I. Иво Эль Гарден
— Эй, бать! Хлестни-ка еще мне в кружку!
В трактире было совсем тихо, лишь пара сидевших компаний скрашивали одиночество местного заведения — «Распутница». Люди были не из приличных — бродяги да пьянчуги, коих уже не сосчитаешь на окрестностях. Те, кто побогаче прочих, гасились в подобных местах, пока монета-другая позволяла.
— Батя, ты оглох что ли? Неси меду сюда, живо! — голос был груб, слегка охрипший, отчетливо пьяный.
В ответ не слышалось ничего.
— Э, Тихой? — пьяное тело пошатнулось и встало со стула, направив взгляд в сторону трактирщика, — ты оглох там штоль? Я сказал меду мне, сука!
Из-под деревянной балки аккуратно выглянуло лицо, старое, все седое и в морщинах. Взгляд был уверенным, старик не боялся засидевшегося.
— Хватит тебе пить. Ступай отсюда.
— Хватит? Ступай?
Он встал и направился в сторону трактирщика. Приблизившись так, что пьяный мог спокойно достать того рукой, на всю таверну послышался громкий звук, вызванный ударом кулака по стоявшему рядом столу.
— Ты мне, сука, не указывай…
Удар был приглушен громкой и достаточно отчетливой икотой.
— Посмотри на себя, хлопец. Перепил ты малясь, — старик смеялся и улыбался в ответ на злобу. — Ступай спать, а завтра приходи ко мне вновь — угощу всем, чем пожелаешь.
Пьяный резко схватил деда за свисающую седую бороду.
— Наливай. Или убью.
От испуга старик сглотнул слюну, пару секунд смотрел в обозленные глаза напротив. Невольно рука потянулась за высокой деревянной кружкой.
Прозвучал звук открывшейся двери. Все внимание трактира сразу же направилось туда.
Высокий мужчина среднего телосложения вошел внутрь. Голова его была прикрыта капюшоном, но хорошо были видны мерцающие в тусклом помещении голубые глаза. Свисающий до пола черный плащ скрывал абсолютно все тело, и лишь выпирающая рукоять меча указывала на потенциальное ремесло неизвестного. Походка была медленной, скорее аккуратной, шаги были размеренные. Войдя внутрь и захлопнув дверь, он быстро оглянулся.
— Добрый вечер. Есть что выпить?
Голос был в меру грубым, в меру «сладким», сравнить его можно было с хорошим старинным вином.
— Нет здесь пить. Мы закрыты, — ответил ему пьяный.
Таинственный путник прошел вперед, до середины трактира. Все время, что шел, не переставая смотрел вокруг и всегда останавливался взглядом на схватившем старика мужчине.
— Ты трактирщик?
— Считай, что я. Проваливай.
Мужчина в плаще засмеялся.
— Негоже старых так хватать и пугать. Отпустил бы, коль нет серьезной надобности.
Глаза того, что схватил деда, озлобились, покрылись капиллярами. Рука автоматически отпустила из захвата бороду и мужик смело, схватив лежавшую рядом вилку, ступил навстречу стоящему путнику.
— Сгинь, плешивый!
Он резко замахнулся вилкой и нанес грубый небрежный удар сверху. Обороняться путник особо и не собирался: он сделал шаг назад и выждал, пока атакующий повалится вперед. Как только это случилось, он схватил его плечи двумя руками и сильно ударил того коленом под дых. Чувство боли пьяному пришло не сразу, но по итогу он закричал и постарался выровняться, ударить в лицо. Но попытка оказалась вновь неудачной: мордой он встретил массивный кулак, летящий с большой скоростью прямо в нос. Такого удара выдержать не получилось, и мужик упал без сил и сознания на пол.
— Если ваш — убирайте его быстро. И больше чтоб здесь не появлялись.
Глазами он окинул сидевшую рядом компашку — «кучу тел», которые особо и не замечали, что происходит вокруг.
Сам таинственный подошел к старику.
— Ты как, батюшка?
Трактирщик, немного расчесав потрепанную от хвата бороду, взглянул на путника и немного неуклюже кивнул.
— Ох, хлопец, хорошо я, хорошо.
Затем посмотрел на валяющееся без сознания тело.
— Спасибо тебе, сынок, Ярый никогда не умел себя вести вежливо, коль выпьет. Но сегодня было что-то новое.
— Ярым его зовете? — путник также взглянул на мужика, облокотившись на стол руками.
— Да, все так, Ярый он. Сын местного покойного водилы, Царство ему небесное…
Дед перекрестился, справа налево.
— Батька его светлым был человеком, людей водил по разным тропинкам, тем, что безопаснее, да по грибы, по ягоды ходил. Сына приучал тоже этому делу, но год назад не срослось у него в жизни… Забрел куда-то и остались от него лишь кусочки. А Ярый с тех пор не смог признать смерти батькиной — так и пьет все время.
— Никогда не было легко, старик. Никогда. Это не оправдание.
Мужчина спустил капюшон, взглянул в глаза деду. Глаза его были нежно-голубыми, словно небо безоблачное. А волосы черные и растрепанные, словно колосья на ветру. Возле левого глаза, у самой носовой перегородки, виднелся маленький, но очень заметный шрам. Нос крупный, но пропорциональный всем прочим частям лица. Губы грубые, сухие — он часто их прикусывал.
— Нальешь выпить?
— Иш, как не налью! Присаживайся сынок и говори, что будешь?
— Люстерский есть?
— Как ж нет-то! Конечно есть, свежий причем! Сейчас подам круженцию.
Путник подставил стул поближе к столу, уселся поудобнее.
— Как звать тебя, молодец? — старик кричал из-под стола, наливая в кружку свежую пенную медовуху.
— Иво. Иво Эль Гарден.
Трактирщик поставил увесистую высокую кружку на стол, с которой стекала выпивка. Люстерская медовуха, кою и попросил Иво, была лучшей медовухой на всем белом свете.
— Иво так Иво, им и будешь, значит-с. Я Тихомир. Но это как матушка назвала. Так меня все Тихим зовут, и ты зови.
Иво сделал глоток медовухи.
— Тихой… Будем знакомы.
— Конечно будем! Я себе тоже налил, давай за знакомство и выпьем.
Тихой достал еще одну наполненную до краев кружку. Иво опустил голову и усмехнулся, но сделал это так, чтобы дед не увидел.
— Давай выпьем. За знакомство.
Они стукнулись кружками и сделали пару глотков.
— Уф… Как же хорош наш родимый мед. Лучшая выпивка на всем континенте.
— Я нейтрально отношусь к алкоголю, не мне судить.
— Так и не суди, пф! Просто пей и наслаждайся.
Тихой сделал еще пару глотков. Иво не поддержал трактирщика.
— Кем будешь по цеху?
Тихой говорил соответствующе своему имени — тиховато, кривил лицом из-за медовухи. Иво ответил не сразу, сначала выдохнул и сделал глоток из своей кружки, дабы смочить горло. После этого он просипел, аромат алкоголя бил по его носу. Все время мужчина отводил взгляд в сторону.
— Наемником я буду.
— О как! И какими судьбами такой наемник в наших краях? Верхоянск — город дальний и простецкий, а на тебя взглянешь — ну точно столичный! Я ж, сынок, рукоятку твоего меча сразу заприметил, — трактирщик захохотал, — Хорошо сделана, на совесть.
— Все-то ты замечаешь, Тихой.
Иво сделал глоток медовухи.
— Ай, не томи уже. Редко гостей приличных встретишь, интересно же мне, что такого, как ты, привело сюда.
— По пути было, вот и заглянул.
— А откуда путь?
Иво немного отвлекся, сзади зашумели те, что пили вместе с Ярым.
— Не обращай внимания на них, они не верзилы, — Тихой почесал бороду.
Иво же сглотнул слюну, медленно развернувшись обратно лицом к старику.
— С лесов Аурамских иду.
— Аурам? Эт которое лесное государство, что на западе?! Ничего-ш себе, какая даль. Ты, Иво, видать серьезный парень у нас. Наемничаешь, да еще и в таких местах.
Иво усмехнулся.
— Да куда-там.
Тихой взял кружку и залпом опустошил ее, допив все то, что осталось. Смотря в кружку Иво, он понимал, что ему подливать еще рано.
— Да туда, хлопец, туда… Время тяжкое, сейчас пади попробуй выйти за стены дома — съедят тут же! Черт знает, что творится в мире. А ты вот ходишь, бродишь. Хотя, я люблю таких, как ты. Вы мира навидаетесь, а потом рассказываете, что да как, а я слушаю… Чтобы потом передать информацию.
— И что говорят? — Иво не отводил взгляда от Тихого, держал в руке кружку, но пока что не пил.
— Ох, да всякое говорят. Кто родичей хоронит своих, кто напротив — сынков да дочурок. У кого скот весь помрет, кто без крова останется. Всякое травят да болтают. Недавно парнишка заходил — ну лет пятнадцать отроду стукнуло, богом клянусь. А весь в саже да золе. Я его спрашиваю, мол, «что случилося с тобой, Боже»? А он молчит… И глазенками водит. Я еще раз задаю вопрос. Ответ — все то же молчание. Ну, я тогда подошел, за руку взял — незя ж с людьми в беде по скотински себя вести.
Иво внимательно слушал.
— Верно говоришь.
— Так конечно верно! Он ни слову не промолвил, а стоит и словно просит что-то, умоляет. Я думаю, ну, может воды или еды надобно… Даю стакан с водицей и хлеба буханку. Хлеб отдал обратно, а воду выхлебал в ту же секунду… И таких кружек воды, как из которых мы с тобой сейчас пьем, штуки три выхлебал сходу! Потом убежал и ни слова не сказал. Ну, думаю, ладно — Бог с ним, я помог, чем мог. А потом мужики местные мне-то и поведали, что у него дом сожгли, над матушкой надругалися ироды какие-то, а батьку…
Тихой остановился, схватился за голову и сделал паузу. Голову он начал небрежно и нервно чесать.
— Батьке головушку отсекли… Да в ноги сынку кинули.
Иво отвел голову в сторону, поменялся во взгляде, скривил лицо и прикусил губу.
— Ублюдство… — прошептал он.
— Эх, жалко мальчика… Хотя, чего жалеть — такого, Иво, у нас куча. У каждого свойское. В Верхоянске тоже много сякого этакого. Но, — Тихой мило и «по-дедовски» улыбнулся, — держимся помаленьку, как видишь, горя стараемся не видеть.
За все время, слушая рассказы Тихого, Иво почти опустошил раннее полный до краев кубок Люстерского меда. Он сделал последний мощный глоток, после чего кружка оказалась пустой.
— Всякого наслушаюсь — везде одна и та же история, — Иво был холоден, вообще не удивлялся.
— И ведь правду глаголешь! Что уж там, таким, как ты — наемникам, только расскажи — они уже слышали подобное три сотни раз. Покуда петух утром прокричит, родится новая история, хе-хе.
Дед забрал кружки и вновь наклонился в место разлива пойла.
— Я все, — тихо выдал Иво.
— Выпей еще со мной, чего уж тебе. Мед-то легкий, как по маслу идет.
— Нет, Тихой, прости. Я все.
Тихой выпрямился, скорчил лицо.
— Ну… Как знаешь. По правде говоря, еще кое о чем хотел поведать тебе. Сердце болит, знаешь.
Иво не придал особого значения и лишь смотрел под руки, на стол.
— Ну так ведай, время еще есть.
— Я налью себе, если не против.
Рука старого трактирщика немного затряслась, но он старался контролировать тряску. Иво же, впрочем, воспринимал все, как ни в чем не бывало — спихивал все на старость и на резкую восприимчивость всего, что происходит вокруг. Он продолжал смотреть под руки и думать о чем-то. Даже не заметил, как прошла минута, пока Тихой наливал себе что-то. Дед достал кружку, но почти пустую — на дне что-то едва плескалось. Принюхавшись, наемник понял: это была водка. Помимо нее, что Иво также сначала не приметил, Тихой также достал царапанную всяческим тарелку, выструганную из дерева явно не самым умелым мастером: грубо отделанные края, небрежная и неровная вырезка, даже никакого примитивного узора на ней не было, хотя вся посуда обладала таковым — уже дело народного менталитета. Да и качество тарелки было абсолютно не важным — главное, что она выполняла свою функцию. Находящиеся на ней выращенная свежая зелень и парочка помидоров казались действительно хорошей закуской. Все время, что дед копошился по закромам своей таверны, Иво ждал. Молча, не обращая внимания ни на что вокруг, вдумчиво всматриваясь под руки.
— Ну-с, как тебе у нас тут? Все нравится?
— К чему вопрос?
Изгнанник поднял голову и пересекся взглядами с Тихим.
— Считай, из любопытства спрашиваю. За твое здоровье, кстати.
Тихой выдохнул в плечо и выпил залпом содержимое кружки — примерно 50 миллилитров. Не успев закусить, он закашлял, да не просто, а приступом. Наемник протянул руку и поддержал старика за плечо. Кашель почти сразу прекратился.
— Город как город. Ничем почти не отличается от других не столичных. Куча дерьма, уродов и иродов, мало добрых людей. Ощущение, что я дома.
Дед выдал легкий смешок.
— Коренной бауманец?
— Можно сказать и так. Во всяком случае, считаю Бауманию своим домом.
— Это хорошо. Очень хорошо.
Дед сделал второй глоток. В этот раз выпил не так много, сразу же закусил.
— Дочурка у меня пропала, Иво… Один Бог знает, где мне ее искать. Да и некому, кроме меня. Мать померла давно, от болезни. Остались мы вдвоем. А сейчас и подавно я один.
Иво озадаченно взглянул на Тихомира.
— Когда пропала?
— С неделю назад. Вечером по ягоды отправилась, чтобы нового алкоголю наварили… И не вернулась.
Он потянулся в этот раз уже за целой бутылкой водки, но Иво рукой остановил его. Когда Тихой посмотрел на мужчину, тот покачал головой в сторону.
— Давай лучше на трезвую. Рассказывай, как было дело. Все, да поподробнее, — после этих слов, Иво встал со стула, в более устойчивую позу, отодвинул одинокую на столе тарелку вбок, и на ее место уложил руки.
Тихой же послушался. Он присел на стоявший около него стул, который так часто использовал — спина была больной. Затем откинулся на спинку стула, тяжело выдохнул и взглянул на потолок.
— Катрина, доченька моя, ангелами хваленная и красавица, коих свет не видал. Помогает мне всюду и со всем. То вилами вспашет, то воды натаскает, то за ягодами сходит… Однажды, я уже сказал тебе — неделю назад, пошла за свежими ягодками, для выпивки в трактир. Время было далеко за полдень, солнце уже уходило за горизонт. Я в это время тута был, убирался да посетителей новых обслуживал. И как-то время так летело, что оглянуться я не успел, а уже ночь. А нету ее все еще. Я и распереживался весь… Попросил мужиков, кто покрепче, сходить посмотреть ее. А они все любили ее — бегали да цветки полевые дарили, сразу согласились выручить. Искали всю ночь, но не нашли. Потом еще день искали, и еще одну ночь. Нет ее, как след простыл.
Иво хрустнул фалангами пальцев. Звук был громким, слышен всем в таверне. Также он постоянно стучал пальцами по столу, постоянно смотрел в лицо Тихому.
— Что дальше было?
— Да ничего, юнец, ничего… С тех пор я каждый день выхожу, зову ее сладко и ласково, как по детству, но не отзывается она. Я уже даже думаю, — по щеке трактирщика покатилась слеза, но он не плакал и более того — старался скрывать все эмоции, что есть, — дай хоть тело ее найду… Умерла если, то горе на всю жизнь, но хотя бы упокоить надобно, по-человечески. Эх, даже трупа нет нигде. Как испарилась моя девонька.
— А где ягоды она собирала? — с особым интересом интересовался Иво.
— Где-где… У нас место одно только такое — за моей таверной тропинка, ведет она в поля да огороды. Но если зайти поглубже, за них, то откроется красивая рощица. Так и ягоды в ней растут. Она не сильно большая, потеряться там невозможно, но ягоды растут повсюду. Там еще озеро есть, детишки там купаются иногда. Но уже никто не купается там, все боятся после случая с Катриной.
Иво склонил голову, выражая сожаление.
— Мне искренне жаль за тебя, Тихомир. Думаю, ты…
— Понимаю, конечно, — старик высказался наперед, явно догадываясь, о чем ведет речь Иво, — понимаю, что кончено с ней. Но мне хотя бы тело найти, да упокоить. Не хочу я, чтобы моя девочка неупокоенная водилась по округе да убивала неосознанно.
— О чем ты говоришь? — удивленно сказал Иво.
— Души неупокоенные духами становятся и кошмары начинают творить. Я старый уже, многое пережил и повидал. Я знаю, что это такое за явление. И знаю, что просто так с этим не справиться. Поэтому и волнуюсь. Хотя бы по светлой памяти ее на тот свет отправить, без грехов за спиной.
Иво осмотрелся по сторонам. Ничего не изменилось, но самое главное, что никто не слышал их разговор с Тихим — всем было чхать, местная пьянь уже давно дрыхла за столами трактира, либо в полусонном бреду допивала оставшееся в кружках. Это радовало наемника. Он всмотрелся в кружку Тихомира — на дне осталась пара капель водки. Он взял кружку и допил остатки. Из-за малого ее количества водки толком Иво не почувствовал. Затем он взял старика за руку.
— Ложись спать, по утру я вернусь. Заскочу попрощаться.
Недолго думая, он развернулся и направился к выходу из таверны.
— Время уж ночь, сынок. Оставайся у меня, койка дочуркина-то осталась.
Уже схватившись за ручку двери, Иво обернулся и улыбнулся старику, и сразу же накинул капюшон обратно на голову так, что Тихой видел лишь улыбку и скрывающиеся в тени глаза.
— Я уже снял комнату, не бойся за меня.
После чего, он моментально покинул таверну.
II. Изгнанник
Иво шел тихо. Стремился никого не разбудить и остаться незамеченным.
Как и сказал Тихомир, прошел за таверну и почти сразу же увидел огород да поля пшеничные. В ночной темени отчетливо были видны лишь силуэты, и то, благодаря яркой-яркой луне, воцарившейся в небе.
Дыхание бауманца было ровным, спокойным. Скорее даже сконцентрированным. Смотрел он вдаль — ни одну из иных сторон не окидывал взглядом. А шел, прикрывая глаза. Все время, что он показался вновь на улице, постоянно что-то бубнил и напевал себе под нос, но разобрать, что именно, не казалось возможным.
Следов в округе было пруд пруди. Всяческих. Народу днем здесь ходит немерено много, причем народу всякого разного. От маленьких, словно куколки, девиц до крупных, соизмеримо богатырям истинным, хлопцев. Это было видно по следам — размер ног всегда был разным. Иво не придавал этому такого явного значения — это было скорее просто его замечанием.
Он подошел к полям впритык. Свежие, не разграбленные и слава Богу не затоптанные. Колосья на одном поле, овощи на другом — лучший и самый простой источник пищи для крестьянского городка. Присел на одно колено, наемник всмотрелся в землю около крестьянских полей. Всмотрелся пристально, обводя глазами достаточный участок земли. Затем поводил пальцами по ней, взял горсть. Сначала горсть он сжал в кулак, а после аккуратно пропустив через кулак, высыпал ее обратно. Земля была свежевспаханной и влажной, но не мокрой — дождя не было в последние дни, но он точно лил дня три назад. Не задерживаясь на одном месте, Иво встал и обошел все поля сразу. Ничего необычного по итогу не заметил.
Здесь делать было больше нечего. Иво проследовал дальше, за город по той самой тропинке, о которой также рассказывал Тихомир. И, также опираясь на его слова, Иво сразу обратил внимание, что действительно в сторону рощи больше никто не ступал — тропинка была девственно чистой, ни единого намека на то, что по ней кто-то ходит. А воздух был влажным, чрезмерно влажным. Влажный воздух, сырая земля… При такой обстановке следы бы точно остались, если бы кто-то из разбойничьих досаждал Верхоянских жителей.
— Не рук человечьих это дело, — промолвил коротко Иво голосом грубым и застоявшимся в горле.
Пошел дальше, вглубь чащи, изредка останавливаясь, вслушиваясь в звуки округи. Даже птицы и звери не шуршали, идеальную тишину прерывал лишь изредка появлявшийся легкий ветер, колышущий траву и листву деревьев. Подойдя к уже густеющему лесу, он оглянулся по сторонам. Никого не обнаружил. Тогда-то Иво обнажил свой меч.
Обоюдоострое оружие, где-то девяносто сантиметров в длину. Рукоять была деревянной, однако вся обвитая мягкой и тонкой телячьей кожей в угоду лучшего хвата. Гарда была непримечательной, прямоугольной и не сильно длинной, но функцию свою выполняла отменно. Так называемое «яблоко» оружия было самым обычным, лишь размерами отличался и был меньше своих аналогов. А вот уже клинок обычным назвать было нельзя — это была уникальная работа. Лезвие меча было не из стали, а из сплавов черного титана — самого крепкого и дорогого металла на всем континенте, и алюминия — ради легкости оружия. Клинок был темно-фиолетового цвета, оттенка ближе к черному. По всей его длине были расположены рунические символы старинных письмен. Что было написано именно — не понять. Иво ловко взмахнул мечом в воздухе и сделал шаг вперед.
Шаг сменил на бег. Сначала легкий, потом быстрее. Все время смотрел под ноги, чтобы случайно не упасть. Бежал Иво так, словно рассекал сам воздух — даже рельеф окрестности не мешал двигаться быстро и проворно. Каждое появившееся на пути бревно или яма ловко перепрыгивались, после чего бауманец также ловко, подобно проворному коту, приземлялся на ноги и продолжал бежать, не сбавляя скорости. В его движениях были прекрасно видны годы тренировок и горы опыта за спиной, что невозможно было скрыть.
И вот перед наемником открылось «сердце» чащобы — то самое озеро, которое было светлее золота под солнечными бликами. Озеро это было больше похоже на зеркало, отражающее лунный свет и служившее мощным фонарем — все в округе было отчетливо видно. Бауманец резко остановился, также резко осмотрелся. Что-то помогало ему в ориентировании, потому что он уверено двигался в неизвестной местности, не опасаясь за свою спину. Хотя меч он держал наготове. Ветер возле озера дул уже сильнее — плащ Иво постоянно колебался в сторону дуновения. А воздух не был чистым — что-то в нем присутствовало неприятное, но наемник не понимал, что именно.
Иво сразу же нашел маленькие кустарнички брусники — видать, та самая ягода, кою постоянно собирала доченька старика из Трактира. Он незамедлительно подошел к ним. Рукой поддел свисающую одинокую ветвь одного из кустов. Затем отпустил. Ветка сразу же повалилась к земле, однако в этот раз намного ниже, чем находилась до этого. Иво повторил это действие вновь, во второй раз ветка попросту откололась от кустарничка и повалилась на землю, подобно незаметной пылинке. Наклоняясь за упавшей веткой, он едва заметил глазом появившиеся множественные частицы в воздухе, стремительно поднимавшиеся ввысь. Какую-то часть из них он ненароком вдохнул, после чего сразу же закашлял. Это был самый что ни на есть пепел, только немножко иной — меньше привычного после костра. Подобное всерьез смутило мужчину, он немного застопорился в полусогнутом положении. Лицо его злобно покосилось. Наряду с этим он сильно сжал зубы, до скрежета и скрипа, а напоследок еще и выдохнул со свистом. От сильного выдоха весь пепел в воздухе вскружился в разные стороны. Бауманец взял ветку в руку и внимательно рассмотрел место, где ветка и оборвалась. Абсолютно все внутри нее было гнилым, пепельным. Иво поводил по оборванному краю пальцами — он начал сыпаться, словно ветка была целиком и полностью из пылевых частиц.
Бауманец насторожился и резко встал на ноги, да так сильно, что втоптал под собою землю. Меч обхватил двумя руками и встал в боевую стойку, словно чего-то ожидая. Голову он наклонил слегка вперед, прикрыв глаза.
Где-то справа от Иво что-то резко зашумело, засвистело, зачирикало словно воробей по утру. Иво все также стоял, не меняя положения и не отводя взгляда в сторону появившихся звуков. Затрещали ветки. Зашелестела листва. Ветер поутих.
И он показался.
Большой, массивный. Нельзя было сказать, что эта была типичная груда мышц — сама по себе тварь была высокой, более двух метров ввысь. Самое настоящее исчадье Ада, отрепье и отродье, вестник конца и неживое создание, питающееся душами всего живого и дышащего. Демон.
Он появился неспешно, вышел даже скорее вальяжно, словно выпивший гость со свадебной гулянки, но шагал так громко, как будто кто-то со всей силы закрыл крышку сундука. Тяжелая была тварина, вся красная, как кровь. Его морда была рогатая, кожа жесткая, как камень, грубая недевичья. Глазенками отродье попросту не обладала, зато прямо по центру лица красовался огромный нос, позволявший нивелировать недостаток одного из чувств. Тело было покошено вперед, спина горбатая с выпирающим сквозь тонкую кожу позвоночником. Руки длинющие-длинющие, а когти на пальцах были скорее лезвиями острозаточенной рапиры. Пальцев, к слову, было по четыре на каждой кисти. Ноги создания были похожи на конечности «сатира», мифологического создания из легенд — козлоногие, моментами мохнатые и волосатые, но это если приглядываться. Лапы монстра были такими же, как и руки — большими, грозными, с острыми когтями, но намного короче, чем те, что на руках.
Исчадье увидело Иво, от радости затрепетало. Дикий гул подняло, изо рта разлетались слюни по всем сторонам. Иво продолжал смотреть на него и не предпринимать ровным счетом ничего. Демон же потихоньку ступал вперед, навстречу бауманцу.
Один прыжок.
Достаточно длинный и быстрый — тварь совершила его с целью закончить схватку, даже не начав ее. Но Иво ловко уклонился — отпрыгнул вбок, после чего ловким взмахом меча нанес режущую рану под лопатку отродью. Демон рассвирепел. В момент ранения он непроизвольно дернул рукой и достал Иво — его откинуло на пару метров назад, но наемник устоял на ногах.
Тварь закричала, словно израненный и взбешенный медведь. Поводило мордой по всем сторонам, учуяла бауманца и вскочила с места в высь, незамедлительно приземлившись прямо на том самом месте, где и стоял Иво — тот отпрыгнул вновь. Затем она начала наносить нескончаемый удары острыми когтями и сражающие сцепились в «вихревом танце» — демон наступал с ударами грозно, уверено. Иво, блокирующий удары когтями, иногда чувствовал, как неуверенно заблокированный длинный коготь касался самого края кожи его лица. Иногда отрепье сжимала пальцы, тем самым пытаясь провести вторую незамедлительную атаку. Иво приходилось уклоняться всем телом, что ставило его в проигрышную ситуацию. При всем при этом, он ловко двигался спиной вперед, как будто на его спине были глаза, видящие, что там находится. Ноги мужчины кружились и «танцевали» — он постоянно менял их положение на более выгодное и устойчивое, в отличие от твари, которая просто наступала вперед, бездумно совершая рубящие удары когтями.
Но она почти достала его — одним из когтей. В один момент нога Иво, крепко стоявшая на земле, слегка провалилась — маленький участок земли, как и ветка, стал изнутри из пепла и сильно втоптался, что покосило сражавшегося. Почуяв это, демон сразу же напрыгнул на бауманца и уже чуть не рассек все человечье тело ударом когтей с двух рук, но случилось нечто.
Глаза Иво моментально обратились из голубых в полностью черные — зрачок и глазное яблоко смешались одной палитрой, за одним исключением, что в зрачке Иво как будто что-то зажглось: это не был настоящий огонь, привычный обычному люду, это был огонь изнутри, словно в закромах души разбушевался пожар, который отражается в его глазах. Помимо глаз, сам меч Иво словно начал «полыхать», но это было лишь по ощущениям, физически он не горел, лишь издавал едва заметное свечение. Сила Иво многократно возросла, и демон понял это сразу же: он попытался немного отступить назад, но было уже поздно.
Иво, находившийся сперва на одном месте, с проваленной в землю ногой и держащий удар исчадья ада, как по щелчку пальца, моментально оказался в совершенно другом месте, а именно за спиной у демона. Он сразу же нанес хлесткий и жесткий удар по хребтине твари — кровь брызнула резко и по всем сторонам сразу. Тварь взвыла и, как будто пытаясь прибить назойливую муху на спине, треснула задней частью лапы по ране. Иво отпрыгнул от летящего небрежного удара и вновь моментально переместился с места на место, в этот раз он появился около левой ноги демона. Сразу же согнувшись в коленях, он нанес точный хлесткий удар по ноге, в место стыка сухожилий, позволяющих свободно двигать конечностью. Земля моментально обагрилась кровью, а Иво, не теряя времени, провернул этот же трюк с правой ногой.
Демон открыл пасть, показал не самые острые зубы. Из нее несло мертвечиной, гнилью и чем-то сожженным. Он даже не пытался использовать свою пасть в бою, да и толку от нее было куда меньше, чем от острых, как бритва, когтей. Отродье упало на колени, опираясь руками о землю. Ноги не слушались — мечник нанес удары по важным точкам, обездвижив противника.
Бой продлился недолго. Пускай и запыхавшись, но Иво, благодаря своей таинственной способности мгновенно перемещаться в пространстве, с легкостью сразил внешне могущественного и серьезного противника. Отделался лишь парой царапин и едва заметных порезов, который случайно доставали мечника. Он подошел к демону, посмотрел на него свысока, затем выставил меч прямо, вытянув руку в локте. Тварь тоже глядела на него, переводя голову из стороны в сторону. Хоть и не обладал он глазами, взгляд его был пуганым, скорее это был взгляд «загнанной в угол псины». Так и смотрели они друг на друга где-то полминуты. Иво тяжело дышал.
— Не твой это дом, — выдал он короткое, без сожаления.
Демон не отвечал, не мог и не умел. Но по нему было прекрасно видно, как сердце стучит пуще прежнего. Прикрыв свои черные глаза с горящими изнутри зрачками лишь на мгновенье, Иво резко взмахнул мечом и нанес последний, сокрушительный удар по адскому созданию, в район груди, ювелирно по центру. Демон закричал, руками начал бить по земле, втаптывая ее с каждым ударом все сильнее и сильнее, глубже и глубже. Мучительно больно было. Но эта боль продлилась недолго; демон, словно и не был никогда жив, рухнул на землю всей своей массой, со слегка приоткрытым ртом.
Иво словно что-то вытягивал из убитого им. Это не было видно глазу, было лишь ощущение чего-то холодного, серого и безобразного. Он склонил голову вниз и вдохнул полной грудью. Затем выдохнул, сопя, через нос. Глаза после этого выдоха мечник вернул в прежнее состояние — голубые яркие зрачки. Взмахнув мечом, он скинул практически всю оставшуюся на клинке кровь, затем незамедлительно сунул его обратно в ножны. И дальше Иво просто стоял и смотрел на валяющееся тело демона. Минуту так и стоял, молча и глядя на него всего целиком.
— Выходи.
Иво кого-то позвал, но даже взглядом не указал в сторону, где находится этот самый «кто-то». Он просто был уверен и действительно знал, что в округе есть кто-то, кто заметил сражение и спрятался, наблюдая за происходящим. Тем не менее, ответа не поступало.
— Я тебя почувствовал еще как только подошел к озеру. Выходи давай, нечего стесняться и скрывать уже.
Из-за могучего дуба воистину колоссальных размеров, что был позади Иво, медленно и едва слышимо вышел небольшой силуэт. Не было видно в темени, кто же это был точно. Но со временем стало понятно — Тихомир вышел на лунный свет и неспешно подошел к Иво.
— С ним все? — сказал он
— Да. Покончено.
Тихой взглянул на Иво и подошел чуть ближе к нему.
— Изгнанник, значит…
— Да, — ответил бесчувственно Иво.
На глазах у них двоих тело демона начало рассыпаться постепенно в пепел. Процесс этот был не быстрым, но и не долгим.
— Я понимаю тебя, Иво. Ты правильно поступил, что солгал. Ваших уж слишком мало осталось. Правда равняется смерти.
Они смотрели на «испепеляемое» тело демонической твари. Постепенно осыпаемое в мелкие частицы оно было похоже на песочные часы. И если Иво подобная картина никак не удивляла, то Тихомир смотрел на это с большим удивлением, неким энтузиазмом в своем роде.
— Я увидел то, что хотел. Теперь можешь изгнать и меня.
Иво улыбнулся и фыркнул себе под нос.
— Окстись, старче. Не неси глупости.
— А если я расскажу о тебе всему городу?
— Расскажешь да расскажешь. Я не изгоняю живых, ни при каких обстоятельствах.
Старик засмеялся.
— Да уж… Не справедливо с вами поступили.
— Это уже бессмысленный говор. Случилось как случилось. Если ненависть порождает ненависть, то кто-то должен остановиться, иначе этот нескончаемый круг приведет к гибели всего живого. Мы сражаемся в тени с теми, кого невозможно убить, можно лишь изгнать его душу и навсегда покончить с ней. Денег не получаем за это, вообще ничего не получаем. Только дохнем, как скот. Но, мы просто делаем то, для чего были рождены и созданы.
— И тем не менее, почти всех ваших подло убили да сожгли на кострах, подобно ведьмам настоящим.
Иво присел на землю, одну ногу вытянул, а другую согнул в колене.
— Люди боятся, Тихомир. Наша душа на четверть демоническая. Мы такие же отродья, как и он, — Иво указывал пальцем на рассыпающееся тело. — Как только по всему миру пошли слухи, что изгнанники начали изгонять живых, то никто даже не захотел бы разбираться в этом, правда это все или нет. Такое же более чем возможно, поэтому люди решили избавиться от нас. Да и, в конце концов, подобные прецеденты были, не буду даже скрывать. Поэтому, случилось как случилось. Те, кто остались, сейчас либо не показываются, либо работают в тени, искупая грехи наших предшественников.
— Ты один из таких? — поинтересовался старик
Иво ответил не сразу.
— Я ни с теми, ни с другими. Я сам по себе.
— Вот оно как.
Не успели они и опомниться, как тело изгнанного демона рассыпалось «в пух и прах» — теперь о нем напоминала лишь горсть пепла. Демоны — явленцы из преисподней, совершенно иного измерения, в котором не существуют понятия жизнь или смерть. Все, что находится там, неживое, и существует за счет душ живых созданий. И хоть демоны и все отродья нечистой силы обладают физическим обличием, убить их невозможно. Нанести смертельные ранения, отрубить конечности и сделать любую махинацию с телом — реально, но не убить, так как жизнью они не обладают. Все, что у них есть, это душа, которую лишь так называемые «изгнанники» — убийцы демонов и всей неживой нечисти, могли уничтожить. Одним из таковых был Иво.
— Что дальше? Куда путь держать будешь? Ты же хотел ранним утром зайти попрощаться.
Иво вдумчиво смотрел уже не на гору пепла от демона, а вглубь озера, что было рядом.
— Иво?
Изгнанник молчал. Сперва.
— Катрина здесь ягоды собирала? Около озера? Ты не уточнял места, просто указал на рощу.
Иво показывал взглядом в сторону уже увядающей из-за демона брусники. Дед не заставил ждать ответа.
— Нет, это брусничка. Она конечно вкусная, но из нее мы не делаем мед — техника сложная уж очень. Она малину собирала, вон там растет.
Тихой указал пальцем направление.
— Понятно.
Старик тяжело вздохнул, развернулся и пошел в обратную сторону. Тяготеющее чувство потери дочери не давало ему спокойно жить.
— Спасибо тебе, Иво. Ты не монстр, хоть и считают тебя вся таковым. Ты самый настоящий человек. Жалко конечно Катриночку… Быть убитой этой тварью… Ах, точнее изгнанной — они же тоже душу уничтожают… Совсем забываю постоянно. В общем, это очень тяжко.
— Ее не изгнали, — уверено сказал Иво.
Дед опешил, словно его стукнуло по голове тяжелой дубиной. Сердце екнуло, стоять стало тяжелее, но находящееся рядом дерево выручило. Он оперся о его крону рукой, устоял.
— Как… Не изгнали… А что тогда с ней? С дочуркой-то моей, солнцем ясным да красой прекрасной?
Дед молвил эти слова с особой чувственностью. Иво встал с земли, отряхнулся, посмотрел на Тихомира.
— Есть тайна, которую знает лишь изгнанник. Но я поведаю тебе. Когда мы изгоняем — что изгнанники, что демоны, мы не совсем уничтожаем душу. Мы ее заковываем в свою. А, если мы изгоняем демона, который изгонял живых до этого момента, то и изгнанные им души мы тоже получаем. Так вот этот демон вообще никого не изгонял.
— Батюшки-ж ты мой…
Иво подошел к старику и положил руку на его плечо. Он посмотрел на него: по Тихому не было даже понятно, радовался он или больше ужасался за судьбу своей таинственно пропавшей дочери.
— Ступай, Тихомир. Она может быть еще жива, не делай поспешных выводов. Я отыщу ее.
Тихомир повторил раз семь слово «да» себе под нос. Заикаясь, со «скованной» челюстью, но повторил. Затем, как ни в чем не бывало, двинулся прочь из чащобы.
— Батька! — окликнул его Иво.
Тот обернулся.
— В тот день… как твоя дочка была одета?
Тихомир опустил голову, в темноте не было видно слез старика, поэтому можно было не скрывать истинных отцовских чувств.
— Светлые, словно колосья, волосы… Две косы небольшие. А все тело в красивом платье с красными узорами.
После чего он скрылся за листвой. Изгнанник поступил точно также. Пошел в сторону иной ягоды — малины, что цветет дальше этого, уже не такого счастливого, озера по центру чащи леса.
III. На ловца и зверь бежит I
Иво был всерьез озадачен произошедшим в жизни старика Тихомира.
Очень редко изгнанник так проникался жизнью и проблемами обычного люда, но мимо него отчего-то пройти он не мог. Расследовать дела о пропаже вовсе не было его задачей, а свою первоначальную миссию, а именно изгнание, он благополучно выполнил. Но было что-то в этой ситуации неясное…
Кустов малины не наблюдалось. Но изгнанник понимал, что это лишь вопрос времени. Хотя, в темноте все было не так отчетливо видно, как если бы это был день.
То, что действительно радовало изгнанника — лес был чист. Помимо способности телепортироваться, он также обладал способностью чувствовать так называемые «ауры» — то, что исходит от каждого, обладающего душой. Таким образом он и заметил Тихомира, наблюдавшего за сражением, а также спокойно двигался спиной вперед при сражении с демонической тварью — все в природе тоже обладает душой, каждый клочок земли, каждый кустик, дерево, река.
Лес сам по себе не менялся. Иногда у Иво складывалось ощущение, что он ходит по одному и тому же месту, одним и тем же маршрутом. Но все в один миг изменилось.
Малина. Эти кустарные растения было нетрудно отличить от всех прочих. Шипы, служившие визитной карточкой ягоды, сразу выдавали ее. Наконец изгнанник нашел это место.
Он осмотрелся. Кустов было много, а вот ягоды на них — нет. Ее попросту не было. По крайней мере, если и была где-то, то оставшаяся в единичном экземпляре. Значит, малину девушка все-таки собрала.
Иво прошел вперед, начал рассматривать все кусты, что выстроились в ряд, подобно самым настоящим солдатам. С этой стороны не было ни одной ягодки. Тогда бауманец пошел обратно, осматривая шипастые кусты уже с другой стороны.
Нашел!
Маленькая зона одного из самых ближних кустиков. На ней еще остались ягоды. Пускай и было их мало, их отчего-то девушка собрать не смогла. Анализируя, с первого взгляда непримечательную ягоду, изгнанник озадачился вопросом: «Почему почти вся ягода была собрана, а маленький участочек на дальнем кусте она пропустила»? Самый явный случай — ее прервали. Попросту помешали закончить сбор. Но появлялся уже иной вопрос: кто это мог быть?
Теорию с демоном Иво откинул сразу. Даже если брать в расчет, что здесь обитает еще одна адская бестия, столкнись дочка трактирщика с подобной — она бы явно, сильно испугавшись, сразу же бросила емкость с собранной ягодой тут, прямиком около кустов малины. Но никакой емкости: ни корзинки, ни ведерка, ни корытца — ничего не было даже поблизости. В заключение этой теории, если уж здесь, рядом, обитал еще один демон, изгнанник бы сразу почувствовал его.
Здесь было что-то другое…
Тело девушки могло пропасть только, если бы ее изгнали. В противном случае, что-то от нее должно было остаться.
Скорчив лицо, Иво сорвал одну ягодку с ветки. Неаккуратно срывая ее, пальцем он случайно коснулся шипа и порезался. Шипы были острые, но больно не было. Лишь щипало едва заметно. Однако пара капель крови все же упала на землю, а за ней и ягода. Потянувшись за ней, в этот раз аккуратнее, он обнаружил нечто незаметное. На земле, куда и упал сорванный изгнанником плод, было много чего-то инородного — из-за этого чего-то трава под кустами была в слипшемся состоянии. Хотя и слипшейся ее назвать уже было тяжело — таковыми оставались несколько травинок, но багряной оттенок подмечал, что сюда что-то проливалось. Проведя пальцами и отлепив траву друг от друга, он собрал непонятное на пальцах. Принюхался. Запаха уже не было. Тогда осмотрел. Сравнил с мелким порезом на своей другой руке. Сразу же осознал, что это была кровь.
Бауманец переглянулся. Прикусил нервно губу, порезанную руку сжал в кулаке. Затем разжал — вся ладонь смазалась густой кровью.
— Ты собирала ягоду, дошла до сюда… До этого куста ты нигде не царапалась — земля чистая, а здесь резко поранилась. К тому же, намного сильнее, нежели я. Поранилась не пальцем. Либо не только им. Почему ты, до этого ни разу не проронив ни капельки крови, здесь вдруг все залила…
Изгнанник встал и отошел от ягоды. Начал водить взглядом по пути, который уводит еще дальше. Взгляд по итогу навелся на участок, где трава была втоптана. Втоптана сильно. Иво подошел к нему, всмотрелся внимательно. Рядом с втоптанной травой были такие же следы уже застывшей крови.
— Ты поранила руку…
Впереди, если еще глубже уходить в лес, он увидел еще много втоптанных участков земли. Прошел туда, по оставшемуся следу. След вел к оврагу — до него было метров двести. Иво сразу же направился туда. Следы не прекращались и наоборот — их становилось все больше и больше. А спекшаяся кровь была все сильнее разбросана по бокам.
— Ты бежала. Двигая при беге рукой, кровь, выливаясь, разлеталась в разные стороны, поэтому и расстояние у кровоподтеков на земле увеличилось.
Подойдя к оврагу, он сразу заметил емкость с разбросанной в метрах десяти от нее ягодой. Это была большая корзинка-переплетенка, пользующаяся спросом у многих крестьян. Иво, незамедлительно спустившись в овраг, принялся осматривать эту улику. Половина ягоды была раздавлена чем-то тяжелым. Затем он подошел к корзине, поднял ее. Корзинка была уже старой — это чувствовалось, так как жесткости в конструкции почти не осталось. Однако, при осмотре изгнанник увидел вмятину. Приблизительно оставленную от удара ногой.
— Ты ринулась в овраг, и, спускаясь, бросила наконец корзинку. Но кто-то бежал за тобой и пнул ее — вмятина тому прямое подтверждение. К тому же, если бы ты просто ее бросила, она бы и осталась возле ягоды. Ягода… Ее вообще раздавили при погоне.
Изгнанник ступил дальше. И дальнейшей подсказки ждать не пришлось.
Он даже не понял сразу, что взгляд его был направлен на лужу такой же спекшейся и уже едва заметной крови. Но эта была явно не от раны на руке. Это кровопролитие было вызвано чем-то другим. Повернув голову вправо, сильно выделяющаяся идеальная палка по сравнению со всеми другими валявшимися в округе выдала себя. Бауманец взял ее в руки. Осмотрел. На одной стороне были такие же следы крови.
— Ублюдок… — проронил Иво, отбросив палку. — Ты огрел ее со всей дури в голову.
Иво устремился вперед, не останавливался. По следу крови, который, пускай и засохший, отчетливо выделялся на «лысой» земле. Появившееся сильное сердцебиение задавало своеобразный темп его действиям, отчего принялся он искать девушку куда быстрее. И вдруг нашел.
Она лежала одинешенькая — уже холодная и вся синяя, с испражнениями под собой, так как организм уже самостоятельно делал все, что вздумается. Вся исхудавшая, она была прикрыта небрежно рваным, но тем самим платьем с красными узорами. Это была Катрина.
Увидев тело девушки и почувствовав мертвячий запах, Иво прикрыл нос и тяжело прокашлялся. Затем сплюнул застоявшуюся в полости рта слюну. Плевался он часто, носом старался не дышать, лишь только ртом. Как только подоспело осознание того, что изгнанник увидел, он отвернулся и выматерился. Затем подошел к ней поближе. Начал осматривать. Как и предполагал, рука девушки была изрезана, но не глубоко — шипы малины «постарались». Все платье было изорвано, причем небрежно, отчетливая грубая работа. Череп разбит всмятку, предмет убийства даже не пришлось искать — окровавленный камень так и валялся около тела. Под ногтями, которые еще не успели отпасть, были частички человеческой кожи. Иво приподнял платье девушки. Нижнего белья не обнаружилось, как он и предполагал. Начал осматривать половую часть тела. Повсюду было что-то засохшее, особенно много этой сухой субстанции было чуть ниже полового органа девушки. Иво собрал ее на пальце, принюхался. Воняло скверно. Непонятное вещество было самой обычной мужской спермой.
Картина сложилась. Кто-то изнасиловал и убил Тихомировскую дочь. И этот кто-то мог быть действительно кем угодно, Тихомир рассказывал, что многие мужики бегали за Катриной, любили ее.
Изгнанника же пугало больше нечто иное. А именно зверски убитая неупокоенная душа. Такие души, в простонародье зовущиеся призраками, задерживаются в мире живых и начинают мстить всем, кого застанут, убивать всех, кого заметят. Но в первую очередь они будут пытаться застать своих убийц, либо пытаться выполнить то, что их держит. Однако, что еще сильнее напрягало Иво, так это то, что ауры никакого призрака он не чувствовал. Все было тихо.
— Прости, старик, днем тебя ждут плохие новости.
Сказав это, Иво устремился прочь с места преступления обратно в сторону города. До рассвета оставалось совсем ничего.
IV. На ловца и зверь бежит II
Петухи уже давно прокричали, Иво проснулся лишь к обеду. Всю ночь он не мог заснуть, думая о том, как сообщить Тихому информацию касательно его дочери. Оттого и лег позднее нужного.
Арендованная комнатка в постоялом дворе, носящем грозное название «Свеча и тень», по первому впечатлению, выглядела весьма скромно. Помещение было среднего размера: нельзя сказать, что тесно, но и разгуляться было негде. Помимо всего этого, было видно, что здесь убираются, но не часто: по всем углам комнаты было множество паутины, столы и подоконники пыльные. Но, если откинуть все нюансы подобного характера, комната была доступным и хорошим вариантом. За свои тридцать червонцев — местной валюты, это была достойная комнатушка. Самая простая кровать — целая и уже хорошо, покошенный, но, тем не менее, стол с большой свечой на нем, примерно такой же по состоянию стул и маленький шкаф, в котором помещалось все самое нужное и необходимое.
Иво встал с кровати. Сперва взглянул в зеркало. Лохматые черные волосы всегда по утру лезли мужчине в глаза, это утро не было исключением. Тело было жилистым, в меру мускулистым, но не перекаченным — золотая середина. Но даже оно не было идеально чистым — около сердца красовался уже давно затянувшийся, но хорошо отпечатавшийся шрам от чего-то острого. Рана была явно глубокой. Еще один шрам был возле печени, но он уже был едва заметным.
Изгнанник встал, взял валяющуюся одежду, которую он быстро и безобразно бросил ночью на пол. Быстро оделся: штаны из кожи, которые, на удивление, не сковывали движения парня, самая обычная рубаха, которую носили абсолютно все, пояс, на котором были закреплены ножны и старый кошель, а также самые простые ботинки своего времени, которые Иво часто менял, так как те постоянно изнашивались. Надев на себя весь этот комплект, он накинул то, без чего не выходил никуда, а именно черный плащ, служивший накидкой и скрывающий его лицо с помощью капюшона.
Затем вышел из комнаты. Она была на втором этаже постоялого двора. Скрипучая лестница, ведущая прямиком к выходу из здания, сразу выдала изгнанника хозяину.
— Вы всегда так поздно возвращаетесь и поздно просыпаетесь, господин Эль Гарден? — обратился мужчина сорока с лишним лет.
Иво улыбнулся и достал кошель, закрепленный на поясе.
— Этой ночью были дела. Искренне приношу свои извинения за то, что разбудил.
Он достал тридцать позолоченных медных монет и положил их на стол, затем протянул к хозяину.
— Хозяин-барин!
Мужчина за стойкой взял монеты и положил себе в карман. Иво направился к выходу.
— Вы еще останетесь? Или в путь?
Изгнанник остановился.
— Пока не ясно. Будем считать, что еще на ночь останусь.
Сразу же отворив дверь дома, Иво показывал, что ответа он не ждет. Изгнанник вышел на улицу и шум сразу поразил его. В обед на улицах города было оживленно. Особенно здесь, на самой торговой улице Верхоянска, где находилась центральная площадь города. И хоть была она центральной, ничего себя толкового не было. Куча расположившихся торговых лавочек, абсолютно разных с разным товаром, а также большой круг, в котором находилось столпотворение людей, собравшихся по совершенно непредсказуемым причинам. И хоть был уже обед, верхоянских это не смущало — куда бы Иво не глянул, везде уже вовсю работали трактиры, а выпивали все и вся.
Однако сегодня было уж слишком шумно, даже если судить, что полдень ознаменовал самое продуктивное торговое время. Галдеж был разный, людей даже не смущала громкость их речей.
Бауманец ж направлялся к Тихому, с плохими новостями. Как бы изгнанник не хотел ночью найти девушку, пускай и в критическом состоянии, но живую, ему этого сделать не удалось. Пока Иво шел, он напрочь отключил свой слух, дабы абстрагироваться от городской суеты, и думал лишь о том, как преподнести старику узнанное.
Но думал он недолго. Его прервали. Какой-то чудаковатый парень, схвативший Иво за плащ.
— Мстислава! Мстислава не видел?
Паренек этот был на взводе. Двигался так дергано, словно его молния ударила.
— Отпусти.
— Вы не видели Мстислава, сударь?
Иво максимально удивленно посмотрел.
— С чего ты взял, что я знаю вообще твоего Мстислава?
— Ну вы ж ночью с полянок возвращались? Тех, что за городом.
Иво выдернул свой плащ из крепкого хвата неизвестного, грозно на него посмотрел.
— Ты в такое время не спишь?
Тот проглотил слюну, да еще и очень громко.
— Ну так…
— Дорогу! Дорогу мне! Разойтись!
Источник звука надвигался. Иво с набросившимся чудиком взглянули в сторону криков и увидели повозку с конями. Резко отошли в сторону. Иво взглядом намекнул парню, чтобы тот продолжал рассказ. Он три раза покивал и продолжил.
— Я проснулся, потому что пить захотел. Знаете, ночью иногда сушняк все горло бьет и сон прерывает. Ну я и проснулся. Пошел взять кувшин, где водица была… Свежая! Холодная! Налил в кружку. Выпил. Мы эту водицу кстати не с колодцев берем — в колодцах вода грязная, мутная, туда псы срут постоянно, а мы воду берем с…
— Да мне срать откуда. Ближе к делу, — Иво повысил тон голоса. Парень аж дернулся.
— Ой, простите… В общем, думал принести стакан воды я еще и брату моему — Мстиславу. А его и след простыл. Я вышел с хаты. Начал искать возле нее, а его нет нигде. Вышел чуть дальше, а там-то и увидел вас. Черный плащ, ни с чем не спутаю, у нас такие никто не носит, а я каждого знаю. И я подумал, что вы знаете, где Мстислав… Я потому что так спать и ушел. Думаю, пошел водку выжирать, приспичило ему. Но с утра обыскался я его, и боюсь теперь, что неладное с ним приключилось. И… В общем-то… Вот.
Иво закатил глаза. Подобные проблемы пьяниц его совершенно не интересовали. Он проигнорировал парня и просто устремился дальше по своему пути в «Распутницу». Парень, увидев подобное действие со стороны бауманца, фыркнул, плюнул под землю и развернулся, устремляясь подальше от изгнанника. Да только Иво тут же опешил и окликнул паренька.
— Стой!
Тот остановился. Резко подбежал к Иво.
— Как звать тебя?
— Я? Ну, Иллияром буду. Сын Молоха, коего «Дубом» кличут.
— Мстислав — брат твой? Тоже его сын? — решил уточнить изгнанник.
— Ну я же сказал уже. Да, брат и сын отца, все как было сказано.
— Угу… — выдал протянутое Иво.
— Угу, угу… Угу — и хрен в рагу!
Изгнанник злобно посмотрел на Иллияра. Замахнулся кулаком.
— А-а-ай… Тише, тише! Я ж пошутил. За брата просто волнуюсь, сударь, вы не серчайте так.
— Не буду. Бог тебе судья. Ты мне подскажи, Иллияр, где хата твоя находится?
— А вам зачем-с это надобно знать?
Иллияр не стремился выдавать место своего жилья. Тем не менее, Иво знал, как раздобыть эту информацию.
— Ну так тебе ж надобно знать про брата известья. Если разузнаю что, так я приду и сообщу.
— А-а-а-а! Вот оно что.
Он захихикал противно и гнусно. Иво решил подыграть, также гнусно улыбнулся,
— От ворот в город идите пол километров, затем налево. Будет вывеска «Железа» — найти не сложно. Там-с я и обитаю. Если вдруг что, вы так и спросите любого, «где Дуба отыскать могу»? Батьку все знают, вот и подскажут.
Иво одобрительно кивнул. Иллияр же откланялся и убежал, скрывшись в толпе горожан. Оставшись наконец наедине, изгнанник продолжил путь в трактир. Уходя подальше от центра, гул пропорционально прекращался.
И вот трактир был перед носом изгнанника. Малые размеры города позволяли быстро добираться куда надобно. Отворив дверь «Распутницы», количество посетителей всерьез порадовало Иво — все столики были заняты. В плане посетителей у старика Тихомир было все хорошо, это и радовало Иво. В толпе прихожан он разглядел его. Он, как и всегда, разливал всем хороший мед и водку. По его лицу даже и не скажешь, что что-то произошло у деда.
Изгнанник подошел к стойке. Тихой сразу же его заметил.
— Иво! Как я рад тебе, сынок! Проходи сюда, присаживайся.
Он указал пальцем свободное у стола место. Иво послушался и уселся туда. Тихой быстро налил кружку Люстерской медовухе доброму посетителю и тут же подал. Сам же остался возле места, где постоянно разливал алкоголь.
— Как ночь? Крепко спал?
— Крепко. Как медведь на зимовке.
Старик смеялся. Иво выпил.
— О, эт хорошо!
Из-под стола он достал и себе кружку алкоголя, затем уже полноценно подошел к изгнаннику. Второй, к слову, начал разговор первый.
— Вчера не нашел ничего. Сегодня попробую еще раз.
Тихомир опустил глаза, но старался держаться и не казаться разбитым.
— Да ладно, чего уж там. Не утруждай себя, ты и без того помог всем нашим. Кто знает, что было б, если бы тот де…
— Тс…
Иво прикрыл рот деду. Тот резко опомнился.
— Ой, прости меня… — виновато прозвучало из уст Тихомира.
— Ничего. Ты же ничего не сказал этакого.
Иво улыбался и пил за компанию с трактирщиком.
— Я все же постараюсь еще раз, — он положил руку на плечо старику и по-доброму, словно сын поддерживает отца, похлопал по нему. Старик ответил той же добротой — прикрыл глаза и с улыбкой на лице покивал головой.
— Спасибо…
— А ты, как я смотрю, от недостатка внимания не страдаешь? В первую нашу встречу у тебя пару уродов сидело, а сегодня и народу полно, и вроде даже более-менее культурно ведут себя.
— Ай, это пока! Сейчас глянь вечереть начнет и все на круги своя вернется. Добротные отдыхающие — по домам, а те, что останутся, вновь за бутылку и… Понеслась душа в пляс! Блядки, разврат, муть в башке.
— Вот оно как.
Иво допил все содержимое кружки и с отчетливым стуком о стол поставил ее.
— Еще одну, сынок?
— Нет, Тихой, спасибо тебе. Мне хватит.
Дед ехидно посмеялся.
— Ты, как всегда.
Иво пожал плечами, облокотился руками на стол и засмеялся в ответ.
— Такой уж я, что поделать.
Тихомира окликнули новые посетители, он резко отошел к ним. Иво винил себя за то, что дал какую-то непонятную надежду старику, за то, что солгал, но солгал он не без причин. Вся эта история была незавершенной для изгнанника, и он хотел принести трактирщику всю правду, а не часть ее. Только успел бауманец задуматься, как Тихомир вновь появился.
— Я вновь здесь.
Изгнанник встал со стула.
— А я уже пойду.
Старик удивительно посмотрел на Иво.
— Уже? Ты ж только зашел!
— А уже нужно идти. Я лишь хотел убедиться, что у тебя все хорошо.
Тихомир ничего не ответил, молча убрал кружку изгнанника.
— Сегодня ночью. Я приду еще раз. И… Спасибо за выпивку.
— Ай, Бог с ним, Иво! Это глупости по сравнению с тем, что ты для меня сделал и делаешь. Ступай с миром, и пусть Боже оберегает тебя. А насчет ночи — заглядывай, не боися, если разбудишь! Смело заходи. Я буду ждать.
Иво утвердительно кивнул, затем вышел из заведения. Оказавшись вновь на улице, он посмотрел на солнце. Все еще светило ярко, вечереть будет часа через три. Но изгнанник все равно направился в сторону чащобы, искать и выслеживать. Зайдя за трактир, он максимально незаметно вышел на тропу и следовал по ней вглубь. Никто изгнанника не видел.
V. На ловца и зверь бежит III
Наконец наступила ночь. Время, когда вся нечисть появляется и начинает охоту. Этого времени Иво и ждал. Хоть он и был специалистом о охоте на именно демонов, знания о призраках он тоже имел. Те выходят на охоту именно ночью, во избежание скопления людей. Могут они вступить в схватку и днем, главное их условие — отсутствие лишних свидетелей.
Изгнанник рыскал. Рыскал всюду по чаще леса ауру Катрины. Призрак обязательно поселился именно в этих лесах, ведь именно здесь убили девушку. Но, на его удивление, он никак не мог почувствовать призрака. Иногда изгнанника это злило.
Он проделывал один и тот же маршрут раз за разом: шел от начала леса до трупа девушки, затем обратно. Это единственный путь, доступный призраку, ведущий в город, если тот захочет убивать. А если не захочет, то должен находиться призрак именно возле трупа девушки. К тому же, сам по себе изгнанник был явной приманкой — призрак не обладает разумом и действует согласно своим инстинктам. Перед смертью девушка вероятнее всего была озлоблена на люд, значит и после смерти будет стремиться убивать людей. И хоть эта информация и была правдивой, описанной во многих книгах магов и даже изгнаннических старинных писаниях, отчего-то выследить призрака Тихомировской дочери Иво не мог.
Он повторял маршрут «вход-труп-вход» уже шестнадцатый раз. Каждый раз Иво запоминал и вел единый счет. Сейчас изгнанник находился именно около трупа. За ночь и полный день, ее тело еще сильнее испортилось — изменения были на глаза: слишком выпирающие кости, один глаз пропал. Видать, выклевала птица.
— Потерпи еще немного… — говорил шепотом Иво, оглядываясь на холодное тело.
Двинулся бауманец обратно, ко входу в лес. Меч изгнанник пока что не вытаскивал, тем более не принимал обличие изгнанника, обращая глаза черным пламенем — так называлась трансформация его глаз из обычных голубых в сплошные черные с пылающими изнутри языками черного пламени зрачками. По пути обращал внимание Иво на каждый шорох. Моментами Иво начинал сомневаться в своей способности чувствовать ауры, отчего в голове его сеялась смута. Он не мог понять причину, почему призрака попросту нигде нет — он должен был давно уже появиться. Ответа в голову все не поступало.
Опять виднелась эта треклятая малина, которая мозолила глаза изгнаннику каждый раз, когда она показывалась на горизонте. С ней у изгнанника были плохие ассоциации.
После малины следовало озеро, такое же треклятое, как и кусты вкусной ягоды до этого. Хотя озеро не так сильно будоражило изгнанника. Каждый раз, что он проходил мимо озера, взгляд кидал на место, где изгнал демона. Пепел уже давно разлетелся по всему лесу и той самой груды, что раньше, у озера не было. Но брусничные кусты стабильно каждый день увядали все сильнее и сильнее — последствия от присутствия адской твари, которая поглощала душу этого растения.
И вот наконец она — заветная тропа, ведущая обратно в Верхоянск. Шестнадцатый поход изгнанник вновь не увенчался успехом.
— Сука… — шептал про себя Иво. — Что же я делаю не так…
Он уселся на огромный булыжник, что лежал недалеко от тропинки. Задумался.
— Призрак Катрины точно обитает в этих лесах… Он не может никуда уйти, кроме как в город. Неужели насильник и убийца не из местных. Но тогда кто?
Мощным ударом кулака Иво со всей дури вдарил по камню. Непроизвольно обратил глаза черным пламенем, потому что злился. Осознал это лишь через мгновенье, но как осознал, сразу же пришел в себя. Ладонями он обхватил лицо и выдохнул сквозь пальцы.
«Спокойно. Думай, думай…»
В голову ничего не приходило. Лишь мысли: «неужели я опоздал… Неужели она уже застала своего убийцу и покинула эти леса. Может быть, она вообще его убила сразу же после своей смерти, и все эти поиски напрасны? Ай к черту это все! Последний, семнадцатый раз и к старику — расскажу, что есть».
Изгнанник встал с камня и направился обратно по уже привычному для него маршруту. Только-только войдя в лес, изнутри появилось какое-то странное чувство, а сам Иво резко обернулся в сторону города. Он моментально обратил глаза черным пламенем, накинул на голову капюшон.
— Наконец-то показалась!
Она была около города. Удивительно, как Иво ее смог пропустить, но даже так, Катрина была найдена. Иво бежал быстро, ведь, если призрак был около города, значит кто-то может быть уже в опасности.
Тропинка, казавшаяся до этого такой короткой и маленькой, сейчас проявляла себя с иной стороны: изгнанник будто бежал по ней вечность. Но радовало то, что он приближался к цели. Бауманец чувствовал это. Руку он уже положил на рукоять меча, был наготове высвободить оружие, как только появится она — бестелесная и неупокоенная, убивающая ради мести за свою смерть.
И она показалась. Сначала издалека. Иво уже видел ее, там, вдали. Он профессионально обнажил клинок, и сделал это за одно мгновенье. Затем, дабы сократить дистанцию, телепортировался вперед. И еще. И еще. И еще.
И вот призрак был на расстоянии вытянутых трех его рук. Выглядела она, как будто Катрина восстала из мертвых; как сушенный фрукт, тело ее было бледным и исхудавшим, платье изорванным, грязным и помятым, а рот ее был изуродован еще пуще, чем истинный при смерти — челюсть свисала, язык слегка показывался из полости. Волосы были взъерошены.
Иво наскочил на нее с ударом сверху — рассек воздух, но кончиком оружия все-таки задел Катрину. Та резко обернулась, слегка завыла и отлетела в сторону. Только она отлетела, Иво увидел, что за ней валялся в ужасе тот самый Иллияр, вцепившийся руками в голову так сильно, что повыдирал много волос. Иво выругался — показаться человеку было самым последним, что он хотел сделать. И этот самый Иллияр отвлек изгнанника — призрак девушки рьяно атаковала его и задела, нанесла рваную рану в области ребер. Иво скривил лицом, но боль стерпел. За первой атакой призрака последовала и другая, за ней третья и четвертая. К этим нападкам изгнанник был уже готов и каждую из них избегал с помощью телепортаций. Движения призрака были быстры, она словно являлась самим воздухом и, если бы не умения изгнанника телепортироваться, он бы давно пал смертью.
Эту часть сражения без сомнений выиграла неупокоенная. Все время она клекотала, издавала страшные и мучительные звуки. После паузы в семь секунд, Иво вновь набросился на Катрину — лишь благодаря тому, что он изгнанник, его удары могли ранить бестелесную бестию. Он замахнулся мечом и, едва достиг цели, применил телепортацию за спину Катрины, где уже и совершил истинный удар. Отродье взвыло, да так, что этот звук мог услышать весь город. Она незамедлительно полетела в сторону валявшегося на земле Иллияра. Изгнанник тоже не долго думал — телепортировался к парню и откинул его в сторону сильным ударом ноги. За спасение человека он поплатился ранением в спину — призрак рассек воздух и нанес уже более сильное ранение изгнаннику. Тот упал. Но валялся недолго. Яростно вскрикнув, он телепортировался лицом к лицу к бестии и проткнул ее мечом. Та утихла.
Иво смотрел на нее черными глазами, глазами самого дьявола. Лицо он скалил, дышал злобно и отвратительно. Сражаясь, будучи изгнанником, он все меньше походил на человека. Иво, как и все, у кого есть душа, также имел свою уникальную ауру. И если его человеческая аура ничем не примечательна, то аура в обращении в изгнанника нагоняла жути и повергала в шок. Пугала! Устрашала! Даже призрак, не имеющий никаких инстинктов самосохранения и уж тем более разума, опасалась этой ауры — это виднелось в ее поведении. Проткнутая насквозь Катрина, пускай и имела возможность ударить в ответ, этого не делала. Она боялась. Страх окутал ее, но правда окутывал недолго. Иво, максимально собранный и яростный, вытащил меч и нанес еще два сокрушительных хлестких удара мечом. Они откинули призрака в сторону. И пускай удары были мощные, часть силы терялась из-за ранения в спину.
Финал битвы был не за горами. Почти побежденный призрак Катрины, пускай и был тяжело ранен по своим меркам, все еще сражался, а вот Иво терял много крови, и каждая секунда была на счету. Отродье попыталось окинуть бауманца на землю ловким ударом руки, но второй вновь телепортировался — в этот раз назад, чтобы разорвать дистанцию.
Они пересеклись взглядами.
Иво тяжело дышал и был измотан, тем не менее, уверенно стоял на ногах. Собрав все последние силы, он побежал в сторону призрака. Та поступила также. Махнув руками, она едва задела изгнанника, но тот не телепортировался, а совершил подкат, вытянув меч вперед и «распоров» Катрину полностью. Призрак девушки закричал — громко, с сильным эхо. Затем вмиг исчезла. Как и в случае с демоном, изгнанная душа взлетела вверх и направилась в сторону Иво, влетев внутрь него и заставив мужчину глубоко вдохнуть.
Ноги косились, но получилось встать. Глаза едва получалось держать открытыми, веки сильно потяжелели. Хотя изгнанная душа, что Иво только что заполучил, помогла ему и улучшила самочувствие — таким была физика изгнанников. Меч послужил опорой, чтобы устойчивее передвигаться. Иво не медлил — сразу же направился к Иллияру, что сидел в шоке.
Он подошел к нему. Сразу же упал на колени. Парень едва сдерживался, чтобы не закричать.
— Что ты тут делал? — спокойно спрашивал Иво. Он очень тяжело дышал.
— Сгинь, демон! Кто ты такой?
Иллияр не мог контролировать эмоций, ужас от увиденного брал верх. Иво же «успокоил его» легкой пощечиной.
— Я повторю вопрос: что ты тут делал?
Иллияр молчал.
— Отвечай!
Глаза Иво все еще были обращены, отчего парень пугался еще сильнее.
— Я… Я… Она позвала меня! Я услышал ее голос и пошел сюда, а тут она… И все… Боже правый, упаси меня! Я слышал ее крики, вопли и пришел сюда.
Иво замолчал, затем сбил дыхание и склонился, коснувшись головой колен. По щеке побежала скупая мужская слеза. Он сразу же встал на ноги — нашел силы каким-то образом, и со всей силы, что была, ударил Иллияра по лицу ботинком. Тот взвыл от боли.
— Ублюдок!
Очухавшись от удара, парень попытался встать и убежать в сторону Верхоянска, но Иво схватил его ногу и крепко сжал. Иллияр опять заорал, как свинья.
— Да оставь ты меня в покое! Таких, как ты, убивают! Казнят. Ты ж изгнанник, да? Тот самый, что с душой черною. А ты еще и с зеньками такими! Про тебя все скверно говорят. Да что там… Боятся говорить! Монстр! Урод! Тварь! Падаль! Изгой! Демон!
Иво взял Иллияра за воротник рубахи и притянул лицом к себе.
— Я монстр, говоришь…
Он откинул парня в сторону, затем подставил к его горлу меч. Второй замолчал, хотя и было слышно его нытье. А с ним и сердцебиение.
— Если я монстр, то кто ты? Вы зачем с братом Тихомирову дочь изнасиловали и убили? Зачем?
Последнее Иво выкрикнул, не сдержал эмоций. Хотел, пытался держаться, но не смог. Иллияр сразу же поменялся в лице, словно узнал о смерти своей матушки.
— Как ты… Откуда ты…
— Знаю? Тихомир рассказал, а я… — Иво еле стоял на ногах, — как самый настоящий монстр и демон, захотел помочь старику в поисках дочери. Только вот что я нашел… Даже демоны так не поступают, уж поверь мне.
Иллияр замолчал, а сам Иво ждал объяснений. Сперва ждал, а потом понял, что нет смысла. Он бросил парня одного, а сам направился в сторону таверны. Благо, находилась она недалеко.
— Весь город узнает о тебе, изгнанник! Завтра твоя башка будет висеть на кольях, а тело гореть дотла! Ублюдок!
Он ревел и плакал, бился в конвульсиях и истерил. Иво было наплевать. Он не хотел даже слушать угроз парня.
Изгнанник быстро добрался до трактира и завалился в помещение. Завалился в прямом смысле — открыл дверь и упал на пол, без сил. Тихомир не спал — проснулся еще давно, от криков в округе. Он сразу же побежал на выручку истекающему кровью мужчине.
— Боже всемогущий… Иво, что приключилось?
Изгнанник молчал. Тихой покинул парня, но почти сразу же вернулся. В руках была бутылка, по запаху было ясно, что внутри водка. Он зубами откинул пробку и вылил часть содержимого на рану. Это взбодрило Иво: он закричал и закорчился от боли.
— Ну… Потерпи немного, — улыбаясь, успокаивал дед, — Сейчас полегчает.
— Я… я все узнал Тихой… Все узнал.
— Да, я знаю. Не переживай.
Старик снял плащ с бауманца, порвал его на тряпки. Ими же и перевязал рану.
— Давай, поднимайся.
Хоть и уже не обладал молодецкой силой, но Тихой смог поднять изгнанника, а тот, опираясь рукой о стоящий рядом деревянный шест, смог встать самостоятельно на ноги. Тихомир прошел с ним в до этого постоянно закрытую комнату — свое жилище, по совместительству жилище Катрины. Бауманца старик уложил именно на ее кровать.
— Тихой.
Иво крепко взял старика за руку. Тихомир же внимательно слушал.
— Твою дочь убили… А еще…
Иво сильно закашлял.
— А еще изнасиловали… Два брата — Мстислав и Иллияр, чей батя в городе зовется как «Дуб». Ее тело лежит в овраге, тот, что далеко в чаще, а сама Катрина, как ты и боялся, стала призраком… Прости, мне пришлось…
— Ничего страшного.
Иво поднял голову и увидел старика, который наконец не скрывал своих чувств и плакал. Ему было больно. Больно на сердце, да так сильно, что не удавалось сдержать наплыва, как было всегда. Но даже в таком состоянии, он был обеспокоен состоянием и самочувствием того, кого ненароком постоянно называл «сыном».
— Мстислава она застала, он уже мертв, это точно. Иллияр остался в живых, с ним-то я и застал неупокоенную… Тихомир, ты меня слышишь? Старик?
Веки Иво падали, он уже не мог говорить.
— Слышу, Иво, прекрасно тебя слышу.
Изгнанник отпустил руку старика. Отрубился, все силы покинули его. Тихомир зарыдал, по-старчески, горюя. Он склонил голову к израненному телу парня. Последнее, что Иво слышал уже сквозь сон, было теплое и самое искренне в его жизни слово.
— Спасибо.
VI. «Черный изгнанник»
Иво очнулся под вечер. И то не своими силами. Кто-то звал и дергал его, держал его руку и передавал тепло. Голова безумно трещала, глаза открыть удалось не сразу.
Как только он открыл их, все было размыто и непонятно. Где-то в пространстве он слышал неотчетливое, но частое «Иво! Иво! Иво!». Кто-то его звал.
— Иво!
Мир стал вновь четким, ясным. Первое, что он увидел после пробуждения — девушка, чьи волосы были белоснежными, как сахар, а запах ее был сладок. Она стояла в ярком белом одеянии, чистом и богатом. Лицо красивое-красивое… Представшая пред изгнанником, как первый солнечный луч по утру, она словно была вымышленной, но такой званной и такой необходимой.
— Инела…
Девушкой оказалась возлюбленная изгнанника — Инела Демиур. Она сразу же обхватила лицо парня руками и крепко обняла его, затем поцеловала несколько раз.
— Боже, как ты меня напугал.
Иво все еще было тяжело понять происходящее.
— Инела… Как ты?
Изгнанник попытался встать, но он повалился почти сразу же на спину.
— Тише, тише. Не торопись. Дай помогу.
Она подхватила тело мужчины, помогла ему сперва сесть на кровать, затем и встать. После отошла чуть в сторону, к стоящему рядом кувшину. Иво крепко стоял на ногах, что было удивительно, но лишних движений делать было нельзя, иначе тело моментально повалится к земле.
— Что ты тут делаешь? С Люстера до сюда путь неблизкий.
Девушка подала кувшин с водой. Пока изгнанник пил, причем пил жадно, она ему и отвечала.
— Его Высочество желает видеть тебя… По очень важному делу, слово в слово так и сказал, — Инела чувствовала себя бестактной, когда говорила подобные известия израненному, всему в засохшей крови, изгнаннику. — Далее мы пошли на запад, оттуда от тебя доходили последние известия. Нашли, как видишь. Правда… Что с тобой приключилось, родной?
Инела коснулась рукой щетинистой щеки Иво. Тот как раз допил весь кувшин. До дна. Затем отбросил его, отшагнул от девушки и нервно посмотрел на нее, руками схватился за ее плечи.
— Потом расскажу. Где старик?
Инела не поняла.
— Какой старик? Ты был один, я думала, ты снял комнату в этом трактире, а сам трактирщик со всеми, на площади.
— Вот оно как… А что там, на площади?
— Какое-то столпотворение. Что-то случилось в городе.
Изгнанник снял со спины оборванные тряпки, сделанные из пришедшего в негодность плаща. Рана на спине затянулась, но была все еще очень уязвимым местом. Совершенно случайно взглядом он увидел письмо, одиноко лежавшее на маленьком столе около кровати. Решил взять и прочесть. Впоследствии ужаснулся, сжал его в кулаке и резко выбежал из комнаты. Трактир совершенно пустовал, Тихомира не было.
— Иво! Ты куда так резко дернулся? — девушка побежала вслед за ним.
Выйдя из таверны, бауманец увидел скопление людей, идущее к центральной площади. Он последовал за ними. Шел быстро, быстрее общей массы. Иногда толкал людей в сторону, чтобы те не мешали ему. По итогу, Иво добрался до центра. Здесь, казалось, собрался весь Верхоянск — такое скопление людей Иво видел лишь раз, и то в столице.
Он отталкивал людей из стороны в сторону, чтобы вырваться вперед и увидеть, что такое притянуло всех в округе. Как только увидел, встал на месте, как вкопанный, сразу же разжал кулак. Записка рухнула на землю. А он смотрел. Внутри него зажегся необъятный пожар чувств и эмоций. Но он их вообще никак не показывал и уж тем более не проявлял. Помимо взора, он также слушал то, о чем все непрерывно говорят, причем говорят с ужасом.
— Ирод! Черный изгнанник! Вы слышали? Черноглазый убийца в плаще. В округе появилось чудовище! Прячьтесь по домам, мы уже послали гонца к его высочеству!
Иво не мог подобрать соответствующей реакции. Вокруг него все только и обсуждали «черного изгнанника» — видать, Илльяр все же выполнил свое обещание, но истинным шокирующим фактом было другое.
На древе, что был на площади, весело мертвое тело Тихомира. Старик повесился. Как раз по утру где-то. Рубаха его была слегка надорвана у воротника — следы борьбы. Снизу валялось еще одно мертвое тело — Иллияр. Его горло было жестоко вспорото неровным лезвием. Впрочем, неважно даже чем. Уже вообще было ничего не важно. Изгнанник сбил дыхание и прохрустел шеей.
Инела только подоспела к нему. Сперва она хотела достать мужчину вопросами, но, как только увидела все своими глазами, отбросила эту идею. Слов у нее попросту уже не было. Иво тяжелым взглядом смотрел на старика-трактирщика. Девушка решила вообще ничего не говорить.
Она подняла записку, брошенную Иво. Распрямила ее
«Спасибо тебе за все, добрый молодец. Я всегда мечтал о сыне, вроде тебя. Ты никакой не монстр, а самый настоящий человек. Человечнее всех, кого я встречал. Кем бы ты ни был, ты всегда останешься для меня тем самым Иво Эль Гарденом, выпивающим одну кружку Люстерского меду и после говорящим «я все, мне хватит». Прости меня за то, что увидишь, а также спасибо за то, что сделал ради меня и моей Катриночки. Храни тебя Боже, сынок».
Она спрятала записку в карман своего белого кожаного плаща и обняла мужчину.
— Мне жаль, Иво…
Иво прервал ее, прикрыв рот девушке. Затем обхватил одной рукой и развернул в сторону, лицом на дорогу. «Изгнанник в черном длинном плаще с капюшоном» слышалось изо всех щелей.
— К черту это все, Эла. Поехали отсюда.
Она лишь кивнула в ответ и вместе они устремились прочь из города, за горизонт, где начинаются новые история о похождениях Иво Эль Гардена — Черного изгнанника, охотника на демонов и всю бессмертную нечисть, с черными, как тьма, глазами.