19-20.V.867
Витгрис
Итель прижимал ладонь к груди в области сердца и пытался дышать. Внутри такое странное ощущение, хочется выть, левой рукой уже давно зажимает рот, но это не боль. Что-то давит. Хочется расцарапать грудную клетку, разломать ребра и вырвать это «что-то». А состояние такое, что это кажется возможным. Если бы только этим «что-то» было не сердце, Итель бы и не сдерживался уже.
Попробовал использовать магию в подавленном состоянии!
Сейчас главное не выцарапать своё сердце. А ногти уже впиваются в кожу даже через ткань рубашки.
Ничего не помогало. Пытался успокоиться способами, вычитанными в книжке, принял последнюю таблетку успокоительного, и ничего. На этот раз дело не в эмоциях. И вряд ли здоровье подкосилось так, что уже начало болеть сердце. Магия?
Итель сжал зубы, подавляя рвущиеся звуки. Плохо и только хуже от непонимания, как себе помочь. Одно радует — может соображать. Странно. Точно это из-за магии.
В обед вернулся отец с новостями: через неделю казнь дяди Сэда, его жены и Маред. Младших дочерей, с фамилией матери, пока не тронут. Фелконам надлежит там присутствовать. События в соседнем регионе развиваются не лучшим образом, вооружённые столкновения неизбежны, если король продолжит настаивать на своём назначении Ирвинов. Принятие закона меркло на этом фоне.
А потом Итель не удержался, почитал свежие газеты, где здорово так нагнетали обстановку.
Вот и соответствующее состояние мучительной тревоги. А после того, как у Ителя получилось стабильно зажигать пламя и в левой руке, выяснить работу магии при состояниях кроме страха и злости показалось хорошей идеей.
Показалось!
Чуть не будешь думать о правой руке, так она расцарапает кожу, которую уже зацепила ногтями. А если ослабить хватку левой руки, так он заорёт на весь дом. И хоть это понятно. Потому что что делать с давящим чувством в груди неизвестно.
Думай, думай. Ты можешь думать!
Это определённо что-то, связанное с магией. Воля и эмоции. Эмоционально явно всё хорошо, таблетка точно действует. Значит, осталась воля. И что с ней делать?
В очередной раз переведя всё внимание на своё состоянии, попытки его скрыть и не покалечить себя, Итель отметил, что оно не усугубляется. Вот только хорошо это или плохо?
Точно ненормально. Потом обдумает. Сейчас надо выходить из этого состояния. А то действие препарата закончится и начнёт ещё полыхать огнём тут.
Так. Своим желанием зажечь огонь на руках он себя в это состояние и загнал. Хотя нет, загнал себя обоими компонентами — было то чувство, что вызвали новости. Очередное подтверждение, что формула работает. А значит, если его состояние вызвано магией, то решать надо одним из этим компонентов или их комбинацией. Сейчас доступен только один вариант.
Итель сосредоточился на ощущениях. Что-то сдавливает сердце. Если подумать, то отслеживая движение магии в руках, он не мог понять источник, но им вполне может быть что-то в районе сердца или оно само.
Сейчас магии не чувствует в руках, а она там не только при использовании появлялась, просто циркулировала, не привлекая внимания. Если предположить, что сердце в этом процессе движения магии в теле как-то участвует, а сейчас движения магии нет, то, возможно, её скопление и давит?
Выглядит даже разумно. Но что это даёт? Надо её как-то убрать от сердца. И вариант с тем, чтобы расцарапать грудь и дать магии выйти из раны Итель не рассматривал — и проблем потом прибавит, и не факт, что магия может так найти выход. Но её определённо становилось словно меньше, когда он часто зажигал-гасил пламя. Цель готова.
Как? Компонент воли — других вариантов и нет. Он влияет на циркуляцию магии, это уже проверил и в скорости зажигания пламени, и в сдерживании появления огня на ладонях. Не то.
Своей волей заставить магию вновь перемещаться по рукам? Итель закатил глаза, оценив, как буквально из ничего делает план. Даже не уверен, что возможно, просто по аналогии с чем-то более понятным предполагает. Впрочем, это лучше, чем лежать и ждать прозрения.
Но как провернуть этот план? И Итель принялся думать, пытаться реализовывать приходящие идеи. Поначалу успехов не было даже близко, пустые попытки. Состояние не улучшалось. А потом получилось потянуть магию по левой руке, в это время давление на грудь немного ослабло, как и желание её расцарапать. Магия медленно тянулась к локтю, как вдруг, словно освободившаяся ранее натянутая резинка, вернулась обратно, вновь вызывая боль в груди. Но результат был похож на нужный, поэтому Итель продолжил попытки. Бесчисленные попытки, получилось дотянуть магию до ладони, но на свой круг обращения не выходила никак, только пятилась, когда очередная попытка срывалась.
Как-то запоздало подумал, что сердцу постоянные возвращения магии могут не понравиться. Но пока может только понадеяться на молодость и крепость тела.
Очередная попытка увенчалась неудачей. Не получается заставить циркулировать, как раньше.
Точно. Цель была другой, вспомнил Итель. Вновь дотянув магию до ладони правой руки, которую смог отнять от груди, он зажёг огонь. Пусть выгорит тогда уж. Пока пытался тоже провернуть с левой рукой, пламя на правой гасло, и магия норовила обратиться вспять. Но удавалось вовремя останавливать откат обратно.
Итель оставил руки над собой и смотрел, как горит огонь. Постепенно давление ослабевало, пока наконец не исчезло. Пламя на ладонях всё так же горело, но вернулось обычное ощущение циркуляции магии, поэтому Итель без особых сомнений потушил его. К ощущениям прислушивался долго, но всё было как обычно. Поднялся с кровати, собираясь сделать очередные записи. А пока их делал, состояние окончательно вернулось в норму, словно ничего и не было.
Но на сегодня хватит с магией. Стоит всё обдумать, потому что многое уже узнал. Теперь он понимает, как работает его магия, и был бы полезней, произойди Ноарта сейчас.
Хотя его успехи скорее про правила использования, нежели какие-то техники применения. Потушить бы пламя он не смог. Но пробовать что-то такое будет уже после поездки в Равнинный. И это если на казни всё пройдёт хорошо.
Итель полистал тетрадь. О, он хотел выяснить, что за родственник мог стать академиком Толэймы и написать учебник магии. Отец сейчас дома, можно попросить ключи от архива. Но он обязательно спросит зачем. Что же сказать? Правду. «Хочу найти информацию по родственникам с маминой стороны». Это и не странно даже, учитывая, что семейное древо, висящее в библиотеке, показывало скорее наследуемость управления регионом, там нет ничего о матери Ителя, кроме неё самой, и о других мужчинах и женщинах, становившимися супругами управляющих из семьи Фелкон.
План выглядел хорошо, пока Итель не постучался в кабинет отца. Толфрин оказался проворней и, порадовавшись, выдал поручение. Так и сидели Итель с Дьюи в малом архиве и перебирали документы.
Малый архив соседствовал с кабинетом отца и попасть внутрь можно было только через него, хранились здесь текущие документы. И теперь нужно было найти все, в которые фигурировали договорённости с Раулями.
— Я вот поэтому ни разу Тудеру не завидовал, — безнадёжно выдохнул Дьюи. — Надо ж вот это всё в голове держать. Брр.
Итель оглядел архив ещё раз. Небольшая комнатка, стеллажи по её периметру и две этажерки на колёсиках с полками под документы по середине. Там героически разбирался Дьюи, ведь лежали на тележках неотсортированные документы.
— Да, я б тоже переживал хоть что-то забыть, — согласился Итель, откладывая очередную папку с документами на небольшой столик к другим искомым.
— О, да ты прям золотую жилу нашёл, — усмехнулся Дьюи, намекая, что уже почти целая полка оказалась искомой.
С братом монотонная работа по просмотру папок и поиску двух подписей на документах в них стала менее скучной. За это время обсудили дела в Витгрисе, ярмарку, которая ещё неделю тут будет и, закономерно, подошли к текущей обстановке.
— Не то, что я одобряю происходящее, но это выглядит эффективней разговоров на заседания Собрания, — поделился своей позицией Дьюи.
— Уверен, они смогут договориться. Собрание же для этого и создано, чтобы не допустить кровопролитий, — хотелось верить, что так будет. Но Итель тоже читает газеты.
— Не особо похоже справляется оно, — пожал плечами Дьюи, положив ещё одну папку в сторону тех, которые нужно убрать в полупустой стеллаж.
— Ну, у них есть вариант в виде Мэта, — Итель повернулся к брату. — Но после него развяжется вооружённый конфликт в другом месте, — и эта перспектива удручала больше всего. Словно из ситуации выход один — сражение и вновь жертвы. И словно вдогонку вспоминалось, что идеи Мэта уже не один год. Столько времени это опасная ситуация существует?
— Как насчёт, перестать пресмыкаться перед королём? — предложил вариант Дьюи. — Он не оказался в таком положении с Мэтом с одной стороны и почти начавшимся конфликтом с другой случайно. Его под ручку привели, в том числе и само Собрание.
— Не понимаю о чём ты, — попросил пояснения Итель. Всё Собрание повинно в происходящем? А что они могут противопоставить Туккоту, у которого дознаватели везде сидят?
— Знаешь, зачем появилась должность короля? — Дьюи начал с исторического захода на ответ.
О, здесь Итель недавно освежил свои знания. Правда, вместе с освежением начал сомневаться в их правдивости.
— Она появилась после объединения острова. Для облегчения взаимодействия с континентом, — даже слегка приятно, что время в библиотеках даром не прошло.
— Ага. Один человек, который представлял бы остров в целом, — кивнул Дьюи, тоже отложив все папки. — Но что потом? Почти сразу взаимодействие с континентом закончили, а должность осталась. Я всё думал раньше, почему отец так не уважает короля, что королём того не называет. Так нет короля.
Итель замер, осознавая услышанное. Нет короля потому, что нет взаимодействия с континентом? Это странно, что одна из административных должностей существует из-за внешних факторов. С другой стороны, и не противоречит идеи Собрания, где собираются именно что управляющие регионам и могут что-то обсуждать потому, что власть у них одинакова.
Итель хотел было поспорить, всё же при слове «король» возникают вполне однозначные ассоциации «высшая власть», «делает, что хочет», «самый главный». Ему никто не перечит и его должно уважать (например, никогда не забывая говорить «король» перед именем). Но Дьюи был прав. И вывод тут один, очень похожий на тот, что сделан о магии в истории острова — кто-то поработал над созданием нужного образа короля.
— У Туккота сейчас больше возможностей, чем у просто управляющих регионом, это ты не опровергнешь, — отметил Итель. — Даже если изначальная задумка извращена, это всё равно не обычный управляющий. У него есть дознаватели, — считай уже плоды работы с информацией и её подачей.
— А у отца есть Ритлан. Так получается, что он тоже король? — усмехнулся Дьюи.
— Нет. Но их и сравнивать не стоит, слишком по-разному свои возможности используют.
— В том-то и дело. Ещё с первого короля Туккоты использовали возможности, и сейчас мы имеем то, что имеем, — Дьюи словно к чему-то подвёл, но Итель смотрел на вывод недоверчиво.
Хотя он обращал внимание, когда читал записи генералов Бэддартов, что почти все семьи из ныне управляющие, избраны в период объединения острова. Конечно, они в любом случае должны были быть лояльны к объединению острова, но мог ли Гвинн Туккот поспособствовать их выборам? А те, в благодарность, позволили королю чуть больше положенного. И затем, как ком все «чуть больше» собрались в то, что есть сейчас.
— Ты думаешь, что нынешнее значение, которое вкладывается в слово «король», не соответствует реальным его возможностям? — уточнил Итель мысли брата.
— Во-первых, не только я, — сделал важное замечание брат. — А, во-вторых, да.
— Но при этом Туккоты сделали это очень ненавязчиво?
— Верно, — кивнул Дьюи.
Месяц назад Итель бы посоветовал Дьюи сходить к врачу, в конце концов может дедовская конспирология это семейное. Но сейчас всё по-другому. Итель обвёл малый архив взглядом. Сейчас приходится держать в голове другие вещи, недели тот же месяц назад, поэтому в словах Дьюи видится здравое зерно. И всё же нужно уточнять, потому что от появления должности «короля» до нынешнего дня прошло время — могли быть изменены полномочия. До того, как генерал Чед покинул Собрание, его полномочия тоже как-то изменяли. Так что пример есть.
— Нужно многое уточнить, — Итель покачал головой и вернулся к скучному перебиранию папок.
— Нечего тут уточнять. — отозвался Дьюи, поднимаясь. Он понёс папки на полку стеллажа. — Вот думаю, может Вина об этом спросить, когда приедем в Мон? Он ж где-то высоко сидит в своём историческом обществе. Не зря тут всё бросил. Так что должен что-то знать.
А действительно. В Моне живёт дядя Винфор, родной брат отца. На исторические вопросы Ителя тот мог бы ответить. Вроде парочка оставалась.
— Можешь попытать удачу, — ответил Итель.
«Если нужно представить человека, на которого совсем нельзя положиться, это Вин», — так когда-то описал Винфора отец. И это описывало родного дядю: на него возлагали надежду, готовили стать управляющим, уже назначили дату торжественной передачи полномочий, и Вин сбежал, написав, что всё это не для него. Был и другой момент в биографии дяди, который Итель не понимал, но это и не его дело: дядя не женат, у него есть постоянная связь с женщиной, с которой у них две общие дочери, но они не живут вместе, дочери законно не оформлены, и это устраивает только Винфора.
В общем, у отца были все причины как-то раз огорошить детей новостью, что он сам не единственный ребёнок. Как раз тогда Итель и познакомился с кузинами и их матерью.
За этими планами забывается, зачем они едут в Мон. Дядя Сэд, он для отца бóльший брат, чем родной Винфор, Мэли, вспомнилось, как она предлагала свои печенья, а потом слушала от детей, вкусные ли те вышли, смекалистая Маред, которую в регионе любили — они те, из-за кого Фелконы едут в Мон.
Но история определённо отвлечёт Ителя. Потому что чем ближе день казни, тем больше в голове светлых воспоминаний.
— Кстати, — уже позже нарушил мерный шелест листков Дьюи. — Ты ходил к Луни?
— Нет ещё, — признался Итель. — Нужно ещё немного времени мне, — чтобы справиться со страхом, мысленно закончил фразу.
— Ты столько на ногах стоишь уже, точно нужно время? — поинтересовался Дьюи, подловив брата.
Итель промолчал.
— Не понимаю тебя. Ты за ней в горящий дом пошёл, а навестить в лечебнице не можешь.
Итель вновь промолчал. А хотя… Зачем?
— Мне кажется, что я мог бы всё сделать быстрее, — с горечью признался Итель. — Раньше её увидеть в окне, раньше добежать до двери, раньше её выломать, быстрее выпрыгнуть. Чувствую себя виноватым перед ней.
— Ты успел вовремя. И то, что ты знаешь сейчас, ты-тогда мог не знать.
Итель неопределённо пожал плечами. Да, не знал и не умел, но это даже не его вина. А вина того, из-за кого он не может открыто рассказать о магии, получить навыки для магов хотя бы из книжек. Вот и сейчас, как на зло, магия откликается на чувства. В прошлый раз он устроил небольшой пожар в их библиотеке, а сейчас такого уже не произойдёт.
Но как же долго. Да ещё и помог Моэрт с теорией, а сколько сам Итель додумывался — вопрос.
Но бессмысленно сетовать. С этим можно только примириться.
Да и много с чем ещё.
Перебирать документы закончили к ночи, прервавшись на ужин. Впервые за долгое время прикрывая глаза, Итель чувствовал, что засыпает. Всё же ситуация с магией днём на него повлияла сильнее, чем казалось.
Утром случилась редкость — отец и Тудер завтракали отдельно. В текущих условиях это настораживало больше, чем обычно. А ещё Ителю надо ключ у архива у папы попросить. Хорошо бы он их не прервал.
Итель остановился у спуска с лестницы. Глэнис перебирала газеты, принесённые в уголок перед входом в кабинет отца.
Похоже, Глэнис тоже втянулась в чтение газет.
— О, это ты, — выдохнула Глэни, когда Итель подошёл ближе. — Думала мама, она всё говорит, чтобы я поберегла нервы, — Глэни тихо хихикнула.
— Ну, это сама решай. Я, например, понял, что каждый день читать не стану, слишком выматывает, — Итель присел на стул, обитый так чтобы сочетаться с диваном.
— Тоже так хочу. Но если что случится, и я не знаю?
— Если случится что-то действительно важное, ты узнаешь это и так, — предложил вариант Итель.
Он не знал, как лучше поговорить с сестрой сейчас. Она горевала по своему возлюбленному, по друзьям семьи, это заметно по покрасневшим глазам и волосам, за которыми Глэни всегда следила, а теперь они показали свой характер, напоминая, почему их не стоит отращивать. Но что Итель может сказать сестре? Хочет ли она что-то от него слышать?
— Не знаешь, папа у себя? — Итель указал на дверь кабинета.
— Ага. С Тудером и каким-то мужчиной с этим… как там его… — Глэнис оторвалась от перебирания газет, она их раскладывала по стопкам, и показывала что-то под ключицами, что можно сжать.
— Медальон управляющего? — попробовал угадать Итель, прикинув кто может быть у отца, из тех, кого Глэни может вспомнить, но знает плохо, да ещё и чтобы Тудер был с ними.
— Да, точно. Слово из головы вылетело, — сестра слегка улыбнулась, но улыбка эта быстро померкла.
— Хотел у отца ключи от архива попросить, а теперь даже дверь лучше не открывать, — немного в шутку, но с долей серьёзности сокрушался Итель.
Может, Глэни так чуть легче будет?
— Лучше не открывай, — раздалось из-за спины.
Итель резко обернулся.
— Дьюи, ты давно там стоишь? — брат стоял в дверном проёме в библиотеку. Стул, на котором сидел Итель, размещался в полуметре от косяка двери.
— Нет, — Дьюи прошёл вперёд и остановился перед столиком, где Глэни почти закончила сортировку газет. — Ты что делаешь?
— Раскладываю их по типографиям, — пояснила Глэнис, положив одну газету в стопку к другим, но повернув её иначе.
Дьюи явно не смог подобрать быстрый ответ, который будет хорошо воспринят сестрой.
— Ты знаешь с кем там отец и брат? — поинтересовался Итель, избавляя Дьюи от необходимости комментирования действий сестры.
— Гриффин Эвансон.
— Звучит как долгий разговор, — выдохнул Итель.
С другой стороны, так отец может и не поинтересоваться зачем ему в архив.
— Звучит как решение судьбы острова в обычном кабинете, — фыркнул Дьюи.
Итель решил промолчать. Дьюи видит причиной происходящего попустительство Собрания по отношению к Туккотам, и теперь любые действия членов Собрания будет считать попыткой все исправить, игнорируя первопричину. Вступать в спор желания нет, да и свою позицию не раскроешь. Туккот просто воспользовался ситуацией, возникшей из-за признания магии вне закона. Поэтому решил назначить управляющего, а не Жит инициировал выборы в связи с порочащими обстоятельствами. Кто знает, не повторится ли, даже если эту ситуацию разрешать мирно.
— О, я читала, что ему удалось победить болезнь, — подала голос Глэни, отходя от столика. Все газеты лежали по стопочкам.
— По всей видимости, — пожал плечами Дьюи, слегка кивнув в сторону двери кабинета. — Ладно, я в саду буду читать, — брат потряс книгой, которую по всей видимости взял в библиотеке, откуда и выходил.
— Я у себя буду, — отозвалась Глэни.
— Итель, это ты её заразил? — в шутку обвинил брата Дьюи, но продолжать он не собирался и направился по коридору ко второму выходу из поместья.
Итель пересел на диван. Значит, Дьюи обратил внимание на затворничество Ителя? Только часть времени можно списать на стопы, а остальное нет. Вообще странно было думать, что никто не придаст внимания сидению в комнате. Надо завязывать. Но как? Ещё столько надо сделать скрываясь, а потом ещё может потребоваться площадка для работы с магией… Как долго у него не будут ничего спрашивать?
Эти размышления хотелось отложить.
Какое-то время Итель сидел и смотрел на дверь. Никто не выходил, и ожидание превращалось в трату времени. Они там могут говорить до вечера, потом разойтись спать и утром продолжить. Если ему что-то нужно от отца, лучше постучать и спросить.
Или попозже? Вот тут и газетки есть скоротать время.
Ителю не хотелось прерывать ведущийся за дверью разговор своей просьбой. Ещё мысль потеряет кто. Все же прерывать не будет. Но лучше караулить родителя тут, чтобы потом не выяснить, что тому пришлось куда-то срочно рвануть.
А так ли в архив нужно? Ну, маг, оставивший рукопись, как уже решил Итель, или сам был Бэддартом, или был вхож в их дом. С одной стороны это не так важно, но с другой у Ителя есть возможность приблизится к разгадке хотя бы этой тайны. У него куча вопросов, на которые он или не узнает ответ, или получит путём проб и ошибок, а тут единственный вопрос, ответ на который, скорее всего, в шаговой доступности.
Безразлично, что это бесполезный ответ. Это будет ответ.
А можно не тут сидеть, а ещё что-нибудь для магии поделать. Поэтому сидение тут — потеря времени. У Ителя его тоже не вагон.
Решено. Постучится и попросит.
К счастью, решимость испытывать не пришлось, потому что дверь кабинета открылась, когда Ителю оставалось до неё два шага. Тудер выглядел недовольным.
— Папа занят? — быстро поинтересовался Итель.
— Крайне взрослые разговоры, — пробурчал Тудер. Так он называл все разговоры, которые были ни о чём и обо всё одновременно, а в итоге получался непонятно от куда взявшийся итог. Тудер постоянно терял нить дискуссии в таких разговорах. — Если что-то хочешь, то иди прямо сейчас, — Тудер освободил дверной проём.
Итель поблагодарил кивком, постучал в открытую дверь и заглянул внутрь.
Отец сидел за столом, подперев лоб кулаком левой руки, упёртой в подлокотник. На стук он перевёл внимательный взгляд. Гриффин Эвансон сидел, даже слегка лежал, в одном из кресел перед столом отца, скрестив ноги. Оба мужчины выглядели так, словно взяли короткую передышку в долгой схватке. «Крайне взрослые разговоры» — точно. Вон даже на столе бумаги, на который явно оба что-то пишут и доказывают друг другу.
Действовал Итель быстро. Поздоровался с Гриффином, дежурно поинтересовался здоровьем и уже обратился с просьбой к отцу:
— Мне нужен ключ от архива.
Было заметно, что отец хочет поинтересоваться зачем, но в этот момент Эвансон решил поменять скрещенные ноги местами, словно напомнив о себе, и Толфрин решил не спрашивать.
— Держи. Ничего не выноси, к ужину ключ верни, — отец быстро нашёл ключ в ящике стола и протянул его Ителю.
Чтобы взять, пришлось пройти в кабинет и оказаться близко к столу отца.
— Конечно. Спасибо, — и испарился из кабинета, закрыв дверь.
О том, что там могут обсуждать такого, что даже Тудеру нельзя слушать, рассуждать не хотелось, хотя в общих чертах тема ясна. Итель подбросил и поймал ключ. Его ждут ответы.
Архив располагался под библиотекой. Поместье было выстроено не на ровной поверхности. Оно двухэтажное, но с южной стороны первый этаж висел бы, если бы там не был пристроен нулевой этаж. Собственно оружейная была частью нулевого этажа, над ней были гостевые спальни на первом этаже. Другая часть нулевого этажа — архив, он располагается под кабинетом отца, малым архивом и частично уборной на первом этаже. Лестница была за одним из стеллажей, у её окончания размещалась полка с лампой и спичками и дверь, для которой ключ и нужен был.
Итель поджёг фитиль в лампе, прикрыл её, проверил, что выбросил спичку в стоящую там же ёмкость, и зашёл в архив.
Дверь закрыл изнутри. Маленькие окошки под потолком освещали достаточно, чтобы не стукнуться о шкафы, но читать названия на большей части папок стало бы непростой задачей без лампы. Теперь надо нужные найти. Логически тут почти всё документы о Фелконах, поэтому для документов из Равнинного отвели бы отдельное место. Архив Бэддартов может быть довольно объёмным, учитывая должность, которую семья занимала. Хотя тот же дневник лежит в сундуке в библиотеке, а так-то мог бы в архиве быть.
Тут тоже должна быть опись. Это всё-таки архив.
Слишком долго искать не пришлось, за стенкой, в которую упирался взгляд при входе, находился стол, а рядом высокая подставка с книгой. Открываешь и видишь опись. Отлично.
Итель пролистал записи, отмечая, что в архиве действительно все документы о Фелконах. Но куда же дели документы из Равнинного? Итель посмотрел в конец описи, ближе к году свадьбы — ничего. Среди важных документов ничего. Странно, ведь Ителю представляется, что там могло быть что-то важное.
Итель пролистал опись до конца. В приложении к описи есть записи о различных свидетельствах, рождении и смерти прежде всего, уж такие документы, хотя бы на матушку, должны быть. И не ошибся. Наконец увидел запись, где в примечании написано, что документы из Равнинного. Глянул на количество листов, немного. Впрочем бабка, мать Арвидд, как-то говорила, что у Бэддартов небольшая семья, почти ни у кого не было больше одного ребёнка. Может, поэтому свидетельств немного, учитывая, что на человека там свидетельства два-три.
Итель по плану архива, размещённому над подставкой с описью, запомнил путь к секции с искомыми документами и начал его. Если всё удастся, то он может узнать имя этого академика Толэймы. Уже из какого-то принципа хотелось получить ответ в море как-то связанных с магией вопросов.
Непонятно, где находятся другие документы из Равнинного. Может, они не учтены ещё? Это странно, у родителей в следующем году двадцать пятая годовщина.
А вот и нужный стеллаж. Итель сразу увидел похожие папки, вытащил одну из них и обрадовался, что полка на стеллаже почти пустая. Здесь и прочитает. Поставил лампу на полку, расстояние между полками позволяло, положил край папки рядом, второй придерживал рукой.
Итак, он прав — в папке свидетельства о рождении, браке и смерти, как правило уже двух супругов. Все отсортировано. Поняв это по первым людям, Итель перешёл сразу к концу папки. Потом взял другую папку, самую худую, посчитав, что в ней будет что-то более современное. Не прогадал. Вот свидетельства матери, перед ней свидетельства о смерти её родителей, до этого о заключении брака. Так, свидетельство о рождении её отца. Всё как и в папке, пролистанной ранее. Затем по подобному принципу о родителях деда Ителя. Отцу отца матери, прадеду Ителя в 770 году исполнилось пять. Отлично, по годам Итель уже близок к году Бури.
Мать прадеда, Си́рис, умерла значительно позже 770 года, а вот его отец умер в тот злополучный год. Итель обратил внимание на имя прапрадеда, Уриен Бэддарт, оно встречалось раньше. Именно Уриен был последним генералом из Бэддартов, и он же был генералом в начале правления Туккотов.
Интересно, но не то. У Уриена должно быть был брат или сестра. Итель повернул на следующий лист, но здесь уже начинались родители прапрадеда. Может, дядя? Аккуратно пролистнул свидетельства, отметив, что в том поколении единственным ребёнком Бэддартов была женщина. Никаких братьев у неё.
Итель поискал ещё более дальнего возможного родственника, но не нашёл. У всех Бэддартов, кроме, очевидно, матери Ителя, есть комплект свидетельств рождения и смерти. Вывода два: или этот академик Толэймы хороший друг семьи Бэддартов, или кого-то вычеркнули из семьи.
А Итель так надеялся получить ответ! Только трое Бэддартов были в 770 году, один умер, двое остались на острове.
Вернув папки на места, Итель направился к полке с неучтёнными документами. Странно будет что-то там найти. Когда Итель подходил, его осенило. Если из истории вырезали магию, то почему не могла власть Туккотов протянуть ручки в семейные архивы, живших тогда? Изъяли документы, в которых как-то фигурировала магия, поэтому архива Бэддартов и нет. После того как семья перестала передавать должность генерала по наследству, документов явно стало меньше. Возможно, вообще только на владение Равнинным остались. Поэтому эти три листочка, наследование форта от жены Уриена к прадеду, от прадеда к деду и от деда к Арвидд, могут быть в малом архиве, потому что посвящены текущим делам. Отец небось завёл папку и все счета туда складывает.
Правдоподобно.
Но с «домом-фортом» ничего не прояснилось. Кто так мог назвать Равнинный, кроме Бэддартов, непонятно. Может, документы на магов изъяли? Но Итель уже заключил, что Бэддарты были магами, так что при таком раскладе, изъяли бы все документы.
Разочарование. Так рвался сюда, а ответа нет.
Итель посмотрел на полку, к которой пошёл, надеясь, что здесь что-то будет. Пустая. Из примечательного дерево здесь толи окрашено в чёрный, то ли с ним поработали. Впрочем, стеллажи в архиве были в разных стилях, наверное, от прошлых версий библиотеки и малого архива остались. Рассматривая стеллаж, Итель заметил, что на полке этого чёрного стеллажа, находящейся чуть выше уровня его глаз, что-то лежит. Почему бы «этому» не отказаться недостающими свидетельствами? Загадал Итель и потянул руку.
«Нельзя более не говорить о магии». Книга короля Элизуда. Итель отвернул обложку. «Тому, кто поддерживает, и его семье. Э. Туккот». Вот и экземпляр для отца. Кто его положил в архив? Это точно не случайность.
Итель вернул книгу на место.
Выяснил совсем не то, что хотел. Это досаждало и не удивляло.
В комнату вернулся и сразу достал тетрадь и записал всё о семейном древе Бэддартов. Уриен умер 7.VI.770, но дата не давала ничего. Наверное, это период буйства океана. Надо было точнее узнать. Зато запоминается дата легко, подумалось зло. Эх, всё же обманутые ожидания били больно.
Но за окном ещё даже не полдень. Нужно вновь заняться магией, на этот раз более непонятной частью.
Итель отложил тетрадь и откинулся на спинку стула. Как хочется передохнуть…
Итак, Моэрт говорил, что магию вокруг можно видеть и понимать, маг ли перед тобой. Полезно. Но как этого достигнуть? В себе магию почувствовать смог, значит, что-то такое же есть вне его? Допустим. И как это выглядит? Как почувствовать? А не опасно ли пытаться что-то ощутить?
Итель встал со стула и переместился к зеркалу, снял его с крепления и поставил на пол, а сам сел напротив. Смотря на отражение, подумал о том, куда он покатился, что сидит перед зеркалом, чтобы увидеть то, чего не видит.
Итель вздохнул и уставился в зеркало, мыслями улетая прочь. Какая она, магия вокруг? Лёгкая? Густая? Колючая? И при этом такая же есть внутри магов, позволяя их опознавать.
Как же всё выглядит на самом деле?