После короткой встряски, ужин продолжился. Больше никто не поднимал острых тем и не заставлял короля стучать кулаком по столу. Прекрасные блюда подняли настроение даже мне. Впервые за о-о-очень долгое время я насытился. И даже почувствовал, что меня разморило.
Но завалиться мордой в тарелку не получилось. Перед подачей десерта начались самые настоящие танцы. Повеселевший король потребовал исполнить что-нибудь весёленькое. В мгновение ока в зале появились привлекательные девушки в длинных, до пола, юбках и закружились под торопливую музыку. Король отбивал ладошками в такт, а я с удивлением признавал, что данный танец мне отдалённо знаком. Мне самому приходилось так подпрыгивать и так задирать колени.
Полузнакомый танец напомнил мне о Дейдре. Мне даже стало немного грустно, что сейчас её нет рядом. Я бы мог представить её королю и королеве. Она бы смотрела на всю эту роскошь с открытым ртом и, несомненно, захотела бы хоть немного пожить в комфорте. Да и рожать, как бы, лучше в подобном комфорте, чем в том самом холодном хлеву, о котором давеча говорил профессор. Жаль только, я не знаю, жива она или нет. И не могу даже узнать, добралась ли она до Валензона.
В голову пришла интересная идея. К ней меня подтолкнула недавняя картина, когда тонкая женская рука гладила сирея по крылу. Ведь я сейчас нахожусь на вершине, образно говоря. Я же могу попросить Его Величество об одолжении. Валензоном ведь управляет его бестолковый сынок, как я помню. Они же как-то держат связь? Как-то о чём-то договариваются? Должны же как-то туда доставляться наставления и приказы? Явно же сиреями — чудом местной фауны. Почему бы мне не попросить короля отправить в Валензон письмо с приказом для принца отыскать весьма заметную троицу? Вряд ли будет сложно отыскать столь приметных особ. Если, конечно же, Мелея не скинула килограммов двадцать веса… Единственная закавыка — придётся рассказать королю про Дейдру. И я пока не представляю, как он на это отреагирует.
Я просидел в задумчивости до самого окончания танца. Затем король приказал подавать десерт.
Но перед подачей слово попросил тирам Гвелерг. Он сыто рыгнул, поднялся со стула и махнул рукой кому-то, скромно стоящему у дальней стены, — неси, мол.
— Ваше королевское Величество Анфудан Третий, Ваше королевское Величество Исида, — заговорил Глеверг. — От всей души спешу поблагодарить за приглашение на прекрасный ужин. Блюда были выше всяческих похвал. Так же я хочу вас поздравить. В ваших землях появился один из посланников небес, один из спасителей, на которых мы все надеемся. Он действительно необычен и отличается от нас всех. И я, как и вы, буду надеяться, что он выполнит своё предназначение. Поможет Астризии обрести былое величие. Её плодородные поля вновь будут желтеть колосьями, а детский смех зазвучит над ними… Я прошу вас принять скромный подарок от самфунна в частности и от меня лично, — добавил он, когда один из его охранников вернулся в зал, держа в руках скрученный рулон. — Это работа действительно великого художника.
— Любопытно, — хмыкнул король, явно не ожидавший подвоха. — Хочешь пополнить мою коллекцию? Похвально.
Гвелерг низко поклонился и щёлкнул пальцами. В следующее мгновение его охранник поднял рулон над головой и отпустил один край.
Представшее мои глазам полотно действительно оказалось неплохим. Возвышаясь горой над склонившимися в раболепном поклоне статистами, стоял человек закованный в серебристые доспехи. Его правая нога опиралась на металлический шлем поверженного врага, придавая позе величественность. Белые волосы непокорно метались на ветру. Глаза сурово смотрели на склонившихся перед ним людей, не обещая им ничего хорошего. А на плечо он уложил огромный меч. Меч, который, казалось, окружало само пламя. Но огненная окантовка ничуть не беспокоила его. Казалось бы: пламя бесновалось у его волос и должно было поджечь их. Но ничего подобного не происходило. Беловолосый гигант держал пламенный меч уверенно, словно он был продолжением его самого. Его неотъемлемой частью.
С дальнего края стола раздался громкий беспардонный смех. Первосвященник Эоанит чуть привстал из-за стола, чтобы лучше рассмотреть картину. И, узрев её, он первым понял в чём скрытый смысл демонстрации.
— Прошу простить, — весело отозвался он. — Не смог сдержаться.
— Чего ты смеёшься, Эоанит? Отличная же работа, — король же ни хрена не понял. — Это же сам Белый Великан. Лучше картины я ещё не видел.
Он выбрался из-за стола и подошёл к охраннику.
А я не знал, смеяться мне или скрипеть зубами. Оказывается, Гвелерг тот ещё шутник. Поздравил короля с прибытием анирана и показал, насколько этот аниран отличается от того, который обитает в его родных землях. Весьма тонко проделано, ведь разницу заметил каждый. И я в том числе.
Мою лёгкую растерянность заметил профессор Гуляев. Он-то, в отличие от других, не смеялся и не восторгался. Но и я заметил его растерянность. Он даже посерел лицом, когда быстро пробежал взглядом по полотну, а затем пересёкся со мной взглядами. И, наблюдая за его безрадостным лицом, я понял, что желания столкнуться с таким монстром, изображённом на картине, у него ровно ноль. Его лицо в этот момент очень многое рассказало о пожилом человеке, вновь обретшим вкус к жизни и удовлетворённым своим статусом, но опасающимся, что всё это закончится раньше, чем ему бы хотелось.
— Восхищён твоим чувством юмора, тирам Гвелерг, — отдал я должное послу. — И картина действительно хороша. Но я не буду просить местных мастеров написать мой гордый профиль и отправить в Кондук, чтобы порадовать башей. Я обещаю рано или поздно наведаться туда лично.
— Мы, непременно, будем ждать, — лучезарно улыбнулся Гвелерг. — Но не стоит затягивать с визитом. Терпение башей не безгранично. Возможно, самфунн возжелает узреть анирана раньше, чем тот захочет познакомиться. А самфунн, как известно, слов на ветер не бросает.
Очередную аккуратную угрозу я тоже запомнил. Молча кивнул на слова Гвелерга и пообещал самому себе, что плотно займусь этой помойкой под названием остров Темиспар. Воздать им за популяризацию работорговли не помешало бы. А заодно калёным железом выжечь всех, кто наживается на детском горе.
Тут уже, видимо, и до короля дошло, что всё не так просто. Он нахмурился и отмахнулся от развёрнутого полотна. Подскочивший Муадан торопливо свернул его и быстро удалился.
На этом веселье закончилось. Хоть где-то в дали тихо посмеивался первосвященник, остальным веселиться расхотелось. Даже десерт как-то не пошёл. Какой-то невероятно вкусный крем с незнакомыми фруктами впечатлил только меня. Помрачневший профессор к нему даже не притронулся, а остальные ели со сдержанным удовольствием.
Но финал очень странного ужина меня всё же обнадёжил. Когда десерт был съеден, а клевавшие носом, слегка захмелевшие гости уже не хотели слушать музыку, началась раздача наград. К моему удивлению, об этом королю напомнил мастер-коммандер Яннах. Он открыто заявил, что нужно обязательно воздать за смелость солдатам, которые доставили анирана в Обертон. Путь, как он успел выяснить, был непрост, и многие смелые солдаты лишились жизни. И те кто выжил, несомненно, заслуживают награды.
Король утвердительно кивнул и заявил, что уже думал об этом. Поэтому и попросил обер-камергера провести помощников аниарана в зал. Затем он утёр рот салфеткой, встал из-за стола и небрежно махнул рукой:
— Подойдите сюда, славные воины.
Чтобы все его правильно поняли, помог Муадан. Он подскочил к Фелимиду и Каталаму, схватил их за руки и шикнул на солдат, чтобы шли следом. Подвёл всех ближе и заставил склонить головы.
— Погодите-ка, — прищурившись, король уставился на бородатую рожу. — Не Каталам ли это? Бывший тысячник западной армии, добровольно принявший изгнание после "Дня матерей"?
Я навострил уши: что ещё за "день матерей"?
— Вы правы, Ваше Величество, — Каталам сделал шаг вперёд. На его бородатом лице не дрогнул ни один мускул. — Рад был оказать анирану посильную помощь. И рад снова оказаться в столице.
— Старый, опытный служака, — король по-доброму улыбнулся, словно испытал приступ ностальгии. — Хоть я помню, насколько непросто пришлось всем, лишившимся матерей и жён, сестёр и дочерей, очень рад, что ты вернулся. И вернулся не один, а привёл самого анирана. Что ты хочешь от меня, Каталам? Чем я могу тебя вознаградить?
— Хочу быть полезным короне. Полезным анирану, — моментально ответил Каталам. — Возвращаться в Равенфир мне не за чем.
— Ты смог простить себя? Примирился с собой? — поинтересовался король.
— Прощения мне не видать, — в голосе Каталама сквозила обречённость. А я, пробывший с ним вместе столько времени, даже понятия не имел, что за тяжёлый груз он носит на шее. — И Триединый Бог, когда придёт моя очередь занять место в его армии, несомненно, припомнит мне мои грехи… Но я видел своими глазами, на что способен аниран. Своими руками он излечил моего сына. Он спас его. Поэтому отныне для меня только его дела имеют значение.
— Все дела анирана должны идти во благо Астризии, — безапелляционно заявил Его Величество. — Как и твои дела, значит… Я верну тебя в строй, Каталам. Ты вновь станешь тысячником в моей армии. Такой опытный воин, несомненно, окажется полезен… Мастер-коммандер Яннах, принимай помощника.
— Это честь для меня, — удивив меня безмерно, эти слова произнёс Яннах, а не Каталам. Каталам просто поклонился, примиряясь с новым назначением.
— Фелимид, чего хочешь ты? Мне донесли, что с анираном вы довольно близки. Ты хочешь вернуться в Равенфир, или останешься Обертоне?
— Как и тысячник Каталам, я приму любое решение Его Величества, — Фелимид поклонился. — Но в Равенфире у меня ничего не осталось. Я бы хотел остаться здесь и узреть дела анирана воочию.
В дальнем конце стола недовольно покашляли. Кто покашлял — догадываться не приходилось.
— Так и быть, — король безразлично отнёсся к покашливанию и вновь заговорил тем самым властным голосом, который пришёлся мне по душе. — Я знаю, ты умён и начитан. Ты был хорош в том деле, которым занимался. Оставайся таким же хорошим дознавателем, каким был. Но уже у меня на службе. Обстановка требует наличия рядом людей, которым я могу доверять.
Фелимид принял решение короля без лишних слов.
— Чего хотите вы, молодые воины? — король обратился к остальным. — Дети Каталама, уверен, хорошо знают военную науку. Желаете получить в свою распоряжение сотни? Желаете доказать, что вы этого достойны?
— Ваше Величество! — я вскочил со стула. — Старший сын тысячника Каталама — Вилибальд — недавно перенёс тяжёлую травму. Пожалуй, ему нужно время, чтобы восстановиться. Нужен отдых…
Вилибальд испуганно уставился на меня, будто решил, что я хочу отправить его на излечение или лишить военной карьеры. Но, на самом деле, у меня были другие планы.
— К тому же, он обучен грамоте. Он сам мне говорил, что желает пройти обучение в Университете, чтобы получить шанс стать магистром. Мне кажется, для молодого юноши это будет наилучшая награда.
В трапезном зале воцарилась тишина. Никто не ожидал такого поворота событий. Ни сам Вилибальд, ни его отец, ни остальные.
— Великий Магистр, что скажешь ты? Хоть ещё не пришла осень, когда ты обычно устраиваешь наборы, найдёшь место в Университете для солдата?
— Конечно, — уверенно ответил Гуляев. — Раз за него хлопочет сам аниран, я не могу отказать.
— Вилибальд, с этого дня ты — воспитанник Университета. Магистры займутся тобой, — огласил решение король, а Вилибальд, сверкая счастливыми глазами, не смог скрыть улыбки. Моя идея несомненно пришлась ему по душе.
— Разрешите слово молвить, Ваше Величество? — склонив лысую головушку, вперёд выступил Иберик.
— Иберик. Мой младший сын, — подсказал Каталам, когда король скосил на него взгляд.
— Сразу вижу, достойный сын своего отца. Чего хочешь ты?
— Ваше Величество, позвольте мне, коль каждому вы предлагаете избрать свою судьбу, стать на страже анирана… Я шёл с ним, я бился рядом. Я видел дела его рук. Воистину это настоящий посланник небес. И я пойду ради него на всё. Пойду до конца.
Король нахмурился.
— Вы все говорите об аниране с удивительным восхищением. Но он ещё не стал милихом. Почему же тогда ты готов ради него на всё?
— Потому что он им обязательно станет, — без колебаний ответил Ибрик, заставив меня благодарно улыбнуться. Парень, видимо, впечатлён моим поступком. Впечатлён спасением собственного брата. И понимает, что никто кроме меня не смог бы его спасти.
— Стать стражем анирана весьма почётно. Уверен, многие умелые и смелые воины захотят этой чести. Ты считаешь себя достойным?
Ответил Иберик не сразу. Его руки потянулись, было, к ножнам, которые он всегда носил на спине. Но остановились на полпути, ибо всё оружие отобрали ещё на входе во дворец. Уверен, он хотел продемонстрировать свои способности. Но вместо этого преданно уставился в мои глаза и с надеждой произнёс:
— Аниран знает, на что я способен, Ваше Величество.
— Хорошо, — согласно кивнул король, даже не удосужившись спросить моего мнения. — С этого дня ты отвечаешь за жизнь анирана. А он отвечает за твою жизнь… Отведите его потом к Сималиону, чтобы оценил способности… Теперь вы двое.
— Умтар и Бенал, — доложил Каталам. — Десятник и солдат.
— За их верность ты можешь поручиться, тысячник?
— Как за свою.
— Тогда их я беру себе. Отныне вы оба — гессеры. Личная стража короля.
— Это великая честь для нас, — одновременно склонились Умтар и Бенал.
— Вне всякого сомнения, — подтвердил король, затем снисходительно похлопал Каталама по плечу и вернулся за стол. Но вещать он ещё не закончил. — Анирану действительно нужна защита, — произнёс он с видом "Капитана Очевидность". — Он не менее важен, чем сам король. Поэтому я принял решение выделить для его охраны… м-м-м… аж двадцать гессеров. Бертрам уже вызвался их возглавить, как мы предварительно договаривались. Бертрам, подойди сюда.
Сотник гессеров, тоже стоявший у дальней стены, промаршировал, не сбившись с ноги, и поклонился королю.
— Отныне ты, Бертрам, и те сильные воины, которых сам отберёшь, денно и нощно обязаны оберегать жизнь анирана. Вы будете следовать за ним, куда бы он не пошёл. И заслоните грудью своей от меча или стрелы, если придётся.
— Ни единый волосок не упадёт с головы анирана, пока жив хоть один гессер, — отрапортовал Бертрам.
— Это я и хотел услышать, — король кивнул и, наконец-то, опустил тяжёлый зад на стул. — А теперь, Муадан, мы можем приступить к заключительной части ужина. Всех недостойных можешь разогнать, и распорядись, чтобы принесли.
Что за заключительная часть такая, я сначала не понял. Принялся с интересом смотреть по сторонам и вопросительно смотреть на профессора Гуляева. Но его лицо не демонстрировало особой радости. Он точно знал, что второй раз десерт подавать не будут.
Вместо десерта, когда разогнали абсолютно всех слуг, моих друзей и, на полном серьёзе, выгнали из-за стола нескольких незнакомых мне гостей, начали подавать небольшие, накрытые крышечкой глиняные горшочки. Эти горшочки ставили напротив каждого гостя и снимали крышку. И когда я заглянул внутрь, прищурившись увидел тлеющий уголёк и учуял знакомый сладкий запах, я всё понял. И опять с отвращением скривился, недовольный тем, что меня угораздило приземлиться в землях вымирающей страны апатичных наркоманов с церковью, которая официально одурманивает собственный народ,
Поэтому я, стараясь быть как можно более дипломатичным и лицом не демонстрировать брезгливость, вежливо отказался от данного угощения. Хоть на меня удивлённо смотрели все за столом, — и король, и королева, и даже послы — я проявил настойчивость, сослался на усталость от изобилия событий и пожелал отойти ко сну. Мою идею подхватил профессор Гуляев и заявил, что с удовольствием проведёт анирана в его новые покои.