Воздух! Воздух!
Многие бросились в оказавшуюся рядом глубокую яму. Фашистским стервятникам не удалось повредить ни одной машины, не пострадал ни один человек. Наши истребители и зенитки быстро рассеяли вражеских бомбардировщиков и заставили их сбросить свой смертоносный груз где придется.
До заводких машин оставалось не более двадцати минут. Подошли подполковник Полукаров и капитан Коломийцев.
— Как будем драться, друзья? — обратился начальник политотдела к автоматчикам.
Рожок — два фашиста,— ответил Хасан Галиев.
То есть? — не понял подполковник.
— Вот рожок,— Хасан показал на автоматный магазин.— А их у меня девять!
Ничего себе, ты этак для моего «Дегтярева» не оставишь ни одного оккупанта,— проговорил сидящий уже в танке радист-пулеметчик Константин Головкин.
Ничего, колупнем их из Киева, и Гитлер еще подбросит,— нашелся Хасан. Все засмеялись.
Должно, имеешь невесту?
Имеется, товарищ подполковник.
Тоскуешь по ней?
Больше по матери...
Георгий Степанович на минуту задумался. Потом тихо произнес:
А я очень стосковался по сыну Валентину.— Он вынул из нагрудного кармана фотокарточку, показал Хасану и всем, кто был рядом, сидящего на трехколесном велосипеде улыбающегося мальчишку. Затем, спрятав карточку, добавил: — Наше будущее принадлежит им...
Вскоре задрожала земля. Словно разыгрался ураган страшной силы. Это случилось в восемь утра. Началась артиллерийская, подготовка. Тут же раздался громкий голос командира батальона майора Ковалева:
По машина-а-а-ам! Заводи-и-и!
Настроение у каждого — приподнятое. Наступательный порыв звал вперед. Вокруг стоял сплошной рев танковых моторов. От тысяч разрывов на переднем крае врага поднялся бурый туман.
Танкисты тогда не представляли даже, какое количество стволов участвовало в артиллерийском наступлении. Только много позже узнали, что на один километр фронта приходилось 250 орудий!
Передний край противника стал неузнаваем, исчезли его очертания. Остались одни развороченные землянки, траншеи, разбитые пушки, разорванные тела гитлеровцев. Да и на опушке леса, где ожидалось наибольшее сопротивление врага, чудом уцелел лишь небольшой заслон. Около яблоньки показалось несколько, орудий, однако массированным огнем танковых пушек быстро были уничтожены и они. Налетевшая в этот момент авиация противника не смогла повредить танкам, они поспешно, скрылись в зарослях.
Углубились в лес. Картина прежняя: завалы, заминированные дороги и просеки, поляны... Напоролись на засаду с большим количеством танков и штурмовых орудий. Комбат приказал:
Гаврюшенко с ротой Семенова — вести бой с фронта!
Сам повел остальные танки в обход. После двухчасового боя засаду ликвидировали. При этом часть танков и самоходок врага была уничтожена, а часть отступила.
Поздно ночью продвижение было приостановлено: требовалось уточнить обстановку. Как только начало светать, начальник штаба капитан Гаврюшенко стал вытягивать колонну. В головную походную заставу назначили три танка — лейтенантов Васильева, Байрамова и Левкина.
Товарищ капитан! Заработала радиостанция противника, — доложил начальнику штаба старший лейтенант Левин.
Как узнал? — спросил Гаврюшенко. — Прослушивал, что ли?
Сидел в танке, проверял радиостанцию, и вдруг, совсем рядом, лопочут по-немецки.
Деревянко, пошли трех человек вперед по лесу,— приказал капитан командиру взвода автоматчиков.— Да только чтобы осторожно!
Не прошло и пяти минут, как впереди застрочили автоматы. Оказывается, в полукилометре от батальона на ночь остановилась какая-то вражеская часть вместе со своими тылами. Головная походная застава сразу же вырвалась вперед и не давая возможности гитлеровцам выйти на дорогу, начала расстреливать их.
Застигнутые врасплох вражеские танки, пушки, автомашины стали поспешно разворачиваться. На просеке образовалась пробка, некоторые автомобили застряли между деревьями. Дел танкистам майора Ковалева хватало. Да и автоматчикам было чем заняться. Механик-водитель Николай Орехов из экипажа лейтенанта Васильева на полном ходу давил танком оставшиеся без расчетов орудия и автомашины. Вырвавшийся из гущи противника Байрамов, ведя огонь, решил пересечь вырубку. Но вскоре его танк сел днищем на засыпанный землей толстый сосновый пень и стал беспомощно вертеться... Не прекращая огня, Байрамов закричал по рации:
Спихните кто-нибудь ради бога! Сижу на пне!
Прибежал капитан Гаврюшенко.
Семенцов, толкни Байрамова, он заклинился! — приказал он лейтенанту.
Маневрируя, увертываясь от огня противника, танк Семенцова подошел к застрявшей машине. Около нее Байрамов с механиком-водителем Лебедевым меняли разбитый трак. Радист Евтеев вел огонь из лобового пулемета, а башенный стрелок Миронов и автоматчики строчили из автоматов.
Опоздали! Ударила пушечка по гусенице. Разве тут их всех перестреляешь! — Байрамов в сердцах швырнул свой танкошлем на борт танка.— В машину! — скомандовал он экипажу.
Семенцов тут же спихнул их танк с пня.
Вражеская, колонна была почти полностью разгромлена, удалось вырваться лишь нескольким танкам.
Уничтожая узлы сопротивления захватчиков, гвардейцы стремительно продвигались вперед и на вторые сутки с начала наступления, в два часа ночи, вышли в район дачи Пуща-Водица и Детский санаторий. Решили переждать до рассвета. Сосредоточились на опушке дубравы вдоль дороги, метрах в тридцати от Нее. Экипажи, установив дежурство, сидели в танках, отдыхали. Танк лейтенанта Семенцова был замыкающим.
Стало светать. Неожиданно кто-то коснулся плеча Семенцова.
Товарищ командир! — послышался голос старшего сержанта Титенко.— В лесу — шум мотора.
Действительно, позади колонны шла какая-то машина. По звуку не похожа на нашу. Бойцы хорошо различали работу своих моторов. Через несколько минут мелькнул желто-полосатый борт. Это немецкий танк Т-3 буксировал штурмовое орудие.
Волков, бронебойным! — крикнул Семенцов башенному стрелку. Сам навел прицел и стал ждать, пока подойдут ближе.
Не потребовалось ни хитрости, ни какого-либо маневра, чтобы уничтожить вражеские машины.
7.
Рано утром вышли в расположение Детского санатория. Гитлеровцы бежали, оставив на столах еще горячий завтрак. Женщины стали вытаскивать из погребов виноград и угощать танкистов. Но времени угощаться не было. Противник открыл из леса по территории санатория сильный артиллерийский огонь. Пришлось поспешно повернуть вправо. Но тут произошла небольшая заминка — путь преградил противотанковый ров. К счастью, подошел батальон чехословацкой бригады, и общими усилиями препятствие преодолели.
Комбат Ковалев передал по рации:
Двигаться на станцию Беличи!
Опрокинув еще одну колонну автомашин и повозок отступающего противника, с боем ворвались на северную окраину станции. На противоположной окраине села бой другая наша часть. Танковый батальон остановился в загороженном досками дворе. Тут же прибежала женщина лет пятидесяти, закричала:
Товарищи, рятуйте! Там наших убивают!