Моя неожиданная гневная вспышка, как оказалось, действительно возымела действие. На следующий день на очередном королевском совете профессор Гуляев удивил не только меня. Он удивил всех. Даже король удивлённо хлопал глазками, когда магистр Анумор, равнодушный ранее ко всему, что не касалось конкретно его интересов, активно включился в обсуждение насущных проблем и давал толковые советы. Вникал в ситуацию, вместе со всеми топтался по полу в виде карты Астризии и строил из себя стратега. Он внимательно слушал доклады местных высокопоставленных вояк, кивал головой и запоминал мельчайшие детали. Затем рассказывал, как надо поступить в той или иной ситуации. Схватывал на лету, что называется.
И, с некоторой ревностью, мне пришлось признать, что получалось у профессора гораздо лучше, чем у меня. Впервые потоптавшись по карте, я лишь мямлил. Чесал затылок и что-то мычал. Мне было абсолютно непонятно, что происходит.
У Гуляева же, как я и говорил ранее, голова оказалась намного больше моей. Там скрывалось столько знаний, сколько мне не удастся собрать, даже если бы я прожил здесь не одну, а две жизни. Мне не хватало базовых знаний, не говоря уже о продвинутом понимании что есть тактика, а что есть стратегия. Что такое экономика, а что такое политика. Все эти страшные слова вызывали у меня лишь уныние. Я на физическом уровне ощущал, как на лице появлялась кислая гримаса.
Поэтому мне оставалось только растерянно наблюдать за уверенным выступлением ожившего профессора. В первый же день, после неудачного посещения купален, он, казалось, переродился. Перестал быть равнодушным и безразличным. Наконец-то он подключился к процессу и начал делать то, что не мог делать я — обучать и объяснять.
Но всё же меня волновало немного другое. Хоть профессор показал, как сильно он отличается от всех в этом мире, основную партию вёл я.
На Совете Его Величество удовлетворённо потирал руки и хихикал, пересказывая совсем не смешное содержание письма, которое он отправил Эвенету. Но, всё внимательно выслушав, я заставил исчезнуть улыбку с его лица. Письмо к Эвенету меня мало интересовало. Я заявил, что глупо, когда дворец утопает в роскоши, а людям за пределами столичных стен жрать нечего. И с этой глупостью пора кончать. Иначе тот самый бунт — бессмысленный и беспощадный — сравняет с землёй дворец короля. Вместе с его постоянным жителем.
"Постоянный житель", конечно же, перепугался. Шутка ли, когда о подобном говорит прибывший с небес потенциальный спаситель. Ещё бы королю не испугаться. Но он быстро нашёл в себе силы сопротивляться воле анирана и отверг на корню все мои решительные попытки лишить его бессмысленных золотых поделок. Я хотел пройти с мешком по королевскому дворцу, чтобы собрать всю золотую мишуру, переплавить и отчеканить монеты. Но король опять показал, кто в доме хозяин. Да так показал, что я был вынужден отступить после неожиданного напора. Правда, я бы всё равно стал настаивать, если бы профессор Гуляев не перехватил меня за руку. Многозначительно посмотрев, он быстро притушил мою злость и негодование короля. Он объяснил нам обоим, что идеи анирана не своевременны. А затем добавил для меня лично, что благими намерениями устлана дорога в ад.
Поэтому моя первая неуверенная попытка "отобрать и разделить" провалилась. Не только потому, что король отверг такую идею на корню, а ещё потому, что профессор быстро перенаправил разговор в иное русло. Он заговорил о сельском хозяйстве и необходимости повышения урожая.
В этом разговоре он вёл главную партию. Рассказал и мне, и другим, про необходимость органических удобрений. Про возделывание старых и распахивание новых полей. Указывал, что появление анирана обязательно даст людям необходимую мотивацию. Теперь они будут цепляться за жизнь, а не просто плыть по течению. Они станут трудиться лучше. И этим надо воспользоваться. Пока слухи об аниране распространяются быстрее ветра, надо не мешкать и засевать все доступные поля.
Король выслушал Гуляева и показал, что умывает руки: он ткнул пальцем в своего советника по земледелию — тучного мужика с огромной бородой и здоровенными ручищами — и поставил того перед фактом, что теперь он работает под началом магистра Анумора. И что если к концу лета, как потребовал аниран, склады Обертона не будут заполнены зерном до самого верха, советник утратит голову. Вот так вот легко и просто Его Величество делегировал полномочия.
— С мясом, мне кажется, проблем не будет этой зимой, — добавил затем Гуляев, стараясь не обращать внимание на покрасневшее лицо советника. — Заготовили солонины много. Птицу выращиваем в достатке, если я не ошибаюсь. С зерновыми будет полный порядок, если не помешают дожди и насекомые. Проблема только с рыбными продуктами. Озеро Ферни немаленькое и в нём полно рыбы. Но порт под контролем Хатемажа. Его люди даже иногда осмеливаются грабить прогулочные лодки примо. То есть на озере небезопасно. Не говоря уже о том, чтобы своими силами организовать промысел.
— Ну, если зимы дождёмся… — начал, было, Его Величество.
— Надеюсь, ждать не придётся, — перебил я короля, нарушив этикет. — Пора с ним познакомиться. Уверен, теперь он точно знает, что я — не вымысел. Не посмеет ничего предпринять, когда я заявлюсь к нему в лагерь… в Трущобы.
Король нервно отбил чечётку пальцами по подбородку:
— Сам хочешь к этому мерзавцу отправиться? Или рискнуть с гессерами?
— Большая делегация не нужна, — я уже раздумывал над этим вопросом ранее, и точно знал, кого возьму с собой. — Я заберу Фелимида, чтобы он там всё внимательно осмотрел. И Иберика. Парень будет за мной присматривать и не позволит безнаказанно поднять руку на анирана.
— Может всё же…
— Нет, про… Великий Магистр. Я уверен, Хатемажу на меня посмотреть так же интересно, как и мне на него. Не думаю, что он осмелится на что-то нехорошее.
— Тогда отправляйся, — король дозволительно махнул рукой. — А мы продолжим.
***
До восточных врат мы добирались на карете под охраной двух десятков гессеров. Но у самых врат в сей тёплый день поздней весны было не протолкнуться. В столицу шли паломники отовсюду. С котомками на плечах, в потёртых рваных башмаках. Но со счастливыми улыбками на лицах. Их тщательно осматривали на входе, взимали налог, и пропускали.
Как мы ранее выяснили, площадь Обертона превратилась в улей буквально за пару дней. Там дневали и ночевали те, кто желал своими глазами узреть анирана. Узреть, а не только услышать о его пришествии. И я распорядился, несмотря на вялые возражения короля, не только о том, что устрою очередное выступление для прибывших, но и том, чтобы их бесплатно кормили раз в день за счёт короны. Королю такая идея не понравилась, ведь сулила издержки, вместо прибыли. Но отказать мне в такой мелочи он не посмел. Лишь попросил, чтобы я избавился от лишних ртов как можно быстрее. Но я, конечно же, наоборот планировал увеличить население Обертона не только с целью пиара себя любимого, но и с целью нового набора в армию. Мне нужны были мотивированные рекруты, и я не собирался ничего менять в своих планах.
За ворота мы вышли втроём: я, Иберик и Фелимид. Надев в ближайшей караулке потрёпанные туники из запасов Фелимида и натянув на головы капюшоны, — ни дать ни взять обычные монахи — мы выбрались за город под шумные песни о прибывшем спасителе, кои уже успела сочинить народная молва. Мы вновь очутились там, где озлобленная толпа бросала камни в королевскую карету, когда спящего меня везли в Обертон. Мы вновь оказались на тракте, который облюбовали нищие и простые попрошайки.
Слева от тракта, практически до самого горизонта, тянулись поля и одноэтажные деревенские домишки. Были видны лопасти двух мельниц, расположенных недалеко друг от друга. На этих полях, я знал, издавна выращивался овёс для королевских нужд.
Справа же, словно огромный индейский лагерь, почти впритык друг к другу выстраивались шалаши и лачуги. Они шли от самого тракта и тянулись практически на всю длину береговой линии. До самого порта, возле которого легко можно было рассмотреть одномачтовые ялики и гребные лодки.
Этот лагерь, Трущобы, как их здесь называли, кишел людьми. И, в основном, как я успел заметить, эти люди бездельничали. Кричали, ругались, толкались. Ну и, конечно же, выпивали и поднимали себе настроение употреблением внутрь спасительного дыма.
Но были и те, кто трудился. Многие валили лес, выкорчёвывали пни и выравнивали землю. Я увидел даже тех, кто строил дома, обтёсывая брёвна. На причалах тоже не били баклуши. Я видел, как из сетей прибывших лодок вытряхивают рыбу. Как подгоняют тачки, сгружают рыбу и увозят куда-то вглубь леса. Не в Обертон везли, как положено было делать по-правильному, а в противоположную сторону.
— Идём? — отвлёк меня от изучения окрестностей Фелимид. Ему было немного не по себе, что приходилось идти на враждебную территорию лишь втроём. Но я так и не понял: он боялся за меня, или за себя.
— Пройдём, потолкаемся, посмотрим для начала, — сказал я.
Мою речь перебил знакомый хрип птицы. Неожиданный хриплый "ка-а-ар" раздался практически над головой.
В паре метров над нами парил сирей. Мощные чёрные крылья гоняли воздух, клюв был раскрыт наполовину, а глаза внимательно за нами наблюдали.
— Не понял, — я растерянно развёл руками.
— Ка-а-а-ар! — протянул сирей и пошёл на посадку. Но приземлился он не мне на голову. И не на стартовую площадку, аки космический корабль. Он приземлился на выставленную руку Иберика.
— Нашёл таки, — улыбнулся парень. — Вот уж не думал, что он меня запомнит.
— В чём дело? — я был удивлён не меньше, чем десятки людей, топчущихся рядом и бормотавших слова восхищения.
Иберик протянул руку и погладил птицу по крыльям. Сирей не возражал и продолжал равнодушно сидеть.
— Это последняя птица, ани… — Иберик вовремя спохватился, наклонился поближе и дальше говорил шёпотом. — Помнишь, которую мы отправляли за помощью в Обертон? Он намекнул, что я пришёлся ему по душе. Но я не поверил. И вот, он меня всё же отыскал.
— Чего-чего? Кто кому намекнул? Он тебе?
— Угу, — ничуть не смутился Иберик. — Сирей слишком независим, чтобы делать то, чего не желает. Он добр к тем, кто добр с ним. Ну, или кто кормит от пуза. А этот пообещал помочь, когда я очень хорошо его попросил. И не забыл это. Он выполнил обещание и теперь готов принять мою благодарность… Как ты выбрался из клетки заводчика? Перегрыз прутья, что ли? — Иберик засунул руку в карман и вытащил наполовину сгрызенную полоску вяленого мяса. Затем протянул птице, которая даже не каркнула в ответ, но мясо проглотила в мгновение ока.
— Чудеса какие-то, — пожал я плечами. — А мне можно?… Не мясо, блин! Можно с ним как-то войти в контакт?… Ну, я имею в виду: если протяну руку, он не вцепится в палец?
Иберик задумался.
— Ты не чинил ему зла. И, я уверен, он тебя помнит. У сиреев прекрасная память. Но ты же… не простой. Не такой, как… Ну, в общем, не один из нас. Я не знаю, как он отреагирует. Извини, ани…
В этот раз, выскользавшее из его рта секретное слово остановил взмах моей руки. А затем, этой же рукой, я потянулся к крыльям сирея. Я ни капельки не сомневался, что эта птица — аналог матана. Не в плане физиологии, конечно, а в плане ментальных способностей. Не может в таком большом городе простая птица отыскать человека, которого видела лишь однажды. Не может рассмотреть с высоты именно его. Единственно верный ответ — она этого человека чувствует.
Сирей нахохлился, как попугай, когда я тянул руку. Но не клюнул и не слинял. Он недовольно замахал крыльями, возражая против нежностей, а затем я будто услышал в своей голове картавый голос.
— Не знаю! — раздалось короткое и хриплое.
Я отпрянул. Неужели мне не показалось? Мой матан ведь не умел разговаривать. Он же, вроде, только картинки посылал. На то и телепат. Но эта птица…
Я снял перчатку и вновь осторожно протянул руку. Сирей тюкнул меня клювом в палец.
— Не лезь! — вновь прозвучало в голове.
— Невероятно, — прошептал я. — Вы же не слышали, да?
— Чего не слышали? — спросил с интересом наблюдающий за этой сценой Фелимид.
— Я или спятил, или он действительно разговаривал со мной.
— Значит, у тебя есть задатки заводчика, — улыбнулся Иберик. — Не каждый может понять сирея с первого раза. Понимать его надо учиться. Да и сам сирей не особо дружелюбный. Как я и говорил: или за еду, или за доброе отношение.
— Значит, с ним можно установить ментальную связь, — сказал я про себя и с интересом смотрел на сирея. Он угомонился и смотрел на меня с не меньшим интересом, как мне казалось.
— Я нареку тебя Сумман, — неожиданно произнёс Иберик. — Всевидящий, на старом языке Флазирии. Как тебе такое имя?
Сирей потерял ко мне интерес и склонил голову, будто раздумывал. Затем хрипло каркнул, расставил крылья и замер на руке Иберика, как статуя.
— Ничего себе, — присвистнул я. — Ну позёр.
— Значит, имя пришлось ему по душе, — Иберик был доволен. — Теперь он мой друг. Он сможет отыскать меня, если я попрошу о помощи. И сам может моей помощи попросить. Стоит лишь позвать его.
— Ментально позвать? — спросил я.
— Как?
— Ну, я имею в виду, как позвать? Подумать о нём, или что?
— Произнести его имя, — по-простяцки пожал плечами Иберик. — Про себя или вслух. Он услышит рано или поздно.
— Чудеса да и только, — не удержался я от комментария.
Сирей ответил на мои слова карканьем, вновь замахал крыльями и, не прощаясь отчалил. Даже не завис над головой для красоты сцены.
— Это даже хорошо, — заметил Фелимид, провожая птицу взглядом. — Неожиданно, конечно. Но очень хорошо. Будет теперь секретные письма доставлять.
— Он только у меня из рук будет брать что-то, что не является лакомством, — Иберик развёл руками. — Они все ленивые, как я говорил. Надо регулярно прикармливать.
— Прикормим.
Случай с сиреем заставил меня задуматься. Я смотрел вслед удаляющейся чёрной точке и думал над перспективами. С тех пор, как я узнал про удивительных птиц, идея собрать авиационный почтовый флот нет-нет да заглядывала на огонёк. Передача важных или не важных посланий гонцами на лошадиной тяге занимает слишком много времени. Сиреи справляются с этой задачей намного быстрее. Глупо не воспользоваться возможностью и не организовать почтовую службу. Уверен, Иберик и королевский заводчик смогут решить вопрос и обучить пару-тройку сиреев, которые бы сослужили анирану добрую службу. Доставляли бы письма туда, куда анирану надо.
Но не менее важная и, в какой-то степени, любопытная задача: самому попытаться наладить отношения с одним из сиреев. Войти с ним в контакт. Подружиться, как я когда-то подружился с Уилсоном. Я уверен, что не ошибаюсь на их счёт: сиреи — такие же телепаты, как и матаны. Но, в отличие от них, они могут не просто посылать картинки в мозг, а передавать информацию словами. По крайней мере, мне так показалось. Следовательно, рано или поздно, мне придётся близко пообщаться с одним из них. Заглянуть ему в глаза, и позволить заглянуть в свои. Узнать, что скрывается в том крошечном мозгу. Выяснить, на что сиреи способны. Ведь, несомненно, местная фауна сильно отличается от Земной. Она уже не раз доказывала это. Мне надо постараться узнать, какие ещё секреты она скрывает.
— Ладно, — я осмотрелся и заметил, с каким удивлением на нашу тройку смотрят проходящие мимо люди. И это не лысая голова Иберика привлекла их внимание. И не рыжая шевелюра. Их привлекла удивительная сцена с сиреем. — Идём дальше. Посмотрим, ждут нас тут или нет.