Тысячи трупов, столько же раненых. Я знал что так будет, знал и верил что именно таким будет исход этого сражения. Вот только почему-то не задумывался об одном маленьком вопросе, "А как быть с вражескими ранеными?" Их число оказалось слишком большим. Стрелы, коими мы осыпали врага являлись оружием с останавливающим принципом действия. Убить стрелой трудно, особенно когда враг защищён бронёй и щитом, а вот ранить. В ногу, руку, плечо. Каждое такое ранение заставляла врага истекать кровью, слабеть как физически так и морально. Именно благодаря обстрелам, множество врагов оказалось на земле ещё до вступления в бой, и теперь, именно мне предстояло решить их судьбу.
В первую очередь, от основной толпы пленных отделил командиров Острокогтей. Элита Каганата показала себя достойно, одно из их подразделений прорвав строй копейщиков устроило настоящую бойню среди моих лучников. Если бы не подоспевшая конница, вовремя отреогировавшая на сигнал одного из магов, всё могло кончиться весьма плачевно.
Потерявшие товарищей, родных и близких, люди жаждали мести, воины требовали расправы над бессильными Зорфами, и я дал им эту возможность. Без сожалений, передал лучших из уцелевших воинов Каганата на растерзание толпе. Подавать и менять вражеские элиты слишком опасно, именно по этой причине, всех наездников Острокогтей предали суду, тому коего по мнению толпы они заслужили. Далее шла мелкая аристократия из ряда не имевших возможности позволить себе питомца или лошадь. Их оказалось весьма много, раненые молили рыцарей, говорили о своих титулах, деньгах, просили милости в замен на плату которую могли собрать их сородичи. Как и положено любому живому существу, они цеплялись за любую возможность выжить, хоть знали, что ни о каком обмене, и тем более выкупе речи быть не могло. Этих бедолаг, шедших в пешем строю оказалось аж пол сотни. Наверняка кто-то врал о своем титуле, но большинство… Их семейные реликты, перстни и золотые цепи служили хорошим доказательством состоятельности Зорфских семей.
Самой большой проблемой внезапно стало договориться с Гвинием, и резко переметнувшимися в его лагерь магами. Маг-целитель, потерявший на войне своих сыновей, с пеной у рта, прямо при пленных доказывал что их судьба стать кормом для червей на нашей земле. Его нежелание повиноваться грозило мне самым настоящим бутнам, и самое плохое, бунтом тех, кто фактически и принёс мне победу. Ведь именно идея одного из магов, а связи между подразделениями при помощи Камней близнецов, и позволила избежать нам множества проблем, а возможно и бегства с поле боя нашего врага. Камни Близнецы, не передавали звуки, изображение или что либо ещё, всё на что они оказались способны, так это на цветовую реакцию при соприкосновении с человеческой плотью. Благодаря этому, установив магическую связь между десятью, да хоть тысячей подобных камней, можно было одним нажатием добиться одновременной атаки или отступления с тысячи направлений. Таким образом, у каждого из магов, наблюдавших за трёх этапной битвой, было по три камня связанных магической цепью. Первый связывал их с десятниками и сотниками всех подразделений атаковавших в первой фазе, благодаря ему пехота понимали, когда нужно атаковать, а когда отступать. Второй камень отвечал за связь с магами второй фазы. После первичного отступления, войска уходили в глубь леса, а после, убедившись что враг их не преследует, стягивались ко второй линии и ожидали новой команды для совмесной атаки во фланги и тылы. После второй фазы, используя всё те же камни из первой, действие повторялось, ну а в конце… Третий камень сигнализировал о последнем, решающем штурме, и только о единственном возможном действии, а именно полном окружении и уничтожении врага.
Безусловно, Камни близнецы сыграли важную роль в ходе этой битвы, но ведь были ещё и другие. Никто не отменял сигнала для атаки поданного тем же Гвиния. Его Архемагия ахренеть как заметно и воодушевляюще подействовала на солдат. Так же, подразделения в условиях где не видно своего и чужого, хорошо коммуницировали при помощи всё тех же гонцов и посыльных, коих шныряло между рядов аж с целых два десятка. Эта победа, считалась общей, я понимал это, аристократы и чернь так же понимали моё видение, но маги… Настала их очередь создавать мне проблемы.
"Его магичество" не требовало золота, рабов, или земель. Лишь жизни аристократов Зорфов могли утешить пылающее местью сердце. И я дал ему возможность отомстить.
— Хочешь их смерти, хорошо, убивай столько сколько пожелаешь, но с двумя условиями Гвиний. Первое, каждого из них ты должен убить этим кинжалом… — Вытащив из ножен лезвие с гербом правящей семьи, вложил холодную, девственно чистую сталь в руку старика. Наши взгляды пересеклись, моё согласие остудило горячую голову, но вид холодного оружие слегка разочаровал мага.
— А второе? — Недоверчиво спросил тот.
— Дай каждому кого ты решишь прирезать возможность высказаться. Всего пару слов, минута твоего времени… — Делая вид, что мне безразлична судьба напуганных, взмолившихся Зорфов, стоявших перед нами на коленях, спокойно отвернулся от старика и направился к основной части простых Зорфских пленных, специально отделённых от своих господ.
В этом сражении, число моих воинов составило рекордные восемь тысяч. Шесть из которых успели принять бой, ну а две, с запозданием, малыми группами прибыли уже после того как всё закончилось. Поставив рекорд по численности подчиняющихся мне, сегодня, мною было побито ещё два дополнительных рекорда. Первый, это число врагов убитых в поле, ну а второй, потери. Очень большие и на мой взгляд, не допустимые. Около тысячи трёхсот моих воинов пало в сегодняшнем бою. Столько же ранено. Около трёх сотен человек, даже при помощи магии больше не смогут взять в руки оружие. Тысяче, требовалась от недели до месяца на реабилитацию и зализывание ран. В общей сложности, от шести тысяч сражавшихся осталась чуть больше половина боеспособных. Зорфы, даже в окружении, сумели показать силу и остроту своих когтей…
Радовало лишь что в стане врага всё оказалось куда хуже. По скромным подсчётам моих подопечных около семи тысяч зверолюдов осталось лежать разбросанными мертвыми телами по лесу. Около двух тысяч сейчас находилось в нашем плену, ещё о тысяче, мы ничего не знали. Скорее всего, в число последних входили отдельно потерявшиеся, или зашкерившиеся покойники, уползшие с поля боя, ну и разумеется беглецы, что каким-то образом, ощутив плачевность происходящего приняли для себя единственно верное решение — сбежать. В итоговом соотношении убитых, счёт шёл примерно пять к одному. Хороший бой, сказал бы я сидя за компом, зная что с лёгкостью смогу в следующем ходу рекрутировать ещё столько же. Вот только здесь, в реале, не мог ни сказать, ни рекрутировать. Врагов, не считая Эльфов может быть ещё как минимум столько же, а скорее всего ещё и больше!
А угрозе нашествия длинноухих, я вообще боялся думать, их следопыты наверняка раскусили бы мою засаду. Ведь эльфы — это прямой синоним самому слову "засада". Застать их врасплох в лесу не выйдет, в чистом поле они наверняка задушат нас числом, а это значит, единственно верным решением станет запереться к городах-крепостях и путём диверсий, переговоров и прочего договариваться о мире. Если не с эльфами, то хотя бы с теми же Зорфами, успевшими изрядно попрыгать на собственных граблях. Судя по тому как враг попался в нашу ловушку, о их горе предсказательнице я мог не беспокоиться, по какой-то причине она то ли исчезла, то ли не могла нормально оценить мои действия и мысли. Видимо, уж слишком сильно повлиял на её средневековый разум, мой выбор игр и сериалов. Быть может бедная старушка даже видела как взрывается Звезда смерти… Жуть…
Построив всех Зорфских крестьян, ну а вернее всех кто мог ещё стоять, я задал один единственный вопрос:
— Подчинение или смерть? Кто желает жить, поднимите руки. — Большинство взятых в плен, уже смерилось с судьбой стать рабами, от того, большинство, переговариваясь и переводя сородичам мои слова, склонив голову выбрали жизнь. Разумеется и среди них были те, кто по тем или иным причинам, не собирались сдаваться, считая что им нечего терять.
— Уж лучше умереть с гордо поднятой головой, умереть истинным Зорфом, чем прожить жизнь раба, что свиньёй крутится у корыта такого же господина-свиньи. — Растолкав сородичей, под пристальным взглядом моей стражи, вышагнул вперёд боевитый Зорф. Мех на его лице и теле был залит кровью. Отсутствующий правый глаз успех покрыться подсохшей кровью. Правая рука храбреца отсутствовала, а в ноге красовалось сразу две обломанные с обеих сторон стрелы.
— А кто хоть слова сказал о рабстве? Повиновение — есть рабство? Тогда разве ты сейчас не Раб своего Каганата? — Диалога со мной Зорф не ожидал, и даже позволил себе задуматься.
— Ты…
— "Ты не понимаешь, это совершенно другое", ты должно быть это хотел сказать, Зорф? — Взгляды всех пленников устремились сначала на своего гордого представителя, а после на меня. Абсолютное большинство звероподобных подумало именно так как я сказал. Зверь в человеческом обличье молча кивнул.
Немногословны, есть родовые повязки, на ушах так же подсохшая кровь, скорее всего мои ребята вырвали из них серьги во время взятия в плен. Он точно не простой селянин, а значит, один из немногих аристократов что до конца решил остаться со своими бойцами.
— Центурион, сколько лет идёт война между Зорфами и людьми?
— Дольше чем мои глаза любуются прекрасным небом Захрии. — Подняв голову, с тяжестью в голосе произнёс одноглазый.
— И неужели, за это время, никто, и не разу не помыслил о мире, о жизни без войны, где два народа помогают друг другу?
— Не спать овце в одной норе с тигром! — рыкнул центурион дав мне тот самый, нужный для толпы ответ.
— Вот именно, вслушайтесь же Зорфы, я человек, не предлагал вам рабства, не отправлял вас на смерть, и даже сейчас, года вы пришли сюда, убивать мой народ, моих людей, я предлагаю вам жизнь вместо смерти! Кого не устраивает жизнь, без цепей, в мире, гармонии и процветании? — Едва не срывая голосовые связки, во всё горло задал я вопрос притихшей толпе, среди которой, подавляющим большинством являлись обычные, нищие и голодные крестьяне.
— Мир не устраивает только тех, кто зарабатывает на войне. На вашей крови и крови ваших детей! Каганат, долгие годы игнорировал предложения и требования империи о мире. Мы просили перемирия, предлагали взаимовыгодные союзы и даже возвращение земель, но вы…
— Это ложь! — Не выдержав взревел Центурион глядя на своих развесивших уши соплеменников. — Он всё врёт! — Кричал Зорф желая прорваться ко мне, и что самое удивительное, даже не моя стража, а сами Зорфы, стоявшее у его на пути остановили одноглазого, а после, скрутив, уложили на траву.
— Дай ему договорить Цестус. Позицию живущих войной Центурионов мы все прекрасно знаем. Так что хотя бы перед смертью позволь услышать предложение мальчишки… — Внезапно возникший из-за спин плечистых сородичей голос, вызвал настоящие волнения в толпе пленных. Старец, с пышной, посидевшей гривой с первых рядов глядел на меня. В его глазах не было страха, веры, лишь только животное любопытство.
— О почтенный, ты ведь тоже из старейшин своего рода, тоже пожелал до конца остаться со своими Зорфами. Увидеть их будущее, верно? — Спросил я, и тот одобрительно кивнул. — Я рад что в этом безумном мире нашлись уши умеющие слушать, и глаза способные видеть. — Моя лесть вызвала усмешку перемешенную со звериным оскалом. Старики любят когда их хвалят, и этот не оказался исключением. — Скажи почтенный воин, знаешь ли ты с кем говоришь?
— С кем-то, кто способен держать в узде демонов Визирия, и самого безумного Герцога. Возможно, один из ставленников Второго или Седьмого принца… — Отозвался Пышногривый, не вдаваясь в подробности.
— Удивлён, значит кто-то из местных всё же в курсе о желании принцев договориться… — Говоря максимально размыто, строя свою речь на чистом вранье продолжал вещать я.
— Ходили слухи… — Разумеется, ну куда же без слухов, люди-Зорфы, все любят сплетничать и придумывать разные небылицы. Возможно никакой делегации не было, а может и вправду была, да кто же знает? Кто-то кого-то видел, приснил по пьяни, или попросту выдумал, и вот, пожалуйста, легенда готова и влита в уши зорфских крестьян!
— Значит и о делегации посланной империей кто-то из местных мог слышать… Но не важно, все мы сейчас на войне, и итог переговоров предполагаю всем уже известен. — Как нечто само собой разумеющееся проговорил я, встретив лёгкое непонимание в глаза старого льва.
— Не совсем, юноша, расскажи целиком свою историю. Может, даже старый, зачерствевший к иным взглядам на ход истории воин в роде меня, сможет разглядеть в твоих словах частичку правды…
— Хорошо, — Кивнул я, видя как с каждой секундой, пленные, не взирая на стоны раненых братьев и сестёр, постепенно пропитываются лояльностью ко мне. — Но сначала, обернувшись, взглянул на мага-целителя, весьма быстро насытившегося местью. — Добрый друг, сделай что я прошу, помоги тем раненым что согласны слушать и подчиняться…
— А что сделать с остальными? — Я слышал как от моей просьбы скрепят зубы старика, казалось вот-вот он взорвётся от негодования, но, к счастью, видя как всё внимание пленных перекочевало на его, старикан сдержался и кивком согласился исполнить приказ. Самым забавным во всём этом был клинок, который тот вернул мне чистым, таким же острым и без единого пятнышка крови.
— Ничего не делать, они выбрали свой путь…
Мнение большинства раненых вдруг резко изменилось. Под пристальным присмотром толпы, Гвиний в сопровождении двух десятков воинов принялся выхаживать среди пленных, постоянно спрашивая, "хотят ли те жить". Удивительно, но за час, что я вешал лапшу на уши тигру, из толпы я не услышал ни одного отрицательного ответа. Зорфов удивлял тот факт что люди, одержавшие сокрушительную победу, не только говорили о мире и свободе, но и даже помогали их раненым, хотя и сами имели таковых. Всего один маг, едва ли выполнявший свою задача на десять процентов от своей силы, поднял уважение к тому, чьего имени Зорфы пока ещё не знали.
Байка, выдуманная мною на ходу звучала приблизительно так.
Были молодые войны и маги, посланные империей на границу для достижения определённых мирных целей. Прознавший об этом Каганат, чьи войска в последние годы только и делали что проигрывали и отступали, опасаясь мятежа и своего свержение отправляют все резервы на истребление угрожающего их власти отряда. Имея численный перевес, те естественно одерживают верх и казнят молодых парламентариев, прибывших решить всё путём мира. После, используя свои каналы связи, через своих же Зорфов, продающих людям своих же соплеменников, по всей империи раздувается история о жестоком убийстве прямых и единственных наследников Архимага Гвиния Мэдэса, служившего на тот момент принцу Карлу Четырнадцатому. Народ негодует, аристократия, знавшая о желании империи договориться требует мести и совершает ошибку, коей своими деяниями добивался Каганат. Аристократы столицы приказывают отдать под нож целое племя, тем самым на всегда поставив крест в возможности мирного урегулирования военного вопроса между двумя народами.
Моя история, написанная буквально на коленке впечатлила пышногривого, а ещё больше, она впечатлила Гвиния, коего, во время работы я и представил толпе.
— Знакомьтесь, человек чьи дети отдали свои жизни во имя мира, Гвиний Мэдэс. Ваш истинный враг, как говорит Каганат. Демон на службе рода людского — что вместо помощи своим, исцеляет ваши раны! — Позволив себе выдавить скупую, мужскую слезу, охрипшим голосом и с красными глазами вещал я. Глядя, на нервно сжавшего кулаки и зубы пышногривого. — Задумайтесь же Зорфы, поглядите против кого вы воюете. Прошу, хоть один раз в своей жизни, ну подумайте вы своей головой, кому и зачем может быть нужна эта проклятая война?!
— Не верьте ему, это ложь, всё это ложь! — Вновь, но более жалобно подал голос придавленный к земле Центурион. Чувствуя как вера его народа, в своих же властителей постепенно угасает.
— Закройте ему пасть. — Хмуро скомандовал старый лев, а после, поднявшись, оглядел своим оком сородичей и произнёс. — Я услышал тебя человек, но так и не понял, чего же ты хочешь от нас, твоих пленников?
— Я хочу что бы вы сотворили новое государство. Страну в которой Зорфы и люди забудут о войне. Сами, своими руками создали место, где ваш скот спокойно сможет пастись в полях. Место, где ваших детей и жен не будут угонять в рабство. Единственное чего я хочу, это мир между двумя нашими народами! — К последнему слову, голос мой полностью сел. Я не мог говорить, глотать, адская боль, пульсируя разрывала шею изнутри. Сейчас, я лгал так часто, так много как никогда до этого в своей жизни, но именно благодаря этой лжи, последние, сказанные мною от чистого сердца слова, звучали максимально честно и убедительно.
— Я, Старейшина Олаф Львиногриф, услышал тебя человек. Для своего правителя и Каганата, я мертвец, мерзавец и трус сдавшийся в плен. Ну а для тебя… В качестве искупления, я позволю твоему благородному магу нанести на мою грудь рабское клеймо, позволю тебе править мною и направлять к миру о котором ты говоришь. Я даже готов поклясться что подниму меч против сородича, если пойму что за ним нет правды. Но так же, я готов поклясться, что умру или убью себя в ту же секунду, когда пойму, что ты, юноша, посмел предать ту идею, которую сейчас озвучил!