Ближе к вечеру я поехал в Райхен. Юлия уже была в городе, и мы собирались встретиться в центре, но для начала я хотел наведаться к сестре. В том числе и для того, чтобы обеспечить себе алиби. По радио передавали последние новости:
«… В ходе массовых беспорядков пострадало двадцать семь человек, трое находятся в тяжёлом состоянии. Сообщается, что родственники тяжело пострадавших людей собираются подать в суд на действия полиции и жандармерии. В свою очередь, глава полиции столицы заявил, цитирую: „Любые попытки устроить массовые беспорядки будут пресекаться. Мы не потерпим попыток превратить Райхен в подобие Анхара“, — конец цитаты…».
Из интереса я сделал круг и проехал по одной из тех улиц, на которых были акции протеста. Там уже во всю убирались. Смуглые люди в оранжевых жилетах сметали осколки разбитых стёкол, пустые бутылки и прочий мусор. На эвакуатор грузили сгоревшую машину. В целом, как я видел, обстановка в Райхене была спокойной, только возле правительственных зданий дежурили усиленные отряды жандармерии.
Правоохранители у нас в стране традиционно делились на полицию и жандармерию. Почему так получилось, я, честно говоря, уже и не помнил. Полиция занималась всеми обычными делами — от выдачи документов и регулирования дорожного движения до расследования уголовных преступлений, а жандармерия привлекалась для проведения спецопераций против крупных банд, вооружённых особо опасных преступников или, как сейчас, для разгона протестующих.
Экономический кризис, ударивший и по Райхенской республике пару лет назад, привёл к обычным в этой ситуации проблемам: росту безработицы, инфляции, резкому падению уровня жизни. Это всё легло на «десятилетие позора», как у нас сейчас говорили. После долгих десяти лет войны в Восточной области, пришедшие к власти либералы решили вывести войска и дать столь желанную независимость потомкам восточных племён. Один регион за другим получал независимость, и почти каждый праздновал это массовыми этническими чистками. Кадры женщин и детей, бегущих по степи от боевиков на пикапах, обошли весь мир и стали зримым символом беспомощности Райхена.
Одновременно с этим от Райхена отделилась Южная область, что сильно сказалось на бюджете страны. Это привело к сокращению социальных программ, что вызвало новый всплеск недовольства и акции протестов. А акции протеста — это не та вещь, с которой можно справиться боевой магией. Достаточно вспомнить Тарла из клана Кархаров: он попытался с помощью магии создать звуковые колебания нужной частоты, чтобы вызвать страх у людей, а для пущей убедительности использовал ещё и довольно простые иллюзии. И результат превзошёл все ожидания: охваченная паникой толпа ломанулась назад, бросилась в узкие улочки, сбивая людей с ног и затаптывая насмерть. Погибло сорок восемь человек, почти три сотни оказалось ранено.
После этого Совету магов пришлось выплатить всем огромные компенсации и публично пообещать никогда более не использовать подобные методы против людей во время акций протестов или беспорядков. Самого незадачливого мага попытались было осудить, но не успели: буквально через пару дней он покончил жизнь самоубийством.
В общем, вот так мы и жили. Монархию давно отменили, от империи отказались, неспокойные национальные провинции отпустили на свободу. Но почему-то противоречий внутри страны меньше не стало. Левые не любили правых и капиталистов, правые ненавидели левых и мигрантов. Рабочие чуть что грозили забастовками, капиталисты мечтали уничтожить профсоюзы. Монархисты кричали, что либералы завели страну в пропасть, либералы — что все беды — это тяжкое наследие империи. И все они дружно критиковали власть.
***
Алеста выглядела уставшей, и на этот раз даже макияж не смог это скрыть. Когда я зашёл, она сидела в кресле, обхватив себя руками и прикрыв глаза. Услышав меня, она вздрогнула, вскинулась было, но, увидев, что это я, расслабилась. Я был одним из немногих людей, кому Алеста не боялась показать свою слабость.
Я взял стул, поставил его рядом со столом и сел, подперев подбородок рукой.
— Тебе совсем не дают отдохнуть.
— Ситуация такая. Всё опять на грани. В Сенате распри, в мэрии паника. Мэр мечется и боится за своё кресло: если до конца месяца бюджет не согласуют, то это выйдет на республиканский уровень. Не знаю, кто и чего хотел добиться убийством Грэда, но левые теперь заявляют, что в память о нём принципиально отказываются от любых компромиссов. Но они не понимают, что осенью выборы в Сенат и на них они могут потерять часть своих мест и в итоге оказаться за бортом. С другой стороны, правые в упор не хотят понимать, что недовольство на улицах — это не кучка маргиналов. Да, они могут пройти в Сенат и создать свою коалицию, но к чему это приведёт? Если Союз промышленников проведёт свой закон об ограничении прав профсоюзов, то мы можем столкнуться с забастовками, каких не было со времён Зимней революции!
Алеста устало вздохнула и развела руками.
— Ну а ты с чем пришёл?
— Служба безопасности Академгородка неофициально просит помощи в поиске нарушителя в пижаме.
— Вы его так и не поймали? — удивлённо приподняв бровь, спросила Алеста.
— Как сквозь землю провалился. Скорей всего, у него лёжка в городке и он собирается дождаться начала учебного года.
— Хм… ладно, я завтра приеду и посмотрю, что можно сделать.
— Тебе бы отдохнуть. У нас и кроме тебя есть маги…
— Это для меня и будет отдыхом. Я с того приёма даже на первый этаж всего два раза спускалась, а так хоть немного развеюсь и вспомню как магией пользоваться.
— Хорошо. Я встречу тебя завтра. И ещё одно.
— Что?
— Я получил приказ убрать Вильема Рахарда. Вернее не я, а Юлия Сирайя.
— Не суть. Знаю, мне об этом уже доложили, решение принимали почти на самом верху силового блока.
— Тебе это не нравится?
— Нет. Плакать по этому мерзавцу я не собираюсь, но и радоваться попытке потушить пламя бензином не буду.
— Думаешь, это всё усложнит?
— Не думаю — знаю. Они пытаются провернуть финт ушами и выдать оба убийства за попытку «раскачать ситуацию», надеясь, что это отвлечёт внимание толпы и утихомирит оба крыла. Но это бред. Даже если у них получится, люди через неделю обо всём забудут.
— И что тогда мне делать?
— Выполнять приказ, что же ещё? — Алеста саркастично улыбнулась. — Я предупреждала: тебя всё сильнее и сильнее будут втягивать в блок силовиков. Сейчас ещё и твою возможную ша’асал кровью повяжут.
Я промолчал. Когда я шёл в армию, а затем вступал отряд Марка Клайвица, то думал не об этом. Совсем не об этом. Но чем дальше, тем хуже становилась ситуация в стране, и тем сильнее это влияло на армию. И я всё меньше понимал, что делать мне самому.
— Вспомни, чему я тебя учила, — Алеста без труда прочитала мои мысли. — Решай проблемы по мере их поступления, но думай наперёд и заранее готовься к возможным последствиям. Чем лучше ты просчитаешь ситуацию, тем лучше сможешь предсказать её изменение и подготовиться к этому.
Я опустил голову, размышляя. Алеста меня не торопила, но я и так знал, что если затяну с ответом, то увижу в её прекрасных глазах разочарование.
— Левые и правые одинаково радикализируются. Террор левых направлен против государства, террор правых направлен против левых. Однако и те и другие подрывают стабильность общества в целом. Поэтому государство должно действовать против обеих сторон конфликта. Попытка натравить одних на других может привести к опасному перекосу и слишком большому росту влияния одной из группировок.
— Верно. И есть люди, которые именно так и хотят поступить. «Союз Райхена» не сам додумался до идеи погрома — им её подсказали, и не просто подсказали, а предоставили адреса лидеров профсоюзов.
— Значит, блок силовиков решил сработать на опережение и не допустить этого.
— Именно. Держи конфетку.
Алеста и в самом деле бросила мне шоколадную конфету, лежавшую у неё на столе.
— А вторая часть вопроса? — спросила она, едва я начал разворачивать обёртку.
— Последствия?
— Да. У всего есть последствия. У любого действия.
— «Союз Райхена» может попытаться отомстить.
— И кому же? — улыбаясь, спросила Алеста.
— Нет, это глупо…
— Да ладно.
— Те, кто решил разобраться с левыми руками правых, насторожатся и, возможно, предпримут действия против блока силовиков.
— Ну, вот, можешь же, когда хочешь. Только медленно думаешь, Раэл. Всё это ты должен был просчитать ещё во время разговора с Марком, а не сейчас, после моих подсказок. Так что поцелуя не дождёшься, хватит с тебя и конфеты, — ехидно подытожила Алеста.
Я вздохнул и почесал затылок. И так всю мою жизнь: стоит только чего-то добиться, как мне говорят, что этого мало и надо больше.
***
Юлия ждала меня в тени между двумя выступами здания. Проезжающие машины отбрасывали на неё свет фар, на мгновения выхватывая из темноты красивый профиль. Из-за этого выглядела она очень даже эффектно и завораживающе.
— Пешком? — спросила она, когда я подошёл.
— Ага. Меньше следов.
— Неплохо выглядишь, — хмыкнула она, окинув меня взглядом.
Шутку я оценил. Оделся я просто — растоптанные кроссовки, ношеные джинсы и толстовка с капюшоном — так сейчас треть города ходила. Жаль, я толком не умел пользоваться косметикой: всё лень было учиться, а то тоже бы загримировался под какого-нибудь неформала. Юлия примерно так и сделала, накрасившись, как обычно красились девчонки, собираясь на концерт Эрины и её группы, — тёмно-красная помада, много теней, пудры и прочей ерунды, скрывавшей лицо.
— Ты лучше. Так бы и пригласил тебя на свидание.
— Что мешает?
— Время. Если хочешь, в следующем году у меня будут свободные полчаса.
Вяло перешучиваясь на отвлеченную тему, мы добрались до нужного здания и зашли внутрь. На первых этажах располагались модные бутики и магазины, а на верхних арендовали офисы разные компании. Охранник скользнул по нам ленивым взглядом и сразу же уставился на обтянутые колготками ноги симпатичной женщины, зашедшей следом за нами. Ножки у неё были красивыми, так что охранника я вполне понимал.
Зайдя в лифт, я нажал на кнопку предпоследнего этажа. Юлия молчала, глядя в сторону. Молчал и я, опустив голову. За спиной висела камера видеонаблюдения. Маловероятно, что кто-то доберётся до неё, но рисковать и показывать лицо я не собирался.
В этот час на верхних этажах уже было темно и тихо. Лишь в нескольких офисах ещё горел свет: там работали трудоголики. Камеры были на месте, но, так как мы с Юлией просто шли по коридору, то охрана не должна была обратить на нас внимание. Хотя наш вид лишь на улице не привлекал внимания, здесь, среди «белых воротничков», мы выглядели, мягко говоря, неуместно.
Но, повезло, нас не заметили, и мы поднялись на технический уровень по лестнице. Можно было доехать и на лифте на последний этаж, но это уже могло привлечь внимание охраны. Тайник мы нашли там, где мне и сообщили, — в нём лежал чемодан с кодовым замком, да и выход на крышу так же был открыт.
— Надень перчатки, — сказал я.
Юлия молча натянула на руки тонкие женские перчатки. Держа чемодан, я осторожно выглянул на крышу. Никого.
— Чисто.
— Красиво, — не удержалась Юлия.
Воздух на крыше был свежей, чем внизу, и пах морем: ветер дул с залива. Тут было темно и тихо, а внизу шумел никогда не спящий город. Куда ни глянь, до горизонта уходили огни вывесок, офисов, ночных клубов, машин и уличного освещения. Небо было чёрным, и лишь самые-самые яркие звёзды можно было разглядеть.
— Вот где надо свидания устраивать.
— Идём, — сухо сказал я.
Юлия, бросив на меня взгляд, замолчала и даже как-то подтянулась. Сообразила, что здесь я не приятель, а командир. Это здание вплотную примыкало к соседнему, которое было на два этажа выше. Нам нужно было забраться именно на него, но мы зашли из этого здания, чтобы запутать следы.
— Как будем подниматься?
— Держи чемодан и стой смирно.
Юлия удивилась, но забрала увесистый чемодан. И ещё больше удивилась, когда я подхватил её под коленями и поднял на руки.
— Ээ! Ну точно свидание! Даже на руках носят!
Несмотря на ситуацию, Юлия улыбалась и одной рукой обняла меня за шею, другой удерживая чемодан.
— Целовать не буду, не надейся, — я тоже не сдержал улыбки.
Сосредоточившись, я сплёл заклинания и сразу почувствовал, как в спину мне ударил ветер. Прыгнув вверх, я приземлился на кондиционер и, оттолкнувшись от него, заскочил на соседний, расположенный ещё выше. И таким вот образом поднялся на крышу здания. Летать, особенно с таким грузом, я не мог, а вот прыгать — вполне.
Опустив Юлию на ноги, я забрал у неё чемодан и пошёл на позицию. Место было хорошим: со спины нас закрывали технические надстройки на крыше, с других сторон здания были ниже, и оттуда нас точно увидеть не могли. Набрав код, я снял замок и открыл чемодан: в нём лежали разобранная снайперская винтовка и бинокль.
Пока Юлия собирала винтовку и готовилась стрелять, я подошёл к краю крыши и посмотрел через бинокль на место, где должна была появиться цель. Первым делом я увидел белую машину наблюдателя, он сидел за рулём и читал газету. Значит, всё в порядке: позиция для стрельбы была выбрана грамотно, не напротив двери, откуда должен был выйти Вильем Рахард, а справа от неё. Наше здание находилось на той же стороне улицы, что и клуб, где сегодня встречался со своими сторонниками Вильем Рахард, и оно лишь немного выступало вперёд благодаря небольшому изгибу дороги. Вместе с расстоянием это сильно затруднит поиск места, с которого стреляли.
— Я готова.
Юлия поставила винтовку на сошки и опустилась на одно колено.
— Ждём.
Больше мы не разговаривали. Я не отрывался от бинокля и следил за наблюдателем. Юлия ждала, но, чтобы не утомить глаза раньше времени, в прицел пока не заглядывала. Наконец-то наблюдатель вышел из машины и закурил.
— Готовность ноль!
Юлия мгновенно приникла к прицелу.
— Дистанция тысяча двадцать пять метров, скорость ветра — пять метров в секунду, направление северо-северо-восток, почти на всём протяжении улицы он дует в одном направлении.
— Хорошо.
Потом я сообщил ей температуру воздуха, влажность и другие параметры, которые могли повлиять на траекторию пули. Юлия не волновалась и не напрягалась, словно она находилась на стрельбище.
Вильем Рахард вышел. Я сразу узнал его по деталям одежды и характерным чертам лица. Наблюдатель выкинул бычок, сел обратно в машину и раскрыл книжку в красной обложке.
— Подтверждение есть. Работаем. Цель в центре, в тёмно-красной рубашке.
— Вижу…
Вильем остановился и достал из кармана сигарету. Один из его спутников, видимо, рассказывал ему что-то весёлое: он смеялся и часто кивал головой. Тихо выдохнув, Юлия выстрелила. Вильем вздрогнул, уронил сигарету и упал на своего спутника.
— Есть. Жди.
Люди в панике начали озираться по сторонам. Они осторожно уложили Вильема на тротуар, один из спутников развернул пиджак, чтобы закрыть Вильема, но сделал он это с другой стороны. Второй метался, не зная, что делать: оказывать помощь на месте или вызывать скорую? Выждав момент, я сказал:
— Сейчас!
Юлия выстрелила второй раз. Вильем дёрнулся и затих.
— Всё. Уходим.
Мы быстро ушли в сторону. Юлия разобрала винтовку и убрала её обратно в чемодан. Я положил туда же бинокль. Вместе мы направились к краю крыши, и я, опять взяв Юлию на руки, спустился вниз. На этот раз я просто спрыгнул, затормозив падение магией.
— Следы не останутся?
— От такой ерунды они уже через час развеются, — отмахнулся я. — Тем более в столице всегда повышенный фон.
Мы ушли на технический этаж. Убедившись, что рядом нет свидетелей, я открыл проход на изнанку и швырнул туда чемодан и снятые перчатки. От дыры в пространстве уже могли остаться следы, но вряд ли их будут тут искать, а даже если и обнаружат, то связать их с убийством политика будет крайне сложно.
— Не найдут?
— Никогда. Материя из нашего мира разлагается в пространстве изнанки за пару часов максимум.
И вот теперь Юлия начала волноваться. Я видел её слишком резкие жесты, слишком быстрые шаги, учащённое дыхание и блеск в глазах. Так бывает с новичками. Уже после того как всё прошло, их накрывает запоздалым страхом.
Спустившись по лестнице на два этажа вниз, я увидел, как по коридору идёт охранник с фонариком в руках.
— Зараза!
Я отшатнулся назад и отдёрнул назад Юлию. Мы спрятались за угол, но охранник приближался, а скрыться тут было негде. Тем более, возможно, он искал именно нас. Пока я думал, что делать, Юлия вдруг, лукаво улыбнувшись, толкнула меня к стене, тесно прижалась и поцеловала.
На мгновение я опешил, но, быстро сообразив, ответил на её поцелуй и даже запустил руку под её футболку, поглаживая спину. Обнимая Юлию, я чувствовал, как сильно бьётся её сердце и как пробегает дрожь по спине. Она сильно переволновалась. Охранник прошёл мимо, но Юлия не остановилась, и правильно сделала, потому что через пару секунд нас осветил луч фонарика.
— Нашли место! А ну вон пошли, малолетки, пока полицию не вызвал!
Испуганно отпрянув друг от друга, мы бросились бежать, проскочив мимо охранника. Юлия, не оглядываясь, показала ему оскорбительный жест пальцами. Охранник что-то закричал нам вслед, но мы уже не расслышали. Сбежав вниз на пару этажей по лестнице, мы запрыгнули в лифт.
— Ушли! — Юлия, раскрасневшаяся от бега, привалилась к стене кабины и рассмеялась. — Я думала, этот старпёр поймает нас.
— Хрен там, он на лестнице бы рассыпался, — я подыграл ей.
Зная, что на камере охранники всё видят, я, не показывая лицо, повторил жест Юлии прямо в камеру, а затем подошёл к ней и ещё раз поцеловал.
— Крутое свидание вышло! И на руках носили, и ночной город показали, и поцеловали, — усмехнулась Юлия.
На улицу мы вышли быстрым шагом — охранник у входа не обратил на нас внимания. И это было здорово. Теперь, если кто-то спросит у охраны, что произошло этим вечером, они смогут рассказать разве что про двух неформалов, забравшихся в здание, чтобы потискаться в тёмном углу.
— У тебя помада на губах осталась, — сказала мне Юлия. — Держи.
Я взял салфетку и вытер губы. Мы свернули за угол и ушли в проулок между домами. По улице с включенными сиренами пролетела машина скорой помощи, а затем и несколько полицейских машин.
— Долго они на вызов ехали, — заметила она.
На парковке у торгового центра стояло много автомобилей. Я подошёл к одному из них, открыл ключом и сел на водительское сиденье. Юлия села рядом.
— Волнуешься? — спросил я, заводя машину.
— Уже нет.
— Хорошо.
Я вырулил с парковки и не спеша поехал по улице. Вообще мне не стоило бы сидеть за рулём, но водителя я найти не смог. Да и вряд ли следствие будет копать настолько глубоко. Юлия пристегнулась и теперь задумчиво смотрела на мелькавшие за окном огни ночного города.
— Сверху всё-таки Райхен выглядит красиво.
— Тебе не нравится город? — спросил я.
— Не очень. Слишком много шума, много людей, много машин и мало зелёного. В Академгородке хорошо, и я стараюсь лишний раз из него не выбираться.
— Понимаю.
По какой-то молчаливой договорённости мы не вспоминали о деле и о том, как скрывались от охранника. Тогда это казалось чем-то естественным, частью опасной игры. А сейчас вспоминать об этом было неловко. Юлия смущалась каждый раз, когда мы встречались взглядом, а я думал о том, что перед Эриной мне будет неудобно. Конечно, поцелуй, тем более такой простой, — это не измена, но даже так обижать её мне не хотелось.
С другой стороны, странно получается. Мне не стыдно обманывать её, скрывая то, что время от времени мне приходится убивать людей, а вот промолчать из-за пустякового поцелуя — стыдно. Как-то вот… так.