Стиснув зубы, Лера оторвала взгляд от здания и двинулась к остановке. Путь её лежал почти через полгорода. Сначала на автобусе, а потом на метро, до тихого и уютного уголка неподалёку от центра. За парой переулков и старым, оставшимся ещё с советских времён, яблоневым парком, на девятом этаже длинного десятиэтажного дома, находилась маленькая однокомнатная квартирка, которую Лера снимала. Хорошо обставленная и отремонтированная в девяностые, квартира была наполнена сервантами с посудой, которой давно уже не пользовались, и стеллажами с книгами, которые, возможно, вообще никто не читал. Было тесновато, но как-то уютно. Квартира эта принадлежала друзьям семьи Леры, и они сдавали её за символическую плату, которую взяли на себя Лерины родители.
Девушка справедливо считала, что ей повезло с семьёй. Она была единственным ребёнком, и родители в ней души не чаяли, хоть и проявляли некоторую строгость. У Леры не было детства как такового: с ранних лет её готовили к будущей серьёзной жизни, проводили профориентацию, и старались раскрыть потенциал. А когда дочь проявила интерес к психологии, направили все силы на раскрытие её потенциала в этой области. Лера не привязывалась к людям. В родном городе у неё были подруги, причём, как она считала, довольно близкие. Но когда ей пришёл положительный ответ из Минского института, она уехала без особых колебаний и огорчений. Первое время переписка со старыми подругами продолжалась, но вскоре они как-то выветрились из сердца. Особенно когда в нём появился Василий, парень со старших курсов. Он недолго добивался Леры. "Почему бы и нет", подумала тогда студентка, и оказалась права. Спокойные, приятные и доверительные романтические отношения длились два года, пока Вася не выпустился и не уехал в родной Брест. Тогда Лера впервые почувствовала себя одинокой. Сосредоточилась на учёбе и саморазвитии, и продолжила общение с Васей на расстоянии.
Но чего-то в её жизни остро не хватало. Лера чувствовала это всегда, но только нынешнее одиночество позволило ей осознать своё чувство. Странное, бессмысленное стремление к чему-то новому поселилось в этой маленькой квартире по соседству с девушкой, и не отпускало. Именно сейчас Лера осознала своё стремление к правильности в жизни, которая у неё вроде как была, а в окружающем мире — нет. Чтобы сделать мир лучше она и взяла эту курсовую.
Однако страх, поселившийся в её сердце, не отпускал девушку. Она чувствовала его, когда, вернувшись, скинула пальто и отправилась на кухню заваривать кофе. Чувствовала, когда, потягивая напиток, пыталась читать книгу о физиогномике. Ей то и дело казалось, что Александр там, у себя в палате, знает о том, чем она, Лера, занята, и с интересом изучает её. Девушка даже начала привыкать к этому чувству, но ничем в тот вечер заниматься не могла.
Утром стало немного легче, а поездка на учёбу и вовсе подняла Лере настроение. Владимир Захарович тоже был в приятном расположении духа и с удовольствием объяснял ей правила применения методик, которые Лера и так помнила из лабораторных работ. Вечер этого дня Лера потратила на лучшее изучение шизофрении и психопатии, чтобы свести шанс ошибки в диагнозе к минимуму. Чем больше она занималась подготовкой, тем сильнее становилось чувство героизма, который она проявит, вскрыв ложь злодея. Отправляясь спать, она была почти уверена, что никакой шизофренией назвавший себя Александром Афинским не страдает, и уже засыпая, вспомнила, что в этот вечер они с Васей собирались устроить онлайн-свидание при свечах.
Вскочив на кровати, Лера схватила смартфон. Вайбер был переполнен сообщениями. Первым ожидаемо было "Привет (сердечко) Че как? Всё в силе?", и отправлено оно было вчера. Последним было "Как вспомнишь о моём существовании — напиши". Динамика не радовала. Лера знала, что Вася не станет грубить, но от "существования" тянуло тревожным холодком. Она набрала сообщение, стёрла его. Набрала другое. Нужные слова не лезли в голову. Провозившись полчаса, она отправила то, что получилось, и закуталась обратно в одеяло. Маньяк маньяком, но о таких вещах, как общение с любимым, которого можно ещё и потерять, забывать было нельзя.
Утром, только приведя себя в порядок и наскоро позавтракав, Лера отправилась в путь. Пар в институте сегодня не было, погода выдалась приятная, а особенное удовольствие она доставила, когда автобус выехал за черту города. Осеннее солнце приятно согревало кожу и одежду через окно автобуса, а из приоткрытой форточки дул свежий ветерок, наполняя салон запахом скошенного сена. Девушка откинулась на спинку сидения и запрокинула голову. По такой погоде и на бой с психопатомом выходить не страшно. Фантазии о героическом разоблачении всё сильнее будоражили молодое воображение. Лера понимала, что в реальности всё будет значительно скромнее, но не хотела портить настрой и дала мысли волю. Выйдя из автобуса, она уверенным шагом двинулась к нужному отделению и, поплутав по лабиринтам огромного комплекса, перешагнула порог нужного отделения.
Напротив входа, за небольшим столом, сидела пожилая женщина в больничном халате, видимо дежурная, и читала книгу. На столе лежали какие-то бумажки, большая тетрадь, служившая книгой учёта, и стоял старый телефон. Заметив вошедшую, женщина обратилась к ней.
— Вам кого?
— Здравствуйте. Я по вопросу практики, от профессора Савельева.
— Ждите.
Дежурная подняла трубку и, набрав номер, принялась что-то в неё объяснять. Лера же почувствовала некоторое волнение. Оно всегда бывает, когда ждёшь чего-то важного. Чтобы отвлечься, девушка принялась разглядывать коридор, который она не успела рассмотреть в прошлый раз, поспевая за группой. Чуть дальше налево от входа он расширялся, и были видны шкафчик с книгами, глубже в углу — полка с телевизором, а из-за противоположного угла выглядывал подлокотник дивана. Покрашенные в мягкий бледно-зелёный цвет стены были украшены парой картин, а на подоконниках нескольких окон виднелись горшки с растениями. Всё выглядело довольно уютно, и если бы не решётки на окнах, можно было подумать, что это санаторий старого образца.
— А вы к волосатенькому? — поинтересовалась вахтёрша, положив трубку.
— Да, я… а что, вы его знаете?
— Приметили, да. Хороший такой хлопчик, всё помочь старается, и вежливый такой. Чего ён попёр к президенту сказки рассказывать?
Лере вспомнилась одна из типичных черт психопатов. В отличие от шизофреников они умеют быть приятными и общительными людьми.
— …Хороший, в общем, хлопчик. А вот и наша Наталья Сергеевна.
Лера узнала блондинку, которая в прошлый раз сопровождала больного. Такая хрупкая и милая девушка так гармонично вписывалась бы в это уютное место… Если бы это место не было сумасшедшим домом.
— Здравствуйте. Вы от Владимира Захаровича? — Лера почувствовала в её голосе нотки сильного уважения к профессору.
— Да, я по практике.
— Меня предупредили. Мы выделим вам кабинет на пару часов. Может, у вас будут какие-то вопросы? — с этими словами она жестом поманила студентку за собой по коридору. Следуя за ней, Лера отметила некоторую странную раскованность в движениях этой девушки.
— Да, Скажите, этот больной…
— Афинский, угу…
— Хм, его личность точно определили?
— Да, вчера пришли данные по отпечаткам. Это он. Признаться, всё это странно. Мы сообщили его матери, и она очень удивилась. Вроде, даже потребовала эксгумацию, но сюда не приехала. Странно это. Я бы наоборот сорвалась, это ж сын вернулся с того света.
— Он избивал её…
— Да, тоже верно.
— А кстати, как он ладит с другими больными?
— Неплохо. Он ведёт себя спокойно, и мы поселили его в палату с такими же. Вообще он интересный. Ведёт научные беседы, играет в шахматы, читает книги…
— Приступов агрессии не было?
— Нет, ничего подобного не наблюдалось.
— А он рассказывает кому-нибудь свои истории?
— Только мне. Я с ним работаю, и он вроде мне доверяет, но с соседями не спешит откровенничать. Похоже, он умеет держать язык за зубами. Кстати, раз уж речь зашла о его личности. Если эксгумация подтвердит, что захоронен не Александр Афинский, то его, скорее всего, переведут в судмедэкспертизу. Это может быть уже через неделю…
— Надеюсь, я управлюсь раньше. Так… что вы говорили о кабинете?
— Да, вот мы и пришли.
Блондинка завела Леру в небольшую скромно обставленную комнатку с одним окном и, попросив подождать, вышла. Теперь девушка сообразила, что ей придётся находиться с этим Александром наедине. Льдинка снова дала о себе знать. В надежде отвлечься Лера начала разглядывать комнату, но созерцание пары маленьких полок, стола и двух стульев не очень помогло избавиться от неприятного ощущения.
"Чего я так его боюсь? — стала она успокаивать себя, — Ну осуждён он за тяжкие телесные, но никого ж он не убил…" и тут ей в голову пришла мысль о захороненном. А вдруг этот Александр убил кого-то, чтоб инсценировать свою смерть? А лицо размозжил, чтоб не узнали? Нет, ерунда. В автобусе с людьми убить? И всё-таки неприятное ощущение только усилилось.
Лера дёрнулась, когда открылась дверь. Александр вошёл в комнату и, скромно сложив руки на паху, встал у стула по другую сторону стола от студентки. Впрочем, этот жест явно был фальшивым: больной не был скромником, и, скорее всего, что-то замышлял. Блондинка только заглянула в комнату и закрыла дверь. Пациент ждал. Лера понимала, что ей надо брать ситуацию в свои руки, но ни руки, ни голос не хотели делать то, что нужно. Сильная воля помогла девушке совладать с собой за какую-то секунду, но эта секунда показалась ей очень длинной.
— Здравствуйте, Александр. Я проведу с вами несколько тестов…
— Да, здравствуйте, Валерия. Позволите? — Александр указал на стул.
— Конечно, присаживайтесь.
— Спасибо. И прошу, простите меня за позавчерашнее недоразумение. Я не хотел вас напугать. Мне очень стыдно. Клянусь, я не причиню вам вреда, ведь вы не воин и не преступница…
Хитрый и твёрдый голос не оставлял веры в сказанное. Александр продолжал игру в кошки-мышки.
— Я проведу с вами несколько тестов, — попыталась изобразить жёсткий тон Лера, но у неё ничего не получилось. Александр заметил это, и, пытаясь изобразить пристыженность, кивнул:
— Да, разумеется. С чего начнём?
Начали с цветового теста Люшера. За это время Лера несколько совладала с собой, и специально совершила некоторое нарушение методики, сделав паузу и предложив выбрать карточки дополнительный раз, чтобы дать себе больше времени успокоиться. Человек, сидевший перед ней, не просто выглядел миролюбивым и спокойным, но, несмотря на явную фальшь, сочувствовал и искренне пытался помочь. Его тон на сей раз был простым и дружелюбным, как тон мальчика или пожилого человека. Лера не спешила обманываться, и даже специально припомнила тот позавчерашний взгляд, но он показался ей на самом деле не таким уж страшным. Да, в нём чувствовалась власть и какая-то хищность, но это же могло быть и некой формой флирта. В конце концов, разве не таким должен быть взгляд дракона?
Тем временем пришло время второго теста. Это был тест на память, а заодно и на ассоциации.
— Я назову вам несколько слов, а вам нужно будет сделать рисунки, которые помогут вам запомнить эти слова. Через некоторое время вам предстоит с помощью рисунков эти слова вспомнить. Это может быть что угодно, но без надписей. Вы поняли задание?
— Да, давайте приступим.
— Так. "Вкусный ужин".
Карандаш быстро замелькал в пальцах Александра, изображая какие-то выжженные коряги и мёртвых животных среди них. Глаза Леры округлились. Набросок был готов почти мгновенно, и детали этой страшной картины поражали своей мрачной сутью.
— Ч-что это?
— Вы сказали, что мне надо будет это запомнить. Чтобы запомнить, я должен относиться к этому как к чему-то важному и испытывать сильные эмоции. Я понимаю, что для человека в этом есть что-то неприятное, но это был самый вкусный ужин в моей жизни. В тот день я совершил великое достижение: разжёг в себе внутреннее пламя короля. И решил испытать его таким образом. С помощью магии изолировал небольшой участок леса и выжег его. Там не много, всего чуть меньше квадратного километра. Мы очень редко имеем право на подобное, но моё достижение дало мне его. Я больше никогда такого не делал. При правильном выжигании мясо становится…
— Хватит… спасибо, я поняла. Давайте дальше. "Весёлый праздник".
Карандаш снова замелькал, и изобразил множество маленьких людей, стоящих на коленях лицом к художнику.
— Это день моего посвящения в монстры-хранители, — пояснил Александр, не дожидаясь вопроса, — Я должен был убить агрессивных чудовищ, терроризировавших те земли, которые хотел взять под опеку. Тяжелее всего далась молодая мантикора, потому что я тоже был неопытным и слабым для дракона. Но мне удалось, и я вернулся к народу. Они славили меня, и отпускали особую молитву Христу, чтобы он благословил моё покровительство…
— Христу? Иисусу? Вы христиане?
— Да, часть из нас. Расхождение миров произошло в пятнадцатом веке, и мы уже знали Христа. Как, впрочем, и Будду с Аллахом. Сам я православный, но покровительствовал католикам. Мне и так повезло: к православным в покровители было трудно пробиться. Было много желающих, потому что они спокойнее относятся к чудовищам, а католики иногда бунтуют. Меня это тоже не миновало.
— Вы покровительствовали людям?
— Были три людских города, которые считались хозяевами земель. Ещё кочевое племя гоблинов и два селения фей в лесах. У них, фей, особое христианство. Похожее на то, что было до раскола церкви…
— Я думала, они все язычники?
— И откуда вам предполагать о верованиях другого мира, о котором вы даже почти не слышали? Забавно. В вашем мире религии имеют дурную славу, и ваши писатели романтизируют язычество, хотя языческих богов на момент раскола миров либо не существовало вовсе, либо они были каким-то образом уничтожены. Любители язычества в мире Чудес сами создали себе богов, и не отрицают этого.
— А получается, у вас есть и Христос, и Будда, и Аллах?
— Думаю, что нет. Есть Бог, это косвенно доказано. Но кто Он, один ли Он, и какая религия ближе всего к истине — не известно. Есть огромный Пантеон искусственных богов, созданных силой магии. Маги думают, что все боги именно такие, и, по их мнению, в вашем мире Бога нет. А многие верят, что есть Пантеон и есть истинный Бог, в которого они верят. А уж чему верить — это и есть вопрос веры.
— Получается, в вашем мире церковь и маги воюют между собой?
— Нет, у них нет серьезных противоречий. Каждый занимается своим делом.
— Но ведь церковь запрещает магию. Разве нет?
— Наша магия не имеет ничего общего с той, которую в этом мире осуждает церковь. Считается, что до Великого Отречения люди не владели магией. Их познаний, мудрости и воображения не хватало, чтобы воздействовать на мир своей волей. Но были и другие существа, для которых управлять материей через идею было естественно. Те же феи, например. Многие люди завидовали им, и обращались за помощью к тем, кто с удовольствием давал подобное могущество за известную плату — демонам. Есть гипотеза, что эти же сущности часто выдавали себя за языческих богов, но она не подтверждена. Такую магию церковь запрещала вполне разумно. Но под её горячую руку попало и вообще всё чудесное. Досадная ошибка, приведшая к ещё более досадным последствиям — расколу миров. Один мир стал воплощением идей, чувств, разума и воли, а материя в нём стала полностью зависима от этих сил. Людям, оказавшимся в этом мире, который назвали миром Чудес, пришлось развить свой разум так, чтобы научиться выживать в этих условиях, и овладеть естественной для мира магией. А вот другой мир наоборот потерял идейную составляющую, и превратился в бессмысленную массу материи, которая живет по навязанным этой материей примитивным законам. Чего стоит одна только термодинамика? Волшебные существа лишились своих сил и были вынуждены ассимилироваться людьми или погибнуть. А люди стали учиться управлять материей, также развивая свой разум как средство… Но мы отвлеклись.
Лера действительно отвлеклась. Разговор о религиях и волшебстве как-то успокаивал, хоть сама девушка в Бога не верила.
— Да. Теперь… "Болезнь".
Александр снова принялся рисовать, и на бумаге из штрихов проступила фигура очень худощавой девушки с огромными глазами и длинными ушами, кожа которой полопалась во многих местах, и из-под неё торчали извивающиеся черви.
— Самая страшная болезнь, иглоносый мышечный червь. Заменяет все органы жертвы, раздувает её и делает бессмертной. Несчастные остаются живы и разумны, но не способны двигаться, и постоянно чувствуют страшную боль. Черви — хемосинтетики, и питают жертв от земли, а ещё они очень плодовиты и заразны. Заразиться можно касанием, ещё когда больной нормально двигается, и только чувствует тупую боль в мышцах. Неизлечима немагическими способами, а для заклинания нужен изумруд как минимум с тысячью граней. Опять же, сделать такой без магии, да и с магией очень трудно, поэтому если деревню накроет эпидемия этой гадости, приходится выбирать единицы тех, кто будет спасён, а остальных сжигать заживо, чтоб зараза не распространилась.
— Вы сказали, они распухают, а эта девушка такая худенькая…
— Она фея. Эльфы и феи ещё тоньше. Это не те люди остроухие из компьютерных игр. Я видел эту болезнь только один раз, и больной была именно эта фея. Я добыл изумруд, но к тому времени несчастную уже сожгли.
— Трагично…
— Да, правда, трагично. Продолжим?
— Да. Дальше… "Обман".
Лицо Александра исказилось гневом. Карандаш снова замелькал в его руках, и на бумаге проявился портрет мужчины средних лет, коротко стриженного и с лютней в руках.
— Он оболгал невинных, — процедил Александр сквозь зубы, — Так искусно подделал доказательства, что я ему поверил… И сжёг десять человек. Десять невинных! Сжёг и сожрал их тела, ибо таково было наказание за то преступление. А потом я узнал, что сожрал десять невинных! Я нашёл его. Кинул на него заклятия стойкого разума и бесконечной крови и жрал его несколько недель! Я морил себя голодом, но жрал только его. Я откусывал по кусочку…
— Хватит, — взвизгнула Лера. Нет, вчерашний взгляд не был страшным. Страшным был этот взгляд. Неестественно скривлённые брови, косой прищур, а ещё страшный звериный оскал и дрожь по всему телу. Леру радовало только одно: направлен этот гнев был не на неё, а на кусок бумаги на столе.
— Пожалуйста, хватит, — взмолилась она, — Пожалуйста, больше не комментируйте. Просто рисуйте.
Александр будто вспомнил, где находится, мгновенно остыл, и виновато поднял руки в примирительном жесте.
— Простите, я впредь буду…
— Просто рисуйте, — прервала его Лера.
Последующие ассоциации не вызвали у Александра таких эмоций. Картинки изображали то диковинных зверей, то величественные здания, и только один раз — знакомый девушке автомобиль. Затем были несколько тестов на ассоциации, логику и интеллект. Потом по рисункам проверили память. Александр ответил идеально. Лера дала ему тесты для самостоятельного выполнения и уже собиралась отослать его и уйти отсюда подальше, как он вдруг произнёс:
— На самом деле я рад, что профессор доверил работу вам. Хоть для исхода событий и не важно, кто бы тестировал меня, и сколько бы их было, я предпочёл бы общаться с такими, как вы.
— Как я?
— Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо те и насытятся… Екатерина не из таких. Свою жажду она утоляет мнением, основанным на высокомерии и вере в неподтверждённое и бессмысленное знание. Очень редко такое знание является правдой.
— Откуда вы знаете про этот разговор?
— Я слышал его. Как и слышал обращение к Екатерине одногруппника и её ему ответ. Вы ведь заметили, что я не мог прочитать её имя на тетрадке.
— Моё вы тоже не могли прочитать. Это невозможно.
— Миры сближаются, и некоторые мои силы уже при мне. Жаль, что они бесполезны в моей ситуации… впрочем, не важно, чем я занимаюсь сейчас и где нахожусь. Время придёт… Простите. Это раздражает вас. Досадно.
— Да нет, — попыталась солгать Лера.
— Сердцебиение. Ничего сейчас не мешает мне его слышать. Даже без сил монстра-покровителя, которые уже частично со мной, меня так просто не обмануть. Но я отвлёкся. Кое-что может вам пригодиться.
С этими словами он оторвал клочок бумаги и нацарапал на нём карандашом две строчки.
— Что это?
— Адреса Людмилы Астаповой и Бердияра Кима. Мы обменялись ими, когда нам нужно было поднять веру в себя. Сделали это, чтоб найти друг друга, когда исполнили пророчество. Зайдите к ним. Поговорите. Они подтвердят мои слова. Ваш мир мне не спасти, не спасти и родную Беларусь. Даже Минск может пострадать, в том числе и от меня самого, но вы, Валерия, можете подготовиться и сделать хоть что-то для себя, чтоб остаться в безопасности.
— Почему вы решили дать мне именно эти адреса?
— Потому что все остальные мертвы, — удивился Александр, — Я говорил вам вчера об этом.
— Они живы, — неожиданно для себя выпалила Лера, — Умерли только… вы.
— Живы? Вот это радостная новость! А я, значит, умер-таки. Я этого ожидал… Интересно, как мама на это отреагировала.
— Думаю, она сама вам скажет, если сочтёт нужным.
— Да, верно. В любом случае, только Людмила и Бердияр знают историю целиком. Они и расскажут остальным. Когда начнётся заварушка, держитесь их и не приближайтесь ко мне. Слышите? Держитесь подальше от этого места и от разрушений.
Лера и рада была бы, но ей предстояло ещё раз вернуться за тестами и, к её неудовольствию, провести с Александром тест на долговременную память. Впрочем, страх, вызываемый этим странным человеком, то появлялся, то отступал, и сейчас она полностью контролировала это неприятное чувство.
— Я приму к сведенью ваш совет, — ответила она поспешно, — можете идти.
Александр кивнул, взял папку с тестами и вышел. Дверь за ним закрылась, и Лера, наконец, расслабилась, откинувшись на спинку стула. Эти драконьи штучки были тяжёлым испытанием… Нет! Она одёрнула себя. Никаких драконьих штучек. И в истории этой куча противоречий. Как пассажиры попали сначала в мир драконов, а потом обратно в наш, если тогда миры были разделены, а? И правильно не "Беларусь", а "Белоруссия"! И нет никаких "они живы", всё это хитрая выдумка человека, скрывающегося от правосудия. И, разумеется, он не умирал. Милиция выяснит, чьё тело лежит в той могиле, и этого Александра посадят за убийство. А она поможет это сделать. Она вдруг сообразила, что, так или иначе, этот кабинет всё ещё является местом повышенной опасности, потому что она здесь одна, а за дверью ходят Александр и сумасшедшие, каждый из которых может сюда ворваться и успеть многое прежде, чем получит дозу галоперидола от санитаров. Как же та блондинка справляется со своей работой в таких условиях? И как ей, Лере, работать в таком заведении, если жизнь после института её сюда занесёт?
Девушка собрала свои вещи и быстро вышла из кабинета. Снаружи всё было так же спокойно, как утром, только свет из окна был тусклее. Погода слегка испортилась.
— Ну, хороший хлопчик? — Лера дёрнулась от голоса дежурной, когда проходила мимо неё.
— Да… то есть, нет. Вы знаете, что он сделал?
— Уж слыхала, припёрся в резиденцию президента…
— Избил жену и мать.
Дежурная ненадолго задумалась.
— Да, всякое в жизни бывает. Довели, наверное?
— Тяжкие телесные.
— Батюхны! А такой хлопчик… А в жизни всё ж разное бывает. Но знаешь, доченька, что я тебе скажу? Не правильно это такие вещи про людей рассказывать. Было то, не было — не важно. Бог им судья. А если закон нарушил — на то милиция. Это их дело осуждать. Моё вот дело за порядком смотреть, а твоё, доченька, лечить, чтоб даже самый последний человек светлее стал. А за прошлое их пусть Бог рассудит.
Бог. Лере вспомнился рисунок с людьми на коленях. А ведь у этих верующих в заповедях есть что-то про отца и мать. Он заповедь нарушил, и хочет, чтоб на него молились? А может, в жизни действительно бывает всякое? А что там за мать, интересно?
— Да откуда ж мне знать? — Лера опять встрепенулась от голоса дежурной. Она проговорила мысли вслух? Раньше такого за ней не водилось.
— Это тебе к Наталье Сергеевне надо. Она и адрес знает.
— А вы можете её позвать?
— Да зачем? Она во-он в том кабинете. Не видела, чтоб выходила.
— Спасибо, я тогда к ней зайду.
Блондинка действительно сидела в указанном кабинете за столом, заполняя какие-то бумаги.
— Ну, как ваши успехи? — поинтересовалась она, когда Лера, постучавшись, открыла дверь.
— Всё хорошо… вернее, тесты я провела, но для полной картины мне необходимо было бы пообщаться с его родными…
— У него из родных вроде только мать и жена. Вам не дали их реквизиты?
— К сожалению, нет, но мне говорили, что они есть у вас…
— У меня? — возмутилась Наталья Сергеевна — Вы хотите, чтобы я дала личные данные пациента постороннему? Вы же знаете, что я не могу! Это нарушение…
Но тело блондинки говорило совсем другое. Для Леры видно было, что девушка мнётся, и нужно только приложить правильное усилие.
— Пожалуйста, Наталья Сергеевна! Эта курсовая очень важна для меня и для Владимира Захаровича! Я дала слово Владимиру Захаровичу, что соберу все нужные данные, и очень не хочу огорчать его, ведь…
— Так. Вот что. Нам эти реквизиты дал сам пациент. Если что, вам их тоже дал он. Но учтите, только из уважения к профессору… я вам ничего не давала. А о результатах мне расскажете. Мне тоже интересно, в чём дело.
Блондинка нацарапала что-то на бумажке и всунула Лере в руки. Та благодарно кивнула и юркнула наружу, пока работница лечебницы не передумала делиться секретами больных. Подставлять её лишний раз тоже не хотелось, но без понимания матери картина действительно была бы неполной.
Но сперва Лере захотелось всё-таки проверить, что за адреса дал ей Александр. Их было два на выбор. Ехать к какому-то мужчине, судя по фамилии нерусскому, было как-то боязно, а женщина, скорее всего, как раз и была пациенткой Владимира Захаровича. К ней Лера и решила заехать. Правда, дома девушку ждало что-то важное, но что именно — она не помнила.
Найдя в гугл-картах нужный адрес и проложив маршрут, она отправилась в путь. Людмила Астапова жила в Уручье, неподалёку от метро, в новом многоэтажном доме. Подойдя к подъезду, Лера набрала на домофоне указанный в записке номер квартиры. Вскоре немолодой женский голос ответил.
— Ало?
— Людмила Астапова?
— Да. Кто это?
— Вы знаете такого Александра Афинского?
Голос по ту сторону домофона дрогнул.
— Он умер два года назад. Кто вы такая?
— Я… расследую его дело. Можно я войду и поднимусь к вам?
— Нечего там расследовать! Он погиб! Повис на железных штырях во время аварии! Я видела это! И я видела его в гробу! Кто вам дал этот адрес?
Лера призадумалась. Она не придумала, что ей сказать, если её не пустят. Не выдумала себе легенду, и не определилась, что будет врать. Но отвечать надо было прямо сейчас.
— Мне его дал человек… который назвал себя Александром Афинским.
По ту сторону повисла пауза.
— А что он ещё вам сказал? — раздался, наконец, потухший голос.
— Он сказал, что вы были знакомы. И ещё, что у вас была общая… работа два года назад…
— Убирайтесь отсюда! — прервал её женский визг с той стороны домофона, — Сашка мёртв, и драконов нет, и других миров тоже нет! Убирайтесь-убирайтесь-убирайтесь! Иначе я вызову милицию! Пошли вон!
В динамике раздался громкий и долгий треск, и сигнал отключился. Если домофонная трубка не сломалась, то её как минимум уронили и не сразу смогли повесить.
Это было весьма неожиданно. Лера могла предположить, что её не впустят в квартиру, или скажут, что не знают никого с таким именем, но такая резкая и бурная эмоциональная реакция была довольно странной. Впрочем, она была красноречивей слов. Что-то действительно было между Людмилой Астаповой и Александром Афинским. Что-то очень болезненное для неё. А может, у Александра возникла с ней интрижка, раз уж с женой были такие плохие отношения? Может, он и её избивал, а во время аварии она толкнула его и он погиб? Версия очень правдоподобная, но тогда зачем рассказывать своему психотерапевту историю про драконов? А с другой стороны, с чего Лера взяла, что эта женщина — та самая пациентка?
Ну, или Владимир Захарович прав в отношении групповой шизофрении, а Лерины слова вызвали у Астаповой воспоминания о своём бреде, и она так отреагировала? Тогда и Александр должен быть шизофреником. Тем интереснее будет поговорить с его матерью…
Но ехать без договорённости не стоило. Не хватало еще напороться на такую же реакцию. С пользой провести время можно было и дома, сделав анализ результатов тестов. А ещё дома Леру ждало что-то важное, о чём она никак не могла вспомнить. Об этом важном она и думала всю дорогу, пока в ста метрах от своего подъезда не вспомнила о вчерашнем сообщении Васе, и не осознала, что именно это "важное" её и тревожит. Смартфон, разумеется, всё это время был при ней, а в вайбере её ждало единственное сообщение. Заодно она взглянула и на своё, отправленное вчера.
"Милый, прости, у меня от учёбы мозги сварились. Встречаюсь с маньяком, люблю, целую. Пока, мой сладенький".
Ответ был следующий:
"С каким это маньяком ты встречаешься? Я послезавтра приеду, не глупи. Надеюсь, это ты так шутишь, но такие шутки мне не нравятся".
Ладонь Леры устремилась к лицу. Худшего сообщения со своей стороны она и представить не могла. Всё от дурацкого волнения. Впрочем, ответ был скорее обнадёживающим. Парень заревновал, но не психанул и не обиделся, а наоборот сорвался к ней. Это могло быть даже полезно. Но всё равно, ситуацию надо было как-то урегулировать. Играть с ревностью было опасно. Лерины пальцы стали быстро набирать новое сообщение:
"Сори, лол. Не то имела в виду. Люблю и целую только тебя! (три сердечка). Приезжай, если это ни от чего серьёзного тебя не отрывает. Очень буду ждать (поцелуйчик)".
Лера подумала и добавила:
"А маньяка я по учёбе тестирую. Всё нормально, сегодня тесты провела. Ещё один раз остался".
"Пусть немного поволнуется, — подумала она, — освежит отношения".
Заодно стоило договориться с Лидией Афинской о встрече. Лера пошарила в кармане в поисках бумажки, но первая найденная оказалась той, что дал Александр. Ехать по второму адресу не хотелось: если этот Бердияр отреагирует так же неадекватно, то неизвестно, на что сподвигнет его восточная кровь. Впрочем, выбрасывать бумажку тоже не стоило: возможно, будет ещё одна деталь к уголовному делу.
Вторая бумажка из кармана оказалась уже нужной. Лидия Александровна. Назвала сына в честь своего отца? Лера набрала номер, уже открывая дверь в свою квартиру. У абонента был подключён мелофон: в уши выстрелила какая-то детская мелодия. На другом конце долго не отвечали, и девушка смогла наслушаться сполна. Наконец из динамика послышался женский голос.
— Да?
— Лидия Александровна?
— Да, кто это?
— Я по вопросу вашего сына. Меня зовут Валерия Ельская, я… психиатр.
— Психиатр? Ну… хорошо, что вы хотите?
— Я бы хотела поговорить о личности вашего сына, его прошлом, детстве, и жизни в браке. Это может помочь с его идентификацией и определением нынешнего состояния.
— Ну, с идентификацией вопрос решится после эксгумации, но если вы хотите, мы можем встретиться. Куда мне нужно будет подъехать?
— Эмм, давайте лучше я к вам. Вы не против?
— Можно и так.
— Подскажете ваш адрес?
Лера решила по возможности не подставлять блондинку. Лидия Александровна продиктовала свой адрес. Сошлось.
— А когда мне лучше подъехать к вам?
— Подъезжайте завтра, в пять. Вас устроит?
— Хорошо, спасибо, завтра встретимся. До свидания.
Лера повесила трубку. Да, разговор был информативный, хоть и короткий. Во-первых, сухой и немного наигранный тон. Лидия Афинская не проявила вообще никаких эмоций при упоминании о сыне. Ни волнения за него, ни наоборот гнева, страха, или желания не иметь с этим ничего общего. Только нерешительность и удивление. То же касалось и упоминания эксгумации, а ведь в той могиле может действительно лежать её сын — или кто-то другой, и не известно ещё, что хуже. Во вторых адрес сошёлся. А блондинка получила его от Александра. Значит, если за него и выдаёт себя кто-то другой, то он как минимум знает, где живут Афинские.