Горничные принесли в гостиную кофе, тосты, овсяную кашу с цукатами и сэндвичи с тунцом. Для меня и Юлии это был уже обед, а вот Алеста, скорей всего, ела первый раз за день. Ей потребовалось всего минут десять, чтобы очаровать Юлию. И я давно перестал пытаться понять, как Алеста это делает. Вот казалось бы, ничего особенного: мягкая улыбка, лёгкий разговор на отвлечённые темы, несколько вскользь брошенных взглядов, пара комплиментов — и всё, Алеста уже может из человека верёвки вить, а он будет улыбаться и радоваться. Ладно ещё когда так происходило с мужчинами, но ведь и девушек, у которых было всё в порядке с ориентацией, Алеста тоже с лёгкостью обольщала.
Закончив с едой, Алеста отпила немного кофе из небольшой фарфоровой чашечки и, чуть откинувшись на спину стула, перешла к делу.
— Скажи, Юлия, а что думает твоя семья?
— Они сказали: «решай сама», — просто ответила Юлия. — Я фактически исключена из семьи и могу делать всё что мне заблагорассудится. Все решили, что мой дар настолько слаб, что я не смогу передать его детям, поэтому…
Девушка развела руками. Говорила она об этом легко и просто: видимо, давно смирилась с этим. Или же в семье Сирайя к ней всё равно относились как к своей дочери и поэтому она не переживала.
— Хорошо. А ты сама что думаешь?
Я чувствовал себя неловко. Такое ощущение было, словно я привёл невесту на собеседование к семье. Но, как ни крути, если Юлия была представлена сама себе, то я как член клана не мог решать такие вопросы, ведь это влияло не только на меня.
— Не знаю, — честно ответила Юлия. — Это было неожиданное предложение. И я… не знаю. Я понимаю, почему нам с Раэлом это предложили: если мы будем напарниками, это очень удобно и позволит повысить нашу боевую эффективность. Но ведь Раэл не только солдат в армии, но…
— Но и глава моей личной охраны, хотя зачастую этими обязанностями он пренебрегает. Да, если ты станешь его ша’асал, то ты тоже будешь моим телохранителем. И я не против: есть много ситуаций, в которых телохранительница будет удобней телохранителя. Тем более телохранительница-некромант. Что касается твоего дара, то с помощью ша’атара ты сможешь развивать его.
— Я понимаю это, — кивнула Юлия. — И… поэтому я сейчас в раздумьях.
— Если ты согласишься, то у тебя будет больше интересной работы, — вмешался я. — Узнаешь больше секретов. И если завтра наш отряд разгонят, то тебя не отправят за полярный круг охранять северных оленей.
— А ты сам что думаешь? — спросила меня Алеста.
Я пожал плечами.
— Да мне, в общем и целом, всё равно, — честно ответил я. — Понимаете, я… я буду рад, если у меня будет под рукой человек, которому можно доверить свою жизнь. Особенно учитывая то, что Юлия хороший боец и её не надо учить всему с нуля. Да и помощь некроманта в некоторых ситуациях не помешает.
— А ещё она красивая девушка, — добавила Алеста.
— А вот это значения не имеет, — спокойно ответил я.
— Брр, — Юлия передернула плечами. — Тем более у меня парень есть.
— Хорошо. Запретные отношения между магом и некромантом — это красиво и трагично, но только в литературе. И, Раэл, Юлия, решайте сами.
Мы с Юлией переглянулись.
— Да, Раэл, я не против принять Юлию в наш клан и не против того, чтобы у тебя появилась напарница-некромант. Но решать должны вы сами.
На этом аудиенция закончилась. Алеста вернулась к своим делам, а я повёз Юлию обратно в Академгородок. В дороге мы думали каждый о своём и почти не разговаривали. Погода тем временем изменилась: дождь перешёл в морось, а с моря задул ветер.
— Интересно, почему к отношениям между магом и некромантом такое отношение? — задумчиво проговорила Юлия.
— Не знаю, — честно ответил я.
— Маэл и Арья жили вместе, но ничего страшного не случилось.
— Они свои отношения скрывали, — возразил я. — При их жизни только слухи и были. Это как инцест у обычных людей. Штука по определению грязная, запретная и никогда ничем хорошим не заканчивающаяся, несмотря на некоторые исключения.
— Странно. Ладно, увидимся на службе и поговорим ещё.
— Ага.
Юлия вышла и, перепрыгнув лужу, забежала в подъезд, а я посмотрел на время: у меня осталось уже чуть меньше половины выходного. Вот и отдохнул.
***
Делать мне было, в общем-то, нечего. От скуки я вновь приехал в штаб СБА и поинтересовался поисками нарушителя в пижаме, как его уже успели обозвать.
— Глухо, — ответил Лэнс. — На камерах он не появлялся. На улицах людей нет, так что и скрыться он не мог. Патрульные проверяли всех подряд — пятерых человек задержали, на проходной уже пачка жалоб лежит. Нашли всех наших «условных нарушителей».
— Что за жалобы? Как обычно?
— Ага. Но, правда, одна мажорка всерьёз нажаловалась. Её попробовали успокоить — она уже и тут скандал устроила, — Лэнс поморщился. — Даже тут слышно было как она орала.
— Бывает. Вежливо послали её?
— Если бы, потребовала встречи с Герхардом и пригрозила серьёзным разбирательством.
— Хм…
На самом деле такое было редкостью. Патрульные СБ и полицейские в Академгородке работали вежливо, ведь студенты — народ склочный. К тому же, с современной модой никогда не знаешь: одет студент в лохмотья потому, что у него денег нет, или эта его драная куртка стоит дороже чем твоя квартира? А обучение и проживание в Академгородке всё-таки недешёвое, и нарваться на сына или дочь важной шишки проще простого.
В целом же ситуация получалась не очень. Раз нарушителя нигде не могли обнаружить, то это означало только одно: он нашёл себе хорошее укрытие и залёг. Теперь он может неделю или около того вообще не показываться на улице, а Академгородок через неделю будет так забит студентами, школьниками и их родителями, что на улице яблоку будет негде упасть. И тогда он уже спокойно сможет выйти наружу и с лёгкостью затеряться в толпе, а, возможно, и вовсе легализоваться.
Нельзя исключать и того, что у него есть сообщники, которые могут оформить документы. Хотя тут уже возникал вопрос: зачем ему тогда нужно было тайное проникновение, если он мог въехать легально? С другой стороны, ведь если бы не бдительность Лэнса, который убедил меня пойти и проверить, то никто бы ничего не заметил.
В эту стройную схему не укладывался один факт — хакерские атаки, источник которых наши специалисты так и не смогли установить. Кого так сильно интересовал этот нарушитель в пижаме?
***
Ломая голову над этой загадкой, я проехался по трём кварталам, разглядывая тёмные окна бетонных коробок бюджетных общежитий. Они даже снаружи выглядели не очень, а если уж внутрь зайти… Хотя, конечно, смотря с чем сравнивать. Некоторые районы в Нижнем городе выглядели гораздо хуже. А здесь, как бы ни пытались владельцы общежитий экономить, но строительные и санитарные нормы нарушать они не смели.
Дождь пошёл сильнее. По стёклам машины сбегали струйки воды. Стало темнеть, и загорелись фонари. Да уж, глупо было надеяться на то, что вот именно я внезапно увижу на улице, тем более в такую погоду, подозрительного товарища, который и окажется тем самым нарушителем.
Я уже подъезжал к своему дому, как зазвонил телефон. Глянув на экран, я удивился.
— Привет.
— Сильно занят? — с надеждой спросили меня.
— Да не особо, но говорить сейчас неудобно. Я за рулем.
— Отлично! А я торчу с чемоданами на КПП, потому что таксиста не пропустили дальше! И что мне теперь, одной тащить их под дождём?
— Ты уже вернулась? Сейчас приеду.
— Жду. У тебя выходные были, а ты даже ни разу и не позвонил!
— Ох… знала бы ты, что у меня за выходные выдались…
— Извини. Жду, короче.
Не знаю, что меня удивляло больше: то, что она приехала без предупреждения, хотя её ещё несколько дней не должно было быть в городе, или то, что она всё ещё моя девушка?
Мои отношения с противоположным полом всегда были… интересными. Дома, когда вокруг одни родственницы, причём все они либо смотрят на тебя как на ребёнка и относятся соответствующе, либо они сами дети, особо не повлюбляешься. Ну, подарил я как-то одной красивой девушке шоколадку и признался в чувствах, а она улыбнулась, потрепала меня по волосам и сказала, что это очень мило. И через год, когда одна малявка стала всюду за мной бегать, я отлично понял ту красивую девушку.
Когда же я получил относительную свободу и вырвался из-под опеки клана (ну, как мне тогда казалось), я решил, что теперь весь мир у моих ног и все девушки мои. Надо ли говорить, что мои ожидания не оправдались? Ни мои деньги, ни моё происхождение совершенно никого не впечатляло. Нет, я успешно заводил знакомства, гулял в клубах и даже пару раз оказался в ситуации, когда утром просыпаешься, не понимая, кто рядом с тобой в постели. Но самое главное, что тогда я получил один важный урок: если кого-то впечатлили твои деньги, то только деньги ему и нужны. И если появится кто-то, у кого их больше, то… ничего личного.
Потом всё изменилось. Произошло сначала одно событие, повлиявшее на меня, а затем и разговор с Алестой, после которого я наконец повзрослел. Я отправился в армию, прошёл трёхмесячную подготовку в лагере морской пехоты, а после этого ещё и курсы телохранителей. Через несколько месяцев меня взял под своё крыло Марк Клайвиц и гонял так, что учебка морпехов мне показалась детским лагерем.
И вот после этого вокруг меня почему-то стали виться красивые и интересные девушки. С кем-то я познакомился, сопровождая Алесту на некоторых мероприятиях. Кому-то помог как внештатный сотрудник СБА. С кем-то меня уже свели общие знакомые. Одна проблема: времени на общение с ними у меня теперь не было. И далеко не каждая девушка согласится встречаться с парнем, у которого в лучшем случае один свободный день в месяц.
Когда я подъехал к КПП, Эрина Лафаль раздавала автографы и весело беседовала с поклонниками. Кто-то из студентов тоже решил приехать в Академгородок именно сегодня, но среди них я заметил и пару патрульных. Я хотел было выйти и помочь ей с вещами, но меня опередили. Сразу трое парней взяли её чемоданы и положили в багажник.
— Спасибо большое! Жду вас на следующем концерте! — крикнула Эрина, садясь в машину.
— Привет. Сколько у тебя помощников, а ты жаловалась ещё, — сказал я, разворачиваясь на парковке и выезжая на дорогу.
— Ревнуешь?
— Ещё чего.
Не узнать её было сложно, потому что выглядела Эрина в своём стиле: чёрная кожаная куртка, чёрные леггинсы, высокие сапоги, чёрная помада на губах, густые тени и характерные для неё серебряные украшения: перстни, серёжки, несколько цепочек на шее с разной ерундой вроде миниатюрных серебряных черепов и прочего. На запястьях напульсники и плетенные фенечки — разумеется, чёрного цвета. Волосы у неё тоже были чёрными, я бы даже сказал смоляными, причём это был их естественный цвет, кроме отдельных тёмно-фиолетовых прядей.
Но ещё более примечательными чертами Эрины были удлинённые и заострённые кончики ушей и чуть раскосые глаза интересного орехового цвета. Из-за этого она немного смахивала на эльфийку. И, что самое интересное, у неё действительно была доля эльфийской крови, причём непонятно откуда взявшаяся. Эльфы в нашем мире бывали редко.
— Я думал, что ты хоть на море немного загоришь.
Эрина недовольно покосилась на меня. Кожа у неё была бледной, что, в общем-то, в сочетании с её обычным стилем выглядело интересно, а вот раньше её дразнили бледной молью.
— Мы ночью снимали клип, а днём записывали новый альбом, потому что наш менеджер решил, что если сразу на Санторине арендовать студию звукозаписи, то мы сэкономим кучу времени. В итоге выспаться и отдохнуть я смогла только во время тайфуна, когда на всём острове вырубило свет! Я солнце видела лишь из окна машины, когда нас в студию везли!
Я сочувственно вздохнул.
— Могла бы остаться и отдохнуть немного. Я тебя и не ждал так рано.
— Вот нет бы сказать, как ты скучал, как ты рад меня видеть… А он не ждал меня!
Эрина возмущённо ткнула меня в бок острым локтем.
— Да рад, я рад… так почему не осталась?
— Надоел мне этот остров, да и устала я. Домой захотела…
— Ясно.
Эрина замолчала и через минуту задремала. Видимо, и в самом деле устала. Да ещё и перелёт от Сантарина до Райхена — дело непростое. Подъехав к её дому, я остановился у подъезда и, повернувшись к Эрине, осторожно пощекотал её.
— Просыпайся, фея.
— Угу… Раэл, ты свободен вечером?
— Да я-то свободен, а вот ты спишь на ходу. Отсыпайся лучше.
— Угу…
Она зашла в подъезд, а я забрал из машины её чемоданы и пошёл следом. Жила Эрина на первом этаже, так что далеко идти не пришлось. Но возле двери она полезла в сумочку и начала долго в ней копаться.
— Ну, ты скоро? — через пару минут спросил я.
Вместо ответа она застонала и несколько раз стукнулась лбом о закрытую дверь.
— Я, похоже, ключи в гостинице оставила…
Я тяжело вздохнул.
— Молчи! — Эрина вскинулась, зло сверкнула на меня зеленоватыми глазами и ладонью зажала мне рот. — Вот ничего не говори! Вообще ничего! Поехали к тебе!
Я благоразумно промолчал, но она всё равно, повернувшись, мстительно наступила каблуком мне на ногу.
— И не улыбайся тут мне!!!
Пришлось нести чемоданы обратно и заново укладывать их в багажник. К счастью, жили мы недалеко друг от друга, так что ехать было недолго, но после этого мне вновь пришлось тащить вещи, но уже в свою квартиру. И пока я этим занимался, Эрина уже хозяйничала в моём шкафу.
— Я у тебя футболку взяла, не хочу по своим чемоданам лазить. Тем более там всё стирать надо.
— Ага.
— Я в душ.
А я полез в холодильник — искать, чем угощать позднюю гостью.
Эрина Лафаль по прозвищу Тёмная фейри была солисткой группы «Чёрные ведьмы», игравшей странную смесь тяжелого рока и фолка, а их главной фишкой были песни на эльфийском языке. И по классике жанра она, как и вся их группа, должна была беспрестанно пить, употреблять наркотики и устраивать демонические оргии, и по мнению некоторых людей — иначе никак. Да, лет сорок назад, возможно, так оно и было. Тогда рок-группы могли позволить себе давать концертов пять за год и выпускать один альбом раз в два года и при этом иметь столько денег и свободного времени, что только и оставалось устраивать вечеринки да упарываться наркотой. Сейчас же Эрине и её подругам приходилось буквально пахать без отдыха, чтобы просто оставаться на слуху у публики.
Поэтому и отношения у нас были довольно странными. Мы могли месяц друг друга не видеть. У неё гастроли и выступления, у меня… ну, тоже «гастроли». Она ведь ещё и училась одновременно как студентка на факультете Общей магии и как аспирантка в Музыкально-художественной академии. И если для меня учёба была скорее баловством, то она занималась серьёзно.
Пока Эрина плескалась в душе, я поставил на стол тарелку с нарезанной сыро-копчённой колбасой и сыром, налил два бокала вина, достал коробку конфет. Из ванной Эрина вышла в моей футболке, оставив на правой руке несколько плетённых фенечек. Их она, по-моему, вообще никогда не снимала.
— Ты завтра свободен?
— Нет, с утра на одну службу, после обеда на вторую. Может быть вечером…
— Вечером я к родителям еду. Ладно, если завтра утром ты меня разбудишь, я тебе кофе сварю.
Мы сели за стол, выпили немного вина и только начали беседовать, как мне позвонили по телефону. К моменту, когда я закончил разговор, Эрина уснула прямо в кресле. Вздохнув, я на руках отнес её в кровать и укрыл простынёй. Затем вышел в гостиную и включил телевизор на новостной канал.
«… на данный момент сообщается о двух убитых полицейских и четырёх пострадавших. Ответственность за нападение пока никто на себя не взял, но, судя по манифесту, появившемуся в интернете одновременно с нападением, это месть леворадикальных группировок за убийство известного профсоюзного деятеля Грэда Коннэли…»
Ну да. Отлично. Неизвестный снайпер убил Грэда Коннэли, значит, что надо сделать? Совершить налёт на полицейский участок в предместьях Райхена. Бессмысленный терроризм ведь так замечательно поможет делу рабочих!
«… Я напомню нашим телезрителям, что Грэд Коннэли был убит снайпером во время приёма в мэрии вчера вечером. Полиция пока не давала комментариев по этому делу, но известно, что им напрямую занимается Генеральная прокуратура…»
На экране показывали полицейский участок. У дверей лежали в сугробах белой пены две сгоревшие машины, судя по всему полицейские, с разбитыми окнами и отверстиями от пуль в дверях. Рама одного окна обгорела. На стене рядом — уродливое чёрное пятно. Журналистам никто не дал записи с камер наблюдения, но я и так мог представить картину произошедшего: подлетели, выскочили из машины и открыли шквальный огонь, бросили бутылки с зажигательной смесью, так называемые «коктейли анархистов», и сразу скрылись, пока не успело подойти подкрепление.
У меня опять зазвонил телефон.
— Новости знаешь? — спросил Марк Клайвиц.
— Прямо сейчас смотрю.
— Завтра сбор в девять утра.
— Ясно.
Вот и закончились выходные.