Раскуривая махорку — угощение танкиста,— старый монгол и чмокал и покрякивал от удовольствия. Несколько раз повторил:
Два солнца нет япон!
Бойцы поняли: двое суток как нет японцев.
Спасибо совет солдат! — благодарил монгол, провожая танки.
К восьми вечера бригада совершила стокилометровый марш и сделала остановку: надо было дозаправить машины горючим, осмотреть их. И снова марш — до наступления ночи. С рассветом танкисты наблюдали темные громады поднимающихся перед ними гор. Кое-где вершины терялись в облаках.
Подъем на хребет бригада вместе с другими частями начала во второй половине дня 10 августа.
Переход по дорогам, окруженным отвесными скалами и пропастями, по узким осыпающимся тропам требовал от танкистов и пехотинцев сноровки, напряжения? всех моральных и физических сил. Горные дороги изобиловали резкими поворотами и крутыми, доходящими до тридцати градусов, подъемами и спусками. На некоторых участках путь людей и машин преграждали заболоченные пади, труднопроходимые и для колесного транспорта и для танков. Тогда приходилось проделывать проходы, в некоторых случаях прибегать к взрывчатке. 10 августа к 23 часам передовой отряд корпуса — 21-я гвардейская танковая бригада — подошел к перевалу Корохон. Горный участок в сорок километров был преодолен за семь часов. Затем, когда начали спуск, хлынули ливни. С вершин гор и сопок бросились вниз каскады воды. Озера взбухли, реки разлились, и вышедшая из берегов вода стремительно рванулась в горные долины. Там, где только что было сухо, забурлили потоки. На вершине перевала в густой тьме бесновался дикий ветер; дробно застучал град.
В общем, спуск с крутого горного хребта оказался намного сложнее, чем подъем на него.
Остановившуюся колонну 3-го батальона догнал командарм Кравченко. Он был в мокром, сверху донизу испачканном грязью комбинезоне. Генерал сразу узнал коренастого майора, депутата Верховного Совета РСФСР Лобачева.
Почему стоим, комбат? — вытирая носовым платком мокрый лоб, спросил он.
Товарищ командующий, дальше дороги нет.
Вижу, вижу, что нет. Только не понятно: избранник народа, с первого дня на фронте, с боями проехал на своем танке пол-Европы, успешно распахнул Фокшанские ворота, преодолел Трансильванские Альпы — и вдруг застопорился. Неужто сомневаешься, что Хинган преодолим?
Нет, товарищ командующий, не сомневаюсь, обязательно пройдем. Вот только добуду ещё с десяток автоматчиков — для подмоги.
Действуй, действуй, комбат!
Сначала майор Лобачев с группой танкистов и автоматчиков прошелся по маршруту, по которому должны спуститься вниз танки. Затем дал указание прочистить, уплотнить, разровнять проезжую часть спуска у подножия.
Под ливневым дождем поработали на славу и не бесполезно.
Зампотех роты Силютин еще раз проинструктировал водителей и побежал вниз, чтобы следить за спускающимися танками, помочь в случае чего.
Первым преодолел спуск командир батальона. К нему стали благополучно присоединяться остальные машины. В двух танках, правда, заклинило гусеницы: камни попали между гребнями и ведущим колесом. Выбить их не составило труда.
После преодоления горного хребта, оставив позади немало разбушевавшихся горных речушек, ставших теперь многоводными и труднодоступными, бригада сосредоточилась в городе Лубей. Проверили техническое состояние машин, подправили, подрегулировали что требовалось. В батальонах подвели итоги марша, назвали лучших людей. Среди них — Джалова. Его танк прошел более тысячи семисот километров, при этом отработал сто восемьдесят пять моточасов, не имея ни одной вынужденной остановки. Безукоризненно провели марш экипажи Суслина, Цибикова, Сарафаиова, Юрина, Чумакова, многих других.
Состоялось собрание партийной организации штаба в управления бригады. Речь шла о задачах коммунистов, штаба в обеспечении выполнения боевого приказа командира.
Чрезвычайно трудные дорожные условия повлекли за собой резкий перерасход горючего. А доставка его была сопряжена с большими трудностями. Сначала с самолета сбросили специальные контейнеры для транспортировки горючего. Затем в течение суток строили для посадки воздушного транспорта площадку. И снова, «утолив жажду», танки продолжали движение.
Ливневые дожди не прекращались. Уровень воды в реке Ляохэ поднялся до двух метров. Река разлилась, многие мосты были снесены. Темп движения колонн значительно снизился. Это грозило срывом выполнения задачи по освобождению Мукдена в указанные сроки.
Командир передового отряда майор Лобачев стопятидесятикилометровый маршрут на Мукден решил проехать по полотну железной дороги, прямо по шпалам. Иного выхода не было, по сторонам простирались болота. Этим же путем двинулись и остальные подразделения бригады. Шел по шпалам и разведывательный батальон корпуса, но его постигла неудача: мотоциклы и бронетранспортеры стали выходить из строя. Пришлось ему сойти с железной дороги, чтобы не задерживать движения гусеничных машин.
Километрах в шестидесяти от города по колонне пролетела команда:
Во-озду-ух!
Кто-то со смехом крикнул:
Да это же наши «кукурузники»!
Нет, это не были «кукурузники», хотя, действительно девять японских бипланов, налетевших на танки, походили на наши двухплоскостные По-2. Их пилотировали «смертники». Автоматчики открыли по ним дружный огонь...
Один самолет упал на лобовую броню танка лейтенанта Ермолаева. В этой машине находилось Боевое Знамя бригады. Его охраняли командир пулеметного взвода младший лейтенант Портянко с тремя автоматчиками. Люк механика-водителя был захлопнут. Младший лейтенант Портянко с прибежавшим радистом начальника штаба бригады Котловским вытащили Знамя из горящей машины и отбежали в безопасное место. В это время члены экипажа с автоматчиками сбили огонь, отбросили в сторону плоскости разбитого самолета и труп японского летчика. Механик-водитель сержант Шабров вновь повел танк вперед. Другой биплан упал на моторную часть тридцатьчетверки младшего лейтенанта Трубешка. От выплеснувшегося из бака самолета горючего танк загорелся. Погасить огонь не удалось. Командир получил легкий ожог.
Остальные вражеские самолеты, воспламенившись от огня автоматчиков, воткнулись моторами в болото, лишь торчали хвостовые оперения с красным опознавательным кругом.
На подступах к Мукдену путь танкам преградила разлившаяся река Ляохэ, через которую пролегал железнодорожный мост. Другого пути для преодоления этого серьезного препятствия не было. Поэтому комбат Лобачев рискнул пустить один танк по мосту. Но он прошел всего метров десять и нерешительно остановился. Пролет моста под многотонной тяжестью, сосредоточенной на малом участке, угрожающе прогнулся и стал раскачиваться. Лобачев приказал экипажу вернуться обратно.
Мукден — вот он, а добраться до него нет возможности. Собрав командиров и посоветовавшись с ними, майор принял новое решение: переправить танки через мост на железнодорожных платформах. Он, приказал командиру роты Алексашкину пойти на ближайшую станцию Синьмин и пригнать оттуда паровоз хотя бы с одной платформой. Вместе с ротным отправились начальник связи батальона Жук и три автоматчика.
Через некоторое время они вернулись с двумя паровозами и двумя платформами. Машинисты — китайцы. На одну платформу погрузили танк комбата, а на другую — машину Алексашкина. На борта тридцатьчетверок сели автоматчики и начальник политотдела бригады Михайлов. Один паровоз — впереди первой платформы, другой — позади второй. И двинулись в Мукден.
Появление на станции двух советских танков с шестнадцатью автоматчиками ошеломило японцев, не успевших убраться из города. Все они сдались без единого выстрела. В руках танкистов оказались несколько воинских эшелонов с боевой и другой техникой.
Подполковник Михайлов через переводчика приказал начальнику станции объявить по радио такой текст: «Станция занята большим количеством советских танков, которые уже вступают в город Мукден. Всем военнослужащим гарнизона немедленно и без всякого сопротивления сложить оружие».
Начальник политотдела с командиром роты Алексашкиным заставили пленных японских солдат освободить платформы от имеющегося на них различного груза, и вскоре около десятка их были отправлены за остальными танками. Тем временем Лобачев на своем танке с двумя автоматчиками, начальником станции и переводчиком направились в город. Проезжая по улицам, майор видел, что переданное по радио возымело свое действие: военнослужащие гарнизона складывали оружие. В восточной части города обнаружили прятавшихся в зале одного из строений около сорока человек офицеров интендантской службы. Среди них было несколько полковников. Все они сдались безропотно.
Вскоре в город вступили и остальные танки батальона. А к вечеру 20 августа, совершив стотридцатикилометровый марш, на южной окраине Мукдена сосредоточились все подразделения бригады.
Днем раньше в восемнадцати километрах от Мукдена высадился воздушный десант в составе двухсот двадцати пяти человек под командованием майора П. Е. Челышева. Вместе с десантом находился представитель военного совета Забайкальского фронта генерал-майор А. Д. Притула. Приземлившись, десантники захватили аэродром, после чего сюда прилетел командарм Кравченко. В сопровождении офицеров штаба и группы бойцов он сразу же отправился в штаб Квантунской армии, чтобы как можно быстрее обезглавить японскую армию, убрать японских генералов из Мукдена. Командарму уже доложили, что в городе находятся несколько танков батальона майора Лобачева. Два из них появились во дворе здания, где находился японский; штаб, одновременно с труппой генерала Кравченко. Из первой машины вышел командир корпуса Савельев, из второй — комбат Лобачев.
Командарм потребовал от японского генералитета немедленно освободить здание штаба...
3.
Увидев советские машины, десятки тысяч китайцев — жителей Мукдена высыпали на улицы и площади города. Они становились по обеим сторонам проезжей части и, высоко подняв над головой руки, хлопали в ладоши.
Хорошо, хорошо!
Спасибо!
Шанго-о-о!
Многие плакали от радости. Из распахнутых окон и дверей выплеснулись красные флаги.
В толпах мукденцев было немало полуголых людей в рваных соломенных шляпах, с котомками за спиной. Это — кули и другие бездомные труженики, за одни харчи нанимающиеся на любую работу. Зато как вольготно чувствовали себя здесь японские владыки! Нет теперь среди китайцев более ненавистного слова, чем слово «япон». Колонну разоруженных японских солдат приходилось оберегать от возмущенных горожан...
На железнодорожной станции стояло много паровозов и порожних платформ. Майора Лобачева, который готовил свой батальон к маршу в Порт-Артур, вдруг осенила мысль: а почему бы не сформировать паровозные бригады и не использовать их для перевозки танков?
Командир бригады подполковник Третьяк одобрил идею комбата. Он тут же отдал распоряжение всем батальонам, благо, что платформ было в избытке. Их хватило и для самоходок полка майора Кожевникова, который к этому времени тоже оказался в районе станции.
К полудню 22 августа все три танковых батальона, закончив погрузку, по железной дороге выступили в Порт-Артур. Транспортные машины под руководством начальника штаба бригады двинулись своим ходом.