Просыпался я тяжело. Хоть мне абсолютно ничего не снилось — ни вещих снов, ни обычных — я чувствовал себя как старая развалина. Старая, полусонная развалина.
Я открыл глаза и уставился в потолок. Увидел знакомую люстру, на которую недавно взирал краем глаза через наездницу-Фламелину, и понял, что я дома. Правда, не в глобальном смысле этого слова.
Рядом сидел Иберик. Он прикорнул на стульчике у стены. Профессор Гуляев нервно расхаживал из стороны в сторону. Сималион топтался у двери и потирал подбородок. И лишь обладатель рыжей копны волос внимательно за мной наблюдал. Он впился взглядом в моё лицо и пытался прожечь его насквозь.
— Аниран? — неуверенно обратился ко мне Фелимид, чем сразу привлёк всеобщее внимание.
— Иван!? Ты очнулся!? — профессор Гуляев подскочил первым. Лицо его расплылось в улыбке, а в глазах показались слёзы. И, увидев эти слёзы, я сразу понял, что к отравлению он не причастен. Не может пожилой мужчина, не обладающий актёрскими талантами, рыдать над телом того, кого недавно отравил. Этого просто невозможно.
— Аниран! Скажи что-нибудь? — Иберик беспокоился не меньше других.
— Что-нибудь, — я ответил так, как он просил. А затем прислушался к себе. У меня не болело абсолютно ничего. Ни ухо, ни заусенец на мизинце, ни натёртая пятка. Я чувствовал себя довольно неплохо. — Что вы уставились на меня, как покойника? — я попытался поднять всем настроение. — Жив-здоров ваш аниран. Вроде бы…
— Невероятно, — выдохнул профессор Гуляев, даже не беспокоясь о том, чтобы утереть слёзы.
— Что это было? — озадаченно поинтересовался Сималион. — Как? Как так?
— Ты же видел, мастер. Он — избранный! — восторженно воскликнул радостный Иберик. — Он — милих!
— Погоди бросаться словами, Иберик, — остудил того Фелимид. — Аниран, как ты? Как себя чувствуешь?
Вместо ответа я принял сидячее положение. Осмотрел себя с ног до головы и понял, что под одеялом я полностью обнажённый. Но никаких видимых повреждений не заметил.
Затем откинул одеяло, никого не стесняясь, и прикоснулся к метке в центре левой ладони. После появления иглы, в голове со скоростью молнии пронеслись слова:
"Наблюдается общий упадок сил"
"Инъекция невозможна"
"Энергия истощена"
"Накопление энергии из окружающей среды составит 22 планетарных оборота"
Я облегчённо выдохнул, несмотря на головную боль и тот самый общий упадок сил. Всё же я среагировал вовремя. Не впал в панику и вспомнил, что может меня спасти. Остаётся надеяться, что в следующие двадцать два дня меня никто не станет травить. Ведь спастись мне будет нечем.
— Вроде чувствую себя неплохо, — ответил я Фелимиду. — Выкарабкался. Меня пытались отравить, верно?
— Но как ты смог?… — опять вмешался удивлённый Сималион.
— Наверное, этот аниран не так прост, как остальные, — перебил его профессор Гуляев. — У него много козырей в рукаве.
— Что-что?
— Неважно. Иван, ты точно в порядке?
— Вроде бы. Я ж говорю, проф… магистр Анумор. Ничего не болит. Полный порядок. Как обстоят дела? Сколько я провалялся бревном?
— Треть декады, — за всех ответил Фелимид. — Мы дежурили, не отходили от тебя ни на шаг и не позволяли никому приближаться. Даже… Даже королю, — Фелимид развёл руками. — Он негодовал, конечно. Но магистр Анумор смог до него донести, что это важно.
— Я просто сказал Его Величеству, что анирана отравили на его званом ужине. Анирана, который олицетворяет для всех нас надежду, отравили в неприступном королевском дворце. Дворце, который он обязан оберегать ничуть не меньше, чем оберегать самого анирана.
— Так что произошло в итоге? Я вырубился? А дальше?
— Мы обнаружили отравителя среди прислужников. Один из слуг исчез, когда я приказал всех собрать. К своему стыду, я был недостаточно сообразителен и на принятие решения ушло слишком много времени — началась паника и слуга ускользнул… Правда, его мы всё же нашли. В королевском винном погребе лежало тело с перерезанной глоткой. Кто-то позаботился, чтобы он не смог ничего рассказать.
— А может, это была подстава? — непонятными словами изъяснился я, а потому пришлось объяснять. — Ну, я имею в виду, зарезали невиновного, чтобы отвести подозрения от действительно виновного. Может, слуга ни в чём не виноват?
— А может кто-то с доступом во дворец просто заметает следы, — не согласился со мной профессор. — Слуга прислуживал на ужине. Он мог не только подсыпать яд, но и поставить определённую посуду конкретно перед тобой. У меня нет сомнений, что он исполнитель…
— Но вот кто заказчик — это вопрос, — перехватил эстафету Фелимид.
— И нет никаких идей? — поинтересовался я. Признаться, от Фелимида я ожидал большего. Королевский дознаватель всё-таки…
— После твоего яркого выступления на ужине, — вновь произнёс Гуляев. — Я бы легко мог предложить несколько кандидатур. Но нельзя сбрасывать со счетов и Эоанита. Он, как говорят, весьма зол на анирана.
— Подонки-послы вряд ли бы решились на такое перед лицом короля, — задумчиво почесал я подбородок. — Это было бы чересчур палевно… Ну, в смысле слишком очевидно. А Эоанит… Да, он, наверное, мог бы. Рискнул бы. Пошёл бы на такое, чтобы покончить со мной. Он признавался, что не прочь разослать мои мощи во все концы Астризии… Но доказательств, как я понял, никаких?
Фелимид отрицательно замотал головой.
— А что за яд был? Уллак?
— Точно не уллак. Уллак действует медленно. А тут эффект мгновенный. Что-то намного сильнее. Намного опаснее… Но есть одна непонятная деталь.
— Говори, Фелимид! Всё, что кажется тебе странным.
— Может, это даже не относится к отравлению, — Фелимид развёл руками. — Просто когда мы излазили весь дворец в поисках зацепки, обнаружили, что из самых глубоких королевских погребов кто-то вывез сто пудов снега. Странно, не правда ли?
— Снега? А причём здесь снег? — я нахмурился. — Лето же.
Фелимид пожал плечами:
— В том-то и дело: зачем кому-то снег в середине лета? Этого снега зимой будет столько, что вновь взмолишься о лете. Сейчас его используют для охлаждения напитков для Его Величества и хранения заморской рыбы.
— Какой-то бред, — отмахнулся я. — Причём тут снег? Охраняемый дворец короля похож на проходной двор… В общем, неважно. Я, вроде, оклемался, — я спрыгнул с кровати и сделал несколько шагов. Получалось неплохо, но общая слабость всё ещё оставалась. — Наверное, не мешало бы поесть, — сказал я и сам засмеялся: такими нелепыми мне показались эти слова после произошедшего.
— Отныне только то, что я попробую первым! — профессор Гуляев произнёс эти слова с таким видом, будто собирался переквалифицироваться в дегустаторы.
— И после меня! — Иберик не стал отставать от старика.
— Они правы, аниран. Ты вёл себя слишком беспечно. Нападение на площади и попытка отравления это доказали.
— Не попытка, а отравление, — поправил я. — Но да: вы все правы. Уверен, у обоих покушений общие корни. Их надо отыскать. И выполоть, если придётся… Даже если виновник — Эоанит.
Мою браваду не поддержали. Все смотрели на меня и молчали. Каждый понимал, что с Эоанитом шутки плохи. Что он ещё не утратил власти и способен на многое. Особенно в свете того, что ни единого доказательства его участия в покушениях не обнаружено.
— Это стоит обсудить на совете, — первым решил нарушить тишину профессор. — Его Величество успокоить. Он уже который день не в себе. Переживает за анирана… И врагам показать, что убить посланника небес не так-то просто. Ну к людям анирана вывести потом. Слухи ведь просочились. Происходящего во дворце не утаить. У врат внутренних стен ночуют обеспокоенные жители. Заторы создают, пробки. И не хотят уходить. Тебе надо успокоить их, аниран.
— Надо — значит сделаем, — сказал я и принялся решительно одеваться. — Не переживай, Фелимид. Я в порядке. Мы обязательно найдём тех тварей, посмевших отравить анирана. Найдём и убьём их. Но сейчас нас всех ждёт военный совет.
***
Король был несказанно рад, когда я отворил дверь в зал и предстал перед ним. Несказанно рад — это я скромно сказал. На самом деле он чуть не прыгал от радости. Покинул свой уютный трон и бросился ко мне на шею. Прижимался брюхом и обнимал. Открыто демонстрировал радость и благодарил Фласэза за моё чудесное исцеление. И здесь он недалеко ушёл от истины — лишь благодаря невероятному подарку инопланетного божества я смог выкарабкаться. Не было бы этого подарка, не обнаружил бы я китайского паренька, которого закопал, а затем откопал, я бы несомненно присоединился бы к нему. И не прошло бы года, как настойчивый Голос пригнал бы к месту моей кончины очередного анирана.
Когда быстрое празднование моего возвращения с того света завершилось, мы перешли к вопросам насущным. Его Величество был собран и немного смущён: видимо, он реально переживал, что в его столовке чуть не угробили анирана. Того потенциального спасителя, которого он обязан оберегать.
Он начал с самой важной для меня темы — обнаружение Дейдры. Он достал свежее письмо от Тангвина и сам зачитал его. Принц сообщал, что взялся за ум. Вполне серьёзно писал, что не употреблял алкоголь почти две декады, а дым не вдыхал аж целую декаду. Появление анирана в столице и его сближение с отцом — королём Анфуданом Третьим — подействовало отрезвляюще. Словно из его души ушла неизбежность. Он бы сам, несомненно, хотел увидеть анирана и поговорить с ним, но понимает, настолько важно его присутствие в столице. Принц лишь лелеет надежду, что однажды аниран посетит Валензон. А пока постарается выполнить просьбу анирана — найти его женщину.
Но всё же просьбу никак не получалось выполнить. Дальше Тангвин писал, что несмотря на все усилия и задействованных ищеек, результата, как любила говорить королева Исида, нет. Валензон практически перевернули вверх дном. Прошерстили всё за пределами городских стен, облазили лачуги и заглянули в окрестные деревни. Но троицу не только не смогли обнаружить, о них никто не слышал. Главный дознаватель Валензона опасается, что Дейдра или не добралась до города и погибла в пути. Или добралась, но очень хорошо спряталась. Настолько хорошо, что ищейкам не удалось взять след.
Я стойко выслушал короля. Хоть мне казалось странным, что хозяин города не может обнаружить приметную троицу, в определённом смысле я был согласен, что они — всё равно что иголка в стогу сена. А с учётом того, что с ними Феилин, — следопыт, охотник и мастер засад — предположение, что они очень хорошо спрятались, не казалось мне глупым. В это я готов был поверить.
— Пусть продолжают искать, — сказал я королю. — Если не смогут найти, я сам отправлюсь в Валензон и всё выясню. Поговорю с каждым, если понадобиться. Возможно, анирану скажут больше…
— Нет-нет-нет-нет-нет, — замахал руками Его Величество. — Совсем не своевременно. В столице только стали налаживаться дела. Да и чернь жаждет видеть анирана. Она напугана, ведь поползли нехорошие слухи, что аниран мёртв. Распускает их кто-то… Анирану не только надо показаться при народе, но и не забывать, что намечены важные дела — смотр войск и отбор рекрутов.
— А что я пропустил? Как ситуация развивается?
— Прибывают крепкие мужи, — Яннах смотрел на меня с нескрываемым уважением. Он сидел рядом со мной за трапезным столом и лучше всех видел, как меня скрутило. На его лице отображалось, что к моему воскрешению он отнёсся, как к чему-то мистическому. — Каждый восход прибывают. Указ Его Величества услышали и прочли. К тому же тайком переходят храмовники. Коммандер Каталам расскажет дальше.
— Это верно, Иван, — Каталам тоже был безумно рад меня видеть, ведь в крайнее время мы практически не пересекались. Он был загружен работой. — Уже не по одному приходят, а сразу несколько. Оплатой интересуются, но так же интересуются задумками анирана. На них произвело впечатление, как ты сравнял с землёй Трущобы. Они опасаются, что так ты поступишь с Храмом.
— Неприемлемо поднимать руку на вместилище веры, — король нахмурился и сердито посмотрел на меня, будто храм я уже разрушил. — Такие мысли крайне опасны.
— Не переживайте, Ваше Величество, — спокойно ответил я. — Пока планов таких нет. Вы знаете, чего я хочу и, как я понял, поддерживаете меня. Это хорошо… Но всё же мысль о путешествии в Валензон не выходит у меня из головы. Ваш сын действительно старается?
— Тангвин тяжко переносил общий недуг, — вздохнул король. — Когда его обручили с Аларой, — его законной супругой — они были слишком юны. Они не помышляли о детях и просто играли в игры. Но взросление не остановить. Они оба взрослели, уже когда люди потеряли возможность порождать новую жизнь. Это очень скверно отразилось и на них самих, и на их отношениях. Они так и не стали близки друг к другу, а отчаявшийся Тангвин потерял интерес к жизни. Он всегда был умным и способным мальчиком. Но чересчур чутким, как мне казалось. Алкоголь и дым поглотили его. А распутные женщины показали, как много радости они могут принести, если им платить за старания. Лишь твоё появление, как я понимаю, помогло ему вновь обрести веру… Дай ему шанс, дай ему время. Он выполнит твою просьбу.
— Отправьте ему новое письмо. И добавьте некоторых подробностей, — неожиданно я вспомнил одну очень важную деталь, которая может помочь в поисках. — Пусть попробуют зайти с другой стороны. Мой перстень…
— Перстень?
— Да. Я отдал Дейдре свой перстень. Особый перстень. Уверен, в вашем мире ничего подобного нет. Золотой, с удивительной гравировкой, тяжёлый и очень приметный. Я отдал его им, чтобы в Валензоне, если будет нужда, они продали его. Чтобы он помог справиться со сложностями. Пусть ищейки Тангвина обойдут ювелиров… или как там у вас называют скупщиков и продавцов драгоценных изделий. Пусть зайдут в поисках с этой стороны. Если же результатов опять не будет, я отправлюсь в Валензон сам.
— Перстень действительно особый? — с нескрываемым интересом спросил король.
— Особый, да. А для меня — бесценный. Постарайтесь донести это Тангвину.
— Хорошо, аниран. Я напишу сыну. Возможно, это поможет…
В запертую дверь зала советов громко постучали. Затем ещё раз. Недовольно скривившись, Его Величество кивнул головой Бертраму. Король очень не любил, когда кто-то мешал.
За дверями пару раз поклонился Муадан. Затем оттолкнул Бертрама, не ожидавшего подобного, и ворвался в зал.
— Ваше Величество, — прокричал он. — Прибыл Его Святейшество. Он хочет увидеть анирана своими глазами и поговорить с ним наедине.
— Муадан, ты забываешься!… - недовольно топнул ножкой король.
Но его обер-камергер даже бровью не повёл.
— Ваше Величество, Его Святейшество в скверном расположении духа. До него дошли слухи, что аниран погиб. Он говорит, что даже уверовал в это. Он желает видеть его немедленно.
Я хмыкнул, услышав эти слова. А потом ещё дважды хмыкнул, когда увидел, как король надувается, словно воздушный шарик, который собирался лопнуть от негодования, а Муадан испуганно сдаёт назад, наблюдая ту же картину. Уверен, королю совсем не понравились его слова. Складывалось впечатление, что Муадан — обер-камергер не короля, а первосвященника.
— Пусть ждёт, — я мгновенно оборвал любую возможность для спора. — Сейчас мы держим совет. Пусть ждёт своей очереди.
— Но…
— Выйди, Муадан.
— Но…
— Муадан, пошёл вон!
Обер-камергер попятился. Глаза его сверкали злобой. Уверен, прилюдное унижение он мне не простит. Не забудет и не простит.
— Итак, о чём мы? — я повернулся к королю, когда дверь захлопнулась.