— Спасибо, Славя, — кивнул Семён, — я, собственно, о том же хотел спросить: Вы же сами говорили, что за мной сейчас начнётся охота…
— Да уже идёт, — вздохнул Басов. — Каменщики[1] в Москве зашевелились. И наши и английские.
— Ну вот! — воскликнула Славя. — А вы тут собрались устраивать раскопки на людном месте.
— А ты, внученька, заматерела, — с одобрением произнесла Яга, после чего обратилась к Басову: — Слышь, енерал, девка-то дело говорит. Парня припрятать надо, а ты тут такие пляски вокруг него развёл, прям бразильский карнавал.
— Так-то оно так, — вздохнул Басов, — но есть вопросы, которые без государя не решить.
— Ну а чего тогда сидишь, боярин? Становись царевичу обретённому мудрым наставником, в дела его вводи, с людьми знакомь, собор готовь, чтоб на царство его без войны призвать. Вот только не боишься ты, что государь дела будет решать по-своему, а не по-твоему? Что слово государево исполнять придётся, а за крамолу могут и на кол посадить?
Сказав это, Славяна шумно выдохнула и уже тихим, задумчивым голосом подвела итог:
— Может и надо сейчас самим порешать? А то привыкли, чуть что, за государя прятаться, а потом крамолу на него же разводить.
— И откуда ты всё это так хорошо знаешь? — уточнила изрядно удивлённая баба Яга.
— Из тех же книжек, что и ты, бабушка. Только ты их перечитала раз по 10, а я всего пару.
— Я ещё с бабкой своей говорила, с Лилит, а она кое-что своими глазами видела. Так что не всё так просто, внученька.
Говоря "с бабкой", Яга сделала между этими словами паузу, совсем короткую, незаметную. Раньше Семён этого и не заметил бы, но сейчас отнёсся к последней фразе Яги с большим вниманием. Но виду не подал. Тем более, что после выступления Славяны, тема сама собой заглохла и Басов принялся спешно собираться. Небольшое волнение возникло от того, что ведьмы потребовали от Семёна задержаться, дабы проверить, как он изучает магию, но когда сам Семён согласился вернуться домой в ступе, начальник вздохнул с облегчением и умотал. А Симеон-царевич остался на растерзание двум ведьмам, которые принялись экзаменовать его на предмет усвоения сознанием той единственной страницы брюсова учебника магии, которую он сумел таки прочесть. Начала экзамен Яга:
— Ответствуй, царевич, что есть магия?
— Там написано, что магия это воздействие волей на… Там я не понял слова…
— Короче, Склифософский! — подбодрила его Яга.
— Там сказано "созданный", а кем созданный?
— А, это! Тварный, имеется в виду, — отмахнулась Яга, но всё же соблаговолила пояснить: — Тогда ж все християне были, ну и Яша до кучи. К тому-то времени он уже пообтесался, но замашки остались. Тварный — это значит сотворённый ихним богом. Не только материя, но и субстанции духовные, умственные, по умному ментальные, эмоции и образы, по умному это астралом зовут. Пока для тебя это означает весь доступный тебе мир. Ну а далее, никакого подвоха тут не видишь?
Семён ответил сразу, благо уже успел об этом подумать:
— Для каждого действия нужна воля. Получается, что даже когда я открываю дверь, это тоже магия.
— Угу… — медленно и с явным удовольствием констатировала Яга. — А там дальше у него ничего на эту тему нет?
— Много есть, но как-то не понятно. Что-то про ясность мыслей, понимание… И как-то там очень сложно. Обороты сложные.
— Да уж, загнул он там. Ты это разбери, обязательно, а я тебе подскажу: сейчас это называют осознанность. Чем выше осознание и чем острее направлена воля, тем больше в твоём действии магии. Ясно?
— Ясно! — радостно воскликнул Семён, но Яга его тут же загнула:
— Ничего тебе не ясно! Вот дома и подумай, что это значит, делать что-то осознанно? Сначала сам подумай, а потом обязательно разбери что там Яша про это написал. А он хорошо написал, очень хорошо! Вот как с этим разберёшься, так и дальше с тобой двинемся.
На этом экзамен закончился и Семён засобирался домой. Уже забираясь в ступу, он уточнил у Славяны:
— Значит, можно считать, что тварный мир это тональ[2]?
Славяна резко развернулась, а если учесть сильно ограниченное пространство ступы, их лица оказались совсем близко. Настолько близко, что у Семёна перехватило дыхание. А вот Ягичну это нисколько не смутило и она вкрадчивым, где-то даже насмешливым голосом спросила:
— А ты, значит, и дона Карлоса[3] почитывал?
— Всего прочёл, — гордо заявил Семён.
— Ух ты! А практиковал чего?
— Ну… Пытался кое-что, снови́дение, первые врата прошёл[4], а вот со вторыми так и не понял, что там делать надо.
— Да ты крутой! А давай я сегодня к тебе в сон приду?
— А заходи!
— И не говори потом, что тебя не предупреждали! — усмехнулась ведьма, дотронувшись пальцем до кончика его носа, после чего повернулась к нему спиной и стукнула пестом по полу гаража. Ступа пришла в движение.
Когда они уже поднялись в воздух, Семён высказал мысль, которая не давала ему покоя с того момента, как Басов помянул про активизировавшихся масонов:
— Славя, высади меня в паре кварталов от дома.
— А куда именно? — молодая ведьма даже удивилась.
— Да всё равно, — бросил, возможно, чуть более раздражённо чем надо, начинающий опер, — лишь бы на улицу можно выйти и камер поменьше.
— И с чего такая конспирация? Если, конечно, не секрет.
— При чём тут секреты! Ты помнишь, что Басов сказал про масонов? А теперь скажи честно: вы многих вот так, регулярно, до дома подвозите? Дай угадаю: второй раз редко кто соглашается.
Славяна аж замерла от такого наезда, тем более, что наезд был строго по делу. Она лихорадочно соображала, какой бы колкостью ответить, но Семён снова положил руки ей на талию и произнёс умиротворяющим тоном:
— Да не дёргайся. Ну испытываете вы людей, которые к вам приходят, работа у вас такая. Может ищете чего. Или кого. И вот появляется кто-то, кто какие-то испытания прошёл. Естественно, масоны, или кто там, будут проверять, не тот ли это, кого ищут они.
Славяна какое-то время вела ступу молча, только слегка прижалась спиной к Семёну, но потом со вздохом сказала:
— Тебе и правда нельзя больше со мной летать… Есть одна точка, но тебе придётся на метро подъехать.
— Не сахарный, не рассыплюсь.
Дальше они летели молча. Славяна высадила его на какой-то крыше, объяснила как дойти до метро, но не улетела сразу, дождалась когда Семён нырнул в чердачное окно.
***
Спать Семён ложился с ощущением предвкушения и некоторой опаски. Это мешало заснуть, так что пришлось прибегнуть к простейшей медитации на дыхание, благо новичком во всяческих эзотериках и психотехниках Семён не был. И, нет худа без добра, сразу же провалился в осознанный сон.
…он стоял на узкой улочке чистенького средневекового города. Маленькие чистенькие кирпичные домики выходили окнами на мощёную булыжником улицу, узкую настолько, что стоя посредине можно было коснуться пальцами домов по обе стороны. Такие места Семёну всегда нравились, веяло от них какой-то тайной и романтикой. Вот и сейчас он постоял посреди улочки, вдыхая атмосферу этого места и запоминая его, чтобы прийти сюда ещё раз.
Освоившись с этим сном, Семён принялся искать Славяну. Умом он, конечно, понимал, что по сравнению с трёхсотлетней ведьмой он не более чем жалкий любитель, но уж очень не хотелось оставаться совсем пассивным объектом её манипуляций. Как её найти? Естественно, не бегать, заглядывая во все двери. В сновидении всё делается намерением. Что такое "намерение"? Дон Карлос в своих книгах уделял этому понятию очень много внимания, но несмотря на это (а может, именно поэтому) вменяемому человеку понять что такое, это самое намерение, а главное — как его применять, несколько сложно. Для себя Семён определил его как формулу из известного фильма: "Видеть цель, верить в себя и не замечать препятствий.". В реале с этой формулой регулярно возникают проблемы, особенно в части препятствий, а вот в снови́дении она работает идеально. И Семён, собрав должное настроение, двинулся вдоль улицы. В какой-то момент его внимание привлекла арка, ведущая в сад. Завернув туда, он оказался в летнем берёзовом лесу, таком обычном для средней полосы России. Утоптанная тропинка вывела его на открытую площадку, открывающуюся на высокий речной берег и больше всего похожую на кусочек заросшего парка. Чуть поодаль, сквозь деревья виднелась барская усадьба, на холме стояла церковь. Семён направился к стоящей посреди этого благолепия беседке-ротонде, в которой и обнаружилась Славяна, одетая в лёгкое летнее платье по моде "а-ля ампир".
— Ну вот, а говорил, что во вторых вратах запутался, — довольно таки мирно прокомментировала его появление Славя.
Семён от этого немножечко опешил:
— Не понял?
— А что тут понимать? Ты пришёл в мой сон. Как это сделал?
— Ну… Типа, намерением…
— Вот и вся премудрость. Да ты садись, в ногах правды нет, даже во сне.
Семён сел на скамейку рядом с ней, спросил для затравки разговора:
— Ты сновидению у самого дона Хуана училась?
— Нет, меня бабушка учила. А однажды мы летали к нагвалю Хулиану[5]. У бабушки с ним какие-то дела были. Она с ним чего-то решала, а меня сдали его дамам.
— И?
— Чудовищные тётки! — воскликнула Славяна. — Просто сидеть рядом с ними, и то страшно! А потом к ним припёрся кто-то из древних видящих[6] и бабушка с ним чуть не подрались. Их там всей толпой растаскивали.
Тут Семён решился поднять тему, которая волновала его ещё с вечера, но заговорить о которой в яви он не решался:
— Кстати, твоей бабушке не две с половиной тысячи лет.
— Да? А столько по твоему? — весьма скептическим голосом уточнила Славяна.
— Думаю, семь или восемь.
— И с чего ты так решил? — скепсиса в голосе Ягичны не убавилось.
— Когда она вчера говорила: "с бабкой" про Лилит, она запнулась. Думаю, Лилит ей не бабушка, а мама. А Лилит сошла со сцены в V–VI тысячелетии до новой эры.
— Вот этим-то они и страшны, все эти истинные государи, а не своими особыми силами. Все эти интриги у них настолько в крови, что вот он уже видит их насквозь, даже сейчас, пока он ещё личинка государя. А уж когда он начнёт их сам вязать… У-у-у-у-у…
Сказала это статная женщина с пышными формами, черными как смоль волосами и пёстрыми крыльями за спиной. Единственной её одеждой была коническая войлочная шляпа, но при этом никаких эротических мыслей в её адрес возникнуть просто не могло, столь мощна была окружавшая её аура силы.
Славяна была в шоке от этого появления, а вот Семён сориентировался сразу. Он встал и с коротким поклоном приветствовал:
— Госпожа Лилит!
Что ещё сказать он, откровенно говоря, не представлял. А Лилит прокомментировала и этот его жест и непонятно было, что стоит за её словами — осуждение, уважение или просто констатация факта:
— И, обрати внимание, малышка, даже кланяется он так, что смотрит сверху!
Страшно Семёну было неимоверно. Страшно просто от присутствия этой древней, могущественной и, если верить легендам, весьма недоброй сущности. А уж от того, как она его обсуждала, просто поджилки тряслись и ноги подгибались. Но что-то изнутри подсказывало, что показывать страх нельзя, поэтому, собрав всю свою волю в кулак, он задал вопрос по сути того, что они только что обсуждали со Славяной:
— Значит, две с половиной тысячи лет было маме Славяны. И она и была настоящей Ягой…
— Нет, Яга, она и есть Яга. А внучка моя — Мара. Ты же сказки читал, там всё сказано. Кто дочка бабы Яги?
— Там по разному есть, — задумчиво ответил Семён, постепенно расслабляясь. — Василиса премудрая…
— Василиса от греческого "базилевс", то-есть царь, — уточнила Лилит, — а как её зовут, эту царственную особу?
— Марья Моревна? — с сомнением ответил Семён. Просто потому, что другим вариантом была Елена прекрасная, но это было уже совсем не в дугу.
На это Лилит только молча кивнула и Семён решился задать ей вопрос, который не давал ему покоя со времени встречи с Ягой в московском кафе:
— За что Яга меня так сразу невзлюбила?
— Всё не может простить Думузи. Дурак был, хоть и царь.
— Думузи? — воскликнул Семён. — Так она на самом деле Иштар?
— Мимо, — спокойно ответила Лилит. — Эрешкигаль[7]. И ладно бы её саму обидели, так нет же! До сих пор за сестру переживает.
— И насколько легенда… — начал было Семён, но древняя богиня его прервала:
— Это сейчас не важно. Ты мне другое скажи: Как ты собираешься использовать своё знание об истинной природе Яги?
— Никак. Изображает она из себя Мару? Значит зачем-то это надо. Мне сейчас в это лезть, точно дураком надо быть.
— А чего тогда Славю в это втянул?
Вот тут Семёна посетил лёгкий ступор. С одной стороны, рационального объяснения этому не было, а с другой было чёткое ощущение, что со Славяной обсуждать Ягу и всё, что с ней связано, можно, а то и нужно. Но как это объяснить Лилит? А та, вот ехидна, с гадкой такой ухмылочкой уточнила:
— Я не обо всяких там, можно-нельзя, я тебя спрашиваю: Зачем? Особенно если интриговать против неё не хочешь.
— Не хочу, — согласился Семён. — И вообще не хочу, чтобы она была моим врагом. И не столько потому, что её боюсь, хотя и понимаю, мне с ней воевать, как таракану с тапком. Симпатична она мне, да и вообще, с бабой Ягой общаться интересно! А тут вообще такое выяснилось!…
— Романтик! — искренне рассмеялась Лилит. — Ну да, без этого и царь не царь. Ладно, юноша, мне ещё надо с моей малышкой с глазу на глаз поговорить, а тебе уже просыпаться пора, а то на учёбу опоздаешь.
Тут же Семёна вытолкнуло из этого сна и он проснулся. В этот момент раздался сигнал будильника.
***
В тот же день он лихорадочно назначил свидание Славяне. Впрочем, чтобы это выглядело не слишком лихорадочно, он даже дотерпел, прежде чем позвонить, до конца первой пары. И даже попытался изобразить весёлый беззаботный голос. Славя отвечала столь же игриво и беззаботно, но вот встретиться пожелала не завтра, а прям сегодня. А когда они осели в кафе, в самом дальнем и тёмном углу, Ягична сникла и сжалась. Семён обнял её и почувствовал, что ведьма вся дрожит. А она прижалась к нему, словно ища защиты.
— Ну и что хочет от тебя твоя прабабушка?
Славяна вздрогнула:
— Она разве скажет?
— Но ведь что-то она хотела тебе сказать? Кстати… — тут Семён демонстративно дотронулся до уха.
Славя какое-то время смотрела на него непонимающим взглядом, потом ойкнула и со словами: "Совсем с этой нервотрёпкой расклеилась…", поставила на столик чёрную пирамидку. Какое-то время они сидели молча, потом официантка принесла заказанные Семёном пирожные, Славяна занялась их поеданием и немного расслабилась. Видя это, Семён решился продолжить разговор:
— Ну так что тебе прабабушка сказала? Нет, если…
— Да ничего не сказала. То-есть, мы с ней долго трепались, но вот чего ей надо? Точно же, она чего-то хотела, и от тебя и от меня. Может я должна сама до чего-то додуматься?
— Знаешь, иногда бывает, что думаешь, думаешь о чём-то, и ничего. А если отвлечься, расслабиться, само приходит.
Славяна посмотрела на своего кавалера с неожиданным для неё самой интересом. Этот сопляк, который был в десять раз младше самой Ягичны, вдруг, неожиданно, становился в их отношениях ведущим. "Каких отношениях!", — рыкнула сама на себя молодая ведьма, но тут же едва заметно прикусила губу. Ведь сегодня она не просто так согласилась сломя голову бежать на эту свиданку! Не пригласи её Семён, она сама бы позвонила и напросилась на встречу, столь велика была необходимость обсудить случившееся во сне. А кроме как с Семёном обсудить это было не с кем. Осознав всё это, она, со вздохом, ответила:
— Так, потрепались за жизнь, рассказала мне пару историй из своей молодости. Наверное, тогда это было смешно… Когда каменными топорами рубились с саблезубыми тиграми.
— А как же всякие виманы и прочие працивилизации?
— Я тоже спросила. И вот тут она начала юлить, юлить… Так ничего толком и не ответила.
— Слушай! А вдруг вся эта магия, цари и прочее — остатки той цивилизации. Ошмётки технологий.
— Ну ты и выдумщик! — рассмеялась Славяна. Семён веселья не поддержал и ответил очень серьёзно:
— А что ей стоило просто сказать "Нет!"?
Ведьма резко задумалась. Семён же добавил ещё одну мысль:
— Ты ведь и сама царевна…
-------------
[1] каменщики — масоны.
[2] тональ — согласно К. Кастанеды, всё бытие и небытие делится на тональ и нагваль. Тональ — дословно "то, о чём можно говорить" — облать человеческого опыта, то, что можно описать и выразить словами. Нагваль — всё остальное, то, для чего у людей нет слов и понятий. В европейской мистике соответствует понятию "невыразимое".
[3] дон Карлос — Карлос Кастанеда. Если кто-то не знает, о ком речь… учите основы, неучи!
[4] врата снови́дения — по К. Кастанеде, снови́дение это особая техника утилизации осознанных сновидений. Этапы освоения техники — врата снови́дения. Всего их 7, но в книгах Кастанеды описаны всего 4: первые — осознать себя во сне и при этом не просыпаться, удерживая сон осознанным усилием. Вторые — произвольно менять сон.
[5] нагваль Хулиан — второе значение слова "нагваль" — предводитель отряда магов. Обладает особой энергетической структурой, что и позволяет ему быть лидером. Сам дон Карлос — нагваль, но несколько дефектный, его учитель — нагваль дон Хуан Матус, учитель дона Хуана — нагваль Хулиан.
[6] древние видящие — читаем К. Кастанеда, Сновидение.
[7] Иштар — древнешумерская богиня любви и плодородия, Эрешкигаль — шумерская богиня смерти, сестра Иштар. Думузи — шумерский царь, земной супруг Иштар, События, о которых намекает Лилит описаны в шумерском эпосе о сошествии Иштар в Преисподнюю, правда тут Лилит намекает, что на самом деле всё было не совсем так, как в легенде.