Но, как оказалось, нас не ждали.
— Кто это такие? — испуганная женщина что-то шептала двум здоровым парням, указывая на нас пальцем.
Один из них смотрел на нас так, будто исследовал на предмет обогащения, и задал самый очевидный вопрос:
— Вы кто?
Я не стал отвечать мгновенно. Я увидел, что Иберик напрягся, как струна. Руки его уже были готовы метнутся к ножнам за плечами, или же метнуть кинжал с пояса. Фелимид тоже держал руки на ремне. Он, насколько я знал, был дитём своей эпохи. И без сомнений мог разрубить на части любого, не задаваясь вопросами и не испытывая мук совести. И лишь я не хотел никого убивать понапрасну. Я не хотел видеть в каждом врага. В мире, где человек человеку волк, лишь один я, наверное, хотел дать шанс на спасение каждому.
— Я хочу увидеться с примо Хатемажем, — выложил я карты на стол первому же встречному. — Ты знаешь, где его найти?
Здоровяк бегло оглядел меня, смотря сверху вниз:
— С чего ты взял, что примо станут встречаться с бродягой? Мзду заплати. Или пошёл вон.
Говорил он грубо и громко, привлекая лишнее внимание. На его голос среагировали ещё две детины, лапавшие недалече смеявшуюся женщину. Она лениво отбивалась, принимая хамоватые ухаживания, и торговалась по поводу цены. Но, видимо услышав знакомый голос, те два здоровяка потеряли к ней интерес и приобрели интерес ко мне.
Я потёр подбородок, увидел приближающуюся подмогу и решил, что хуже всё равно не будет.
Я сбросил тунику, представ в дорогих одеждах и умопомрачительно дорогих сапогах. Затем прикоснулся к метке в середине левой ладони.
Визжание и вопли раздались в ту же секунду, как вокруг моей талии закружилась энергия. А перешли в панический визг тогда, когда нить размоталась и игла заняла привычную позицию над головой. Она вновь оказывалась направленной на того, на кого оказывался направлен мой взгляд.
Падая на задницы, помогая себе руками и ногами, первые свидетели спешили убраться куда подальше. Песок из-под их ног летел в разные стороны. Они роняли лукошки, ножи и мечи, лотки с овощами и рыбой. Безостановочно визжали и пытались укрыться внутри ближайших лачуг.
— Вот теперь идём, — скомандовал я Фелимиду и Иберику.
Мы отправились вдоль берега. Где-то метров на сто перед нами никого не было. Все разбежались, несмело выглядывали из-за углов и шептались. Но впереди уже начинали собираться те, в ком страх был не столь силён. Все видели вьющуюся над моей головой энергетическую нить и побеждали страх, потому что начали догадываться, кто я такой. Всё же слухи из столицы, уверен, не могли пройти мимо Трущоб.
Первая вынужденная остановка случилась, когда молодой худой парень, хромающий на одну ногу и лишившийся одного глаза, опустился на колени прямо на колючий песок. Он сцепил руки и вытянул их перед собой, как тот самый религиозный символ. Из его здорового глаза текли слёзы, а беззубый рот шамкал полуразборчивое: "аниран".
В его единственном глазу я не заметил суеверного ужаса, когда он склонился передо мной и обхватил ноги. Он что-то шептал, но я не мог разобрать что. Но я точно знал, что могу дать ему нечто важное. Неосязаемое, но дающее силы жить дальше — надежду.
— Живи без страха, отмеченный анираном, — пафосно и громко изрёк я, нежно прикоснувшись к грязной голове.
Парень завалился на песок, улыбался, утирал кулаком слёзы, а лицо светилось счастьем.
После этого случая, плотину прорвало. Хоть всё ещё опасаясь, жители Трущоб начали подходить ближе и протягивать руки. Они не просили милостыню, ведь мне всё равно нечего было им дать. Но каждый желал прикоснуться к анирану и убедиться, что он настоящий. А я, свою очередь, не отказывал никому в своём прикосновении. Ко мне подталкивали детишек. Действительно детишек возрастом слегка за десять. Просили защиты и благословения. И я обещал всё и всем. Никому не отказал в том, что ничего не стоило — в словах ободрения. Потому что был уверен, что сейчас им от меня ничего больше и не нужно.
Но и о цели своего пребывания я не забывал. Фелимиду и Иберику было сложно со мной, ведь плотность толпы их напрягала. Они старались держаться рядом и прикрывать спину. Но лучше всего с этой задачей справились те самые здоровяки. Они первыми драпали, когда узрели иглу. И орали громче всех. Но когда до них дошло, что происходит и кто именно пожаловал в гости, очень вежливо предложили помощь. Помогли не только быть не раздавленным восторженной толпой, но провели вдоль береговой линии и привели к двухэтажному дому на сваях. Здесь, по их словам, находилась резиденция примо Хатемажа.
Домик действительно выглядел солидно. Вытесан целиком из дерева, красиво обточен и даже окрашен. Крепкие сваи держали не только дом, но и широкую открытую веранду. Там, прислонившись к перилам или восседая за столиками, употребляли алкогольные напитки очередные весьма крепкие ребята. Крепкие ребята, которым самое место или в армии, или в рядах гессеров.
Заметив многолюдную процессию, те ребята разволновались. Буквально через секунды, пока я бороздил просторы взглядом, веранда наполнилась людьми. Они шептали что-то неразборчивое и указывали на нас пальцами. А когда волнение достигло апогея, на веранде показался миловидный мужчина, примерно моего возраста. Бороды он не носил, а потому выглядел ещё моложе. Он облокотился на перила, уставился вниз, а затем отпрянул, когда столкнулся взглядом не только со мной, но и с острым кончиком иглы.
— Значит, всё-таки это правда, — ничуть не смущаясь, громко произнёс мужчина. — Аниран действительно существует. И теперь он в Обертоне.
— Я имею честь говорить с примо Хатемажем? — я произнёс не менее громко.
— Говорить с анираном — это честь для меня, — словами тирама Гвелерга ответил он, прикоснулся рукой к груди и поклонился. — Прошу тебя, заходи в дом.
После хлопка в ладоши, дородные ребята засуетились. С веранды всех как ветром сдуло. Затем отворилась дверь, а внутри дома начались какие-то торопливые приготовления.
— Их слишком много, — прошептал мне на ухо Иберик. — Надо было взять ещё…
— Тихо, — угомонил его я. — Ни слова внутри. Только я буду говорить… А ты, Фелимид, всё запоминай. Смотри и внимательно изучай.
Нам организовали почётный коридор. Словно вышколенные, мужики воздели мечи над головами, а затем вонзили в песок у своих ног. Благодаря этому действу, я понял, что примо Хатемаж не забыл своё гессерское прошлое и весьма щепетильно относится к ритуальным обрядам.
Когда мы взобрались по крутым ступеням, большой круглый стол ждал внутри. Радостный хозяин, с улыбкой на пол лица, стоял на пороге. Увидев голубые глаза, русые волосы и молодое краснощёкое лицо, я едва удержал себя от того, чтобы озадаченно почесать затылок: а примо-то Хатемаж действительно юн. Едва ли старше двадцати пяти, я бы сказал. Как он смог всех этих лбов взять в оборот? Как смог организовать жизнь в Трущобах и вызвать определённое беспокойство даже у короля? Видимо, задатки лидера у него действительно присутствуют.
— Добро пожаловать, — примо Хатемаж поклонился и жестом пригласил меня за стол, который торопливо накрывали испуганные девицы в довольно откровенных нарядах. — Не побрезгуй, аниран.
— Не побрезгую, — я последовал приглашающему жесту, деактивировал иглу и присел.
— Это твои люди? — кивком головы Хатемаж указал на Иберика и Фелимида. — Мне не нравится, когда здесь ходят вооружённые незнакомцы. На этот раз прощаю, но ты бы мог прийти и один. Здесь тебе ничего не грозит.
— Спасибо за гостеприимство, — я поднял деревянную кружку, в которую налили красного вина и чокнулся с хозяином. — Но я не знал, чего ожидать. Хоть я действительно аниран и мало чего боюсь, идти в гости в одиночку мне показалось непредусмотрительным… Примо Хатемаж, я так понимаю?
— Совершенно верно. А ты — тот аниран, о котором все говорят? Мне доложили, что твой дар выглядел по-другому. Не это… не вот это… то, что ты нам показал. А более опасное.
Я не стал удовлетворять его любопытство. Хватит того, что все уже увидели.
— Меня зовут Иван, примо Хатемаж, — представился я. — Я пришёл посмотреть на тебя, познакомиться и обсудить возможное сотрудничество.
Хатемаж нахмурился, будто не понимал, что я говорю.
— Как я слышал, ты уже обласкан королём. Зачем тебе что-то обсуждать со мной? Или это он прислал тебя с очередными наглыми требованиями?
Он резко взмахнул рукой. Его подчинённые выбежали из дома практически в полном составе и принялись пинками прогонять столпившихся зрителей. Широкая веранда быстро заполнилась людьми, которые шли за нами следом, и теперь её, не церемонясь, расчищали. Особо невезучим не повезло скатиться со лестницы кувырком.
— Никому не подниматься по ступеням! — мы все услышали молодецкий рык одного из дородных парней. Услышав такой, вряд ли кому-либо захотелось бы испытать терпение говорившего.
— Не привык, когда чернь топчет порог родного дома, — брезгливо поморщился примо Хатемаж. — Как в детстве не любил, так не люблю и сейчас.
— Для меня вы все одинаковы, — спокойно ответил я. — Для меня жизнь каждого имеет значение.
Примо фыркнул:
— Удивлён, что анирану есть дело до кого-либо, кроме него. Я слышал о ином… Но всё же: с чем ты пожаловал ко мне? Тебе что-то нужно? Или ты хочешь мне что-то предложить?
Голубые глаза вонзились в меня, как копьё. Они исследовали моё лицо, будто детектор лжи, и старались быстро обработать всю доступную информацию.
— Просто хотел познакомиться, — честно признался я. — Король встретил меня дружелюбно, это верно. Но это не значит, что отныне я буду врагом тому, кто враг короля. Ведь враг же, да?
— С Его Величеством у нас возникло недопонимание, — Хатемаж говорил без эмоций. Он контролировал свою речь и оценивал каждое сказанное слово. Ведь он, как я понял, не сомневался, что каждое его слово я передам королю. — Я хотел получить больше, чем он готов был мне дать. Я много трудился и многого добился, несмотря на то, что, по праву рождения, мог делать куда меньше. Я мог сидеть за столом Его Величества и делать, что делают все остальные — пить и жрать за его счёт. Но я избрал другой путь. Я хотел многое доказать и себе, и всем остальным. И, как мне кажется, я доказал. Но Его Величество это не оценил. Не оценил мои способности и возможности. И теперь я ему покажу, что он ошибался.
— Неприязнь к королю имеет глубокие корни?
— Как сказать, — маска добродушного юноши испарилась. — Это жирный боров отобрал у меня моё наследство — отцовское поместье в фруктовых садах на противоположном берегу озера. Отобрал поместье у единственного сына того, кто многие зимы верой и правдой служил двум королям — Аскольду Второму и Анфудану Третьему. Мой отец даже жизнь отдал ради второго. И вот чем боров отплатил — лишил сына законного наследства.
В голосе Хатемажа впервые прорезались эмоции. И это не слово "боров" мне подсказало, явно выскочившее не случайно. Подсказали сжатые кулаки и стиснутые в злобе зубы.
— Возможно, это некое недоразумение. Думаю, с Его Величеством можно договориться…
— Оставь, аниран, — отмахнулся он. — Мне не о чем с ним договариваться. Наверное, он о чём-то хочет договориться со мной, раз ты здесь?
— Я здесь от своего имени…
— Прекрати, прошу тебя. Я не столь глуп, чтобы в это поверить. Если бы тебе не рассказали, ты бы и не узнал обо мне. Ты думаешь, я поверю в визит вежливости посланника небес? Я — всего лишь мелкая, ничтожная сошка по сравнению с тем, кем являешься ты.
Хатемаж сделал знак рукой, чтобы нам подлили вина. А я сидел неподвижно несколько секунд и приходил к выводу, что этот пацан действительно не дурак. В нём явно что-то есть. Какая-то сила. Внутренний стержень, наверное. Может, мне стоит попробовать перевербовать его? Перетянуть на свою сторону? Король для меня важен, несомненно. Но и толковые кадры тоже всегда нужны. Может, стоит предложить ему какую-нибудь должность при дворе? Сотника или тысячника, например.
— По правде говоря, меня волнует всё, — осторожно начал я. — А конкретно — плачевное состояние Астризии. Я собираюсь хорошенько встряхнуть её и переделать. И для этого Его Величество обязан стать моим союзником. Именно обязан. Без той власти, которой он обладает, всё бессмысленно. И он, мне кажется, уже стал им. Но так же я хочу избежать вражды с кем-либо. Я знаю, что голод пригнал под стены Обертона множество отчаявшихся и обездоленных людей. Я знаю, кто в этом повинен. Но это уже прошлое. А я смотрю только в будущее. И в том будущем, которое вижу я, тебе, примо Хатемаж, нет нужды враждовать с Его Величеством. Я смогу вас примирить и направить твою энергию в правильное русло.
Хатемаж засмеялся сразу, как только я закрыл рот.
— Ты знаешь, кто повинен в голоде? Эка удивил. Тут все знают, кто виноват. И они ненавидят того, кто с ними сотворил такое… Но они очень хорошо относятся ко мне. Они помнят и всегда будут помнить того, кто растратил своё состояние, лишь бы они смогли пережить зиму. Кто помог им не умереть с голоду, кто согрел и дал временный кров. Здесь люди верят мне. Хоть здесь обитает, в основном, чернь, это моя чернь. Моя, а не короля. Здесь все трудятся усердно, чтобы прокормить себя. Здесь царит порядок. Мой порядок. И с каждым днём — отчасти, благодаря тебе, аниран — людей прибывает всё больше. Им всем не хватит места в Обертоне, уж я-то знаю. И они обязательно придут ко мне. А когда нас станет столько, что озеро будет не в силах всех прокормить, тогда я решу поговорить с королём. Я сам напишу ему и много чего потребую. Будь уверен, аниран, я не ограничусь лишь желанием получить обратно поместье. Я потребую все поместья всех тех скотов, которые жрут за столом борова. На том месте, где должен сидеть я.
После этой пламенной речи я разочарованно вздохнул. Нет, этот эгоцентричный мудак мне не нужен. Только и слышу от него: "я", "я", "я". "Моё", "моё", "моё". Несомненно он обладает организационными талантами. Амбициозный и рисковый, судя по тому, что решился выгрести из копилки последнее ради помощи тем, кого становится всё больше день ото дня. Тратить собственные деньги на обездоленных беженцев суровой зимой — не каждый бы на такое решился. Да, теперь, когда взял под контроль порт и имеет достаточно сил, чтобы угрожать королю, уверен, потери он возместил. Может, даже нажил новое состояние. Но золото, как я понял, его мало интересует. Его интересует влияние, которое он может оказывать на других, высокий статус и демонстрационное пренебрежение к каждому, кто посмеет сомневаться в его исключительности. Эдакий царёк местного уезда. И он, несомненно, может натворить много нехороших дел, если окончательно озлобит толпу и погонит её на стены. Тогда Обертон ждёт очередная резня.
— Похвальный поступок, примо Хатемаж, — пока я говорил, выстраивал в голове возможные варианты дальнейшего развития ситуации.
— Ты о чём, аниран?
— Пожертвовать золотом, чтобы люди пережили зиму…
— Чистый прагматизм, — моя похвала его совсем не интересовала. — Зима всегда приходит к своему логическому концу. А затем приходит весна, тёплое лето и тучная осень. Главное, ничего не упустить и всё вовремя успеть… Теперь весь рыбный промысел под моим контролем. Я цены поднял в два раза, и рыбу всё равно покупают. Как ты, наверное, понимаешь, столица съедает каждый день гораздо больше, чем все остальные города. И каждый день лодки отправляются на рыбалку. А если мне удастся получить в своё распоряжение сады на другом берегу, фрукты подавать к столу короля станут с клеймом Хатемажа на ящиках. Ну а поля… Поля, на которые я ещё не позарился… В общем, дел невпроворот.
— Зачем тебе всё это, Хатемаж? — недовольно нахмурился я.
— А чтобы жирный боров сам пришёл ко мне! Сам, а не присылал анирана!
— А если он придёт с гессерами?
Хатемаж снисходительно улыбнулся:
— А что будет? Что тогда будет? Пусть они обнажат оружие, пусть наступают. Я погоню на них злобную чернь, которая будет рада пырнуть ножом в глаз каждого гессера, пусть даже отдавая десятерых за одного. Да пусть даже двадцатерых! Пусть песчаный пляж будет впитывать кровь, а тела лежать друг на друге. Я всё равно покажу королю, как он ошибался. Я лишу его армии, а затем спалю столицу. Пожарище в таком городе, как Обертон, аниран, поверь, не шутка. Если каменные дома, возможно, устоят, то всё остальное сгорит. Это будет весьма иронично, ты не находишь? — усмехнулся он. — Огромное озеро под боком, а город пылает в огне и некому его затушить. Некому, ибо на улицах не только ищущие спасение люди, но и те, кому нечего терять. Кто желает грабить, кто желает расплатиться за предыдущие унижения… Представил картину? Его Величество — любитель живописи. Он бы точно представил, сколь ярким вышло бы полотно. Но, к сожалению, он бы его не оценил.
Хатемаж злорадно усмехнулся и выпил вина. А я, наблюдая за ним, сделал несколько важных выводов о его характере. Во-первых, в нём говорит обида. Эта главная проблема. Он обижен и зол на короля. Скорее всего, обижен не за конфискацию наследного поместья, а за то, что не оценил его таланты. Что посчитал недостойным даже возглавить гессеров. Во-вторых, он совсем не дурак. Прагматичен, уверен в себе, может просчитывать действия наперёд и представлять последствия. Он хорошо знает того, кого ненавидит. Знает его сильные и слабые стороны. И может быть крайне опасным противником. И в-третьих — этот козёл абсолютно аморален. То есть и он тоже дитя своей эпохи. Без дрожи в голосе заявлять, что готов сжечь город, что готов гнать отчаявшихся и лишённых всего людей на мечи гессеров, может только абсолютный мерзавец. Для него эти люди — не люди. Так, чернь и простолюдины. Расходный материал, в общем. Ему глубоко наплевать, что с ними будет, когда они перестанут быть ему нужны. Пока они работают и приносят прибыль, он позволяет им считать себя тем, кто спас их от голода и предоставил убежище. Но если он возжелает чего-то большего, без всяких сомнений кинет клич, обвиняя во всех смертных грехах короля, и погонит в самоубийственную атаку.
Нет, этот мерзавец никогда не станет соратником анирана. Он может стать лишь его врагом.
— Впечатлён, аниран? — ехидная ухмылка очень не шла краснощёкому лицу. Старила его, делала зловещим.
— Да, — признался я. — Откровенную нелюбовь к королю я могу понять. Понимаю, что есть причины. Но… Но меня больше волнует то, как примо Хатемаж отнесутся к анирану. Примо считают анирана врагом? Или хотят видеть в нём друга?
Я намеренно перешёл со снисходительного "ты" на приемлемое для примо "они".
— Лишь глупец хочет видеть в аниране врага! — он аж подпрыгнул на стуле. — Я не хочу, чтобы аниран считал меня глупцом.
— Тогда примо Хатемажу придётся пойти анирану навстречу. Скажу сразу: пока я прибываю в Обертоне, не желаю участвовать ни в каких дрязгах. С примо Хатемажем я хочу сотрудничать, как хочу сотрудничать с Его Величеством.
— Усидеть на двух стульях невозможно, — толково подметил Хатемаж.
— Я всё же попробую, — решительно заявил я. — Для начала: чего хотят примо Хатемаж? Что мне передать королю от их имени?
— А я думал, анирану интересно, что примо может сделать для него, а не наоборот, — Хатемаж довольно улыбнулся.
— Анирану нужен мир и покой в столице. Ради этого он готов поработать посыльным.
— Хм-м-м, — улыбка исчезла с его лица. — Вот уж действительно никогда бы не подумал, что этот аниран так сильно будет отличаться от других. Анирану всего-то надо указать пальцем и потребовать подать мою голову на подносе. Даже здесь, в моей вотчине, он найдёт сотни и сотни сторонников. Уверен, по указанию анирана чернь способна на многое. Но нет… Странно…
— Я хочу спасти всех… Даже тех, кого спасти уже невозможно, — добавил я глубинной двусмысленности в свои слова не случайно. Я принял решение на счёт Хатемажа.
— Хорошо. Раз так, то требования таковы, — ничуть не смущаясь, Хатемаж принялся загибать пальцы. — Мы отвоевали у леса пространство и распахали поля под свои нужды. Но нам нужны семена. Все возможные культуры, которые сохранены на складах. Дальше. Не хватает тяговой силы. Нужны лошади. Нужно золото и серебро для оплаты. Рабочих у меня всё больше, но и потребности, как ты понимаешь, тоже увеличиваются. Так же я хочу получить несколько ковров работы мастеров из Декедды. Лично для себя. В мой дом. Его Святейшество обещались предоставить кое-что, да, видимо, запамятовали…
— Стоп! — воскликнул я. — Вы имеете дела с Эоанитом?
— А кто не имеет дел с главным духовным наставником? — хмыкнул примо Хатемаж. — Ему от нас что-то надо… Нам от него что-то надо… Так происходит всегда. Если стороны умеют договариваться, они всегда найдут чем обменяться. Живым товаром или не живым, — он подмигнул мне, а я едва сдержал себя, чтобы не заехать кулаком в подмигнувший глаз. Про "живой товар" говорит, падла.
— Что ещё? — ледяным голосом осведомился я.
— Ну как это: что ещё? — он опять улыбнулся. — Я хочу получить обратно своё поместье. Пусть то порождение выгребной ямы по имени Яннах, которого мы, думаю, оба знаем, убирается оттуда. Боров незаконно передал ему моё поместье, а теперь я хочу, чтобы даже запаха его там не осталось.
— Просьбы непростые и требуют времени. Времени на обдумывание и принятие окончательного решения, — я уже с трудом держал себя в руках.
— Я прекрасно это понимаю, аниран. Я окажу ответную услугу, чтобы решение принималось быстрее. В качестве жеста доброй воли, в течение декады я буду совершенно бесплатно обеспечивать потребности королевского дворца рыбой. Каждое раннее утро тяжело гружённая подвода будет ждать у восточных врат. И поверь, аниран, если ты, конечно, ещё не отведал свежей рыбы из озера, она придётся тебе по душе. Мясистая, жирная. Крупные кости, не портящие удовольствие… Я могу приказать быстро приготовить прямо сейчас, — Хатемаж даже вскочил, намереваясь устроить пикник. Но с меня этого наглого прыща было достаточно.
— Благодарю примо Хатемажа за предложение, — я поднялся. — Но дела прежде всего. Через декаду, обещаю, примо получат ответ. За время ожидания ни армия, ни гессеры их не побеспокоят.
— Аниран, разве ты меня не услышал? — он опять усмехнулся. И эта усмешка начала не слабо меня раздражать. — Меня не страшат ни те, ни другие. Пусть они меня боятся… Ригольф, сопроводите анирана к воротам. Чтобы никто не смел стоять на его пути. Разгоняйте чернь, если придётся.
Обратный путь занял куда меньше времени. Около двадцати здоровых парней окружили нашу троицу и вывели по песку прямо к тракту. А я, молча переставлявший ноги всю дорогу, всё хорошенько взвесил и принял окончательное решение. Может, оно было не единственно возможным, и даже неверным в общечеловеческом смысле слова, но тратить время впустую я не собирался. Планы уже выстроились в моей голове. К концу лета я хотел все эти планы реализовать. И никто этим планам не должен был помешать.
— Фелимид, — обратился я к бывшему королевскому дознавателю, когда мы втроём смотрели на удаляющиеся крепкие спины. — Ты всё запомнил? Всё запомнил, что здесь увидел?
— Да, аниран.
— Нам с тобой придётся многое обсудить. Я объясню, что надо делать.