I. Источник зла I
— Эа… С-с-с-слышь… Хазяйка! Ик! Чкушку тщи сюда!
Трактир «Назойливая муха» соответствовал своему названию — всюду смердило мочой и летала куча противных мух, скрашивающих постоянные стоны пьяных. Время близилось к полночи, но группа постояльцев, разбредшиеся по разным углам, не собиралась уходить. Атмосфера внутри трактира была явно напряженной. Пили не из-за веселья, пили из-за чего-то удручающего.
Молодая девушка, годиков семнадцати от роду, устало волокла ногами к назойливому мужику — тому было чуть больше сорока с виду. Голова грязная и лохматая, моментами прослеживалась седина, а одежка его явно была уже уставшей. Она послушно, но с легким грохотом, уложила ему мелкий бутылек водки, затем удалилась.
— Ай… Срань господня, хать бы… Ик… Вид сделала культурный… Прислуга, ептить.
Он недовольно выпил половину, затем бухнулся башкой о стол. После скривил губы. Глаза сильно прижмурил.
Рядом сидел еще один. Он был полной противоположностью своему соседу: пристойно выглядел, был чист и от него не воняло за версту. Одетый в чистый дублет с мехом у воротника, с воротника шел короткий плащ, но его было достаточно, чтобы прикрыть затылок и голову, штанцы были опрятные, а обувь чистая и не замызганная. Он сидел рядом, уткнувшись лицом в сжатые кулаки.
— Карпат…
— Молчи, сука…
Карпат говорил лениво, речь была безобразна. Алкоголь делал свое дело.
— Карпат, — мужчина был настойчив, руку положил собеседнику на спину и легонько похлопал, — так нельзя. Бутылкой горю не поможешь, да и Лэйя этого бы не хотела.
Карпат взвыл, слезы подступили сами по себе, но взгляд он отвернул. Сдержался, не стал плакать.
— Легко тебе, Ганс, глаголить подобное. Ты ж, сука, одинокий волк у нас, бродишь куда попадь, спишь где попадь, трахаешь кого попадь… А вот… Йа! Йа, сука! Я не такой…
Ганс промолчал.
— К чему мне все это, скажи… Скажи хоть ты, ты ж умный до чертиков… Хазяйка, еще чекушку! Ай, нет! Бутылку сюда тащи. Ганс, ты обязан выпить со мной.
— Я не буду пить.
— Если уважаешь — будешь, сука.
— Карпат… Лейя…
— Хватит мне про Лейю базарить! Пей и не выкобенивайся. Хазяйка! Жду бутылку, слышь меня?
Тишину трактира нарушал лишь бушующий Карпат, орущий на все заведение и требующий нести то, нести это. Хозяйке трактира было тяжело себя сдерживать, однако она, без всяких скандалов и истерик, послушно несла очередную бутылку требующему. В этот раз положила ее так, словно легчайшее перо несет в руках. Затем хотела сразу же уйти, но Карпат хватанул ее за кисть, хватанул больно — девушка слегка взвизгнула от боли.
— Останься, краса. Молю.
Девушка молчала и пыталась вырваться из захвата. Все попытки были тщетны.
— Сядь за стол, шлюха дворовая!
— Карпат, успокойся!
Ганс схватил Карпата за руку, приложил силу и дернул руку к себе. Девчушка сразу убежала в какую-то комнатушку вдали. Карпат оскалил.
— Ты что творишь, паршивец?! Совсем из ума выжил? Ну нельзя же так, Карпат! Нельзя!
Карпат издевательски рявкнул в ответ.
— Что тебе нельзя — у меня на жопе написано. Не мешай отвлекаться. Ученый, сука, нашелся. Если девке сказано сесть — она должна сесть. Если девке приказано пахать — она идет и пашет. Если девке сказано быть шлюхой — она обязана быть шлюхой. Иначе такую девку пороть надобно.
— Ты себя слышишь вообще? Ты с Лейей также себя вел?! Да никогда б не поверил. Приди в себя, друг. Брось ты эту бутылку, иди проспись да человеком стань.
Ганс приложил ладонью Карпата. У того на щеке остался здоровенный красный след от удара. Первые пять секунд он ничего не делал. Озирался лишь да водил языком по сухим, как кожура апельсина, губам. А потом захотел вдарить в ответ. Но не сумел — вялый пьяный удар прошелся по воздуху: Ганс ловко пригнулся в нужный момент. А Карпат после неудачной попытки не стал пытаться вновь — допил вторую часть мелкого бутыля и отбросил пустышку в сторону, схватив сразу новую, уже побольше.
— Лейя потому ш особой была, Ганс. Особой. К ней свое отношение. Она была моим личным букетом, личным с-с-с-веточком… А эти все… Ай, нахер я вообще все это говорю. Хазяйка! Еще тащи водки!
Хозяйка не отвечала, да и не было ее больше в основной зале.
— Какая тебе водка, старина? Ты б эту допил сначала.
— Эа… И то верно!
Только Карпат открыл бутылку, по полу, сделанному, видать, на скорую руку, прошла дрожь. Карпат не зарился по сторонам — приковал все внимание к водке и уже было хотел сделать глоток. А вот Ганс поменялся в лице.
Возле них уже стоял массивный, достаточно мускулистый мужчина, правда, лысый. Он грозно смотрел на Карпата и скалил зубы, будто пес на привязи. Кулаки его чесались. За его спиной удачно пряталась та девчушка, пострадавшая от вспылившего Карпата. Она тряслась и, упираясь руками в твердую, как каменная стена, спину лысого, выглядывала глазком и смотрела, что же произойдет. Лысый схватился за бутылку Карпата, отшвырнул ее в пол. Из-за создавшегося шума все посидельцы трактира сразу пересеклись взглядами и сошлись ими же на столе компании.
— Баран, ты чаво, озверел шоль?! Это моя водка…
Карпат не успел договорить — встретил лицом жесткий удар грубого кулака. По ощущениям этот удар ничем не отличался от удара массивным бревном. Пьяный сразу отлетел чуть назад.
Ганс спохватился, побежал на выручку к другу, но лысый и его отшвырнул.
— Нет… Не надо… Не надо его… — девочка жалобно пискнула, но лысый игнорировал.
Он вновь выстроил злую, питбулью гримасу, и с соответствующим поведением схватил Карпата за руки. Приставил к стенке, ударил по корпусу. Карпат слегка взвыл и сразу сплюнул. За ним последовал еще удар, в этот раз точечно направленный в печень. Карпат вновь взвыл и заскулил. Ганс, опомнившийся после случившегося, окрикнул всех сидячих.
— Мужичье! Нашего херачат, чего смотрите?! Навались!
Почти все сидевшие сразу же подскочили и засучили рукава. Лишь один не встал, одетый в плащ. Он единственный и не обернулся, не смотрел в сторону драки. Сидел спокойно и выпивал.
Посидельцы подобрались вплотную. Уже хотели напасть все разом. Лысый отошел в сторону, Карпат упал и обнял колени, корчился от боли.
— Не надо, молю вас! — девочка уже закричала. Голосок ее был писклявый.
Толпа налетела на лысого. Одиноко сидевший со всей силы вдарил по столу — бунт на мгновенье прекратился.
— Время полночь. Давайте подобное решать на улице, а не в трактире. Люди отдыхают.
Один из толпы, что был мелким — дварф, состроил обезьянью гримасу и выкрикнул.
— А чего ты сидишь-то, паскуда, когда нашего бьют? А?
Одиночка встал. Медленно подошел к дварфу, заглянул ему в глаза. Голубые глаза первого, под плащом, успокаивали.
— Я не местный. Он не свояк мне. А вот вы толпой хотели забить одного. Разве так поступает уважающий себя люд?
— Ах ты сука! Братцы, мочи этого тоже!
В переполохе, где было не понятно, кого же бить первым: лысого или приезжего, толпа потеряла время. Ганс опередил их, выставил грудь и указал ладонью жест «стоп».
— Стойте! Это ж свой! Иво. Иво Эль Гарден. Мой хороший товарищ, хоть и приезжий.
Иво скинул капюшон с лица. Посмотрел на толпу, затем слегка поклонился в знак приветствия.
— Какой ж он свояк, если за нашего не впрягается? — дварф все еще злился и хотел разделаться с изгнанником.
— Успокойся, Буфар…
— Нет, сука, я ему покажу!
Буфар замахнулся и со всей свойственной горному народу силой ударил по корпусу Иво. Но Иво словил летящий в него кулак и остановил его. Буфар выругался.
— Я спрошу еще раз: разве так поступают люди, когда толпой гасят одного, хоть и крупного, мужика? Нет, я не думаю, что такие правила у рабочих Вельдхейма. Вельдхейм — город почтенный, мужики тут тоже почтенные. Так с какого перепугу известные всем почтенные мужики поступают, как шакалы настоящие? — Иво перешел на крик. — Кто вам это забудет? Это их конфликт, не ваш, пускай и выясняют его сами. И, если вам так не терпится подраться, то выметайтесь из трактира и ломайте кулаки там, не здесь. И… Если вы намерены толпой напасть на мужика, что защищает честь девчушки, имейте ввиду — я в стороне не останусь.
Мужики успокоились. Все, даже тот лысый, намеревавшийся искалечить Карпата до смерти. Какое-то время они просто стояли и не знали, как поступить, но спустя время пыл спал и все вернулись по своим местам. Карпат тоже встал, но ноги дрожали и уже не из-за водки, а из-за боли. Да и в целом он резко протрезвел. Он уселся обратно на свое место и еще выл сквозь зубы. Ганс же подошел к изгнаннику.
— Иво! Здравствуй!
— Здравствуй, Ганс. Не ожидал увидеть тебя в подобном месте.
Они пожали друг другу руки. Ганс скинул капюшон с головы. Уши его были острыми, волосы светлые и длинноватые. Он определенно был эльфом.
Иво подставил стул от другого стола к тому, где сидели Ганс с Карпатом. Уселся.
— Какими судьбами ты у нас, друг? Наемничаешь тут?
— Ну, считай, что так.
Всем своим новым знакомствам Иво говорил, что он — наемник. Лишь немногие знали истинное ремесло бауманца в связи с обстановкой в мире.
— Ну ты даешь. Вельдхейм — город дальний, да и что тут можно отыскать? Вся работа местная, шахтерская, не твое это вообще.
— Как и не твое. Мне вот тоже интересно, что достопочтенный егерь Аурама делает на землях Баумании, к тому же, таких далеких и исключительно рабочих?
Эльф усмехнулся.
— Ну-с… Услышал известия печальные от друга, — пальцем он указал на Карпата. — Женушка его сгинула… И сразу сюда, благо с Златого леса до сюда день пути. Как видишь, ему нездоровится, — Ганс взглянул на Карпата.
— Вижу. Водкой глушит боль.
— Да, а как выпьет, то все — баста. Берегов не видит от слова совсем.
Карпат уснул. Некрепко, но захрапел — его мог разбудить любой шум.
— Хотя, знаешь, Иво. Ему действительно тяжело. Он был одинокий, и от одиночества его спасла Лейя — покойная женушка. Она каждый вечер встречала его с шахт. Понимаешь? Все прочие женщины ждали в хате, а эта ждала прямо у входа. Он бежал к ней, словно дите малое, так его глаза горели от счастья. И только она у него была. А как не стало, ну… Сам понимаешь.
— Понимаю, Ганс. Понимаю.
— Так и погибла, Иво…
— От болезни, так?
Иво сказал четко и уверенно, наперед словам Ганса. Эльф смутился, взглядом охладел, зрачки его стали шире.
— Так ты знаешь…
— Немного. Новости с Вельдхейма разлетаются быстро.
— И поэтому ты здесь?
Иво молча кивнул. Эльф опечалено засмотрелся вперед. Сначала молчал.
— Это новая какая-то болезнь, друг. Еще не известная доколе. Как только Лейя заболела, к ней сразу направили врача. Хорошего, не абы какого, рабочим Вельдхейма местное самоуправление дает все лучшее, их семьям тоже. Этот врач изучал болезнь пару недель. А состояние Лейи с каждым днем ухудшалось и ухудшалось…
— Продолжай, Ганс. Какие были симптомы?
— Первые — жар. Высокая температура, озноб. Потом кожа краснеет, сердцебиение усиливается. Последний… Самый страшный — появляются волдыри, а жертва мучается в агонии. Карпат говорил, Лейя тогда ни на секунду не умолкала — все время верещала, как резаная, тряслась и просила убить ее. Перед смертью ее тошнило. Блевала кровью. А потом погибла.
Изгнанник отвратительно скорчил лицо.
— Что еще?
— Врач… — продолжил эльф, — сказал, что впервые видел подобное. Это был действительно хороший лекарь — он окончил ЛУНУ, имеет много практики за спиной и, более того, не молод, то бишь также многого навидался за свои годы. Но с этим случаем… Он не смог ничего сделать. Даже медицински не смог объяснить, что с ней было.
ЛУНОЙ называли лучший университет Баумании. Аббревиатура удачно совпала и красивым словом, а именно Люстерский Университет Науки и Артистизма — ЛУНА.
— По итогу, — Ганс вновь вернулся к рассказу после короткой паузы, — лекарь отправил письмо в Люстер. Указал там все, что произошло с заболевшей, попросил прислать лучших врачей для изучения инцидента. Более того, указал, что возможно в этой болезни есть проявление какой-то магии. И написал это особо крупным шрифтом и даже нормальным, не свойственным лекарям, почерком.
— Магия? — Иво удивленно посмотрел на Ганса. — А она здесь причем?
Эльф пожал плечами.
— Я не знаю, Иво. Если что-то невозможно объяснить наукой — все скидывают на магию.
Иво не спорил. Действительно, так все обычно и происходило. Народы континента всегда все скидывали на магию и прочие чудеса, если не могли объяснить все самостоятельно.
— К слову, — дополнял Ганс, — Люстер уже прислал врачей и магичку, только вот недавно прибыли. Четыре лекаря, один из которых — сам декан медицинского факультета! Остальные просто лучшие из лучших. А чародейка… Иво, лишь один раз ее увидел и влюбился по уши, не буду таить. Красота неземная, само проявление магии, не иначе. Белые сахарные волосы, маленькая и прекрасная, словно куколка, а походка такая, как будто она ненастоящая вовсе — нельзя быть такой идеальной. Поэтому, если вдруг ты все же по этому вопросу здесь, хотя я даже не знаю, чем ты можешь помочь, если даже врачи ничего не понимают и не знают, то, думаю, тебе следует пообщаться с ними. Они лучше все объяснят.
— Вот оно как.
Иво выглянул в окно. Сахарные волосы были только у одной девушки в этом мире.
— А где они осели, Ганс?
Эльф пожал плечами.
— Понял.
Иво встал и накинул капюшон на голову. Перед уходом попрощался с егерем. Тот мило улыбнулся.
— Мне пора.
— Что, так быстро? Мы же даже не выпили! — эльф улыбался, разбавлял мрачность, нависшую над ним и изгнанником. Хотя, не мудрено, что между ними было мрачно — тема их дискуссии не была столь радостной и веселой.
— Обязательно выпьем, но не в этот раз, Ганс. Нужно встретиться кое с кем.
Они пересеклись взглядами. Попрощались.
— Бог с тобой, друг. Но запомнил твои слова… Касательно выпить, разумеется! И… Будь аккуратен, Иво. Лейя не единственная, кого покосила зараза. Таких много в этом городе. Боюсь, уже не только в Вельдхейме — она распространяется стремительно. Это новая чума нашего века. Так что держись подальше от очагов возгорания, я молю тебя.
— Взаимно, друг. Берегите себя.
— Свидимся, брат.
II. Источник зла II
— Вздутые вены, кожа чересчур мягкая, лимфоузлы… Опухшие. Вы пишете, милсдарь Рацкий?
Врач, записывающий под диктовку все, что только услышит, кивнул.
— Отлично! Так, далее… У него огромные мешки под глазами — не спал с полнедели, это точно. Под пальцами множество эпителия, а руки все в гематомах, ссадинах. Следовательно, коллеги, какой вывод напрашивается?
— Он царапал сам себя, господин Иона.
— Не то я хотел услышать, но, в целом, вы правы, уважаемый доктор Вайлер.
Иона, старик лет семидесяти с хвостиком, седой и морщинистый, самый старый и самый мудрый врачеватель из всех присутствовавших, декан медицинского факультета ЛУНЫ, внимательно рассматривал труп мужчины, погибшего от болезни. Лицо его было таким, каким не было уже давно: заинтересованным, воодушевленным, поистине живым. Он был опечален судьбой всех погибших, но ученый интерес все же оставался лидирующим в его жизни. Рот Ионы был прикрыт специальной медицинской маской. Как и рот всех прочих.
— Вайлер, прошу вас, запишите еще вот что: кровь умершего на запах… Кислая! Да, она имеет достаточно резкий и острый кислый запах. Такой, что ноздри вот-вот завянут. Запишите обязательно, доктор Вайлер. Госпожа Демиур…
Иона повернулся и подмигнул беловолосой девушке. Чародейка стояла и также внимательно разглядывала труп.
— Никаких признаков магии. Абсолютно. Все произошедшее — естественное.
Старик скверно ухмыльнулся.
— Вы уверены, госпожа Демиур?
— Уверена.
— Хм… Ладно, черт с ней с этой вашей магией. Коллеги, на этом на записях кончаем, переходим к изучениям. Возьмите анализы…
— Эй, вам сюда нельзя! Это санитарная…
Кричали где-то извне. По голосу — явно сторожевой. Обычный вояка, таких ставили, чтобы те не пропускали никого на оцепленную территорию. Правда, как показывала практика, не всегда они справлялись со своим заданием.
— Я кому сказал стоять! — кричал этот же сторожевой.
Инела уже видела Иво, что быстрым и уверенным шагом следовал к ней. Иона тоже видел его, и был явно нерадостен новому посетителю.
— Кто вы, мать вашу такой? И почему вы находитесь здесь? Это санитарная зона! Кто бы вы ни был, кыш отсюдова!
— Он ко мне. Этот человек…
— Я королевский советник по особо… аномальным вещам, — Иво представился так, но делал это как можно быстрее и не вдаваясь в уточнения своей личности. Иона нахмурился.
— Кто-кто? — Иона ворчал.
— Это Иво. Иво Эль Гарден. Самое его Высочество Креон руководствуется советами Иво. Он наемник, но не обычный. Изучает аномальные явления и, поверьте мне, многоуважаемый доктор Иона, ему можно доверять, и он настолько же важен здесь, как и я, — Инела использовала все свои навыки красноречия, которыми обязывалась руководствоваться как приближенная к королю советница.
Иона хотел оспорить, но все же слова чародейки, сказанные особо ласково и правильно, предотвратили галдеж. Врач вернулся к своей работе.
Инела отошла чуть в сторону, Иво подозвала к себе взглядом. Изгнанник взглянул в ее лазурные глаза чуть косо: капюшон мешал нормальному контакту.
— Иво, что ты здесь забыл? — удивленно спрашивала девушка.
— Проездом. Остальное расскажу чуть позже. И… Да, я тоже очень рад тебя видеть.
Инела, закатив глаза, отвернулась и недовольно прохихикала. Затем вновь озарилась на изгнанника.
— Да, я тебя рада видеть. Просто не ожидала увидеть тебя здесь. От тебя не было вестей с момента, как ты покинул Блакар.
— Я посылал письмо.
— Я тоже.
Изгнанник заморщился.
— Но мне не…
— Мне тоже не пришло. И если тебя шатало по всему континенту и один черт знал, где ты, а это значит, что мне было тяжело тебе доставить письмо, то я все это время была в Люстере, и мне очень интересно, как твое не дошло до меня?! — прошипела Инела.
Иво не ответил, пожал плечами.
— Ладно, потом обсудим. Я ни за что не поверю, что ты здесь, в Вельдхейме, исключительно рабочем городе, да еще и на границе, проездом. Что тебя сюда привело?
— Долгая история. И лучше не здесь.
Инела осмотрелась. Врачи были заняты своим делом. Однако Иона уже оглядывался.
— Я не думаю, что сейчас лучшее время для историй. Рассказывай кратко и лаконично. Я занята, уж прости.
При всей своей доброте и чистоте характера, Инела была отнюдь ответственной личностью и всегда в приоритет ставила работу. И если что-то мешало или отвлекало ее от той самой работы, она реагировала соответствующе: всю доброту стирала в прах и максимально серьезно и холодно отвечала.
— Леди Демиур… — Иона тихо звал чародейку. Та собиралась возвращаться. Но Иво не отпускал ее.
— Эла, правда, не при лишних ушах. Речь о том, что нельзя слышать никому. Понимаешь?
Чародейка кивнула.
— Хорошо, я поняла тебя. И догадываюсь, твоя история как-то связана с этой проказой, что тут творится. Иначе не знаю, что ты здесь забыл, в этой дыре.
— Верно догадываешься.
— Госпожа Демиур! — Иона зырил в сторону изгнанника с чародейкой, окликал вторую. Его недовольный взгляд был слишком выделяющимся. Инела обещала, что вот-вот вернется к изучениям.
— Настолько ты нужна там?
— Иво… Прости уж, но да, настолько я нужна там. Знаешь, что…
Она указала пальцем направление.
— Центральный банк, рядом с ним будет постоялый двор. Пятая комната, второй этаж. Буду ждать тебя там и мы чудно побеседуем, а пока что извини, мне нужно бежать.
При всей спешке девушка все же обняла изгнанника и чмокнула его в щеку, затем сразу же отошла к врачевателям.
Иво ушел по направлению, указанному девушкой.
III. Источник зла III
Комната постоялого двора, снятая Инелой, пестрела. Она была не той халупой, что постоянно арендовал Иво, это были целые хоромы. Огромная зала, отдельная ванная комната, большие окна, выходящие на центральную городскую площадь. Кровать чистая, заправленная, без вшей, с хорошим постельным бельем. Был даже отдельный шкаф с вином: свежие кувшины ставили в него каждый день, при уборке. А кувшин, если ее выпивали, стоил конских денег.
Чародейка скинула с себя все уличные одеяния. Она сидела у окна, на специальном мягком пуфике, прикрытая лишь шелковым халатом с мехом у воротника. Пила вино, и сквозь халат виднелось ее оголенное тело.
Иво также сидел рядом, на втором пуфике. Вино не пил, и уже рассказал историю, приключившуюся с ним после битвы с вампиром в Блакаре; рассказал про заказ демона касательно изгнания Всадника апокалипсиса, а также про то, что этот Всадник — вестник чумы и болезней. Не забыл упомянуть и про слова гадалки.
Инела все внимательно выслушала, бокал отложила в сторону.
— Я бы и не подумала, что все так обернулось. Ты все эти месяцы искал Всадника?
Иво кивнул.
— Эти всадники настолько опасны?
— Они генералы. Сильнее них только Архидемон, которого сейчас нет. Поэтому, считай, я веду охоту на сильнейшего Высшего демона. Но это пол беды.
— Вторая, — Эла перебила, — заключается в том, что гадание начинает сбываться, а сам демон показал признаки жизни. Более того, эта болезнь… Не понять, как с ней быть и что против нее делать. Врачевателям понадобится время. Боюсь, что много времени.
— Именно. Поэтому я и в Вельдхейме. Всадник обитает где-то здесь, иначе как объяснить, что именно этот город первый ощутил новую заразу. Как минимум, иных зацепок у меня нет. Мне нужно срочно найти его и изгнать. В таком случае, болезнь может прекратиться.
Инела молчала. Обдумывала, что сказать. По итогу надумала.
— Сомневаюсь, что прекратится. Носителей чумы уже достаточно, и она распространяется. Иона, старикашка этот, хоть и может показаться вредным, но он скорее злился на то, что ты явился без какой-либо защиты и мог подцепить заразу, стать разносчиком. Он считает, — Инела взяла бокал и сделала один глоток, — что болезнь может передаваться через воздух. Но это меньше похоже на правду. За эту ночь врачи сделали заключение, что, скорее всего, болезнь передается через касания, особенно, если человек по каким-то обстоятельствам контактировал с кровью инфицированного. Да и вообще вся загвоздка именно в крови. Она очень странная, Иво. Ее состав, внешний вид, химические реакции. Даже мне было понятно, что тут что-то не так.
— Это уже зона ответственности лекарей. Я обязан изгнать эту тварь и постараться прервать явление чумы и мора. Но для этого мне может понадобиться помощь… Как его там звать?
Иво покосился, Инела вновь сделала глоток и спокойно промолвила.
— Иона, Иво. Между прочим, очень уважаемый лекарь. И не просто так.
— Да, очень рад за него, — изгнанник говорил бегло, — но буду рад, если он поможет мне.
Инела подлила вина из кувшина. Посмотрела на Иво.
— Будешь? Я угощаю.
— Только если так, — явно подшучивая, отвечал изгнанник.
Инела взяла второй бокал, он находился рядом, на ином столике, уже повыше, налила и ему.
— Благодарю.
— Потом отблагодаришь… Если понимаешь, о чем я.
Она кокетливо пересеклась с ним глазами, также кокетливо поморгала, затем отвернулась и пристально уставилась в окно. Иво не ответил, но подмигнул.
— Так вот…
— Сомневаюсь, что он тебе поможет. Да и сам посуди, как ты ему объяснишь, для чего тебе нужна их медицинская тайна или любая прочая помощь? Ты же не представишься изгнанником, тем более не прикроешься Креоном. А это единственное, чем ты можешь оперировать в разговоре, чтобы тебе доверились. Но… Это же единственное ты не можешь никак раскрывать. А, собственно, что тебе от них нужно было?
— Я бы хотел знать, — Иво сделал паузу, чтобы выпить пол бокала залпом. После мощного глотка он продолжил. — Где находили первых заболевших? Может быть, они где-то в определенном месте заразились, ну или хоть какие-то подобные зацепки. Мне нужны места. Подсказка, откуда можно начать поиски.
— А с этим они тебе не помогут, родной.
Голос Инелы был уже намного расслабленный, чем прежне. Вино играло свою роль.
— Я думал, они знают подобные вещи.
— Их это не интересует. Пока что не интересует. Как только узнают все самое важное, займутся и местами, источниками и прочим. Но сейчас, на общем фоне, это полная чушь. Это как пытаться узнать, где даст тебе девушка, не уговорив ее изначально на секс — бессмысленно и бесполезно. Так и здесь, — она игриво улыбнулась.
Иво промолчал. Но покивал головой, соглашаясь со сказанным чародейкой. Он опустошил бокал, подставил рядом с кувшином.
— Да и… Вообще, — Инела разливала вино по бокалам, — тебе ли задумываться, где узнать подобную информацию? Иво, если тебе что-то нужно узнать, а доступ к первоисточнику закрыт, ты всегда шел в город и общался с людьми, узнавал сведения у них. Чаще всего, искал информацию ты в трактирах, параллельно напиваясь. Реже — в борделях и кабаках. Ты думал, я забыла?..
— То был единичный случай, Эла. Я искал суккуба, уничтожающего множество людей.
— Я понимаю прекрасно, что ты искал. Но такое же было, согласен?
Иво отвернулся, отчаянно выдохнул. Инела звонко засмеялась.
— Ну ладно тебе! Мне уже пошутить нельзя что ли? Постарайся пообщаться с городскими, серьезно. Многие… Как бы ни было прискорбно, многие уже потеряли кого-то: семью, друзей, знакомых — они и поведают тебе, с каких пор погибший заболел и где был до этого. А от врачей толку будет ноль, я тебе это могу гарантировать.
Они чокнулись бокалами, отошли от проблемных вопросов, замолчали. Вдвоем смотрели на звездное небо за окнами. Иво не выдавал эмоций, лишь спокойно пил вино. А Инела улыбалась.
— Давно мы с тобой так не собирались. Навивает воспоминания…
— Да, — Иво ухмыльнулся и выдал что-то похожее на улыбку. — Было время, когда мы частенько выпивали так у озер близь Люстера. Дивное время.
— Дивное. Но не настолько, как наша первая встреча. Та — самая что ни на есть сказка.
Иво не сдержал смеха.
— Да уж. С тобой не поспоришь.
Они взялись за руки, но перед этим вновь чокнулись и вновь выпили вместе.
— Чем ты была занята все это время? В Люстере было полным-полно дел?
Инела тяжело вздохнула.
— Ну, не сказать, что прям много дел. Простые рутинные обязательства. Изредка посещала Алантею. Виделась кстати с Карелией, та вовсю рвется обратно, под крыло королевское.
— А под Фарбула не рвется? — Иво решил подшутить, но эта шутка стоила ему легкого заклинания, что девушка прошептала. Иво не слышал, как оно звучало, но вовсю оценил: по его телу прошелся легкий, но в то же время неприятный, заряд тока, отчего изгнанника всего перекосило. Он скривил лицом.
— Не стоит так шутить над королевской советницей. Между прочим, Карелия бы себе такого не позволила в отношении тебя. Что насчет Фарбула… Ай, ладно, даже я могу признать, что они выглядят, как настоящие любовники. Но лишь выглядят, слышишь? Иво?
— Слышу. Хорошо слышу.
— Это отлично, а не то я опять тебя стукну…
— Главное, не бери под контроль разум. Молю.
Инела, будучи очень молодой и талантливой чародейкой не только в Баумании, но и на всем материке, была настоящей мастерицей контроля разума. Коронным и мощнейшим приемом в ее магическом арсенале было подчинение разума, с помощью которого та, без всяких сложностей, подчиняла себе разум и волю жертвы и крутила ей так, как вздумается. Иво лишь единожды ощущал на себе эту способность, после чего никогда не хотел повторения данного инцидента: в тот раз он проснулся на тренировочном поле Бауманских воинов голым и выслушивал в течение дня кучу шуток в свою сторону от Гордолина, который до сих пор припоминает тот день.
— Как скажешь, — она подмигнула изгнаннику.
Чародейка выглядела счастливой. Ее глаза горели, она расслабленно развалилась на мягком сидении и томимая вечерней интимной атмосферой глядела на звезды. Но что-то в один момент в ее поведении переменилось: вроде и улыбка осталась, она все также воодушевленно наблюдала за ночью, радовалась времени в приятной компании и выпивала хорошее вино. Но глаза слегка сузила, напряглась. Чем-то явно обеспокоилась.
— Эти полгода мы готовили дипломатические визиты, Иво.
Изгнанник, сразу замечавший любые изменения в поведении девушки, уже давно понимал, что было что-то достаточно глобальное, закрепившее местоположение Инелы в столице на долгие месяцы. И теперь, кивая и ожидая продолжения истории, осознавал, что именно.
— Опять не поделили клочок земли? — явно в шутку твердил Иво. И успешно — Инела немного засмеялась.
— Да… Все, как всегда. Пугает только, что отношения между державами накаляются, они не могут прийти к умозаключению.
— И в чем соль?
Инела приняла более усидчивое положение.
— Медвежьи сопки — те, с которых начинаются все Лазуритовые горы. Там обнаружили огромные залежи полезных металлов, всяких разных причем. Не скажу точно какие, я ничего не смыслю в этом. Но то, как Баумания грызется со Стезисом за эти земли, уже говорит все за себя.
— Так сопки же нейтральная территория. Ни одно из государств не имеет права на них, разве нет?
Чародейка со всей присущей ей иронией фыркнула.
— Когда кого-то останавливали законы? Особенно, если их можно удобно обойти.
Она залпом выпила все содержимое бокала. Голова ее немного пошатнулась.
— Стезийцы, — Инела вновь наливала бокал, подлила и Иво, да по самый край, — нашли старинные документы, по которым сопки принадлежат им. На первой встрече дипломатов они предъявили требования касательно владения этой земли, сослались на документ. И…
— Все старинные документы потеряли юридическую силу. Это одно из первых, что все страны уяснили после распада Эксодии, — Иво перебил девушку, параллельно выпивал вино. Он уже расслабился тоже.
— Да, ты прав. За исключением одного. Не все документы потеряли силу. Некоторые, отмеченные как «документы исконные» или же «дела особой важности» все еще имеют полное право на существование. Только вот нигде не сказано, какие документы можно считать таковыми. За полгода прошло уже пять встреч, и с каждой встречей взаимоотношения накаляются.
— А в чем наше условие? Что мы хотим?
— Мы? Ты имеешь ввиду Бауманию?
Иво кивнул.
— Просто не отдать эти земли в частное владение своему прямому экономическому конкуренту.
— Баумании так сложно пойти на уступки и отдать залежи?
Взгляд Инелы окутал изгнанника. Она не сказала ни слова, но всем своим видом выдавала: «ты идиот».
— Иво, тот, кто завладеет этой землей, станет господствовать в мире, ведь ценностей там на лет пятьдесят, не меньше. Если Стезийцам удастся по итогу забрать эти земли, то они обогатятся настолько, что былое величие Люстера, как города, сгинет в небытие. А говорю я это, потому что возле сопок можно возвести новую торговую столицу, там как раз сходятся дороги с Лазуритовых гор, Баумании, Стезиса.
— Но нет никаких выходов с Аурама. Лесному царству может не понравиться такое решение.
— А они когда-то участвовали в распрях или торгах? Ты лучше меня знаешь их страну и куда лучше меня знаешь их менталитет. Они обособились. Живут прекрасно и независимо от прочего мира. Им вообще плевать на то, что происходит за их лесами.
Изгнанник промолчал. Так оно и было. Аурамские леса были самыми неприступными и закрытыми землями, живущими ради себя и за свой счет. Было глупо высказывать что-то про них в данной ситуации.
— С другой стороны, — продолжала Инела, — Аурам все еще имеет право высказывать свое слово. Если конфликт дойдет до всеобщего совета Эксодии, в котором примут участие лидирующие страны и уважаемые независимые территории, Аурам, думаю, поддержит сторону Баумании. Но я не думаю, что это что-то поменяет.
— К чему ты клонишь?
— К войне конечно же.
— Война? — Иво, словно ошпаренный кипятком, скривил губами и сделал такое лицо, словно ему сказали, что слон может летать. И то в последнее он бы больше поверил.
— Именно. Стезис настроен серьезно. Даже очень. Они уже не тот народ, отстающий от нас в военном плане. И амбиций у них не занимать.
— Выглядит так, словно ты поддерживаешь их, а не Бауманию.
Инела захохотала, затем улыбнулась. Ее взгляд успокаивал, глядя на нее больше ничего не хотелось. И вправду говорят, нельзя быть настолько идеальной.
— Я просто реалист.
Она встала с пуфа. Потянулась. Сквозь шелковый халат Иво прекрасно видел все очертания фигуры девушки. Не мог не смотреть, та сама провоцировала. И дразнила.
Она подошла сзади. Легким движением ладони провела по его щекам, затем по шее. Иво смотрел и глаза его засверкали так же ярко. Инела слегка отвела его взгляд от себя и прижалась животом к голове. Игриво ухмыльнулась.
— Я недавно вспоминал, как мы познакомились, — Иво говорил тихо, и хоть голос звучал его хладнокровно, девушка понимала, что это скорее спокойствие берет верх.
— Да, я тоже частенько вспоминаю эту историю. Но она настолько часто фигурирует в наших с тобой разговорах, что я даже не хочу ее сейчас размусоливать.
— Ну и черт с ней.
Она наклонилась, голову изгнанника приподняла и нежно поцеловала того.
— Ты… Помнишь наше обещание? Тогда, в Люстере? Про Белград.
— Помню, Эла.
Она вновь его поцеловала, в этот раз одним поцелуем не обошлось.
— Сейчас конечно не Белград, но… К черту романтику, иди ко мне.
Она вытянула его вперед, за этим сразу спал шелковый халат. Ее нагое тело уже вовсю прижимали к себе сильные руки изгнанника.
Он бросил ее на кровать, что была позади. Одежда спала с него быстро и где-то в этот период времени. Затем быстро присоединился к девушке.
Ночное небо засияло еще ярче, а песнопение сов за окнами приглушало стоны и вздохи.
IV. Мрак IV
— Кто она такая? — Тереза с ярым интересом спрашивала о бауманской чародейке.
— Инела? Моя…
— Девушка, да?
Они были на какой-то поляне. В астрале каждая полянка и каждый лес выглядит одинаково. Тереза сидела, скрестив ноги, и, время от времени прикусывая нижнюю губу, спрашивала изгнанника о всем, что придет ей в голову. Она наблюдала за ним: за его поведением, реакцией на определенные вопросы, движения. Она наблюдала за всем, чем только можно наблюдать. Хотя Иво даже не знал этого: в его руках находилась коса, которой он учился орудовать.
Он делал выпады и резкие хлесткие взмахи. Орудовать духовным оружием было тяжело, ведь та совсем ничего не весила. Хотя, правильнее было бы выразиться, что орудовать-то ей было легко, нужно лишь привыкнуть к тому, что держишь ты не воздух, а поистине страшнейшее оружие. Тереза направляла и наставляла его, хотя больше интересовалась именно личной жизнью Иво и происходящим в мире.
Иво не ответил на ее вопрос. Тереза засмеялась и явно старалась смутить изгнанника.
— Чего ж не отвечаешь? У тебя проблемы со сном, а тут ты заснул так, что не добудишься утром. Сам же знаешь — ублажённые мужчина быстро отрубается, — она играла глазками, — К тому же, как ты сказал, ты встретил очень близкого человека… Иво, может хватит уже молчать?! — под конец Тереза явно недовольно прошипела.
— Я слушаю тебя. Не перебивать же.
Изгнанница закатила глаза.
— Когда выберусь отсюда — лично тебя пну под зад, а голову засуну по самое дно колодца с дерьмом.
Иво вновь проигнорировал. Терезу это взбешивало еще сильнее.
— Ты всегда была такой вспыльчивой? — голос изгнанника приглушался свистом воздуха от летящего со смертельной скоростью лезвия косы.
Тут уже Тереза решила промолчать и, явно в шутку, обидчиво и слегка ворчливо дернула головой в бок. Иво усмехнулся.
— Она моя возлюбленная. Хотя, признаться честно, мы настолько редко видимся и проводим время вместе, что порой кажется, это невозможно. У нас слишком разная жизнь: она постоянно занятая, занимает высокое положение при дворце, невероятно ответственная, я же постоянно путешествую с одного края мира к другому, решаю более закрытые вопросы континента.
— Мне ты можешь говорить все ясно и проще: охотишься.
Иво выдержал паузу.
— Да. Охочусь.
— Но это же не мешает вам любить друг друга? — Тереза сбавила пыл и голос ее успокоился. В этот раз она была серьезна и действительно интересовалась жизнью изгнанника, не ставя за этим иных целей.
— Да.
Иво, до этого без остановки размахивающий Фаэдрой, остановился. Он восстановил дыхание, отошел чуть дальше и попробовал телепортироваться с косой в руках с последующей размашистой атакой. Трюк оказался удачным, однако, хоть и духовная, коса все равно была чересчур большой для подобного стиля боя. Тереза встала и похлопала.
— Совсем недурно. Попробуй схватиться ближе к лезвию — так сможешь перемещаться ближе к врагу и наносить удар, приравненный к удару мечом, однако пострадает размашистость и сила.
Иво сделал точно так, как посоветовала Тереза. Начал пробовать «играться» с косой в зависимости от нужной дистанции и силы удара. А изгнанница вновь принялась давить его личными вопросами.
— А как вы познакомились? С… — Тереза явно запомнила имя девушки, но решила наглядно вспоминать, — Инелой?.. В этой истории будут рыцари, замки, драконы и принцессы?
После совершенной телепортации и не сильным, но достаточно точным ударом, Иво «просвистел» через нос. На миг глянул в ее зеленые изумрудные глаза.
— Ничего из этого не будет.
— Ох, и какая тогда романтика?
— Кто сказал, что она будет?
— Черт, Иво, побудь хоть раз более живым и расскажи все по-человечьи, с эмоциями, красками, эпитетами, метафорами и прочим. Ты ж любишь эту девушку, так и преподнеси все соответствующе! — Тереза, словно взбешенный пес, «прогавкала». Но делала это не по злому, скорее старалась взбодрить изгнанника. Тот же вновь ухмыльнулся, затем присел рядом. Тут же и усмехнулся.
— Лет пять назад мне было поручено охранять отряд чародеев. В окрестностях Узо Бора, прекрасно известной тебе старинной и позабытой Богом крепости, происходили некие аномальные явления: то тучи сгущаются, то лишь над ней дождь прольется, то местные охотники пропадать начнут. Был послан отряд, в котором было четыре мага и шестеро сопровождающих, одним из которых был я. С Инелой мы тогда не были знакомы, она была самой молодой из них и только-только покинула стены Алантеи.
Тереза удивилась, заморгала.
— Так она чародей? Да еще и сильный, как не взгляни. В Алантее лишь сильнейших готовят, куда меньше кого отпускают в свободное плаванье. Обычно обучающиеся там маги и служат академии до самой смерти.
Алантея — сильнейшая академия магии, что находится на самой вершине Драконьего пика в Лазуритовых горах. Эта академия независима и существует сама по себе; ни с кем не ведет никакие отношения, никого не поддерживает, также и не выступает против кого-то. И чаще всего те, кто связал свою жизнь с магией в этой академии, там же и оставались.
Однако бывали и случаи, при которых короли договаривались с высшими магами о вербовке магов себе на службу. Лишь изредка, раз в сотню, а то и в тысячу просьб, архимаги соглашались на подобное. И случай с Инелой один из таких. Девушку заприметили, когда той еще было тринадцать лет.
Тем не менее, подобное — чистое исключение. Маги Алантеи сторонятся прочего мира и живут, подчиняясь лишь себе, не влезая в обычную жизнь мирного населения, тем более не участвуя в политике.
— Да, — продолжал Иво, впервые искренне улыбнувшись изгнаннице, — когда она примкнула к Баумании, ей всего-то было восемнадцать лет. Хотя уже тогда она была грозной и могущественной, про сейчас я вообще молчу. А из того отряда лишь одна была бауманской чародейкой, все прочие были посланы лично Алантеей.
Тереза ухмыльнулась.
— И что было дальше?
— В Узо Боре произошла трагедия. Чародеи часами бродили по окрестностям крепости и не могли понять, в чем причина подобных резко появившихся явлений. Мы глазами не успели моргнуть, как всю группу урыл один ифрит. Он был мощным, явно уже старым и бывалым. Я был рядом с Инелой, оттого она и уцелела. Ну и тогда-то мне пришлось открыться ей.
Зеленоглазая засмеялась.
— А говорил не будет принцесс и драконов. Хотя… Ладно уж, не было дракона, но ифрит не уступает ему в силе и мощи. Это грозный демон. Похвально, что ты смог одолеть такую тварь — не каждому дано.
— Ну, — изгнанник склонил голову, — мне повезло, что Инела оказалась разумной. Она одна из немногих женщин, что не окликнули меня отродьем, как только я обнажил клинок. В общем-то, вот и вся история.
— За-ме-ча-тель-но!
Изгнанница специально проговорила слово по слогам. Иво молчал.
— И все же интересно выходит, Иво. Интересный, точнее быть, союз у тебя. Испокон веков изгнанники лишь с себе подобными связывали судьбы, а у тебя молоденькая статная магичка, красавица, как я понимаю… Но магичка. Исключительный человек. Я бы на твоем месте была аккуратнее. Всякое бывает.
— Всякое-не всякое, — Иво встал и вновь продолжил тренировки, — Будь что будет, Тереза. Я не скажу, что доверяю людям, но есть те, кто доверяли мне свои жизни, души, секреты и еще множество другого. Множество того, что сгинуло бы во мраке этого чертового мира, пожелай я этого. Поэтому я не боюсь и уж тем более не жалуюсь, что мне страшно. А что касается Инелы…
Иво сделал паузу, дабы совершить отменный финт: он телепортировался к изгнаннице за спину и взмахнул косой. Махнул быстро, но при желании Тереза легко могла прервать удар круговым движением своей кисти, выхватив косу из рук Иво. Лезвие летело стремительно к шее девушки. И остановилось — до кожи оставались какие-то треклятые миллиметры. Тереза усмехнулась, затем обернулась и улыбнулась. Она сидела неподвижно.
— Она бы тоже доверилась?
— Она бы тоже доверилась.
V. Источник зла IV
Уже вечерело. Как и всегда в это время в Вельдхейме, народ гулял да кутил. Шум от пьянок и кутежа галдело распространился по всему городу. Словно тысячи птиц чирикают в унисон, сотни рабочих шумели, базарили, распевали песни, и гул их исходил отчетливый, даже из зданий с закрытыми окнами и дверьми.
Иво посещал уже четвертую таверну. Во всех до этой его, если и не посылали куда подальше, то четко настаивали на том, чтобы бауманец не лез не в свое дело и оставил их в покое.
Он вошел в нее. «Хмель да Молот» — громкое название для рабочего городишка. И народу было предостаточно. Изгнанник пошел к трактирщику.
Главным тут был бывший разбойник, Салтаем звать. О нем сказали Иво на улицах. К нему он и пришел. Возле множества бочек с вином и кег с хмельными напитками стоял мужик. Глаз один прикрывала повязка, сам одет не по последнему писку моды, но как уважаемый человек: одежка была чистой, не рваной, но поношенной. Мужик глядел по сторонам. Иво сделал вид, что тот наблюдает за порядком, ведь драки в Вельдхеймских заведениях — дело такое же обычное, как поссать по утру.
Изгнанник подмигнул мужику. Он недовольно направился к Иво.
— Че надо? — голос мужика был недовольным. Иво приспустил капюшон, положил пару медяков на стол.
— Выпить есть?
Мужик схватил монеты, бросил их под стол. Он быстро наполнил кружку пивом, метнул в руки Иво. Изгнанник отпил.
— Ты Салтай?
Мужик кивнул.
— Я Салтай. Чего надобно?
— Парни с карьеров тебя упоминали. Сказали, можешь помочь.
— И с чем же?
Иво вновь отпил из кружки.
— Нужен человек. Человек знающий, где народ местный цеплял заразу.
— Чет ты уж не сильно похож на врача. Скорее на упыря, мародёра, кто хочет руки позолотить грузом мертвых.
Иво беззлобно покивал по сторонам.
— Мне чужое не нужно. Скорее напротив, я хотел бы постараться решить эту проблему, либо же помочь врачевателям с решением. У них все долго и нудно, сам же знаешь — пока изучат, пока проанализируют, пока запишут, сообщат, а это все время. А мужики гибнут.
Салтай прошипел.
— Ай, сука! Это ты в точку сказал! Шпана поговаривала, мол столичные приехали и сразу за науку, чтоб их пес побрал. Дело благое творишь, мужик, вот че скажу, да только все равно не думаю, что поможешь. Никто не поможет сейчас, надо этих мразей ждать, пока они записочки свои оформят — блюстители сучьи!
Трактирщик стукнул кулаком по столу.
— С другой стороны, мне то что. Если уж в такое пекло лезешь, то знаешь, что делаешь. Видок у тебя ничего такой, подозрительный хоть, но профессиональный, не иначе! Как звать-то?
— Иво.
— Отлично, Иво. В общем-то, ладно. Помогу, коли лишь словом обойдемся. Но скажу сразу, человек там тяжелый — не факт, что получится у тебя с ним на контакт выйти. Только обожди пару секунд.
Салтай отошел, но почти сразу же вернулся. С собой приволок полупустую кегу с пивом, а с ней и еще одну кружку. Кружку наполнил, как только поставил на стол, с нее и начал хлебать. Иво он не подливал.
— Есть мужик один. Кличут Медным королем, но как матушка прозвала — никому не известно, все его Молотом звали. Так вот Молот отшельник. Живет как бы рядом с городом, но вообще не появляется здеся. А все мужики его знают, так как он раннее бригадиром был, а с ним работа была успешнее, чем под покровительством самих ангелов, во как скажу! Молот уже давно с нашими на карьере не пахал, отстранился, бредил про единение с природой и тому подобное. Если быть кратче-с, то шизанулся. Но была у Молота баба. Красивая, ничего не скажешь, но двинула коней из-за этой херни прокаженной. После этого Молот совсем свихнулся. Начал нести какую-то ахинею про то, что вся эта чума — нам наказание за то, шо мы дары земные отбираем, что это все проблески адских тварей и вообще, шо здесь магия замешана, не миновать всем горя. Понимаешь? Этот сукин сын обвинил город, мол из-за нас все это началось.
— Он же сам добывал железо. С чего бы он так говорил?
— Ай, сука, ну это когда было. Он, Иво, был отменным мастером. Но так было давно, потом что-то повлияло на него, и он ушел с работы. Хер знает че там приключилось, на что он живет и живет ли вообще. Человеку всегда проще во всех своих невзгодах обвинить других, себе подобных. Зависть, не иначе!
Салтай выпил пиво до дна, впоследствии пошатнулся.
— Таки вот. Его женушка сгинула одна из самых первых. Имени ее не скажу, он скрывал от нас. Но могу сказать, что травницей она была. И, на редкость, скажу тебе, отменной! Многие бабы у нее закупались травушкой-муравушкой. А сейчас негде больше, она единственная была в округе приверженица народной медицины. Вот-с, в общем, друже, может Молот и скажет тебе что-нибудь, но эт маловероятно — там все совсем плохо с башкой у мужика.
Салтай вновь наполнил кружку пивом. Кега опустела, он положил ее вниз, от глаз посетительских подальше.
— А где этот Молот ваш обитает? — спрашивал Иво.
— Эт-с, милок, тебе за стены надобно, потом по тропинке прямо. Там тайга будет густая начинаться, а пред ее началом увидишь опушечку. Вот там и находится хала Молотовская. Но будь аккуратен, Иво, там капканы могут быть.
— Капканы? Это он, как ты говоришь, с ума так сошел? На людей ставит?
Салтай захихикал, похрюкивая.
— Не-а, это на медведя он ставит. Тайга ж, живности сякой водится — уф! Так это еще повезет, если медведь. Бывают всякие и пострашнее: то членистоногие два метра высотой, то волкодавы мощные, то, не дай бог, и того мифические создания попадутся — я их не знаю толком, знаю только, как мужики их описывают. Те, кто выжил, разумеется.
Они стукнулись кружками, затем сразу отпили.
— Но не об этом мы. Да и не сильно важно это. Ты уж, Иво, с Молотом постарайся поаккуратнее, прошу тебя по-человечески. Каким бы сейчас ни был, в свое время ой как мужикам нашим помог. А тут все же жена сгинула… Да еще и в таких муках. Страшная эта лихорадка, весь город на жопе ровно сидит. И более того…
Салтай прокашлялся, затем отхаркнул и продолжил рассказ.
— Слышал недавно, что уже и южнее болеть начали. Ко мне на днях один мужик заглядывал. К слову, чем-то на тебя похож, только больше и шире, а за спиной меч громаднейший, впервые видел такой! Так он сказал, что уже и на юге лихорадка зародилась. Люди дохнуть начали. Он упоминал одну деревушку…
— Прохоровка? — перебил Иво.
— Да! Точно она! Этакая мелкая деревушка. Тот мужик сказал, что в ней совсем беда.
Изгнанник покосился, построил скверную гримасу. Как бы то ни было, но пророчество Милавы, кое до сего момента казалось простой байкой, сбывалось. Видать, гадалка оказалась истиной. Но помимо ситуации с деревней, заразой и девушкой были еще недостающие элементы паззла.
— Иво?
Изгнанник дернулся.
— Нормально себя чувствуешь? Еще пива?
— Все хорошо. Просто задумался. Мужик этот еще что-то говорил?
— Ай, да нет вроде как. Но говорит он скверно. Голос гнусавый, но грубый шо есть мочи. Лица не увидел, он харю прикрывал не только капюшоном, но еще и маской ниже носа. Но, скажу тебе, лица видеть не надобно, чтобы понять, что он тертый калач и очень опасный. Но это так, просто тебе психологический портрет, — Салтай засмеялся, — он хрючева похавал, рассказал про деревушку, затем сгинул. Куда правда вот — хер знает. Да и мне как-то глубоко насрать на него, знаешь ли. У меня таких, как он, каждый день как говна в яме выгребной.
Иво молча кивнул.
— Ты-с мне вот что скажи, затем иди, куда глаза глядят. Кто ты такой, что собираешься помогать с заразой? Ни врач, ни маг, ну разбойник иль наемник ты, Иво. Что ж ты этакого могешь? Да и не проще ли со столичными лекарями побазарить? Чего ж ты по трактирам такое узнаешь?
— Салтай, — Иво слегка усмехнулся, — ни врач, ни маг я, да и не разбойник. Простой путник, что знает немного больше, чем остальные. Да и может тоже. Что касательно столичных, то мы ж давно уже с тобой уяснили…
Иво немного отошел от стола.
— У них все долго и нудно.
VI. Источник зла V
Салтай не соврал — капканов возле хаты Молота было пруд пруди. И с ними Иво был особенно аккуратен, приходилось опираться на свои глаза, а не на необыкновенное шестое чувство ауровидения.
Изгнанник проходил на цыпочках. Было темно, под ногами ничего толком не мелькало. Сейчас Иво думал лишь о том, как же печально, что он просто не может телепортироваться прямиком ко входу.
Пройдя полянку, он подошел к хате. Это была самая обычная прямоугольная халупа, правда с одной стены выпирала стенка большого каменного камина. Крыша соломенная, с деревянной основой. Конструкция не шибко надежная, но легкая в ремонтировании и дешевая.
У входа, что изгнанник заприметил сразу же, была пачка оберегов. Всяких, и все различные: одни шаманы ставили против злых духов, другие против иной нечисти, третьи просто ото всех обид и невзгод. Однако забавен был факт, что, в прошлом лучший рабочий города, в нынешних реалиях принял на себя роль шамана и полностью отстранился от прежней жизни.
Иво прикоснулся к ручке двери. Но не открывал. Чувствовал нечто этакое рядом. Существо было не опасным. Это был человек. И скрывался этот человек за прилежащей рядом колонной, у которой валялись старые заброшенные инструменты. Иво выжидал.
— Бу!!! — прокричал этот кто-то.
Иво дернулся, специально и наиграно, любой бы это понял. Любой, но не юнец, коим и оказался выскочивший. Личиком милый, безобидный, как зверек, со светлыми пшеничными волосами. Улыбался он ярко, и сначала не решался заговорить с незнакомцем. Но по итогу заговорил.
— Отчего ты не бежишь? Тебе не страшно?
— Очень. — Иво приклонился и улыбнулся мальчишке в ответ. — Но мужество сильнее страха. Поэтому… Я и не бегу.
Глазки мальчугана засверкали от восхищения.
— Мужество? Мужество! Да, мне папа рассказывал о таком. Теперь вижу. Здорово! Здорово!
Юнец загоготал, затрепетал. Иво скверно улыбнулся.
— Как тебя звать, шутник?
— Меня? — мальчик призадумался, покрутил кудри на своей голове, но потом выразительно воскликнул, — Зови меня Светиком! Светик я, Светик!
— Ох как. Красивое имя, Светик. А Молот — это твой батя, так?
— Молот?…
Светик недоумевал и отнекиваясь кивал головой.
— Не знаю я никакого Молота, дядь. Да и вообще… Я пошел уже, мне папка запрещает общаться с городскими.
Светик хотел убежать: словно играл в догонялки или салочки, он немного подождал, а затем, оттолкнувшись от земли, ринулся за колону, откуда и пришел, но Иво успел ухватить того за руку. Схватил не сильно, чтобы не причинить боль ребенку, однако Светик все равно нелепо подрагивал.
— Подожди, Светик. Очень прошу. Я не из города, я просто путник, путешествую себе из города в город и общаюсь с разными людьми…
— О! Таки вы путешественник, дядя? — Светик позабыл былые запреты отца и воодушевленно, с горящими восхищенными, как и прежде, глазами опрашивал изгнанника.
Иво кивнул.
— А можете рассказать о мире? Бывали ль вы за Лазуритовыми горами? Я на картинках не видал их, но слышал, что там водятся большие драконы! Они защищают горы от вторженцев и захватчиков. А в лесах были? Которые еще… Как же они называются! Забыл!
— Аурамские?
— Да! Да! Эльфские леса! А про Черногорские высоты? Марийские острова? Ты видел китов когда-нибудь? А единорогов? О, дядя! Я вспомнил! Расскажи про…
Иво усмехнулся.
— Светик, расскажу обо всем — даю слово. Только сперва ответь, где твой отец? Он мне очень нужен в особом… Деле. Помощь в странствии, так сказать.
— Помощь в странствии?!
Светик запрыгал от счастья, затопал, затем замахал руками и даже слегка приобнял Иво.
— Как же это круто! Да, конечно, пойдемте, дядька! Нам в хату надобно… — Светик вдруг сменился в лице, радость прошла. — Ой… Только нельзя туда ж сейчас… Папка молится да возносит, а отвлекать нельзя. Ждать придется нам. Но, ничего! Вы мне пока расскажите про… Ай, да неважно! Просто расскажите. А там и папка освободится.
Иво не дергался, стоял на месте и все также улыбался ребенку. Обычно он не был падок на подобные эмоции, но дитя, что стоял перед ним и искрился словно подпаленный в масле факел, невольно заставлял гримасу на лице изгнанника задержаться. Но он чувствовал. Чувствовал ауру, подкрадывающуюся со спины. И глядел на ребенка. Малец все еще молил поведать о неизведанных краях необъятного континента, молил так, как святоши не молят своему богу. Но Иво слышал все мольбы уже вскользь. Он концентрировался на ауре сзади.
Она подобралась впритык. Это Иво почувствовал очень хорошо, к тому же лицо Светика чересчур быстро изменилось с возбужденного на пугающее. Что-то засвистело, полетело. Лишь благодаря опыту и рефлексам, заработанным в сражениях, Иво схватил огромный колун и, немного согнувшись в коленях, смог удержать его. И сразу же после этого пересекся взглядом с ним: щетинистый, мускулистый, ростом чуть ниже изгнанника, на голове красовалась темная порыпаная шапка.
— Папа! Папа! Не бей! Он хороший, это путешественник!
Мужик оскалил.
— Кто ты, мать твою, что смог так умело отразить летящий в тебя колун весом в треть меня? И какого черта ты забыл у меня дома?
— Папа, не надо. Он хороший. Он обещал мне…
— Молчи, Светик! Я строго-настрого запретил общаться с незнакомыми людьми. А этот так вообще на человека не похож.
Иво разрядил накаленную обстановку: отошел на шаг назад, показал открытые ладони, после чего снял капюшон.
— Меч при мне, закреплен на поясе. Могу снять, если потребуешь.
— Требую отвалить.
— Боюсь, не получится.
— Папа, папа…
— Молчи, сын! — мужик рявкнул.
— Не кричи на сына, Молот. Он у тебя славный и добрый, не засоряй же его этой беспричинной агрессией.
Молот покосился взглядом. Минуту они все молчали, лишь насекомые сопели да звенели, прерывая эту мертвую тишину. Но затем Молот отложил колун, но не сильно далеко — его все еще было легко схватить, а главное, при его мышечной массе и силе, быстро.
— Я повторю вопрос: кто ты такой, что смог так резво откинуть топор? Обычный человек на подобное не способен.
— Он путешественник, папа…
— Знаю я таких путешественников, и ты знай, Светик. Он зайдет в хату и грабанет. Меня убьет, а тебя на съедение волкам отдаст.
Светик испуганно отбежал за колонну.
— Не со злом я, Молот. В хату твою могу и не ступать, а если и ступлю, то лишь с добром и помощью. К тому же, — Иво выразительно посмотрел в сторону оберегов, — тотемы охраняют тебя ото всякого зла. Если мне не изменяет память, та, что самая правая — подкова, повешенная с внешней стороны, охраняет очаг от бед и напастей. Яко же выкину что-то — оберег ответит тем же, сам знаешь. Позволь обратиться, а сам же я отброшу меч и буду говорить на расстоянии, если того потребуешь. Сына твоего тем патче не трону, клянусь.
Молот сперва настороженно смотрел в глаза Иво. Их битва взглядов продлилась недолго. Молот подраслабился, отложил топор уже на свое родное место и отворил двери хаты. Первым забежал Светик. Он знавал отца очень хорошо и понимал, что подобный жест с его стороны означает принятие гостя. Да и сам Молот всем своим видом это показывал: он уже не был таким яростным, злым, стоял как-то просто и вальяжно.
— Знаешь про обереги, знаешь. Вижу, что человек толковый. Доказал мне, мужик. Забегай и рассказывай, с чем пришел. Чаю будешь?
— С радостью.
VII. Источник зла VI
— Мария была святой женщиной, Иво. Очень жалко, что никому не было дела до этого. Эти паскуды платят за свои грехи.
Молот пыхтел. Они сидели и грелись у камина. Светик же игрался в другой комнате. В последний раз, как Иво его видел, тот читал книжки про путешествия и учебники по географии.
Иво уже поведал Молоту, почему он пришел к нему. И второй одобрительно кивал. Он говорил немного, предпочитал слушать. Но всегда, когда нужно было вставить слово, он уважал Иво и оскорблял докторов. Иво не осуждал, Молота можно было понять.
— Она заболела одной из самых первых. Я тогда уже отошел от каменных работ — Светик родился. Сам понимаешь, ребенок маленький в семье, Мария одна не справлялась, ведь еще и по хате много забот, и ее травнические делишки — она их очень любила и жила народной медициной, хотела врачевать, да только должного образования не смогла получить. А еще в округе скота дико́го навалом. Ну нужен я был семье, нужен!
Иво отхлебнул из кружки.
— Понимаю.
— Благо понимаешь. А эти уродцы не поняли. Они давай ко мне ломиться и созывать: «Медный король! Медный король!». Да срать мне было на эту медь, латунь, серебро и прочую ересь. Срать. Жене помощь нужна была, а они не понимали этого… — Молот замолчал.
— Потом, — вновь заговорил, — она заболела… Пошла травы собирать, у Светика тогда жар был, вылечить хотела. Ты ж знаешь местные правила, думаю: коли рабочий городской — тебе лучшего доктора даруют, да не только тебе, а всей семье. Но если же ты другого подмастерья…
— Они отвернулись от вас? — Иво говорил спокойно, но голос слегка подрагивал, догадываясь о произошедшем.
Молот злобно усмехнулся.
— Легко сказано. Поставили ультиматум, ироды. Либо я возвращаюсь в шахты, либо иду лесом и сам лечу свою жену… И сына — жар не проходил. А я не мог вернуться, ну не мог! Я им говорил, мол, вылечите их, а после я вернусь. Я был готов на такие условия. Я, не они. Местный староста не пошел на компромисс. А я не смог бросить жену. Так она и сгинула спустя неделю, в страшных муках.
Иво паскудно скривился, прикусил губу и жадно выпил весь чай до дна. Кружку он сжимал до скрипа.
— А потом сам знаешь. Распространилось все. Теперь они страдают также, как и я. Вельдхеймские зовут меня глупцом, бредящим, мол я поклоняться начал и шаманскими делами заниматься принялся. Но скажи мне, Иво, скажи, как мужик обособленный: разве я что-то не так делаю? Разве я спятил? Сбредил? Сбредил, что пытаюсь старинными методами защитить последнее дорогое мне тело?
— Нет. Не сбредил.
— Во, сука! А в глазах прочих я сумасшедший.
Светик зашумел пуще прежнего. Иво с Молотом замолкли и заглянули за угол, чем же занимается ребенок. Книжки наскучили, малец заскакал на метле, словно на коне, крича что-то вроде «На острова! За сокровищами!»
— Он у тебя прирожденный искатель приключений.
— Это от матери… Мария обожала путешествия. Тяжко ей было на одном месте, быть прикованной к одному городу. Но терпела. Терпела ради меня. Мы хотели денег скопить да рвануть куда зенки глядят. И Светик ждал этого больше всего. Но как Мария покинула нас… Не до путешествий абсолютно.
— Я тут подумал… — Иво перебил Молота. — А почему мужики за тебя не заступились перед старостой? Один мне сказывал, что все тебя уважают, так чего ж они не впряглись за своего? У Вельдхеймских это же златое правило — заступиться за своего коллегу в беде.
Молот заржал, иронично кривя губами в попытках состряпать улыбку.
— А я откуда знаю?!
Затем они замолчали.
— Прости. Просто столько злобы накопилось… Я ж ни с кем, кроме сына, не общаюсь. И некому вылить все как есть на духу. Ты первый за последнее время.
— Не страшно. Я привык слушать истории людей о горечи и утратах. И привык видеть их разбитых и подавленных, злых и оскорбленных. Просто говори.
Молот кивнул, сделал глоток чаю — горло пересохло. В перерыве он также подлил из котелка горячего в кружку изгнанника.
— Я не знаю, Иво. Вообще, староста у нас новый уже как третий месяц. И слыхал я, что вшивый он… Подворовывает из казны, сливает своим связям, а те мутят что-то странное с денежками этими. Но это слухи лишь. А что по факту могу сказать, прям точно, что сволочь он, староста этот. Я хоть и ушел давно с металлодобычи, но с некоторыми ребятами по сей день контакт держу. Не друзья прямо-таки… Но хорошие знакомые остались. Так вот они мне рассказывают, что староста этот, Радмиром звать, зверь еще тот. Урезал жалование, рабочее время напротив — увеличил, с рабочими не держит контакт, работает лишь через секретаря. Мужики, мож, оттого и отпустили мою проблему, покуда себе новых не хотят, с таким-то устоем, сука. В общем, тварь он, все, что могу сказать. А, и еще…
Молот нахмурился, злобно посмотрел в самое сердце горящего напротив камина.
— Именно по его приказу и не оказали лечение Марии. Он поставил передо мной этот сраный ультиматум, который я, сам ж уже понимаешь, не был в состоянии выполнить.
— А жалобу подавали на него? Думаю, Его Высочество был бы в гневе, узнай, что творит его посадник.
Молот усмехнулся!
— А как тут жаловаться-то, брат? Вот скажи мне. Эти падали тут нам глотку сжимают, да так, что воздуха не оберешься, базарить с ними бессмысленно — все, кто бунтовал, червей кормят. А весточку послать через кого-то… Ну, тоже гиблая затея. Через кого? Тут нужен приближенный люд, кого король не скормит псам за подобное дерзкое заявление. Поэтому, не работают тут жалобы, Иво. Не работают. Мужики, единственное, думали укокошить гандона этого, Радмира, но у него такая рота за спиной стоит, что тут, скорее, он весь город перережет, лишь бы у власти остаться.
— Я могу помочь с жалобой. Не буду вдаваться в подробности — просто знай, что через меня коллективное письмо точно дойдет до короны. И точно передастся вся ситуация в городе. Даю честное слово, Молот…
— Ай, — Медный король махнул рукой, — да забей уже, Иво. Не жить этому городу. И, да, коли я вспомнил об этом, давай лучше вернемся к изначальной цели твоего визита. Мы потерялись в словах.
Иво кивнул.
— И все же ты подумай над моими словами, — добавил он.
— Подумаю, подумаю. Если доживу. Так вот…
Молот почесал затылок, сделал глоток из кружки.
— Скажу так, за других говорить не буду. А тут у каждого своя правда, Иво. В общем-то, в простонародье этой проказе дано название кровянки. Не самое романтичное название, но уж извиняй — не до романтики тут. Название такое дали из-за…
— Симптомов, я полагаю.
— Да. И не перебивай. Кровь заболевших закисала, так поговаривают. Ты уж извиняй, медицинскую консультацию не дам и могу сказать лишь слухи, но слухи тоже не просто так рождаются. Все, кто кого-то потерял, гласили, что кровь жертвы просто закисала. Не знаю, как так вообще возможно, но тут уж как есть. Хотя, как по мне, это объясняет, отчего бедные корчились в муках и агонии.
— Слухи сходятся с правдой. Люстерские врачеватели примерно подобные симптомы и указывали, я застал их во время изучения трупа.
— Ну, — Молот скверно улыбнулся, — коли так, то радует, что все сходится. Теперь об источниках заразы…
Молот вновь отпил из кружки. Иво поддержал.
— Как сказал раннее, за каждого говорить не буду. Хотя, здесь у многих сходится судьба. Марийка, перед тем, как заболеть, собирала травки, если помнишь, я упоминал это уже.
— Помню.
— После этого и начался этот кошмар. А собирает она травы только в двух местах, но все в лесу. Первое — прям неподалеку, чуть меньше версты отсюдова. Там растет ромашка. Много ромашки. Мария из нее чаи и экстракты делала. Второе место подальше, значительно подальше. Углубляясь в таежную глушь, будет речка — ответвление от Гасси. Гасси знаешь же?
— Знаю. Крупнейшая река всего континента.
— Во-о-о-т, — протянул Молот. — А от Гасси много мелких уходит. Так и есть тут мелкая речушка, Илия называется. Она чисто у нас протекает, нигде больше. Но возле нее растет столько всего, что иногда травничие со всего бела света приезжают! Там тебе и корень Синтеразы, и шалфей какой-то необычный, и… э… синекока, вроде как — Мария часто использовала ее в своих отварах. В общем, кладезь для травника. Ну и в тот день она пришла и с ромашкой, и с синекокой, да и еще со всякой приблудой. То бишь, если подводить итог, я не знаю точно, где она цепанула заразу. Но, опять же, по слухам…
Молот призадумался, изгнанник его не торопил. И не прогадал — Молот долго не задерживался и вновь продолжил рассказ.
— После смерти жены я встречался с мужиком с карьеров, у него дочка сгинула… — глаза он прищурил, лоб напряг. — И в тот день девочка бегала в Илию купаться.
— Одна? — Иво удивленно поинтересовался. Молот покачал головой по сторонам.
— В этом-то и соль, что не одна. С подружками. Но те целёхонькие. Вот и загадка: что, почему и как.
Иво потянул шею, затем прохрустел фалангами пальцев. Изгнанник и не заметил, как Молот встал и отошел посмотреть за сыном. Иво также встал и решил заглянуть в помещение, где юный искатель приключений зачитывался литературой. Когда посмотрел, увидел, как Светик вовсю храпел, улыбаясь, а из рук не выпускал какую-то книжку с зеленой обложкой. Около него стоял Молот. Мужчина выдавал такую же детскую искреннюю улыбку, затем взял мальца на руки и уложил рядом на мягкую кровать, укрывая того одеялом. Затем вернулся обратно в зал.
— Хороший у тебя сын.
Молот кивнул в знак благодарности.
— Он молодцом держится. Не ноет, не ревет из-за смерти матери. Постоянно помогает мне, много читает. Мечтает в будущем путешествовать и объездить все места континента.
— Как же я его понимаю, — выдал короткое, но такое чувственное и ранимое Иво.
Они направились к выходу.
— Почему ты решил заняться шаманством? Что сподвигло тебя на подобное?
Молот улыбнулся.
— А это уже моя мечта детства. Всегда мечтал о полном единении с природой, ведь она — единственная исконная наша матушка. И накормит, и напоит, и радости даст в жизни. Лишь природа, ничто другое не заменит ее заботы. И хоть я не имею в родословной сильных шаманов, им всегда можно стать, лишь только заходи. Сын дал такой пример.
— Ты веришь в подобную магию? Ту, что основана на оберегах и символах, на поклонении природе?
— Конечно. И, будь уверен, обереги мои работают и охраняют. Сами Боги и природа меня защищают, а я им за это посягнул верностью.
Иво улыбнулся.
— Рад, что ты так считаешь. Но мужики сказали, что ты уверен, что болезнь — наказание природы за то, что мы отбираем у нее ее же жилы. Прости заранее и не сочти за грубость, но ты всю жизнь провел на шахте, так разве не достойно и тебя наказание за?..
— Не надо.
Иво замолк.
— Прости.
— Ничего. Просто не надо лишний раз напоминать мне о произошедшем. Ты мужик толковый, Иво, но даже тебе я не прощу подобного.
— Просто это все строится из твоих же слов.
Молот выдохнул. Они уже стояли и двери. Медный король отворил дверь и они вышли на улицу.
— Я брехню им всем сказал. Чтоб сочли за сумасшедшего и отвяли. Никакая это не кара природная — природа наоборот дарует свои ресурсы, чтобы мы, дети ее, жили хорошо. Я же считаю, что дело тут далеко не в этом. Мне кажется, источник кровянки куда страшнее…
— К чему ты клонишь?
Молот слегка побледнел, сглотнул слюну, да так громко, что даже Иво услышал это отчетливо.
— Я считаю, что виной всему нечисть, Иво. Сочтешь за сумасшедшего?
Иво ошпарился, но не подал виду. Он изредка встречал современных людей, серьезно верящих в демонов, и каждое упоминание молодого человека о влиянии на их мир нечистой силы, так или иначе, но шокировало. Изгнанник отвел взгляд в сторону леса. Паскудно скривил губы.
— Не сочту. Скорее удивлюсь. Никто сейчас никогда не скажет, что виной какой-то проблеме — демон или иное отродье.
— Я хорошо об этом знаю из рассказов своего отца. И любой другой, не ты, счел бы меня дураком последним. Но не ты. А знаешь почему?
Молот подошел поближе. Тоже позарился в сторону леса.
— Ты же за этим и пришел, да? Ты же сам нечисть.
Иво похмурился, хотел сделать шаг назад. Он не очень приятно посмотрел на Молота. Тот не отвечал тем же, стоял с безжизненным лицом.
— Ты хорошо знаешь обереги, Иво. Удивлен, что знаешь даже подковку и двери — не самый распространенный вид защитного оберега. Но один ты не приметил.
Молот указал пальцем на почти незаметный роговик. На камне была трещина.
— Роговик тогда треснет, когда зайдет в твой очаг нечистый. Я бы не подумал о таком, честно тебе скажу. Но лишь изгнанник поверит и подтвердит слова о демоне. Понимаешь?
— Понимаю, — Иво говорил холодно.
— Но, — Молот опустил мерзость, витавшую в воздухе, даже попытался улыбнуться, — ты не подумай, что я плохо к тебе отношусь. Батька уважал таких, как ты. А я считаю лично, что сам ты не виноват, что таким уродился. Так что не парься, ни слова о тебе не будет в городе от меня. Но будет просьба.
— Говори.
— Отомсти этой падали за Марию. Молю. Сделаешь это и все что угодно, любое желание…
— Стой. Пожалуйста. Не нужно мне желаний, Молот, — Иво нервно высказался, помахал рукой. — Извечные обещания о любом желании порядком осточертели. Я делаю то, что должен и для чего был рожден. И делаю это просто так. Но будь уверен…
Иво подошел поближе, склонил голову так, чтобы они с Молотом соприкоснулись лбами.
— Я отомщу.
Молот не ответил. Иво ушел спокойным шагом в сторону леса.
Ветер неспокойно рассвирепел.
VIII. Источник зла VII
Сначала он проверил ромашковое поле.
Больших ставок на поляну не делал, и, к слову, не прогадал. Не было здесь не то что бы следов демона, не было здесь вообще ничего, кроме ромашек.
Высшие демоны всегда оставляли следы там, где проходили. Изгнанники звали подобное явление «выжженными землями». Земля, по которой ступал Высший демон и поглотил ее душу, превращалась в клочок пепла и сажи, отчего и прозвали охотники на нечисть такие земли выжженными.
Но здесь Иво ничего подобного не видел.
Он был внимателен, сконцентрирован. Понимал, что нельзя было терять времени, а также осознавал, что не может позволить себе мешкать или теряться — все нужно было делать настолько профессионально, как раннее он никогда не делал.
Иво уже сражался с Высшими демонами. Разумеется, это было не часто, но это и к лучшему — каждая такая встреча грозит изгнаннику навсегда покинуть этот мир. Эти твари были особенно опасны: они разумны, хитры, проворны, отличаются отменной и уникальной силой, а, более того, могущественны.
Но сейчас дела обстояли куда хуже. Его целью был не простой Высший демон, а сильнейший из Высших. Тот, кого короновали генералом. А именно Всадником Апокалипсиса.
Всего их было четверо, каждый владел своим уникальным из четырех титулом: война, голод, мор, смерть. Каждый из них был сильнее всех существующих и живых, и мертвых. И каждый имел в арсенале те способности, о которых даже знать никому не дано.
Иво прекрасно понимал, на что подписался. Даже не встретился с врагом, а уже ощущал это холодное покалывание в разных точках своего тела. Он был спокоен, безусловно, но внутри все равно что-то бурно щекотало. Черный изгнанник не спроста считался одним из сильнейших, слава бежала быстрее него, по всему континенту бродили слухи о таинственном изгнаннике с черными, как смола, глазами. И все прочие изгнанники хорошо знали об Иво, знали о его силе и о том, на что он способен. Но даже такой известный охотник неровня Всаднику Апокалипсиса.
На ромашковом поле Иво не задерживался. Он дважды проверил окрестности на наличие всех темных аур, а также на наличие выжженных земель. И дважды ничего не нашел.
Тогда устремился вглубь. Лес был густой, весь засеянный самыми прекрасными растениями. Свистящий воздух покачивал ветви пихты, лиственницы и кедровой сосны, а благодаря этому воздух приобретал необычайно волшебный запах. Но палитру лесных благовоний перебивал необычный горьковатый оттенок, смешавшийся со всеми ароматами. Эта горечь словно готовила, предупреждала о грядущей буре. И Иво хорошо знал этот аромат — он частенько ему встречался.
Настораживала изгнанника атмосфера этого леса. И дело даже не в чем-то плохом или скверном; как раз-таки наоборот — все было подозрительно спокойно.
Уже вдали он видел Илию, речку, протекающую рядом с Вельдхеймом. Ее журчание походило на голос девочки-припевочки из хора. А остальными участниками природного хора были сопение ветвей, громыхание небес, тонкий и протянутый гул животных, приукрашенный звонким птичьим фальцетом.
Молот не соврал, подле Илии все было усажено различными растениями. Изгнанник немного разбирался в магии, в шаманстве и еще много в чем, но вот в травничестве не понимал абсолютно ничего. Но даже внешним видом эти растения указывали на свою уникальность и полезность в упомянутом выше ремесле. Синие, желтые, красно-бежевые лепестки, стебли интересной формы, а некоторые даже, казалось, светились. Эта картина удивляла, заставляла застопорить свой взгляд на ней. И если бы изгнанник мог, обязательно бы это сделал.
Глазами он поводил по земле. Здесь все было не так, как раннее, у ромашек. И хоть выжженных земель он не видел, все равно что-то настораживало.
Иво взглянул прямиком под ноги. Все было вполне адекватно, идентично исконному внешнему виду местной флоры и фауны. Тогда он перепрыгнул на другой берег, используя расположившиеся по реке огромные валуны. Здесь и принялся рыскать.
Бродил Иво в поисках того, чего сам не знал. Все привычные ему факты нахождения Высшего демона попросту отсутствовали. И это всерьез настораживало изгнанника.
Ровно до того момента, пока он во что-то не вляпался.
Сразу взглянул под ноги. На земле была некая субстанция, липкая и приставучая. Подошва правого ботинка запачкалась ею, а сама земля была мягче, отчего нога проваливалась в нее, как в землю, на которую вылили ведро воды. Иво попробовал отодрать вещество, но все было тщетно. И, как ни в чем не бывало, он начал рассматривать ее дальше.
Присев на корточки, он еще раз разглядел необычайное. Зеленого оттенка едкая смесь, липкая, как смола. Он взял ее на палец и принюхался. Пахло гнилью и мерзостью.
— Был бы ты рядом, Ордо, точно бы подстегнул, что я на язык эту херь не взял… — прошептал изгнанник.
Размазав субстанцию по пальцам, Иво встал на ноги. И в голову сразу что-то стукнуло. Иво слегка пошатнулся, сравнимо это было с ударом алкоголя по рассудку, когда долго не вставал, будучи пьяным. Что больше заставило поерничать и осмотреться, так это появившаяся рядом мощная аура.
Иво моментально оголил меч. Он чувствовал, откуда идет носитель ауры. И аура эта была подстать демонической. Изгнанник морально готовился к бою. Странным было лишь то, почему демон показался лишь сейчас, до этого следа его присутствия попросту нигде не было, особенно, если учитывать, что Иво единственный, кто может чувствовать ауры существ рядом.
Силуэт создания показался. Но это не был демон, хотя его аура говорила об обратном. Но с виду это был самый обычный человек: широкий, ростом с Иво. За спиной лежал огромный, действительно огромный двуручный меч. Поверх накинут черный плащ, как у Иво, и голова была прикрыта капюшоном. Шел мужчина вальяжно, руки были спрятаны под накидку. Он точно уже увидел изгнанника, ведь находились они на прямой линии взгляда и не так уж далеко друг от друга.
Мужчина также перешел на другой берег. И неспешно приблизился к изгнаннику. Они не сразу заговорили, сперва подоспевший снял капюшон. Его карие глаза и морщинистый лоб уже не скрывались, а вот часть лица ниже носа все еще была прикрыта высоким воротом его куртки.
Лишь спустя минуту он заговорил.
— Не самое лучшее время для прогулки.
Иво оскалил. Он взглянул в холодные и полные отвращения глаза появившегося мужчины, ответил тем же взглядом. Изгнанник слегка застопорился, замешкал.
— Но ты же почему-то гуляешь.
Мужчина усмехнулся, прошел чуть дальше. Иво пристально смотрел за его движениями.
— Я наблюдаю.
— За чем же, интересно? Час поздний, ничего не может случиться.
Таинственный замолк.
— Ну да… Ничего.
В мгновенье секунды он обнажил свой громадный меч. Больше всего он походил на клеймор, с затупленным лезвием во многих местах. Он рубанул со всей силы. Иво успел среагировать, но отскочить не мог. Ему пришлось телепортироваться. Изгнанник появился за спиной атаковавшего, сразу же провел контратаку и зацепил тело противника лишь краем меча — тот ступил вперед и не дал поразить себя полностью. В ответ Иво услышал злобное сопенье.
— Так и знал. Не серчай, просто решил удостовериться в своей теории.
Они смотрели друг на друга. Не разговаривали. Готовились разорвать друг другу глотки и скрестить свои клинки. Хотя, со временем эти желания подутихли. Иво ждал действий от непонятного мужчины, не хотел продолжать бой первый, а его оппонент хмурился и, хоть рта его не было видно, явно скалил зубы, подобно голодному и одичавшему псу.
— Чего не нападаешь? — перебил молчание он.
Изгнанник скривил губы в паскудной улыбке.
— Не я это начал.
— Мерзость. Я так просто вывел тебя на чистую воду, заставил показать свой истинный лик, а ты ждешь дальнейших действий и не можешь даже попытаться убить того, кто знает, кто ты такой? Ты отвратителен.
— Я просто не привык поступать, как последняя скотина, нападая на того, кого впервые вижу.
Мужчина звонко усмехнулся.
— Блюстишь кодексы чести, изгнанник?
Иво рубанул сразу же после этих слов. Хлестко, серией ударов. Каждый удар парировался и, что удивляло Иво, с какой легкостью неизвестному удавалось отбиваться от его выпадов. С виду он не выглядел поворотливо и проворно, но, на деле враг оказался настоящим ловкачом. И то, как он так быстро орудовал этим гигантским мечом — вот чему черный изгнанник не мог найти объяснения.
Он телепортировался вбок. Вновь рубанул. На удивление мечник опять смог отбить удар и даже контратаковать — взмахнул своим огромным клеймором наотмашь, едва задел Иво, но тот вновь телепортировался. В битве ловкачей, каким бы ни был его противник, бауманец все равно одержал бы победу — его уникальная способность слишком сильна в этом аспекте. И это был вопрос лишь времени.
Иво отскочил и перешел в стойку. Противник ответил тем же. Они шагали кругами, глядя друг на друга. Когда ноги таинственного слегка придавили землю, указывая, что тот сейчас атакует, Иво за долю секунды перешел из стойки в атаку: дерзкий и агрессивный выпад с последующим сильным ударом в шею противника, однако тот вновь уклонился от удара. Тем не менее, Иво все равно был быстрее и ловчее, поэтому, даже уклонившись, удар пришелся в намеченное место, пускай и не такой смертельный. Послышался скрежет зубов от боли.
— Ты быстр, — бросил он.
Иво промолчал, вновь ринулся в атаку. На этот раз выпад не удался — мужчина смог контратаковать и ударить парня в корпус, и изгнанник упал на землю с сильной болью в ребрах. Обхватив огромный меч двумя руками, таинственный сам сделал яростный рывок в сторону лежащего изгнанника. Иво ждал, пока тот замахнется. Как только удар двуручным мечом почти задел парня, он мгновенно подставил свой меч из черного титана и заблокировал удар, и в момент блока выбил противника из равновесия ударом ноги в колено. Мечник упал. Иво быстро перехватил инициативу и встал с земли на ноги, после чего, пока враг замешкал, сам нанес удар сверху. И, только лезвие коснулось плаща, тот быстро перекатился. Удар лишь задел верх одежды, теперь накидка была изорвана в тряпье.
Он перевел дыхание, пока изгнанник обозленно глядел и выжидал следующего трюка со стороны напавшего. Иво услышал, как тот выдал легкий смешок и после этого показал свое полное лицо, спуская ворот верхней одежды. По всей губе шел небрежный шрам, выглядящий отвратительно и явно не красящий его. Зубы не были кривыми, но отчетливо выделялись желтизной. Подбородок был слегка волосистый, если бы мужчина отращивал бороду в этом месте, его лицо идеально бы походило на козлиную морду.
Он опустил меч к земле.
— Признаюсь. Ты суров и силен.
Хоть таинственный уже не был при оружии, Иво не терял концентрации и все еще держал клинок наготове, вспоминая, как человек, стоявший перед ним, быстро отбивал своей громадиной его молниеносные удары.
— Чего ты молчишь? Я тебе язык рубанул в суматохе? — мужчина паскудно посмеялся.
— Нет. О чем я могу общаться с человеком, который, не представившись, напал на меня? Была бы моя воля, я бы…
— Изгнал. Да, я знаю, — перебил он.
Иво нахмурился, отвел взгляд и сплюнул.
— Нет. Убил.
— Ох! Чтоб изгнанник да убил? Не смеши меня.
Он опрокинул клеймор на стоявшее рядом дерево, подошел поближе. Он вытянул открытые ладони, указывая на неимение чего-либо, что могло бы послужить оружием.
— Ладно, это, в общем-то, неважно. Просто я бы изгнал тебя, даже не подумал убивать.
Глаза таинственный расслабил, слегка истошно улыбнулся. Иво пошатнулся на месте, даже не понял отчего, затем удивленно посмотрел на мужчину. Он хотел ему что-то сказать, да не успел. Его опередили.
— Не задавай лишних вопросов. Я тоже изгнанник.
Он протянул ему руку, дабы наконец поприветствовать. Иво не ответил взаимностью, скверно смотрел ему в глаза.
— Ладно, — тот выдохнул, — долой рамки приличия и этикет.
— Если ты и говоришь правду, то мне мерзко. Мне отвратителен собрат по жизни, кто изгонит просто так. Таких, как ты, я считаю хуже всех отродий.
В ответ послышался ироничный смех, явно специальный, чтобы задеть мировоззрение и жизненные взгляды черного изгнанника.
— А такие, как ты, слишком сильно сомневаются и кормят червей в выгребной яме. Сомнения ведут к гибели.
— Сомнения ведут к гибели — это факт. А изгнание живых ведет к становлению падали.
— Это тоже факт. Но не торопи события. Присядь.
Изгнанник уселся рядом, на огромный валун. Иво сначала все еще смотрел на него с обнаженным мечом и не желал слушать. Но вскоре остыл, убрал меч в ножны, однако не садился — он стоял напротив и презренно смотрел на, как тот представился, собрата по цеху.
Изгнанники редко контактировали друг с другом. Чаще, если даже и встречались, никогда не показывали своего истинного обличия. Поэтому подобные громкие высказывания Иво расценивал как чистую ложь. В данной ситуации намеком на правду было лишь то, что его оппонент сразу же выявил, что Иво изгнанник, отчего мог спокойно представиться как есть, подчистую, не обманывая и не скрывая ничего от него.
И хоть судьба у всех изгнанников была одна, все они несли одно бремя и выносили одни и те же страдания жизни, нападение одних на других ради сильной души — явление обычное. Только вот, также обычно такое сражение и ограничивалось лишь сражением, никто не намеревался переходить на диалог и выяснять отношения словесно. Это и настораживало черного изгнанника.
— Как тебя звать, попрыгунчик? — с издевкой спрашивал незнакомец, явно указывая на способности черного изгнанника телепортироваться.
Иво ответил не сразу.
— Иво.
— Эль Гарден что ли? Не тот ли самый, о ком на большаке все болтают и кого кличут отменным профессионалом?
— Я без понятия, как меня кличут.
— Ай, это не важно. Я больше удивлен, что ты без опасений мне свое исконное имя сказал. Обычно такие, как ты, ограничиваются прозвищем. Хотя, в твоем случае в одинаково. Все изгнанники знают тебя как Иво — профессионал-одиночка, тот, кто одиноко странствует и изгоняет отродий по всей Эксодии, отменно выполняет свою сучью работу и славится как лучший из лучших. Черный изгнанник, удивительное отродье, глаза коего окаянные черным цветом заливаются, тот, что в плаще цветом ночного неба и с мечом черней сажи в печи.
Иво озлобленно отвернулся, но лишь на секунду. Впоследствии он встретил собеседника не менее зловещим взглядом в душу, наполненным ненавистью к своему прозвищу. Да и помимо него, подобное легкое и мерзкое поведение со стороны непонятного и подозрительного мужчины куда больше злило и будоражило изгнанника.
— Много же ты обо мне знаешь.
— Каждый знает, — усмехаясь отвечал неизвестный, — но не каждый встречал. Я могу теперь хвастаться. Да только было б пред кем. Ох… Я же даже не представился.
Неизвестный слегка преклонился, явно наиграно.
— Чарующий лик. Зови меня так, Черный изгнанник.
— Ты представляешься прозвищем? Что за глупость и мерзость. С подобными даже не хочется вести диалогов, — Иво говорил хладнокровно, он не показывал никакой эмоции в голосе и на лице, однако со стороны было понятно, что он раздражался.
Чарующий лик гнусно усмехнулся.
— «Обычно такие, как ты, ограничиваются прозвищем» — я повторю для тугодумов. А мы-с с тобой не особо-то и отличаемся.
— Очень сомневаюсь.
— За исключением того, что ты — известный воин, а я темная лошадка, которая рано или поздно, но заявит о себе на всю Эксодию, мы ничем не отличаемся. И ты еще не раз в этом убедишься. Взять, к примеру, наши с тобой жизни: ты — вольный, свободолюбивый, не имеющий постоянного пристанища странствующий охотник. Я такой же.
— Таких много.
— Таких мало, — лик повысил свой голос.
Иво не ответил.
— Продолжим. Что ты находишься на привязи короны одного из царств, что я…
Иво надменно взглянул на него.
— Отчего такие доводы?
— Оттого, — второй сплюнул, — что у каждого в этом мире свои источники и свои информаторы. Я прекрасно знаю о твоей расположенности к Бауманской свите. В частности, или, может, даже в особенности, к его Высочеству. И это, скажу я тебе, не удивительно: как бы этот мир не относился к изгнанникам и как бы их не презирал, все мудрые властители прекрасно осознают, что без нас они попросту сгинут. Поэтому они вынуждены с нами сотрудничать. Тебе не кажется это правдой жизни?
Иво вновь пошатнулся. На миг даже потускнело в глазах, но почти сразу же он, проморгавшись и подергав головой, пришел в себя.
— Нет смысла отступать. Да, кажется. И, как я понимаю, ты клонишь к тому, что ты тоже чей-то пес на привязи, выполняющий заказы наивысших господ?
— Естественно, — Чарующий лик ехидно улыбнулся.
— Разница лишь в том, — он продолжил после короткой паузы, — что ты работаешь на Бауманию. Я — на Стезис. Ничего более. Я не знаю, на каких условиях работаешь ты, но лично мне его достопочтенство отваливает неплохие наличные на руки. Разумеется, он постоянно грозится мне костром, когда я назначаю слегка… Начинаю слегка больше просить, нежели он хочет мне отвалить. Но, в конце концов, здесь мы короли, и нам нет никакого дела до этих сплетен и интриг. Если пригрозятся кулаком, мы ответим им клинком. Обычного королевушку изгнать — раз плюнуть. Ты не согласен, а? Черный изгнанник?
В ответ не послышалось ничего. Изгнанник по прозвищу Чарующий лик лишь хохотнул и выразительно посмотрел взглядом, словно этим взглядом он хочет вытащить сердце из тела Иво, затем это же сердце сжать и перемолоть в потроха, скормив остатки скоту.
— К черту тебя. Ты не особо разговорчив.
— Я не особо сторонник твоих методов, лик. Не потерплю даже на словах. Не смогу сдержаться не вырвать тебе язык за одно лишь упоминание о изгнании живых.
— Да что ты заладил, Фемида сраная нашлась. Это жизнь, Иво. Паскудная изгнанническая жизнь. Изгоняй или сдохнешь. Или угрожай или сдохнешь. Другого не дано.
— Другое есть всегда.
Лик уже не издевался, не показывал эти надменные «фокусы», улыбки, вздохи, ахи и прочее, что могло раздражать. Он посерьезничал, поднабрал в уверенности своих слов, и, словно сам очарованный некой идеей, восхищенно смотрел на Иво.
— Нет дела спорить с тобой, Иво. Да и нет в этом смысла. И вообще, изначально мы с тобой галдели о нашей идентичности. И, я бы закончил. А говорить тут и мало о чем осталось. Точнее сказать, осталось-то много всего, что можно привести тебе в качестве аргументов, да только немного позволительно. Сейчас немного позволительно. Видишь ли, помимо вольности и королей, мы с тобой одного поля ягоды. Одной породы.
— Я не могу понять, с чего ты делаешь такие доводы постоянно? Может ты еще скажешь, что ты и премудрая София трахались в одной постели?
— Еще раз перебьешь, — лик сжимал кулак до скрипа, — и… Ничего не будет. Просто, прошу тебя, прекрати. Так вот. Мы с тобой одинаково мыслим, одинаково способны на величайшее, одинаковых любим женщин и одинаково нейтральны к алкоголю. Я же прав? Ты не падок на побухать, но никогда не откажешься за компанию. Так вот… Я такой же, знай это. А все это под призмой того, что мы оба изгнанники. Тебе не казалось, что мы близнецы? А? Иво?
— Мне кажется, ты несешь бред.
Лик отвратительно, с забитым слюнями горлом, язвительно просмеялся. Посмотрел свысока на Иво.
— Ну ты же тоже здесь охотишься на демона, разве нет?
Иво было сложно удивить, но изгнанник, сидевший в метре от него, выполнил эту задачу. Бауманец сразу и не понял, про что вообще говорит лик. И лик решил заполнить пробелы.
— Все тебе нужно объяснять. Да, старина, я тут тоже выслеживаю сраного Всадника Апокалипсиса. И после этого ты хочешь сказать, мы не похожи? Я ж поэтому тебя и осадил, думал, что демон облик человека взял. А ты оказался вполне прият…
Последние слова растворились в сознании. Иво прекрасно услышал все сказанное, но под конец отвлекся, да и последние фразы уже были не важны. Он резко почуял такую теплую и знакомую ауру, но аура эта была напряженной, беспокойной. Лик увидел, как Иво зашевелил глазами в ее поисках. И отчего-то, когда видел эти перебежки голубенькими глазками, словно он уже знал, что случится, Лик выдавал небрежную едва заметную улыбку, подтягивая уголки губ, словно те были на веревочках. И Иво прекрасно видел эту гримасу, эту отвратительную смесь удовольствия от растерянности и стремления увидеть муки жертвы. Он видел в своей жизни тысячи похожих выражений, но подобное видел впервые. И, хоть ничего не говорил, но уже понимал, что ничему хорошему эта мина не сулит.
Она показалась уже за горизонтом. Хрупкая и нежная, но бежала так, словно от этого бега сейчас зависела ее жизнь. Иво узнал ее даже не по сахарным волосам, а по свойственным чародейке одеяниям. И вмиг услышал такое глухое, но в тоже время громкое выкрикнутое, что было мочи.
— Иво! Беги!
Она все еще была далеко. Но даже на таком расстоянии слова Инелы звучали громко. Они перебивали лесную тишь и были подобны яркому маяку в беспросветной гуще морского тумана. Иво моментально опомнился и резко дернулся. Его спасли лишь рефлексы, хотя щека все равно поцеловала холодное стальное острие двухметрового меча.
В голове все перемешалось, была непонятна даже суть происходящего и тем более уже произошедшего. Выжить в эти секунды помогали лишь отточенные годами навыки; те навыки, которые, подобно шестеренкам в сложнейшем механизме, автоматически и непрестанно работали.
Он увернулся раз. Затем другой. Чарующий лик стал куда проворнее и быстрее. Было попросту невозможно так свободно и просто махать этим огромным мечом, как это делал он.
Иво пришел в себя в единую секунду. И эта секунда многое определила. Изгнанник моргнул, ознаменовав полное очищение разума и подготовку к схватке, резко хватил за эфес. Меч с привычным слуху шипением оголился из ножен и в этот же момент был выставлен горизонтально, блокируя атаку. Затем снова. Иво повторял блок раз за разом, выжидая лучший момент для контратаки.
И он выждал. Ступня Чарующего лика очень неудачно и неустойчиво оказалась возле рыхлой каменистой земли — это создавало более тяжелые условия для парирования и уклонов. Черный изгнанник переместился. Не впритык, чего ждал противник, а чуть дальше. Затем он с наскоком замахнулся прямиком в череп. Попал в плечо, лезвие из черного титана вошло глубоко, Иво сразу же дернул рукоятью к себе. Лик покосился, но не издал ни звуку. Изгнанник понимал, что не получится закончить схватку за столь короткое время, и понимал, что не сможет сразу же поразить голову врага. Но на это ставку и сделал: заставил его повалиться во избежание смертельного удара и поразить руку, тем самым серьезно ослабив врага.
После чего Иво сразу же телепортировался вновь. В этот раз уже близко. Он появился прям перед его лицом, согнутый в коленях, меч держал обеими руками и уже, направив в корпус, стремился вонзить его. Конец клинка коснулся одежды, а затем отчего-то резко остановился. Иво этого даже не заметил. Руки не слушались, хотя ему и не казалось, что что-то идет не так.
Лик с размаху ударил Черного изгнанника в живот, да с такой силой, что второй отлетел на метра три назад. Приземлившись, серьезно приложился затылком о булыжник. Почувствовал, как сзади погорячело, а в глазах поблеклело.
Лик не задумываясь наотмашь рубанул по обездвиженному телу врага. Но в мгновенье скорчился от боли. Появилась необузданная вспышка света. Он лишь краем глаза увидел взбушевавшуюся чародейку с вытянутыми к нему руками.
Изгнанники перевели дух. Лик обозленно стоял и пялился на чародейку. Та отвечала ему тем же. Она не задумывалась ни на секунду, в ее действиях не было сомнений или чего-то, что могло бы сбить ее концентрацию. Воздух вокруг нее взвыл, устремился в разные стороны. Инела стала настоящим источником хаоса и раздора. Ее волосы также подлетели к верху, одеяния не были исключением.
Она опустила руки и посмотрела на изгнанника глазами, полными ненависти и ярости, обиды и невзгоды. В этих глазах собрались все негативные эмоции, свойственные живым созданиям. Чародейка применяла свое самое сильное и самое коронное заклинание, которому только была обучена. Она подчиняла разум.
У нее всегда это получалось. Не было случая, когда ее фирменное заклинание, которым она и завоевала себе славу, не сработало. И магичка уверенно колдовала.
Она не понимала, почему не выходит. Не могла даже поверить в происходящее. Не было ничего, что могло бы ей помешать. Единственным защитным свойством, которым мог обладать Чарующий лик, было врожденное сопротивление магии, что было скорее аномалией. Но, если бы изгнанник и обладал подобной аномалией, его бы не поразила магическая вспышка молнии, вызванная Инелой раннее. Задумываясь над причинами, она совсем потеряла изгнанника из виду. Осознав это, дернулась и сразу же ощутила тяжелую ладонь, огревшую ее нежные румяные щеки.
Она упала. Посмотрела в глаза изгнаннику. Сначала не поверила своим собственным. Инела в тот же миг взглянула и на Иво, и тот тоже смотрел на Чарующего. И он тоже, невозможно ошибиться, не верил своим глазам.
Чарующий лик стоял и надменно смотрел на них. Смотрел чернющими, словно копоть в печи, глазами. Такими же, какими обычно смотрит Иво.
Ошибок быть не могло. Это были такие же черные глаза. Он владел таким же черным пламенем.
— Ты, должно быть, очень удивлен, Иво. А ведь я говорил, что мы с тобой слишком похожи. Словно близнецы.
Он издевательски плюнул под ноги девушке и яростно взмахнул мечом, целясь в горло. И почувствовал сопротивление прям под конец. Иво телепортировался и из последних сил отбросил клинок, летящий в Инелу, в сторону. Сам своим телом накрыл девушку, словно пеленой. Гневался и смотрел тому в лицо. Взгляды чернющими глазами соприкоснулись.
— У тебя еще есть силы? Поразительно! До чего же любовь и жалость могут укрепить волю людей к жизни.
Он пнул Иво под дых. Ребра затрещали, органы внутри закололи. Иво хотел закричать, но не выходило, у него лишь получилось громко и сипя кашлянуть кровью вперемешку с рвотой.
— Забавное зрелище. Забавное. Забавно смотреть на недоумевающие взгляды людей перед неминуемой гибелью. Знаешь… Я мог показаться тебе невежей, простым рубакой с простыми животными взглядами на жизнь.
Он присел и коснулся рукой платья девушки. Приподнял его низовье и провел рукой по дрожащей ногой ноге.
— Но я не такой. Далеко не такой. Я не ставлю себя уникумом, не ставлю себя богом или кем-то всевышним. Я просто силен. Понимаешь, Иво? Ты меня понимаешь?
Рукой он довел до бедер девушки. Она корчилась в конвульсиях и пыталась сопротивляться, но не могла. Иво тоже пытался двигаться, и тоже не мог. Лишь издавал мерзкий хрип, наблюдая за действиями, которые он не мог изменить.
— Ты идентичен мне. Все идентичны. Есть лишь момент волеизъявления. Изъявления желания что-то изменить, повлиять на события сказания, повернуть время вспять и все остальное. У нас у всех одинаковые сердца, легкие, почки, печень. У всех у нас две руки, две ноги, одинаковые возможности и одинаковые потребности. Одинаковые эмоции. Но даже с одинаковым набором все равно кто-то отличается, а кто-то — нет.
Иво видел взгляд Инелы. И понимал, что он добрался до самого провокационного для него места. Он видел, как по глазам девушки стекали слезы. Видел, как Чарующий лик постепенно рвал ее платья в клочья, дабы испробовать девушку на вкус. Он видел, как великая и могущественная магичка, с рождения одаренная, жалко и беспомощно трясется, не зная, что же ей делать. Он видел и этот проклятый взгляд изгнанника, направленный на них откуда-то свыше. Иво видел его хладнокровие и вседозволенность. Он наконец-то взглянул на себя со стороны: на то, что видит жертва перед тем, как Черный изгнанник покончит с ней. И на все это он злился.
— Но мы с тобой — еще больше идентичны, чем все прочие, — продолжал Чарующий лик. — Мы с тобой, как две капли одной реки. Точно! Видишь эту реку? Ты же видишь ее. Илия. Прекрасная речка, вкусная и плодовитая. И если все существа в этом мире — две капли воды, то мы с тобой — две капли Илии. Нам предначертана одна и та же история. Нам предначертаны исключительно одинаковые силы, одинаковые нравы, одинаковые желания. Да, взгляды и методы, может, разные. Но цели-то одни и те же… Иво, ты слышишь меня? Не смей погибать. Я помогу тебе взбодриться.
Он схватил Инелу, схватил жестко и сразу же, сжав горло и прижав к себе спиной, слегка придушивая, водил языком по нежной шее. И смотрел на Иво. Второй рукой он вновь вел к бедрам, в этот раз быстрее.
— Что с тобой? Вставай, бросайся. Рви. Убивай. Изгони меня. Я покушаюсь на самое святое, что у тебя есть. Твоя жизнь — ничто, ты упырь. Дьявольское отродье, жизни которого нет цены. Ты мерзкий и гнусный, отвратительный монстр, способный лишь на жестокость и грехи. Ты должен отнимать, не даровать. Мы все такие. Знай это, запомни на всю свою жизнь, сколько б она не продлилась. Мы, изгнанники, все такие и такими и останемся. Но, ты же считаешь, что ты не такой. Так докажи мне это? Покажи страсть! Покажи гнев! Сотри меня в порошок. Встань. Придумай что-то за эти конченные секунды, пока я не отымел эту красотку! А я буду жесток. Буду груб. Буду тем, кем является каждый сраный полудемон в душе. Я буду сжимать ее, душить, бить, насиловать, иметь без сожалений, делать все, что захочу. Потому что мы созданы лишь для этого. Иво, ты меня слышишь? Я начинаю.
Он хотел спустить штаны. Но по большому лишь делал вид, что вот-вот их спустит. Истинно же хотел спровоцировать. И у него получилось.
Иво встал. Сам не знал как, но сделал это. Тело не слушалось. Иво не был прямо так серьезно ранен, как иногда было в его жизни, лишь разбитый из-за удара о камень затылок был серьезным увечьем. И тем не менее, он наконец сделал это.
Стиснул зубы. Надменно смотрел на упыря, что стоял перед ним и удерживал девушку. Смотрел и скалился.
— Да. Вот так. Уже лучше. Но ты опаздываешь, — он провел рукой меж ее ног, Инела вскрикнула. — Покажи мне свое истинное обличие.
Он шагнул вперед. Лениво и еле удерживая равновесие, но иначе не мог.
— Давай.
Шагнул еще раз, также сложно. Чарующий лик засмеялся. Он резко сжал шею Инелы еще сильнее и повернул к себе лицом, затем противно и омерзительно поцеловал ее, прикусив нижнюю губу. Вопли чародейки, словно кипяток на открытую рану, вызывали неописуемую бурю внутри изгнанника. Он желал уничтожить весь этот мир.
Они целовались. Разумеется, не по собственной воле Инелы. Но этот вид злил Иво слишком сильно.
Он яростно прокричал. Сделал финт рукой, описывая полукруг. И резко в руке изгнанника засверкала коса Шепота смерти. Лик сразу же отбросил тело девушки на землю и удивленно посмотрел на Иво. Он впервые за вечер так удивленно смотрел на Иво.
Все вокруг засияло. Такого изумрудного сияния хватило бы, чтобы осветить целый город. А возле лица Иво и вовсе смешалась вся палитра: черные огненные глаза с приятным жизненным изумрудным оттенком отвратительно пялились. Иво усмехнулся, затем робко и, казалось, что в это слово он вложил все оставшиеся силы, промолвил.
— Фаэдра.
Грянул гром. Огромная вспышка в ночи с таким грохотом, как будто взорвалась тонна пороха. От шума зазвенело в перепонках у всех. Ветер резко рассвирепел, затрепетал по сторонам. Листья устремились прочь за версты, огромные валуны начало сносить неописуемой силой, а на мелкой речушке Илии родились огромнейшие волны, опустошающие реку. Вся природа резко взбунтовалась и показала характер. И все это было украшено изумрудным ликованием косы.
Живое оружие «расцвело»: ее бестелесность сгинула, появилось физическое обличие, вся мрачность сменилась изящностью, а аура, которая до этого устрашала, сейчас была просто неописуемо ужасной. Это было видно по взгляду Чарующего лика. Он стоял, как вкопанный, и уже сам не мог пошевелиться. Возможно, резко осознал, до чего довели его собственные амбиции и провокации. А может просто был очарован ужасностью и величием косы.
Иво взмахнул ей. Он не планировал пробуждать оружие и уж тем более применять его до схватки с Мором, но не смог сдержаться. Не смог удержать гнева и желания изгнать стоявшего перед ним урода. Позади Черного изгнанника появились фантомы. Уникальная способность Призрачной косы вмиг предстала в полном обличии. Фантомов было много. Сперва казалось, что позади стояло пятеро. Затем десятеро. Затем двадцать, а затем тех, что стояли совсем сзади, не было даже видно.
Они не двигались. Ждали приказов, покуда исполняли лишь волю своего повелителя. И Иво не намеревался ждать. Он лишь хотел насладиться обескураженным и ошеломленным отрепьем, стоявшим перед ним.
И он пожелал. Пожелал стереть изгнанника в прах. Пожелал ему самых страшных и мучительных мук, каких только можно пожелать. Фантомы незамедлительно ринулись со свойственным себе свистом в атаку. Вся картина поля боя была приукрашена волшебной изумрудной нитью света.
Иво не видел его. Лик был прикрыт множеством фантомов, терзающих его. Но прекрасно слышал истошные выкрики. Не нужно было смотреть, чтобы понять, что он наконец-то начал страдать.
Звуки прекратились, природа успокоилась. Лишь фантомы свистели в ночи.
Иво, благодаря резко выработавшемуся адреналину, подбежал к Инеле. Теперь он пожелал, чтобы все прекратилось. Коса в то же мгновенье постепенно утеряла свой физический облик, вновь предстала в духовное обличие, все фантомы после этого собрались в одну большую светящуюся душу и метнулись прямиком внутрь нее. Изумрудное яркое свечение угасло, остался лишь легкий зеленый оттенок. Иво повторно махнув рукой нужный жест вернул косу внутрь, в свою душу.
После сразу поднял Инелу. Она была в сознании, лишь напугана и шокирована.
— Эла, это я. Все хорошо. Все прекратилось.
— Иво…
— Молчи. Прошу, молчи.
— Иво, я…
— Молчи.
Девушка вырубилась. Силы тоже постепенно покидали изгнанника. Идти становилось все тяжелее.
Он рухнул на колени, постарался смягчить падение тела чародейки. Она упала мягко, на траву, он повалился рядом с ней. Глазами пробежался по изуродованному телу Чарующего лика. Сначала разозлился, что того не изгнали — Иво поторопился с отзывом фантомов, но потом успокоился — смерть его устраивала тоже.
Тело было изрезано до неузнаваемости. На нем не было ни одного живого места. Все кости сломаны, сухожилия порваны, вены вскрыты. А под землей сплошное кровавое озеро.
Это последнее, что увидел изгнанник перед тем, как отключиться.
IX. Бренный мир
Комнатка была простецкой. Но довольно уютной. В ней не было ничего прям особенного, лишь печь грела. А за окнами светало.
Ганс сидел и постоянно обеспокоено постукивал ногой. Острые уши эльфа отчетливо покрылись краснотой. Инела тоже сидела рядом, укутанная одеялами и уже успокоившаяся после того, что с ней приключилось. Иво же был серьезнее всех. Он сидел на стуле у стены комнаты, сзади голова была перевязана. Он все еще скалил и злился, хотя боль в затылке мешала полностью погрузиться в необъятную пучину ненависти.
— До сих пор не могу понять, кто это сделал… — Ганс явно был чем-то озадачен и напуган одновременно. — Сейчас из-за этого подонка всему городу смерть и только. Да что уж городу, со временем по всему континенту разбредется!
— Ганс! Прошу, друг, будь спокоен.
Эльф послушался.
— Тот, кто сделал это, — начала чародейка, явно намекая на изгнанника в лесу, однако не указывая точно на него, — заплатит сполна. Я думаю, уже заплатит.
— Госпожа Инела, я клянусь всем, что имею. Это был Черный изгнанник! «Глаза коего окаянные черным цветом заливаются… Тот, что в плаще цветом ночного неба и с мечом черней сажи в печи». Все точь-в-точь, как про него и слагают. Вы же сама его видели! Лучше и четче, нежели я. Я лишь краем глаза… а вы…
— Не торопись клясться, Ганс. Лучше еще раз вспомни: ты уверен, что мужчина, что лежал рядом с нами, был тяжело ранен, но жив? Ты точно уверен в этом?
— Да, Иво. Пускай ты, не знаю почему, так удивляешься этому, но я прекрасно помню, как он дышал и говорил со мной. На нем были лишь лоскутки, одежка изорвана в клочья. Как только я перемотал тебе голову, он умудрился уйти прочь, оставив за собой лишь кровавый след. И тот оборвался со временем. Егерь подобное не упустит, поверь.
— В этом-то и проблема, что ты прав.
Иво беззвучно выругался.
Их из леса вытащил Ганс. Эльф ринулся искать чародейку, которая резко покинула город, и набрел на Иво с Инелой, валявшихся без сознания. Он спас их, приволок к себе в избу, откачал, как только мог, дал определенные лечебные препараты, коими владел, как егерь. А как те очнулись, эльф рассказал, что произошло.
Кто-то изгнал столичных врачевателей. И кто-то этот был с черными глазами, в черных одеяниях. Изгнал он их громко, после бойни разрушил все лабораторные и научные записи, с грохотом бежал из города. Инела, что смогла защититься от таинственного, убежала следом за ним. А ее уже увидел Ганс, запомнивший прекрасную внешность чародейки с самой первой встречи.
Весь город признал, что виноват в бойне Черный изгнанник. И признали неспроста. Все указывало на него. Но лишь Иво и Инела уже знали, кто на самом деле стоял за произошедшим.
— Я отойду ненадолго? Нужно проверить, урегулировалось ли в городе все? А то люди с перепугу тут устроили, сами понимаете. Подождите немного, я вернусь заодно с едой.
Эльф не дожидался ответа и быстро покинул избу.
— Блядство! — выкрикнул Иво.
— Тише, Иво. Не напрягайся, иначе кровь польется.
Иво прошелся руками по всему лицу, сжал каждый его кусок.
— Как… Как он выжил? Я не верю, Эла. Не поверю, что этот шлюший сын смог выжить после того, как стая фантомов так изувечила его тело. Ни одно живое создание, ни один изгнанник не в состоянии пережить такое, даже демон не оправился бы за пару часов от подобного! Это гонор сплошной.
— Я тоже не могу понять. Я видела… Видела своими глазами, что тогда произошло. Эта реликвия…
— Он такой же носитель черного пламени, — перебил Иво, — но даже такое не спасает. Хотя… Его способность. Ай, к черту, Эла, я начинаю бредить.
— Иво, прошу, — голос чародейки слегка дрогнул, — давай спокойно все расставим.
Иво сбавил пыл. Под конец досадно выдохнул.
— Его черные глаза… Они обращаются, как только он пользуется изгнаннической способностью. Что же ты делал? Почему ты, сраное отродье, зовешь себя Чарующим ликом. Я совершенно ничего не понимаю.
— Потом будем думать, Иво. Сейчас есть вещи куда страшнее. Касательно случившегося… Врачеватели.
Иво кивнул и облокотился на правую руку, склонив голову.
— Он изгнал их. Просто так изгнал. Не было никаких предпосылок, чем могли насолить обычные, хоть и именитые, лекари такой твари, как он? Ничем, я уверен. Это исключительные желания.
— Желания ли?
— Да, Эла. Желание. Желание изгнать, отобрать.
— Мне кажется, все куда серьезнее и глубже. У него есть свои мотивы и цели, я уверена. Он хоть и похож на обычного рубаку, но это не так. Он умен, хитер, намного умнее, чем мы думаем. Нужно просто все обдумать… Черт, что же мне Креону сказать…
— Скажешь правду, — начал Иво на опережение, — и он прикажет мне найти его и во что бы то ни встало изгнать. Будь уверена.
Инела фыркнула с психа и недовольно кивнула.
— Ладно, с этим я разберусь лично. Он уничтожил все их записи, но я помню многое, что было зафиксировано и выявлено. Благо… Меня он не уничтожил. За что я безмерно тебе благодарна. Если бы не ты…
— Все было слишком медленно. Я должен был сразу предпринять крайнюю меру.
Она расстроенно взглянула ему в глаза, своим взглядом приковала изгнанника к себе.
— Ты все сделал правильно. Эта коса, реликвия… Ты лишь вскользь упомянул про нее, пока Ганс набирал воды. Но пообещай мне рассказать про нее в будущем подробнее, ладно? Она выглядит ужасной. Она была ужасной. Я впервые видела что-то подобное и жуткое, впервые, Иво.
— Хорошо.
— Иво?
Изгнанник дернул головой.
— Что?
— Пообещай мне, что эта коса не опасна.
Иво отвел голову в сторону, прикрыл лицо руками, сложенными в ладонях.
— Обещаю.
— Этого мало. Пообещай, что не будешь его искать. Пообещай забыть. А если и встретишь, пообещай пройти мимо. Иво? Пообещай.
Изгнанник встал со стула, накинул на себя свой плащ.
— Иво!
Он также схватил и меч, закрепил за спину.
— Обещаю.
Чародейка сделала вид, что поверила его словам. Хотя на деле она прекрасно понимала, что последнее, что сделает Иво в своей жизни — опустит Чарующему лику произошедшее этой ночью.
— Тебе лучше не показываться в городе. Люди без разбору на костер повесят. Смерть неминуемая.
— И оставаться здесь тоже нельзя. Рано или поздно нас найдут.
— Сожжем плащ. Меч закутаем в бинты и спрячем.
— Эла, нет.
Он подошел к ней. Тепло приобнял.
— Мне нужно идти.
— Куда? — она нервничала, повышала голос, затем сразу же успокаивалась. Так она проделывала каждый раз, когда что-то говорила.
— Искать. Охотиться. Решать проблему этого бренного мира.
— Молю, только не…
— Не он. Не изгнанник. Демон. Тот, кто стоит за раздором и хаосом, что сейчас готов свалить все человеческое, все сущее. Я обязан покончить с этим, обязан найти Всадника и уничтожить его раз и навсегда. Это моя обязанность, Эла.
Чародейка не ответила. Ее глаза были туманными, расплывчатыми. Она так сильно хотела смотреть ими на возлюбленного, но отчего-то не могла. Она не обижалась, не осуждала и не пыталась даже остановить, хотя очень сильно хотела. Она прекрасно понимала всю истинность и досаду слов, сказанных ей, понимала, что они — единственное, чем может жить и оперировать изгнанник. И оттого, что прекрасно понимала, чувствовала себя отвратительно.
Он поцеловал ее на прощанье.
— Пообещай себя сберечь. И пообещай опять не пропасть.
— Обещаю. И обещаю, что, когда это все закончится, мы наконец-то уедем далеко-далеко от всего: от политики, интриг, раздоров, чудищ, зла и ненависти. Мы же дали друг другу обещание.
Она мило улыбнулась, хотя эта улыбка была едва видимой. И только она задумалась над его словами…
… Как заметила свое одинокое пребывание в холодной комнате избы.