Сержант,— приказал Зудилин, — садись в мою машину на место радиста. Проверь пулемет, магазины.
Дело для сержанта привычное. Только сел, батальон пошел в контратаку. Грохнул пушечный выстрел по замеченной капитаном артиллерийской батарее.
Видишь, бегут! — крикнул он сержанту.— А ну-ка, еще снарядик!..
Вижу, вижу! — Титенко подал снаряд и застрочил из лобового пулемета по бегущим гитлеровцам.
Все шло хорошо, пока не налетели вражеские штурмовики. Небольшая бомба угодила на надмоторный люк. Танк остановился, а сержант Титенко все не выпускает из рук пулемета, поливает свинцом бегущих. Увлекшись стрельбой, услышал только, как вздрогнул танк от какого-то удара, и не заметил, когда экипаж покинул машину.
Ты почему не выскакиваешь? — раздался над его ухом резкий голос капитана.— Решил сгореть?..
Замкомбата ухватил сержанта за воротник и помог ему вылезть из танка. Вокруг — сполохи огня, дымные всплески. Побежали в сторону оврага. Вдруг капитан,
будто споткнувшись обо что-то, упал и несколько раз перевернулся.
Товарищ капитан, вы ранены? — бросился к нему Титенко.
Но капитан был мертв...
На краю оврага, к которому бежал экипаж Зудилина, в вырытых укрытиях находился командный пункт бригады. Титенко, спрыгнув в ближайший окоп, в котором оказался начальник политотдела корпуса полковник Плотников, доложил о гибели заместителя командира батальона. Полковник нервно повел рукой, державшей бинокль.
Редеют ряды коммунистов...— тихо произнес он.— Документы его взял? Партийный билет?..
В ответ сержант виновато развел руками и тут же, сорвавшись, выскочил из окопа.
Я сейчас!..
Стой! Назад! — крикнул полковник, но было уже поздно,
Титенко, прячась в траве, полз назад, к месту, где он оставил погибшего капитана. От разрывов бомб и снарядов земля вздрагивала, как при землетрясении. Вдруг он услышал знакомый голос:
А ну-ка мигом сюда!
Метрах в трех от него, в большой воронке, лежали заместитель командира бригады по политчасти подполковник Полукаров со своим связным.
Далеко направился в такую пальбу? Жить надоело?
— Погиб капитан Зудилин, надо партбилет забрать,—тяжело дыша, сказал Титенко.
Его документы уже у нас,— сообщил подполковник. — А вообще-то, Титенко, это хорошо, что мы с тобой встретились. Сегодня всем партийные документы вручили, а тебя ищем с самого утра.— Он вынул из полевой сумки кандидатскую карточку и протянул ее сержанту.— Поздравляю, Александр Александрович, со вступлением в кандидаты партии. Обстановка, правда, не совсем... Да ведь ее, нужную обстановку, на войне подкараулить непросто. Сам видишь...
Обстановка, товарищ подполковник, на мой взгляд, самая подходящая,— взволнованно ответил сержант, пряча в карман кандидатскую карточку. Глаза его восторженно блестели.— Такая запомнится на всю жизнь.
И еще,— добавил он,— заверяю, товарищ подполковник, что звание коммуниста оправдаю с достоинством!
В этом я не сомневаюсь,— сказал Полукаров.
Бомбежка наконец прекратилась.
Ну ладно, — проговорил подполковник, — не будем терять время. Нам сегодня еще пятьдесят два гвардейца принимать в партию. Вот только бой закончится... Всего за эти дни подали заявления сто пять человек. Эта тебе, сержант, как коммунисту, знать полезно.— И он кивнув связному, поторопился на командный пункт бригады.
Сержант Титенко, выскочив следом из воронки, побежал в сторону ближайшей рощицы, откуда доносилась стрельба. Его нагнал корреспондент корпусной газеты «Сталинец» старший лейтенант Евгений Никитин. Он любил бывать в этой бригаде. И непременно стремился сам участвовать в танковых атаках.
Я должен видеть своими глазами, как сражаются танкисты, — говорил он. — Иначе как же писать буду!..
Его неоднократно урезонивали:
Не лезь в пекло. О наших боевых делах мы сами Тебе расскажем.
Да еще добавим то, чего не было, — со смехом добавляли другие.
Однако газетчик был неумолим. Приедет в батальон вооружится автоматом, гранатами, фотоаппарат наготове — и с десантниками на танк. Зато, с каким удовольствием читают потом бойцы его яркие, дышащие огнем корреспонденции!
Титенко и Никитин, не добежав до рощи, попали под минометный огонь. Присели на дно пустого окопа.
Как воюется? — спросил корреспондент.
Воюется... — неопределенно ответил сержант.— Подбили наш танк. Погиб замкомбата капитан Зудилин...
Мины падали густо и близко. В окоп залетали комья земли.
Да, гибнут наши ребята, — раздумчиво проговорил Никитин.— Выходит газета с рассказом о подвиге солдата, все читают, а солдата уже нет в живых... Только сейчас был свидетелем гибели одного из ваших механиков-водителей Юрия Исаченкова. А у меня о нем вчерашние записи в блокноте... Комбата Ковалева ранило. Тоже на моих глазах...
С минуту помолчали. Сержант Титенко не удержался, показал старшему лейтенанту новенькую кандидатскую карточку, сообщил, при каких обстоятельствах получил ее. Корреспондент искренне пожалел, что не был с ним в той воронке.
— Какой снимок мог бы получиться! Послал бы в «Красную звезду». А то и в «Правду»...
19 июля 1943 года 149-й танковый батальон атаковал Коровино. Накануне разведка донесла, что там обнаружены три немецких противотанковых орудия и до роты пехоты. Бой был недолгим. С пехотой расправились без труда. А в единоборство с тремя вражескими орудиями вступил танк, в котором ехал старший лейтенант Евгений Никитин. Вскоре орудия замолкли, но - была повреждена и наша машина.
Комбат Дианов, узнав об этом, встревожился.
Где Никитин? — спросил он у начальника штаба Побережца.
Я видел, он садился на танк...
— Ах ты голова забубённая!— всплеснул руками командир батальона. — Ведь я же ему не велел...
Срочно подъехал к месту события. Корреспондент «Сталинца» Никитин, неестественно согнувшись, лежал на боеукладке без признаков жизни... Впереди, метрах в двухстах от танка, виднелись два разбитых орудия. Третье стояло невредимое. Его расчет, видимо, ретировался.
— Тяжело переживал Дианов гибель Евгения Никитина. Оба они были сибиряками, не раз мечтали после войны, побродить, пошишковать в раздольных сибирских кедрачах...
6.
К началу второго этапа боев на Курском выступе бригада пополнилась боевой техникой и личным составом» После мощной артиллерийской и авиационной подготовки её танки и пехота двинулись по маршруту Алексеевка, Триречное и далее на Тимановку, Борисовку, Пушкарное с задачей, обходя опорные пункты врага, перерезать ему пути отхода.
...— Быковский! — позвал к своей машине командира танкового взвода капитан Черняев, назначенный на должность комбата вместо раненого Ковалева. — В Пушкарном надо перехватить дорогу. Возлагаю на тебя.