Конец января в этих местах выдался метельный. Ледяной ветер яростно обрушивался с низкого мутного неба на землю, неистово задувал по открытым полям, вдоль дорог. Холод забирался под полушубки, проникал, казалось, до самых костей. Трудно идти тем, кто без транспорта. Порывы ветра затрудняют дыхание, острые снежные иглы обжигают лица. Но бойцы продвигаются упрямо, согнув голову, раздвигая грудью плотную метельную круговерть. Более того, на их лицах и возбуждение, и радость. Слышатся шутки, веселые реплики.
Что им сегодняшняя непогода! Главное — они идут вперед, идут на запад, и каждый шаг — это пядь освобожденной родной земли. Дорога наступления, несмотря ни на что, — самая вдохновляющая и самая желанная из военных дорог, даже если она иной раз приводит к необходимости вести кратковременные оборонительные бои, чтобы, создав необходимые условия, вновь ринуться на врага.
Именно такие бои вели в эти дни наши стрелковые части. Они обороняли от выходящей из окружения вражеской группировки Горшечное и прилегающие к нему селения, в том числе Березовку.
...Командир 149-го танкового батальона Григорьян ставил в Горшечном своего заместителя старшего лейтенанта Дианова, наказав ему завершить ремонт двух семидесятое заправить их горючим и потом догнать батальон, а сам с ротами поехал в Ястребовку.
Сделав что надо, Дианов приказал трогаться. Проехали около полутора километра. Стали сгущаться сумерки.
Товарищ старший лейтенант, к нам навстречу бегут люди,— доложил с первой машины лейтенант Виноградов. Подъехали ближе, остановились. К танкам подбежал запыхавшийся незнакомый лейтенант. С ним были два бойца.
Товарищи танкисты! — выпалил лейтенант.— В Березовке пехота противника!
Дианов озабоченно нахмурился. «Значит, просочились все-таки...» Спросил лейтенанта:
Много их?
В каждой избе по десять — пятнадцать душ!
А вы откуда?
— Тут недалеко наша рота залегла,— сказал лейтенант.— Увидели вас — и за помощью.
Все ясно, — проговорил Дианов. — Значит так: двигаем танки в деревню, а вы — вслед за нами.
Когда машины лейтенантов Виноградова и Зоненко, ведя огонь на ходу, ворвались на улицу, она моментально наполнилась выбежавшими из изб вражескими пехотинцами. Их начали косить следовавшие за танками автоматчики. Не многим из гитлеровцев удалось спастись12 .
Батальоны Григорьяна и Феоктистова, выбив фашистов из Ястребовки, заняли оборону на ее северной и южной окраинах. Были организованы танковые засады в районе деревни Ржавец и на тракте Старый Оскол — Тим. Три экипажа под командованием лейтенанта Красноцветова выехали на разведку в направлении Среднедорожного. Они своевременно предупредили командование бригады о том, что на Ястребовку движутся вражеские колонны, одна из них — длиною с километр. Правда, вылазка стоила разведчикам дорого... Их танки были встречены внезапным артиллерийским огнем противника. Две машины сразу же оказались подбитыми. Получил повреждение танк Крзсноцветова. Погиб опытный механик-водитель Жариков: (Через два дня стало известно, что Петр Зотович Жариков за бои под Сталинградом Указом Президиума Верховного Совета СССР награжден орденом Ленина.) Погибли радист- пулеметчик И. К. Чернов, лейтенант П. Р. Нагорный. При эвакуации танка вражеской пулей был сражен старший техник-лейтенант П. И. Тихонов.
Колонны гитлеровцев, о которых доложила разведка, остановились в километре от села рассредоточились. Белоснежное поле словно застелили черным покрывалом. Идти на штурм села немцы остерегались, потому что, как потом стало известно, имели мало боеприпасов. К этому моменту в бригаду прибыл командир корпуса генерал Кравченко. Оценив обстановку, он решил послать к гитлеровцам парламентера с ультиматумом о сдаче их в плен. Миссия была поручена помощнику начальника оперативного отдела корпуса капитану Вощинскому.
Через два часа фашисты дали ответ: «Мы достаточно сильны, чтобы смять вашу часть и пройти на соединение к своим».
Вот видишь, Кузьма Иванович, — сказал на это генерал, обращаясь к полковнику Овчаренко,— противник не только не собирается идти в плен, а даже нам угрожает.
А потом над почерневшим полем появились три транспортных самолета. От них отделились какие-то тюки.
Грузы сбрасывают,— понял генерал.— Наверняка с боеприпасами и продовольствием. Что это значит, Кузьма Иванович?
Значит это то, товарищ генерал, — ответил Овчаренко,— что надо ждать мощной атаки.
Сколько у тебя танков и как мыслишь распорядиться ими?
Исправных — восемь тридцатьчетверок и семь семидесяток. Создал из них три группки. Одной буду командовать сам. На прямой наводке стоят четыре противотанковых орудия Тимонина да зенитная батарея.
Как с горючим и боеприпасами? — поинтересовался генерал.
И то и другое — на исходе,— вздохнул комбриг.— Боеприпасов осталось пять—восемь снарядов на танк и по нескольку магазинов с патронами. На семидесятках и колесных машинах топливные баки пусты.
Справитесь с немцами? — поставил генерал вопрос напрямую.
Должны справиться... Помогите только с боеприпасами и горючим.
А если не смогу помочь?..
Пойдем врукопашную.
Ладно, комбриг, поможем чем можем,— сказал на прощание командир корпуса и уехал.
В течение дня транспортные самолеты появлялись еще два раза, так что гитлеровцы в достаточном количестве запаслись боеприпасами и продовольствием. Кроме того, они успели подтянуть отставшие два десятка орудий. И в наступившую темную морозную полночь начали наступление на Ястребовку.
Наши бойцы были начеку. Орудия, пулеметы и автоматы дружно открыли огонь. Жаль, танки без горючего не могли маневрировать. Но пулеметы с них сняли и установили на сошках. Кроме того, создали круговую оборону, задействовав старшин, кладовщиков, писарей, поваров...
Держитесь, товарищи! — подбадривали обороняющихся заместитель командира по политчасти Полукаров и его помощник по комсомолу Новиков.— Скоро подвезут боеприпасы и горючее.
Комбриг, обеспокоенный положением, несколько раз радировал в штаб корпуса, просил, напоминал, почти требовал...
Около двух часов ночи гитлеровцам удалось ворваться на главную улицу Ястребовки. Батальон Феоктистова оказался отрезанным от основных сил бригады. А где-то час спустя, в разгар боя со стороны Старого Оскола через уже занятые противником улицы Ястребовки пробилась наша тридцатьчетверка. Она буксировала две цистерны с горючим. А еще через несколько минут к школе, где размещался штаб бригады, прибежал начальник связи и доложил комбригу, что на полуторке привезли боеприпасы — снаряды и патроны, однако в самом центре села машина подбита, начальник боепитания ранен, а шофер убит.
Где Красноцветов? — спросил полковник. Он знал, что разведчик, выполнив задачу, вернулся в бригаду.
Он остался без машины и находится у десантников, на их позициях, — доложил кто-то;
Скажи, какой неугомонный! — проворчал Овчаренко — Немедленно его ко мне!
Красноцветова нашли быстро.
Бросай винтовку! — приказал комбриг и вдруг уставился на пояс лейтенанта.— Это что за балалайка болтается на ремне, как у анархиста?
Это немецкие гранаты, товарищ полковник!..
Овчаренко сплюнул с досады.
Садись в машину Загребельного, найди в селе нашу полуторку с боеприпасами и доставь их сюда! Да только живо!
— Ясно, товарищ полковник!
Грузовик разыскали. Он стоял, беспомощно уткнувшись капотом в поломанный забор.
Возле машины мелькнули какие-то неясные в темноте фигуры.
— Кто такие? — высунув голову из люка, спросил Красноцветов, полагая, что это те, кто привез боеприпасы.
Вместо ответа — автоматная очередь по башне. Пули просвистели над головой лейтенанта.
Исаченко,— приказал лейтенант механику-водителю,— подгони танк к полуторке, кузов прикрой бортом!