— Обойти Курманбаева слева и — вперед! — скомандовал он подчиненным.
Его механик-водитель Жданов, разворачиваясь между двумя толстыми соснами, на миг остановился, и в это время послышался стук чем-то металлическим по башне.
— Николай, выйди! — послышался голос командира роты Семенова.
Семенцов спрыгнул на землю. В клубах дыма различил ротного. Рядом с ним стояли командиры других танков.
— Двигаться дальше нельзя: фугасы,— сказал Семенов. — Пойдем посмотрим, что там случилось.
На месте танка Трубенкова — груда искореженного металла. Трудно даже представить, что это был танк. Острые, рваные обломки, диски фрикционов, траки... Изуродованное тело Трубенкова нашли в лесу в десяти метрах от места взрыва. Узнали его по лейтенантскому погону на сохранившемся левом плече да значку парашютиста с цифрой «18» на лоскуте гимнастерки... Рядом лежал обугленный командир взвода автоматчиков младший лейтенант Петрухин. Из других членов экипажа никого не нашли...
Прибежал с разведчиками Андроников и сообщил, что вся просека забита фугасами, миноискатели применить нельзя, так как взрывчатка вложена в деревянные ящики.
Обо всем этом доложили по рации полковнику Овчаренко. Командир бригады приказал старшему лейтенанту Волкову повернуть батальон обратно и продолжать наступление по другому маршруту.
Экипаж Степанова, не покидая подбитого танка, Сражался до наступления темноты. Как ни старались фашисты поджечь его машину, это им не удалось. Правда, они разбили ходовую часть и вывели из строя лобовой пулемет. Когда кончились боеприпасы, танкисты присоединились к нашей пехоте. Вскоре Степанов получил пулевое ранение.
Позади машины Степанова стоял с обгоревшим корпусом и погнутой пушкой танк Курманбаева. Все члены экипажа, кроме командира, были ранены вражескими автоматчиками.
Проверь, работает ли мотор, а я разыщу Степанова, — сказал Курманбаеву оказавшийся рядом зампотех роты старший техник-лейтенант Машкин и побежал на поиски.
В лесу было уже темно. Изредка взлетали ракеты, ослепляя глаза, в гуще леса беспрерывно трещали автоматные очереди.
Степанов! Степанов! Где ты? — несколько раз крикнул Машкин.
- Постучал в его танк, но никто не отозвался.
В это время две девушки — санитарки из мотострелкового полка — вели Степанова, уже перевязанного, к машине.
Галя! Кто-то маячит около танка, — испуганна проговорила одна из них.
Галя, долго не думая, выпустила по танку длинную очередь.
Ты погоди, может, наш,— запоздало предупредил ее Степанов.
Машкин, услышав очередь, камнем упал на землю. Но он услышал не только автоматную очередь, но и голос разыскиваемого им танкиста.
Яша! — позвал он, подняв голову.— Степанов! Где ты? Я — Машкин.
Я здесь! — отозвался лейтенант.
Какого тогда лешего строчишь по своим?
Это девчата. Думали, фашисты...
Севастьян не узнал своих крестьян! — заворчал зампотех, поднимаясь на ноги и отряхивая с колен землю.— Твои все живы? — спросил подошедшего Степанова. — Позови их быстро сюда. Сам-то можешь передвигаться? — И кольнул взглядом девушек, поддерживавших лейтенанта с обеих сторон.
Могу... — обронил Степанов, неуверенно высвобождаясь из опеки санитарок.
Ну и порядок,— одобрил Машкин. Повернувшись в сторону невидимой в темноте машины Курманбаева, крикнул:
Манак, где Павлушин? Твой танк будем эвакуировать.
Он уже сидит машина, — отозвался командир экипажа и скрылся в танке сам.
Тридцатьчетверка тронулась с места, а через пару секунд раздался сильнейший взрыв, несколько, правда, слабее того, первого... Старшего техника-лейтенанта Машкина и санитарок взрывной волной отбросило в сторону. Степанова тяжело ранило вторично. Находившиеся в танке командир и механик-водитель погибли...
Еще утром, перед атакой, Миша (так, на русский лад, звали бойцы Курманбаева) спрашивал у Бориса Гладкова (это он тогда проявил неосторожность и раздавил танком балалайку друга казаха):
Боря, где обещанная твой балалайка? Каждый день будет близко Киев, на чем буду играть на Крещатик?
Храброму командиру, любимцу всего батальона, так я не удалось осуществить свою заветную мечту...
3.
Двигаясь по другой, довольно широкой, просеке, танкисты догнали большую колонну гитлеровцев. В результате короткого боя весь лесной коридор оказался забитом раздавленными, сожженными автомашинами, тягачами, кухнями. И снова — вперед. Теперь нашу колонну возглавлял со своим взводом стройный, с черной шевелюрой и певучим голосом лейтенант Грищенко. Выскочили на лесную поляну и напоролись на вражескую засаду.
— Товарищ лейтенант, справа, в кустах, самоходки!— доложил механик-водитель Герасимов. — Вижу, вижу! — отозвался Грищенко.
Лязгнул затвор. Короткий резкий удар. Столб черного дыма поднялся над немецкой машиной-орудием. Она все же отошла задним ходом в глубь кустарника. Два выстрела по второму штурмовому орудию. Похоже, же угодил в цель. От пулеметной очереди радиста-пулеметчика Головкина две черные тени распластались в кустах около самоходки. Лейтенант взял на прицел третью, но враг опередил его. Снаряд ударил по танку. через несколько секунд — второй. Боевое отделение моментально заволокло дымом...
- Убило лейтенанта! — выкрикнул башенный стрелок Волков.
Командир взвода, сникший, весь окровавленный, медленно сполз с сиденья на боеукладку...
— Тушить пожар! — Это голос механика-водителя Герасимова.
Сорвав огнетушитель, задыхаясь в дыму, он с лихорадочной поспешностью начал выбрасывать горящие предметы. Быстро заткнули пробоину в баке с горючим.
Наконец пожар в танке удалось погасить. Вытащили убитого и обгоревшего лейтенанта. В этот момент на борту начали гореть ящики со снарядами. Их тут же бросили на землю, засыпали землей.
Танк под огнем противника был выведен своим ходом в ближайшее укрытие.
Командир танка Борис Гладков сумел беспрепятственно приблизиться к штурмовым орудиям и три из них подбил. Остальные, снявшись с засады, скрылись в лесу.
Сколько у тебя автоматчиков на танке? — опросил у лейтенанта Семенцова командир роты.
Было пятеро. Двух, раненых, отправил.
Вот тебе еще два человека во главе со старшим сержантом Титенко. Пойдешь в головной походной заставе.
Семенцов быстро пробежал глазами по карте. Полевой стороне просеки на протяжении километра тянулись молодые сосновые насаждения, толщина деревьев не более 10—15 сантиметров. Далее — такие же насаждения по правой стороне. Потом — продолговатая лесная поляна. «Значит, жди там сюрприза,— подумал он.— К тому же, просека может быть заминирована». Решил двигаться прямо по насаждениям. Захлопнул люк командирской башни и, включив переговорное устройство, сообщил экипажу:
За нами идет Левкин, потом — Васильев, а за ними все остальные. Не отвлекаться, внимательно смотреть в оба: идем первыми! А ты, Идрисов, как заметишь серо-зеленый лапсердак — пали без доклада и команды. Тебе, Саша,— предупредил командира взвода автоматчиков,— придется пока со своими «гренадерами» бежать галопом за танком метрах в тридцати. Будем ломать деревья. Не попадай под струи пулеметных очередей задних танков. В общем, сообразуйся с обстановкой.
За танком Семенцова двинулись машины головной походной заставы, а вслед за нею, на небольшом расстоянии, потянулась и вся колонна. Прошли не более километра, и уже получил «работу» Идрисов. Его пулемет дал несколько длинных очередей по кустарнику, в котором он заметил большую группу вражеских солдат. Видя, что на них движется танковая колонна, гитлеровцы разбежались.