиративных квартирах РПЦ или католической епархии, через раз. Это позволяло как-то купировать взаимное недоверие. И, хотя инициатором внеплановой и, похоже, скрытой от начальства, встречи был именно русский священник, инквизитор согласился на этот контакт охотно. И тоже не стал ставить в известность своё начальство.
— Прежде чем мы продолжим, преподобный, — начал отец Онуфрий после обязательных приветствий и обмена паролями, — позвольте один нескромный вопрос… Вы работаете от лица и в интересах Курии[2], конкретно вашей конгрегации или какой-то группировки внутри вашей конгрегации?
Чем тут же наступил инквизитору на больную мозоль. То-есть, подобные вопросы всплывали у падре Теодора и раньше, но последняя депеша сорвала все маски и поставила инквизитора перед очень непростым выбором. И вот сейчас ответа у инквизитора не было, поэтому он ответил с одной стороны весьма официозно, а с другой — давая понять, что за этим официозом скрывается второе дно:
— Время Понтифика[3] бесценно, а здоровье его слабо. Мы не можем беспокоить его, основываясь на непроверенных слухах и зыбких предположениях. Моя задача — получить на месте достоверную информацию и передать её наверх, моему духовному начальству. А уж там, в конгрегации, будет принято взвешенное решение.
Он помолчал немного и добавил:
— Вы же понимаете, Церковь — это большая организация. Церковь в конце концов вырабатывает согласованное решение по любой проблеме.
— При этом, конечно, очень удобно, избрать на должность лидера человека хоть и авторитетного, но немощного и потом, за его спиной и от его имени, проворачивать дела, отнюдь не святые… — глухо так, в сторону, но при этом очень внятно произнёс отец Онуфрий, задев при этом ещё одну больную мозоль инквизитора.
Тот поморщился, прежде всего, собственным мыслям, но в спор вступать не стал, задал встречный вопрос:
— Тогда, позвольте полюбопытствовать о ваших полномочиях?
— Мою работу курирует лично патриарх, если вы об этом, — быстро ответил Онуфрий.
И снова тень пробежала по лицу инквизитора. Эти чёртовы еретики и здесь обыграли католическую церковь! Мощь единой католической церкви несла свои плюсы, однако принцип автокефалии[4], принятый в восточных церквях, при всех порождаемых им проблемах, позволял сохранять управляемость в рамках каждой конкретной поместной церкви и избегать внутренней грызни между многочисленными орденами и конгрегациями, в которой постоянно барахталась церковь католическая. И, которая, чего уж греха таить, изрядно пачкала ту веру, которую Церковь должна (по идее) нести в массы и которая (по той же идее) должна исключить всю эту политическую грязь, по крайней мере внутри Церкви. Но, почему-то, не исключала, что инквизитор знал по опыту своей нелёгкой работы. Единственное, что он мог ответить:
— Солидный подход.
— Так ведь и события происходят на нашей территории. И касаются нас непосредственно. Но теперь у меня второй вопрос: Правильно ли я понимаю, что ваши полномочия ограничены? Единственное, что вы собираетесь сделать, это убедиться в существовании государя и передать информацию выше по инстанции?
Вот тут инквизитор задумался. И крепко задумался! Что ОН собирается делать? А его православный коллега задал вопрос, который считал крайне неудобным:
— Или вы сейчас просто имитируете бурную деятельность, чтобы отвести глаза конкурентов. В том числе и Русской православной церкви?
Но на это падле Теодор даже обрадовался:
— Преподобный! Вы же вроде как профессионал в наших играх! Естественно я не ожидаю, что эта возня с сенсами даст хоть какой результат. Но она создаёт движуху, в ходе которой вполне может всплыть что-то ценное.
Он помолчал какое-то время и затемс усмешкой добавил:
— Скажу честно, операцию по привлечению сенсов мне навязали из Ватикана. Лично я считаю, что в данной ситуации вообще ничего делать не надо. Появление истинного государя само по себе вызовет движения и конфликты в социуме, одно его присутствие. Надо просто внимательно следить за происходящим и вовремя подойти туда, где громче всего шумят. Искомый объект будет где-то там.
Его православный коллега в ответ тоже взял небольшую паузу, по результатам которой всё-таки решился:
— Как вы считаете, острый конфликт между российскими и британскими масонами можно считать таким искомым конфликтом?
Инквизитор, услышав это, аж поперхнулся:
— Извините, я не в курсе. Можно ли подробнее?
— Извините, подробностей почти нет, что странно. Не так давно наш Великий Мастер вызвал к себе британского эмиссара. О чём они говорили неизвестно, но после этой беседы, кстати, довольно короткой, англичане подхватились и вывезли из России всю свою миссию и ещё тьму народа, так или иначе связанного с ихним… братством.
— И Ковальчик до сих пор живой?!!!
— Представьте себе! Более того, со стороны англичан не последовало никаких действий. Вообще никаких! Просто съехали и всё. Ни один патент не был отозван, ни одного русского масона не выгнали из Англии, никаких заявлений. Более того, они даже новую миссию собирают как-то вяло. По крайней мере, насколько мы можем судить отсюда.
— И вы никак не связываете случившееся с нашей проблемой?!! Ведь именно британские масоны первыми забеспокоились, как только появились первые признаки появления государя! Более того, они дали приказ вашим масонам найти государя и уничтожить. И…
— Я в курсе этой ситуации, — прервал коллегу отец Онуфрий. — Значит вы связываете случившееся с нашей проблемой?
— Подумайте сами. Всё указывает на то, что русские масоны получили какую-то очень серьёзную поддержку с одной стороны, в то время как англичане выкинули какое-то своё коленце с другой. И у ваших масонов впервые за много-много лет появилась возможность ответить адекватно.
— Знать бы ещё, что там случилось… — безнадёжно вздохнул православный священник. — Но, увы, среди наших масонов никто ничего толком не знает.
— Вообще-то… — осторожно ответил падре Теодор, — я могу навести справки непосредственно в Лондоне. Я могу сделать это через конгрегацию, а мог бы слетать туда на два — три дня лично. Но тогда мне потребуется кое-какая помощь с вашей стороны. В частности, при необходимости удовлетворить должным образом любопытство представителей моей церкви.
Онуфрий уставился на собеседника совершенно обалдевшим взглядом.
— Господин инквизитор, а как давно ВЫ впали в ересь? — спросил он.
— Время великого понтифика бесценно… — напомнил падре Теодор с кривой ухмылкой. — Ну, а вы, как вы собираетесь информировать своё руководство?
— Время Его Святейшества столь же бесценно, — с лёгкой хрипотцой ответил отец Онуфрий. — Я. Помогу вам. И, может быть, это как-то связано со случившимся: англичане потратили довольно много времени и сил, чтобы вывезти из Склифосовского какого-то коматозника.
— А вот это может быть интересно! Но у меня есть одно условие: если вы найдёте государя первым, то на первую встречу с ним мы отправимся вместе.
— Согласен, но в таком случае…
— Согласен! — перебил его инквизитор.
— С чем?
— Вы же хотели выдвинуть аналогичное условие, не так ли?
— Тогда, какие гарантии?
Падре Теодор прикрыл глаза, словно решаясь, и заявил:
— И как сказано в Писании: "Да будет ваше да — да, а нет — нет, а остальное от лукавого.". Простите, но в сложившейся ситуации у меня ничего другого нет.
— Да будет так, — ответил отец Онуфрий.
Они ещё обсудили технические детали заброски инквизитора в Лондон и разошлись. Отец Онуфрий, вопреки всем правилам оглянулся, поднял руку для крёстного знамения и… опустил её, сжав в кулак. В глазах его стояла смертная тоска, а в душе слышался грохот от рушащихся духовных устоев.
--------------------
[1]Гильгамеш — легендарный шумерский царь, правил предположительно в XXVII веке до Н.Э., совершил множество эпичных подвигов, стал героем известного эпоса "Гильгамеш и Энкиду". Рама — легендарный правитель древней Индии, победитель демонов, герой эпоса Рамаяна. Согласно легендам, правил 1,2 миллиона лет назад, но скорее всего события Рамаяны относятся к границе IV и III тысячелетий до Н.Э. Царь-Скорпион — по современной номенклатуре — Царь-Скорпион I, первый правитель, объединивший древний Египет, правил между 3300 и 3200 годами до Н.Э., относится к так называемой нулевой династии.
[2]в интересах Курии… — римская курия — обобщённое название верхушки католической церкви во главе с папой римским. В данном случае завуалированно: "Вы работаете в интересах всей церкви?".
[3]время Понтифика бесценно — великий понтифик — один из титулов папы римского.
[4]принцип автокефалии — принцип независимости поместных православных церквей, при котором любая, достаточно мощная поместная церковь может стать литургически и организационно независимой и избрать собственного патриарха. Такой патриарх автоматом становится равным среди прочих патриархов. Однако такое выделение требует признания со стороны других православных церквей и, прежде всего, со стороны той церкви, из которой данная организация выделяется.