Брайан Ричардсон поставил недопитую чашку.
– Мне тоже пора. Спасибо за чай, миссис Хауден. – Он церемонно раскланялся с Маргарет, на ходу, легонько коснулся руки Милли. Когда они вместе с Хауденом уже выходили из гостиной, до женщин донесся голос Ричардсона:
– Я буду в аэропорту и провожу вас, шеф.
– Не уходите, Милли, – предложила Маргарет. – Выпейте чаю.
– Спасибо. – Милли опустилась в кресло, где прежде сидел Ричардсон.
Занявшись сложными манипуляциями с серебряным заварочным чайником и кипятком, Маргарет заметила:
– У нас не дом, а сплошной кавардак. Больше нескольких минут кряду ничто не остается в покое.
– Кроме вас, – тихо проговорила Милли.
– А что мне еще остается, дорогая моя? – Маргарет налила Милли чаю и добавила себе свежей заварки. – Все идет мимо меня. Я как-то не научилась переживать из-за всех этих важных событий. Хотя, может быть, и стоило бы.
– Да зачем это вам, – возразила Милли. – Когда познакомишься поближе, все оказывается на удивление однообразным и скучным.
– Я так и думала, – Маргарет улыбнулась и подвинула поближе к Милли сахар и сливки. – Но от вас такого не ожидала. Всегда считала вас полной энтузиазма правой рукой Джейми.
Милли неожиданно для себя самой призналась:
– Энтузиазм выдыхается, а руки устают. Маргарет рассмеялась:
– Какие мы с вами обе ужасные предательницы, не правда ли? Но должна сказать, что время от времени находишь в этом хоть какое-то облегчение.
Наступило молчание, тишину большой полутемной гостиной нарушало лишь потрескивание пылающих поленьев. По потолку плясали отсветы пламени. Поставив свою чашку, Маргарет участливо спросила:
– Вы когда-нибудь жалели, что все так обернулось?
Между вами и Джейми, имею в виду.
На мгновение у Милли перехватило дыхание. Значит, Маргарет знала. Знала все эти годы и ни разу не обмолвилась ни единым словом. Милли часто задумывалась над этим, а порой даже начинала подозревать, что это так. Теперь она знала наверняка – и почувствовала огромное облегчение.
Она ответила абсолютно честно:
– Я никогда не была уверена до конца. А теперь я не очень об этом и думаю.
– Понимаю, в конечном итоге так всегда и бывает. Сначала думаешь, что рана никогда не закроется. Но в конце концов она неизбежно заживает.
Милли заколебалась, подыскивая нужные слова.
Потом прошептала:
– Вы, должно быть, очень переживали.
– Да, – задумчиво и медленно кивнула Маргарет. – Помнится, в то время я страшно страдала. Как и любая другая женщина на моем месте. Но в конце концов все проходит. А иначе нельзя, по правде говоря.
– Не знаю, смогла бы я проявить столько понимания, – тихо произнесла Милли и неожиданно добавила:
– Брайан Ричардсон сделал мне предложение.
– И что вы ответили?
– Я еще не решила, – Милли озадаченно покачала головой. – По-моему, я люблю его, я знаю, что люблю. Но, с другой стороны, я до конца не уверена.
– Жаль, не могу вам помочь, – в голосе Маргарет слышались неподдельная нежность и участие. – Я давным-давно поняла, что невозможно жить жизнью других людей. Мы должны решать сами – даже если при этом и ошибаемся.
Да, это верно, подумала Милли, и вновь перед ней встал вопрос: а сколько еще она сама собирается тянуть со своим собственным решением?
Джеймс Хауден тщательно закрыл за собой двустворчатые двери кабинета и взял трубку специального телефона красного цвета. Это был оснащенный шифратором аппарат прямой связи, надежно защищенной от прослушивания.
– Премьер-министр слушает, – произнес он в микрофон.
Ему ответил голос телефониста:
– Президент у телефона, сэр. Одну минуту, пожалуйста.
Раздался щелчок, и Хауден услышал громкий, грубовато-добродушный басок президента:
– Это вы, Джим?
Хауден улыбнулся знакомому гнусавому говорку Среднего Запада.
– Да, Тайлер. Хауден слушает.
– Ну как вы там, Джим? Хауден признался:
– Устал. За последние несколько дней мне пришлось много поездить.
– Знаю. У меня был ваш посол, познакомил с программой ваших выступлений.
В голосе президента зазвучали озабоченные нотки:
– Вы уж не слишком усердствуйте, Джим. Вы всем нам нужны. Так что поберегите себя.
– Постараюсь, – Хауден усмехнулся. – Рад слышать, что я нужен. Надеюсь, избиратели тоже так думают. Голос президента стал серьезным.
– Считаете, что справитесь, Джим? Уверены, что можете справиться?
– Да. Нам придется нелегко, но я справлюсь, если, конечно, будут выполнены условия, что мы с вами обсуждали, – таким же серьезным тоном ответил Хауден и добавил многозначительно:
– Все условия.
– Я как раз в связи с этим и звоню, – грубоватый голос на мгновение умолк. – Кстати, какая у вас там погода?