Какой-то массивный, но не сильно высокий предмет непонятного назначения, уже некоторое время маячил в тумане, но тот не позволял его толком рассмотреть, все время скрадывая очертания своими колышущимися языками. В какое-то мгновение, однако, туман вдруг как-то разом отступил и предмет открылся сразу весь и с деталями… Гмм… ну и что же это у нас такое? То ли несколько высоковатый и излишне массивный стол, то ли какая-то вытянутая в длину тумба вроде старинного комода, да еще с чем-то невразумительным на поверхности…
Вот блин, да я элементарно туплю, однако! Саркофаг, вот что это такое! А высоковат, потому что на постаменте! Мдемс… Похоже местная атмосфера весьма плохо сказывается на моих извилинах, если уж я саркофаг не узнал?! Мало я их повидал в свое время? А ведь можно было и просто по логике догадаться: подземелье глубоко под замком, помпезный, но явно нежилой зал, в котором по центру стоит здоровенный каменный сундук с какой-то скульптурой на крышке! Угу, вот здесь как раз именно такой и стоит.
На моей Земле-матушке какие только культуры не устраивали подобные погребальные сооружения! Лично мне, больше всего нравились саркофаги древних этруских захоронений, где фигуры почивших владельцев, в натуральную величину мастерски вырезанные из камня, изображают сценки из жизни. Но конечно — это дело вкуса. Мой приятель-египтолог, например, просто с ума сходил от египетских футляров для мумий, а по мне — они слишком однообразны, хотя встречаются и довольно необычные экземпляры. А для того, чтобы полюбоваться на творения в этой области старушки-Европы, зачастую даже под землю спускаться не надо, поскольку так называемые «усыпальницы королей», в основном располагаются в храмах…
Чисто из научного интереса присмотрелся к местному захоронению, которое мне чем-то напомнило саркофаги египтян, хотя было на них совершенно непохоже. А-а, вот в чем дело! На европейских изделиях, человеческая фигура как бы лежит сверху, а на некоторых, так и «возлежит», как говорил — не редко в позе, совершенно естественной для живого человека. А в творениях египетских мастеров, обитатель саркофага как бы заглублен в крышку. Иногда до половин, а случается, что и до двух третьих. Вот и на этом камне фигура была сильно заглублена в него, настолько, что тело и лицо едва-едва выступали над поверхностью на считанные сантиметры. «Поленился скульптор, схалтурил…» — это была первая и единственная в таком тоне мысль, которая пришла мне в голову перед тем, как…
Девушка, которая все время меня немного опережала, в этот момент как раз обошла саркофаг по кругу, видимо потому, что с той стороны на постаменте были предусмотрены ступени, а она хотела максимально приблизиться к скульптуре, но ее роста для этого, элементарно не хватало. Поскольку мне двигаться за ней по пятам уже не было никакой необходимости, я теперь просто наблюдал за своей «спящей царевной», пытаясь понять ее намерения и смысл всего этого полночного вояжа.
Однако, в тот момент, когда княжна наконец достаточно поднялась к надгробью, я увидел то, чему с трудом поверили мои глаза: лицо скульптуры, будто в нетерпении, приподнялось над поверхностью саркофага на столько, на сколько ему вообще позволил камень и потянулось к девушке, а она покорно протянула в его сторону руку!!! Адреналин мощным толчком ворвался в мою кровь и вызванный им ужас, оказался просто шикарным кнутом, который стегнул меня по нервам и заставил сделать почти что невозможное: за долю секунды отбить нежную кисть девушки от тянущейся к ней пасти монстра!
***
Как я не сломал себе шею, в том сумасшедшем кульбите, для меня остается загадкой, однако я все-же успел… Помню, что единственная мысль, которая со скоростью сверхзвукового истребителя прошмыгнувшая по моим извилинам, была о том, чтобы спасая, самому не угробить Лилли! Однако — обошлось. Окончательно пришел в себя только лежа на холодном каменном полу и ощущая, как княжна, сбитая мной в прыжке с постамента, отчаянно трепыхается под моим телом.
Аккуратно, но без особых церемоний, я сгреб так и непроснувшуюся девчонку в охапку и привязал ее каким-то обрывком тюля к ближайшему креслу, которое неожиданно обнаружилось совсем рядом: отойти от княжны дальше, чем на несколько шагов, этой ночью я бы точно не решился! И так сердце все не могло угомониться и бухало в ребра настолько мощно, что впору было опасаться, как бы оно их не проломило!
Вынув Аль Каюн я поднялся по ступеням и угрожающе навис над впаянным в саркофаг монстром, который, к моему несказанному удивлению, несмотря на свой довольно усушенный вид, яростно сверкал на меня вполне себе живыми, влажными глазами!
— Ну и что ты за тварь такая?! — задал я вопрос, не особо-то надеясь на плодотворный диалог и на всякий случай прикидывая варианты, как мне разговорить это чудовище, в случае его категорического «отказа от сотрудничества».
Если оценивать объективно, то ситуация-то патовая! Не пытать же мне его?! Спецназ, по слухам, с психологами обучают «экстренному потрошению», а я такого на военной кафедре своего ВУЗа даже близко не проходил! Более того: можете называть меня хоть слабаком, хоть чистоплюем, но мне трудно симпатизировать человеку, с легкостью готовому взять на себя роль палача. Или даже не с легкостью…
Остается только попугать его намерениями, хотя что тут можно придумать более страшного, чем то положение, в котором он «уже» находился — просто не представляю! Откажись это гибрид трупа с саркофагом отвечать категорически, и мне ничего не останется, как плюнуть, сказать что-нибудь высокопарное и топать назад, в свои покои. «Угу, а еще надеяться, что следующей ночью трюк с призывом княжны не повторится», — мысль о княжне врубилась в сознание не хуже колуна! «Видимо, все же мне придется себя ломать…» — подумал с омерзительным чувством безысходности, однако на мою удачу, пообщаться, нам удалось без кардинальных решений и запредельных усилий…
***
Только что монстр яростно рвался из своей каменной тюрьмы и непримиримо сверкал глазами, а тут вдруг резко затих и ярость в его глазах сменилась усталой покорностью. И вроде бы следует этому порадоваться — пытать никого не придется, а мне наоборот — эта перемена совсем не понравилась. Одно дело схлестнуться с противником, даже врагом, пусть и пленным, но злобным и способным противостоять хотя бы эмоционально, а совсем другое — гнуть того, кто и так-то не благоденствует да еще и пал духом. Вот такие вот противоречия…
— Так, как вижу — к диалогу ты готов, — начал я вполне миролюбиво, усевшись боком на саркофаг, — итак, вопрос первый: это ведь ты княжну призвал? Зачем?
— Ну-у… Она единственная в замке, кто может отозваться на мой зов…
«Понятно, каков вопрос, таков и ответ и даже претензии не предъявишь! Разве что себе самому…» — я глубоко вздохнул, успокаивая остатки адреналина, все еще бродившие по жилам и сделал дубль два.
— Призвал того, кто призвался, значит. А зачем призывал-то?
На этот раз вздохнул мой собеседник и спросил как-то доверительно, по-свойски:
— Ты пробовал не есть неделю? А две? Месяц? — и вдруг заорал, рванувшись из камня всем телом, — жрать я хотел! Понимаешь?! Жрать!!!
В этом порыве было столько экспрессии, что меня будто сдуло с саркофага! Показалось, что этот отчаянный рывок сделает-таки свое дело и я окажусь лицом к лицу с противником, сил и возможности которого, не представляю! Отскочив от беснующегося монстра на пару шагов и убедившись, что его положение не изменилось, я перевел дух: штаны вроде не пострадали, а явно могли бы, страшилка-то вышла на славу!
«Угу, а разве ты не этого только что хотел?» — вылез не пойми из каких глубин подсознания, мой скептичный и ехидный двойник, — «ты бы уж определился как-нибудь, какого именно противостояния ты желаешь. Благородным хорошо быть, когда враг обездвижен. Не тобой, к слову…» Самоирония неожиданно оказалась очень действенной, я вдруг почувствовал спокойствие и необыкновенную уверенность.
— Угу. А княжна тебе бутерброды несла! — хмыкнул я насмешливо, — впрочем, вопрос чисто риторический, а в действительности я хотел спросить совсем другое: не сочти за идиота, но разве вампиры едят вампиров?! Или я ошибся в твоей видовой принадлежности? — дождавшись, пока монстр угомонится, прямо в лоб поинтересовался я.
— Нет, не ошибся, — «вампирюга» начал отвечать с конца и если я правильно понял мимику на его уродливом лице, иссохшем до состояния мумии — с некоторым смущением, — вообще-то — нет, но возможны исключения. Я погибаю… кровь княжны способна лишь слегка отсрочить неизбежное… — закончил он таким спокойным тоном, что я сразу же ему поверил: когда уже нечего терять — эмоции излишни.
— Ну и как ты дошел до жизни такой? — спросил я отстранено, чувствую, что вопреки рассудку и логике, мне становится жаль это чудовище!
«Эй! Друг, ты что?!» — попытался я воззвать к той части своего «я», которое управляло чувствами, — «это морок, не иначе! Таких как он не жалеть, а уничтожать надо!» Однако попытка успехом не увенчалась: что-то внутри меня говорило, что такой участи не заслуживает вообще никто! Быть заточенным в камень, лишенным возможности не то, что сделать несколько шагов, а вообще — даже шевелиться, медленно погибать от голода и жажды, чувствуя как камень саркофага вытягивает из тебя последние силы…
Нет, я не пацифист и не слезливый идеалист, тем более не тот, не помню как их называют, кто считает, что жизнь разумного индивидуума следует ставить в приоритет при любых обстоятельствах — нет и еще раз — нет! Если человек ради соблюдения своих интересов портит и калечит другим жизни, на мой взгляд — это повод как минимум задуматься, а на хрена он такой нужен?!
Если же он ради своих «хотелок» идет на физическое устранения конкурентов, пусть и не десятками тысяч, ради жизненного пространства и природных богатств, как попытались провернуть с нами в 41-ом, а менее глобально, например на одну и ту же сферу бизнеса, платить ему следует, исключительно той же монетой! Если имеешь право ты, то могут и тебя! Но это, разумеется, упрощенно. Мучить до смерти садистов не призываю, но не ради них, а чтобы уберечь психику невиновных. Просто прибить, думаю, вполне достаточно.
Но тогда с чего бы я вдруг заболел неуместным гуманизмом? А просто: откуда известно, что этот монстр так уж виновен? Что такого он совершил, чтобы заслужить подобную кару? Почему его просто не убили, в конце концов? И последнее: что-то у меня не вызывают симпатию судьи, способные вынести такой приговор. Может дело в том, что убить его, им было не по силам? Короче: разобраться бы не помешало и раз мы все равно уже здесь, то почему бы и не сейчас?
***
— Странный ты… Такое впечатление, что вообще про вампиров ничего не знаешь, — черные глаза монстра уставились на меня пристально и я бы сказал, с несколько нездоровым любопытством, будто намеревались то ли просканировать по слоям, то ли вообще, проколоть насквозь и и в этих «слоях» поковыряться в прямом смысле, руками.
Только и радовало, что в его положении неосуществимо ни то, ни тем более — другое. Однако неприятное ощущение прошло волной по позвоночнику и заставило поежиться. Чтобы скрыть дискомфорт, который принес этот взгляд, я несколько нарочито фыркнул насмешливо и возразил:
— Ну, почему же не знаю? Наслышан, хоть лично раньше не сталкивался, врать не буду. Княжна — это первая вампирша, с которой пересеклись наши пути.
— Да какая она «вампирша»?! — презрительно скривил свои сухие губы пленник, — она же даже не обратилась до конца…
— Угу. Я тоже думаю, что Лилли как вампирша еще не состоялась, — охотно и с некоторым облегчением, согласился я с монстром.
С «облегчением» потому, что одно дело слышать информацию от дилетантов, а совсем другое, от настоящего, я бы сказал, «профильного» специалиста!
— Вот именно! — весомо подтвердил тот мое мнение и добавил, — но даже если и «состоится», как ты сказал, все равно после такого ритуала обращения, она останется низшей формой псевдожизни. Зависимой и управляемой…
— Так-так-так! А вот об этом подробнее, — всем нутром почуял я какую-то заподляну, — что-то мне слышится какой-то подтекст в твоих словах, а? Ритуал неправильный? Неполный? И провели его так специально?
— А ты уме-е-ен… — протянул вампир с какой-то снисходительной интонацией, — хоть и дремуч в этом вопросе, но в чутье тебе не откажешь… — и вдруг замолчал, прикрыв глаза и как-то слишком уж расслабившись, отчего сходство с мумией стало абсолютным!
— Эй-эй! Погоди отключаться, — я немного запаниковал: ведь если он отбросит копыта, то и информации привет!
Однако вампир пока помирать не собирался, но наша беседа ему давалась явно нелегко: каждое следующее слово было тише и невнятней предыдущего. «Вот же гадство — накормить его кажется все-таки придется! Даже если он претворяется, то эту цену мне точно придется заплатить. Но как?! Степень свободы у этого «пленника саркофага» значительная и изголодался он серьезно, так что руку я ему не доверю, а попасть в рот со значительной высоты и при этом встать так, чтобы не приблизить к нему другие части тела… Мда, Нихима с Сулимом явно не хватает!» — заметались под черепом суматошные мысли, а взгляд в это время будто сам по себе шарил по покрытым туманом окружающим предметам.
О! Рядом с графином, покрытым толстым слоем пыли, что-то похожее на маленькие стопочки из какого-то металла. Уже сделав шаг в том направлении спохватился: «Куда ты летишь, придурок?! «Какой-то металл» — это скорее всего серебро! Добить «вампирюгу» хочешь?!» Хотя очень может быть, что это еще один из мифов, но рисковать явно не стоит. К счастью, рядом с графином валяется и его крышка, выполненная в виде стеклянной рюмки. Объем у нее маленький конечно, чисто декоративный, ну так я досыта этого монстра кормить и не собираюсь. Так, слегка, только чтобы раньше времени ласты не склеил.
Опыт с кормлением княжны у меня уже имелся, так что ладонь я надрезал с умом, так, чтобы потом ранку тревожить по минимуму, а в рюмочку кровь нацедить прицельно. Унюхав поблизости от себя знакомый запах, монстр опять заволновался, откуда только и силы взялись?!
— Эй, угомонись немедленно, — прикрикнул я на пленника, — я собираюсь дать тебе немного крови, но если ты не прекратишь рваться, рисковать я не стану!
Реакция вампира оказалась настолько отличной от ожидаемой, что я аж растерялся. Вместо того, чтобы тянуться ко мне, ну или еще как-то проявить заинтересованность в кормежке, он наоборот, как мог сильнее отстранился и максимально отвернул голову, стараясь спрятать от меня губы.
— Ну и что это означает? Или это не ты совсем недавно здесь орал, что хочешь жрать?! А теперь чего кобенишься?!
Вампир мои вопросы проигнорировал и когда я шагнул к саркофагу, только прорычал почти по звериному, так, что я еле узнал слово:
— Пр-р-рочь..!
«Гмм… Форма самоубийства? Ну и с чего бы вдруг так внезапно? Или новая хитрость, чтобы усыпить мое недоверие и подманить поближе? На второе похоже больше, но все равно странно…» — одну за другой перебирал я причины странного поведения вампира и так же одну за другой их отвергал: ну не чувствовал я, что нащупал ту самую!
Наконец идиотизм ситуации меня достал да и хитрость одна поскреблась под черепушкой: когда мы с княжной шли к саркофагу, то проходили мимо парочки старых доспехов, которые здесь, как и в моем мире, видимо выставили в качестве то ли трофеев, то ли пытались таким образом украсить зал… Впрочем — не суть. Главное, что у этих доспехов имелись латные перчатки! Если надеть такую железку на руку, то я вполне уберегу руку от возможной диверсии со стороны монстра. По крайней мере если он попытается меня укусить, то вырваться я сумею.
Довольный как слон, что нашел-таки выход, я быстренько разграбил один доспех и примерил перчатки: не идеально конечно, поскольку сочленения смазывались очень давно, но главное, что не малы и пальцы все-таки согнуть получилось. Угу, и согнуть, и разогнуть, и удержать импровизированную рюмочку. Перчатки я одел на обе руки, так что теперь вампир не имел и шанса отвертеться от кормежки и, как он не вертелся, приличную порцию своей крови я в него все-таки влил!
Несколько минут после этого пленник лежал как труп, потом его грудная клетка поднялась от глубокого вдоха и он заговорил каким-то обреченным, я бы сказал «мертвым» голосом:
— Позвольте представиться, господин, Истинный князь народа Детей Мрака, Волюнд фон Тирд…
Что-то такое засвербило у меня в памяти и немного помучив мозги я вытащил Бог весть когда и как туда попавшую информацию, от которой происходящее стало еще более странным: во-первых, вампиры никогда не употребляют в отношении смертных слово «господин», потому что так величать еду — просто смешно! А во-вторых, они никогда не представляются смертным полным именем, потому что таким образом они оказывают собеседнику уважение и признают его близким себе по рангу, что опять же, в отношении пищи, более чем нелепо!
И вот как понимать выходку этого Волюнда в свете всего вышесказанного?! Этот вопрос я и задал «вампирюге». Ответ — более, чем ошеломил…
— Мой господин, Вы откуда-то вызнали главную тайну вампиров и теперь я обречен рабски служить Вам до самой своей смерти! Разве Вы сами не знаете, что добровольно напоив меня своей кровью, вы намертво привязали меня к себе?! Зачем же вы глумитесь надо мною? Впрочем, возражать я все равно не имею права…
— Ну, б…я-я, ох…ть! — только и смог я выдохнуть с чувством!
Я сын лорда по отцу и интеллигент в Бог весть каком поколении по матери, но иногда кроме «русского разговорного», никакой другой язык просто не идет на ум!
***
— Ну и что же это значит? Ты станешь мне подчиняться и не сможешь напасть ни при каких условиях? — спросил я фон Тирда, как только вообще смог произносить хоть какие-то слова кроме матерных, — а не врешь?
Спросил, но тут же мысленно обозвал себя идиотом! Ну не стал бы высокородный князь врать так! И самозванствовать перед лицом «пищи» вампир бы не стал. Вот хоть что в заклад отдам: сказанное чистая правда! Рассуждал я вроде вполне себе трезво, но где-то глубоко внутри, кажется примерно на уровне солнечного сплетения, совсем по детски радостно, билась и ликовала некая эмоция: «Вампир! Целый князь! Мой!!!» И одновременно хотелось прибить себя за эту радость: «Нашел, блин, чему радоваться! Поработил разумного?! Стыдоба-а… Только и оправдания, что абсолютно случайно и из самых благих побуждений! Те самые «благие намерения», которыми придурки вроде меня, вполне успешно мостят вполне конкретную дорогу! Твою ж..!» Но с другой стороны: отказываться от такой удачи было бы чистым идиотизмом.
— Не вру, господин… — с напускным спокойствием ответил вампир на заданный вопрос, даже близко не подозревая о том внутреннем раздрае, который буквально разрывал меня на две части в эти самые мгновения. — И захотел бы напасть — не смог бы. Как и соврать…
— Ладно. Верю. — я содрал латную перчатку, решительно увеличил надрез на ладони и бестрепетно занес руку над лицом князя.
Ему в зубы я все же ее не дам, но и показывать, что все-таки опасаюсь вампира — не дело. Расчет оправдался и как бы не изголодался фон Тирд, а даже движения в сторону моей кисти он не сделал. Лежал тихо и только ходящий вверх-вниз кадык, говорил о том, как жадно он глотает мою кровь.
Следующий мой расчет заключался в том, что подкрепившись, вампир сможет покинуть свое каменное ложе без моего физического участия и он тоже оправдался. Когда очередной, третий или четвертый раз, я почувствовал, что кровь в ранке загустела, то решительно убрал руку и перетянул ее приготовленным заранее платком. Вампир с явно видным сожалением проследил глазами это мое действие и на некоторое время замер неподвижно.
Рывок, последовавший за этим, я увидел только в виде смазанного силуэта, который за долю мгновения слетел с крышки саркофага и предстал передо мной в виде согнутой в поклоне фигуры. Вампир был полностью наг, но казалось ни в малости этим не озабочен и я опять не смог не подумать, что смущаться «пищи», по меньшей мере смешно. И пускай он сейчас признает во мне господина, но на уровне рефлексов я еще долго буду оставаться для него всего лишь едой. Да и прав он, если уж подходить непредвзято, разве не я только что кормил его своей кровью? Так что все справедливо и мне не на что обижаться.
Фон Тирд, тем временем, куда-то быстро удалился, но я не стал его унижать вопросами лишний раз. Впрочем, он вернулся еще до того, как я стал задумываться над вопросом, правильно ли поступил, поделикатничав. Вернулся полностью одетый в добротный и даже нарядный костюм, с широкополой шляпой в руке и черным глянцевым плащом, перекинутым через локоть.
— Идем? Впрочем, прошу прощения, господин, — тут же исправился он с легким поклоном, — я не должен был задавать вам вопросы…
— Угу, — согласно покивал я головой, — а еще не должен был отлучаться не спросив разрешения… — и продолжил, не давая вампиру начать снова унижаться, — может перейдем на более свободный стиль общения? Меня совсем не радует, что ты постоянно говоришь мне «господин». Хочешь верь, хочешь нет, но я понятия не имел о том, что случится, если я напою тебя своей кровью и теперь меня просто с души воротит от твоего унижения! Кстати, а почему так? Княжну ведь я тоже поил и ничего, никакого эффекта подчинения. А ты… Мне очень нужны ответы на некоторые специфические вопросы и я просто боялся, что отвечать у тебя элементарно не хватит сил…
Вампир слушал меня покачивая головой с непередаваемой усмешкой на все еще излишне суховатых губах, а потом внезапно вскинул голову, проницательно вгляделся мне в глаза и воскликнул почти как известный в моем мире персонаж Булгакова:
— С ума сойти! Кто бы мог предположить?! Меня поработило милосердие..! — и хрипловатый, какой-то каркающий смешок разорвал тишину подземелья, — Вы прежде всего пожалели меня, господин, и не отрицайте — я умею чувствовать такие вещи!
Я слегка смутился его проницательностью. Пожалел? Возможно. Сложно было не посочувствовать кому-либо, когда он в таком жутком положении. Однако отвечать вампиру я стал, посчитав за лучшее, сменить тему.
— Ну, так как на счет другого формата общения? Ты не ответил…
— А что конкретно ты предлагаешь, кроме обращения на «ты» и… по имени?
— Вот именно. Просто взаимное уважительное обращение, примерно приятельский формат, без уничижительных форм и постоянного упоминания зависимости. Идет?
— Раз уж ты поработил меня нечаянно, то может и освободишь? — вампир прищурился с хитрой улыбкой, под верхней губой блеснули белым перламутром внушительные клыки.
Я улыбнулся в ответ:
— Не исключено… Только не так скоро, как тебе бы хотелось, ну и не без некоторых условий.
— Как изволишь… — Волюнд с напускным равнодушием пожал плечами, — так о чем ты хотел узнать?
«Не поверил», — мысленно прокомментировал я его реплику, но пытаться переубедить не стал…
***
«Ну да, «хотел узнать»! Да у меня вопросов, на самом деле, до черта, если не больше. Только вот место тут для беседы не самое лучшее, а подниматься на поверхность..? Два мужика в ночном замке с полуголой княжной на руках..? Угу, а если кто-то вдруг попадется навстречу, то мочить без лишних разговоров. Смешно-о… Или она теперь сама пойдет?» — я с некоторым сомнением посмотрел на угомонившуюся Лилли, но теперь, когда над ней перестала давлеть воля вампира, девушка просто крепко спала в своих путах и как-то непохоже было, что ее легко можно добудиться.
Впрочем: будет она спасть или нет, а позволить девушке опять шлепать босыми пятками по каменному полу замка, мне совесть не позволит. Так что альтернатива невелика:
— А скажи-ка мне, мой клыкастый друг, что ты знаешь про секретные ходы в замке?
Видимо этот вопрос вампир ожидал услышать… не скоро, если вообще ожидал, потому что уставился на меня недоуменно, но тут же скроив утрировано-покорную физиономию, все же начал отвечать, «рекламной» интонацией напомнив мне джинна, но не «моего», а персонажа «Алладина»:
— Что? Абсолютно все! Поскольку ни кто иной, а именно я, присутствовал еще при его закладке сего строения, — он приложил руку к груди и коротко кивнул головой, будто представляясь, а потом, чисто человеческим жестом, простовато почесал в затылке и светски осведомился, — прикажете проводить?
— Веди, — согласился я, не обращая внимания не его гримасы и ёрничание, — первым делом — к спальне княжны, — и отвернувшись, принялся отвязывать Лилли от кресла.
Однако, когда держа княжну на руках, всего спустя пару минут я обернулся, то едва ее не уронил, стоило мне только взглянуть на вампира..! Мог бы — ущипнул себя или даже надавал себе пощечин, однако легонькое тело девушки на моих руках, лишало меня любых проявлений мазохизма, поэтому я только потряс головой, будто конь отгоняющий овода и снова уставился в лицо Волюнда, которое за тот короткий срок, пока я отвлекся на Лилли, преобразилось буквально до неузнаваемости!
Стоял, таращился как завороженный вампиру в лицо, а в мозгу кто-то ныл на одной ноте: «Бли-и-ин!», потому что сначала никаких других мыслей просто не было! И только спустя пару минут удалось подумать более-менее членораздельно: «Так вот почему столько разговоров о неотразимом шарме вампиров!» А мужчина, стоящий передо мной… Хотя, какой там «мужчина»?! «Молодой парень» — вот это сейчас самое то! Так вот: парень, грациозно опирающийся сейчас на саркофаг, был не просто красив, нет, в его внешности было нечто большее! Такое…
«Вот так нормальные мужики и меняют свою сексуальную ориентацию!» — всплыло вдруг под черепом откуда-то из глубин сознания. Однако мысль оказалась весьма отрезвляющей: я еще раз с такой силой тряхнул головой, что едва не спровоцировал себе сотрясение мозга, однако извилины встали на место и морок отхлынул. А этот гад смотрел на меня и насмешливо скалился!
— Еще раз выкинешь такое, — зло ощерился я в ответ на его лучезарную улыбку, которая с готовностью сменила насмешку, — я тебе морду набью и не посмотрю, что смазливая!
Вампир в секунду стал серьезным и отвесил мне глубокий поклон.
— Может хватит кривляться?! — разозлился я еще больше.
— Я не кривляюсь, — все с той же серьезной физиономией откликнулся Волюнд, — я искренне благодарен тебе, что даже в гневе ты пригрозил мне всего лишь мордобоем!
— Потрясающе! А чем должен был?!
— Ну, например тем, что пересмотришь условия нашего общения…
— Угу, понимаю, — я покивал головой, — трудно сразу поверить, что имеешь дело не с мразью. Богатый опыт?
Вампир повел плечами:
— Да уж не маленький… Ну, что? Идем? — и сквозь вновь загустевший туман, мы двинулись к лестнице ведущей на поверхность…