Она вытащила стальную трубку из кармана.
— Час расплаты, — зарычала она, уголки ее рта изогнулись в мстительной улыбке. В гробнице я смогла убить ее хуком в голову. Но тогда мои умения были неожиданностью, и даже так она почти одолела меня. Теперь противник был мудрее и мстительнее. Хуже, мои навыки самурая не давались мне. Я подняла руки в робкой стойке для боя, но она ощущалась неловко. Будто у меня был ментальный блок, дыра в памяти.
Девушка с кастетами ощутила мою неуверенность. Она завопила в ярости и махнула трубкой в мою сторону. Я пригнулась. Сталь ударила по опоре крыши. Она опустила трубку, и я отскочила в сторону. Она яростно махала оружием, заставляя меня отступать. Я пригибалась, уклонялась постоянно, мои способности гимнастки помогали избежать почти все ее атаки… пока она не задела меня по руке. Ее оружие оставило жгучий красный синяк. Трубка задела мою ногу, бедро онемело. Я запнулась об груду стройматериалов, она ударила меня неожиданным апперкотом. Ее костяшки врезались в мою челюсть, звезды вспыхнули перед моими глазами, и я растянулась на полу.
— Теперь отобьем мясо, — сказала она, подняв трубку над головой.
Краем глаза я заметила кривую стальную палку и в отчаянии схватила ее с пола…
— Ааруш, сосредоточься! — упрекнула гуру, ударяя меня отта по еще одной точке мармы на моих ребрах.
— Но я едва вижу ваши атаки, — жаловался я, вставая на ноги.
Моя гуру смотрела на меня, не дрогнув.
— Чтобы знать о каждом движении врага, твое тело должно стать глазом, — объяснила она. — Не медли между мыслью и движением. Сделай отта продолжением твоей руки. Пусть вы срастетесь, как одно целое.
Представив оружие своей рукой, а скругленный кончик — пальцем, я прицелился в точку амса на плече гуру. Хоть гуру была старой, она уклонилась от моего удара с легкой грацией кошки. В том же плавном движении она отразила мою отта, обезоружив меня, деревянный посох упал на землю.
— Как вы это сделали? — охнул я, пораженный ее навыками и ловкостью.
— Как хобот слона, отта может обвивать оружие противника, — объяснила она. — Используй ее уникальную форму как преимущество. Как лорд Шива увидел бой слона со львом с помощью сильного хобота, ты можешь обезоружить врага…
Стальная трубка летела ко мне. Я инстинктивно остановила ее кривой палкой. Звон столкнувшегося оружия разнесся эхом по пустому зданию. Охотница ударила снова. Я еще раз отразила атаку. Сделав кувырок назад, я вскочила, сжимая палку в знакомой обратной хватке. Удары сыпались. Но я отражала все, взмахивая палкой. Девушка с кастетами била все быстрее и яростнее. Она перестаралась, взмахнув, и я отразила ее удар, повернула запястье и выбила ее трубку!
Она завыла в гневе, пораженная от моих навыков. Она не могла защититься, я ударила кончиком палки в ее грудь, по точке хридая. Она выдохнула с болью и рухнула на пол.
Хоть я не попала метко, удар вывел Охотницу из строя. Бросив стальную трубку, я пошатнулась, шагая к лестнице. Дамиен тоже нашел путь в здание, поднимался по лестнице. Я поднялась на следующий этаж, потом на крышу. Город тянулся передо мной. Группа строителей, устраивающая балку на место, повернулась ко мне, они были возмущены.
— Эй! Что ты тут делаешь? — крикнул один из них.
— Ищу путь вниз, — ответила я. Другой лестницы не было. Я выглянула за край крыши, увидела пропасть в пять этажей высотой. Быстрый, но опасный спуск.
— Акробатические навыки поражают, — отметил Дамиен, игнорируя протесты строителей, шагая ко мне. — Еще выступишь?
Идти было некуда, я пятилась к краю здания, оглянулась на обрыв.
— Еще раз… — сказала я и спрыгнула с крыши.
Я летела секунды по воздуху, с ужасом ощутила дежавю. Как Елена, падающая с трапеции на смерть, я летела к земле. Внизу стройка стала ареной цирка, работники смотрели, задрав головы — зрители в ужасе.
Я поняла, что могла отпустить себя. Быстрой гибелью покончить со всем. Как трагическая смерть Елены, это будет надежный способ сбежать из хватки Танаса… в этой жизни. Но, по словам Феникса, жестокая гибель могла повредить мою душу и ослабить Свет, а я не хотела усиливать Танаса. И инстинкт выживания был сильнее.
Я падала, вытянула руки и сжала канат от балки, свисающий с крюка крана. Я сжала канаты как руки Дмитрия, запрыгнула на крюк, как акробатка, какой когда-то была. Оператор крана был так потрясен, что опускал крюк вдвое быстрее. В метре от земли я спрыгнула и побежала. Я оглянулась, убегая со стройки. Дамиен стоял на крыше и яростно смотрел мне вслед.
12
Сердце колотилось, ладони дрожали, пока я садилась в метро на место у двери. Я все еще не верила, что спрыгнула с того здания. Шок на лице Дамиена от моего безрассудного трюка явно был таким же, как мое потрясение. Даже мое воплощение как Елены подумало бы дважды! Но я идеально попала в прыжке на стрелу крана, рефлексы не подвели.
Я позволила надежде заблестеть в сердце.
«Может, у меня есть шанс быть на шаг впереди Дамиена и его Охотников…».
Метро замедлилось для остановки, дверцы открылись, пассажиры зашли и вышли. Я осталась на месте, старалась не ловить ничьи взгляды. Я сбежала от Дамиена, но Дозорные Танаса были всюду. А если меня ощутят и сообщат Охотнику о моем местоположении?
Я оглядела вагон, старая паранойя вернулась. Любой пассажир мог быть Дозорным!
Я надела кепку и солнцезащитные очки из рюкзака, но ощущала себя как беглец, меняя поезда, скрывая лицо от камер на станции. За часы моя жизнь перевернулась. Меньше недели назад мой врач, доктор Ларссон, убедил меня, что Проблески не были настоящими, что Феникс развивал мои фантазии об Охотниках и Первых Предках. Но все оказалось правдой. Опасной правдой.
Я ощутила странное облегчение, поняв, что не сошла с ума. Доктор Ларссон управлял моим разумом, даже если хотел добра. Я должна была не слушать его, а готовиться к возвращению Танаса. Хоть его второе воплощение в моей жизни было неожиданным, его возвращение было гарантированным. Вместо того чтобы разбираться в моей травме полгода, нужно было развивать навыки, чтобы защитить себя в будущих встречах… и в этой жизни. Если бы я сделала это…
Вина пронзила мое горюющее сердце. Если бы я это сделала, я могла бы спасти жизни родителей. Они были мертвы по моей вине. Как мать Феникса убили в попытке убрать Феникса, мои родители погибли, потому что убить хотели меня. Слезы обожгли глаза, и я сжала кулаки, крик поднимался в груди.
Вдруг эмоции стали переполнять меня: горе от убийства родителей, шок от воскрешения Танаса, ужас от свободы Дамиена и погони, вина из-за моей неудачи и страх, что моя душа снова была в опасности. Не желая привлекать к себе внимания, я подавила желание кричать, глубоко дышала, медленно считая до десяти, успокаивая себя.
Буря во мне утихла, и я поняла, что сессии с доктором Ларссоном не были полной тратой времени и денег. Но мою тревогу вызвала другая мысль — отсутствие навыков боя самурая. Феникс уверял меня, что, испытав раз Проблеск с навыком, я получала навык навсегда. Тренировка калари и акробатика из цирка были свежими в моем разуме, но навыки боя самурая будто растаяли. А если мои способности угаснут? Я едва смогла сбежать от Охотников в этот раз. В следующий раз повезти могло меньше.
Блеск надежды в сердце начал угасать. Я утомленно прислонила голову к окну вагона и смотрела, как проносятся станции. В темных туннелях я потеряла счет времени и месту…
— Мы не можем ждать дольше, — прошептала я. — Поезд скоро будет тут!
Как две крысы, мы сжимались, нервные, за грудой обломков, где провалился потолок. Платформа метро была тускло освещенной и пустой. Старые газеты валялись на полу, выцветшая табличка NORDBAHNHOF криво висела на плитке стены.
— Это станция-призрак, — ответил тихо Ханс, — но это не означает, что она полностью заброшена.
Он кивнул на кабинку в дальнем конце платформы, где темные глаза смотрели в узкую щель в кирпичной кладке. Перед тем, как построили Берлинскую стену, эта станция была людной, соединяла восток и запад Германии. Теперь это была гробница с призраками-стражами.
Но внимательные глаза сонно закрывались.
— Наконец! — буркнул Ханс. Прошлой ночью он подружился со стражем и напоил его, надеясь утомить на смене. Страж уснул, и мы выбрались к барьеру вдоль рельсов. Под зеленоватым светом флуоресцентных ламп Ханс вытащил плоскогубцы и яростно разрезал колючую проволоку.
Ощущая себя опасно открытой на платформе, я поежилась, холодок пробежал по мне. Многие до нас пытались сбежать из Восточной Германии и не смогли. Ханс хотел пересечь саму Стену, но там была проволока, мины, псы и патрули, стреляющие на поражение, так что он передумал. Многие на его глазах погибли, пытаясь пройти, он не мог так рисковать мной и моей душой. Но известный офицер Герхарт Вульф и его черноглазые подельники отыскали нас в Восточном Берлине. Бежать было некуда, и закрытая станция метро была последней надеждой.
Старые газеты шуршали, как листья, на платформе, и из туннеля доносился писк, предупреждая, что поезд приближался, его фары росли во мраке.
— Скорее! — прошипела я. Поезд бы нашим билетом из Восточной Германии. Я взглянула на бункер, где еще спал страж. Надолго ли?
Ханс сдвинул колючую проволоку, сделал брешь достаточной, чтобы я проползла. Он был за мной, я спрыгнула на рельсы.
— Берегись средней рельсы, — предупредил Ханс. — Там ток.
Я кивнула, готовясь к самой опасной части плана побега. Мы легли спинами между рельсов, ждали поезда. Он понесся над нами в сантиметрах от наших лиц. Как только проехал последний вагон, мы вскочили и побежали за ним.
Вдруг зазвучала сигнализация. Стальная дверца бункера открылась, и страж с похмельем вышел с пистолетом в руке.
— БЕГИ! — закричал Ханс, выстрел прогремел на пустой платформе, пуля срикошетила от последнего вагона.