30. IV.867
Витгрис
Итель в библиотеке. В руках держит книгу, где, казалось, есть все ответы. Текст его злит. Почему всё так? Неужели иначе нельзя?
Он думает об этом. Прокручивает варианты в голове и приходит к тому, что другого выхода нет.
Пахнет палёной бумагой.
Итель роняет книгу, а упав она поджигает разбросанные по полу свитки. Пламя стремительно поглощает сухую бумагу, а потом перебрасывается на книги. Итель пытается сбить пламя, но его руки только разжигают огонь.
Скрипит дверь. О нет. Нет. Не иди сюда. Кто бы ты ни был.
Отец подходит к Ителю, останавливается в трёх шагах и молча смотрит на сына. Из-за его спины появляется матушка.
Нет-нет. Это не то… Итель не знает, что сказать в оправдание, лишь продолжает пытаться сбить пламя. А оно только растёт от его прикосновений.
Отводит взгляд и замечает движение за спиной. Замирает от ужаса. Братья стоят за его спиной. Стоят и смотрят.
И родители смотрят.
А Итель плачет от бессилия. Он не хотел, чтобы так всё закончилось.
Полки ломаются, потеряв из-за огня прочность. О нет. И она тут.
Глэнис, стоящая за сломавшейся полкой, смотрит Ителю в глаза. Её рука на кинжале: она так делает, когда встречается с незнакомцами.
Глэни, это же я. Но слов нет.
Итель оборачивается, уже догадываясь, кто будет за другими полками. Луни стоит с книгой, той самой, в руках. Она прижимает её, смотрит недобро. А за ней стоит женщина, или нет, как на картинке в книги. «Незнакомка». Она злобно скалиться.
А огонь только растёт, всё вокруг в огне. Но родные целы. Это неожиданно успокаивает Ителя, и он выдыхает. Можно исправить.
Внезапно перед глазами возникает незнакомка. Она того же роста, а лицо в десятке сантиметров от его. Но Итель не видит, как она выглядит. Только оскал.
Женщина хватает его за подбородок и проводит по тому большим пальцем. Итель осознаёт, что его губы в таком же жутком оскале. Женщина скалится сильнее. А он пытается её перескалить. А вокруг огонь.
Женщина приближает голову ещё ближе, и Итель наконец видит лицо в тени капюшона. Своё лицо.
Затем темнота. Итель дышит так, словно победил Тудера в соревновании на задержку дыхания. Легкие слишком маленькие. Нужно больше воздуха. Всё что он слышит, собственное дыхание, шумные вдохи, от которых холодит горло, и выдохи, кажущиеся вечностью.
Наконец, дыхание выровнялось. Темнота перед глазами из-за темноты в целом. Тёмное время суток, а не часть сна. Он не спит.
Итель откинул корпус на кровать. Может, удастся поспать ещё? Но перед глазами, стоит их закрыть, его лицо с оскалом. Оно действительно может быть таким?
До утра Итель проваливался в дремоту. Толком не отдохнул за ночь.
Мысль о завтраке внезапно заставила вздрогнуть. Перед глазами возникло лицо Глэни и её рука, сжимающая рукоять кинжала. Как чужой он был для неё. Итель сглотнул.
Это сон. Не реальность. И не должен стать ею. Но руки трясутся так, что прежде, чем спуститься на завтрак, он должен успокоиться.
Зато вчерашняя обработка руки порадовала — расцарапанная часть ладони затянулась настолько, чтобы не привлекать внимания. Осталось два участка, которым ещё требовалось время, а в остальном выглядит здоровой.
Ритуал рассматривания семейного портрета вновь показал, что память подводить не начала. Впрочем, после кошмара это была формальность. За завтраком Итель старался делать вид, что всё как обычно, старался быть приветливей, чтобы родные не поняли в каком он состоянии. А в мыслях думал будет ли всё так же размеренно, если он исчезнет из их жизни?
Но хуже всего было встречаться взглядами с отцом или матерью. Настоящий ужас, Ителю казалось, он у них на ладони, и они всё знают. Их родительское чутьё поможет сделать вывод о магии их ребёнка. Наверняка, это чутьё уже говорит им, что с Ителем что-то происходит. Но пока они подождут, когда Итель поделится своей проблемой сам, если сочтёт нужным. Но что делать, когда их терпение иссякнет? Что делать, если какая-то часть жаждет этого признания?
— Итель! — он чуть не выронил вилку, когда услышал своё имя, произнесённое этим звонким голосом.
— М, — отозвался Итель, переставая украдкой смотреть на родителей и переводя взгляд на младшую сестру.
— Сходи с нами на ярмарку, — сказалась просьбу Луни и добавила: — пожалуйста.
Что ответить Итель не знал. Вернее знал, нужно отказать, но как это аргументировать? Не хочет? Считает глупостью и тратой времени? Нет, не подходит.
— Ты, кстати, обещал, — добавилась к просьбе Глэнис, отпив из чашки. — Месяц назад, — начала пояснять сестра, — когда мама только начала говорить про ярмарку, ты сказал, что сходишь с нами.
— Ага, точно, — подтвердила Луни.
А он влип. Он даже дома магию не держит при себе, а там куча народу. Это плохо закончится. Но как отказать?
Итель скосил взгляд на родителей. Братья вернуться через два дня, можно попробовать поискать отговорки на эти дни. Родители не поручат что-то страшнее ярмарки.
— Мне пока помощь не нужна, — отец сразу понял взгляд Ителя.
«Пожалуйста, найди для меня занятие». С такими мыслями Итель перевёл взгляд на матушку.
— А я послушала бы твоё мнение об организации ярмарки, — оживилась мама. — Как всё чудесно сложилось, — она искренне улыбнулась, но Итель заметил её быстрый взгляд на мужа, а затем вновь на сына.
Они точно уже что-то подметили. Аппетит пропал вовсе.
В уме уже выдумывал причину для отказа, как вдруг память подкинула обстоятельства, при которых он давал обещание. Он так мало времени проводит с сёстрами, что хотел это компенсировать, и даже для важности пообещал.
И толку от скрывания магии, если он станет затворником?
— Я схожу с вами, — быстро сказал Итель, пока в голову не пришли разумные сомнений. — Только давайте не вечером, а сейчас?
Вечером людей будет больше. Хотя ещё вопрос, что лучше: больше или меньше людей.
— Ну, ладно, — пробурчала Глэни.
Луни пожала плечами, ей всё равно.
Допивал чай Итель с тревогой в душе. Это всё плохо. На ярмарке от чужих взглядов не спрячешься. Хотя ему нужно спрятать руки, а не себя.
В комнате Итель открыл шкаф с одеждой, уже зная, что возьмёт единственную цветастую рубашку, на фоне которой пламя может и не будет заметно, и накидку с широкими рукавами, в которой скроет руки, если в тех появится пламя. В обычной ситуации взял бы кинжал, не любил по городу ходить с оружием, но сейчас предпочёл меч. Мало ли кто что спланирует, а опустит взгляд на оружие и остановит свой план.
Хотя Итель, конечно, перегибал. В Витгрисе довольно безопасно, из происшествий только пьяные драки, да и те без оружия. Но сейчас ему было важно усилить чувство защищённости.
Кроме того, это не на долго. Сёстры учатся, у них не так много свободного времени, как у того же Ителя сейчас. Да, не затянется, приободрил себя Итель и вышел из комнаты.
Сестёр ждал в кресле, стоящим вместе с небольшим диваном и столиком около лестницы на втором этаже. «Мини-гостиная» так называли это место ещё с детства старших братьев. Комнаты старших братьев располагались тут, и они, на манер «серьёзных взрослых» обсуждали свои «серьёзные детские шалости» в этой маленькой гостиной. Потом присоединился Итель, Глэни. Луни же посиделки не застанет толком.
С места, занятого Ителем, видны двери в комнаты братьев справа и в комнаты сестёр и его собственную, если смотреть вперёд в коридор. Подъём на лестницу тоже был тут как на ладони, и, чтобы закончить картину, выход из коридора с комнатами родителей тоже просматривался.
А дома тихо, как всегда. Это помогало настраиваться на поход. Вспомнил, что даже не задумывался над словами вроде «обещаю» месяц назад. Даже не предполагал, что что-то ему помешает пойти на ярмарку. А оно вон как сложилось.
— Итель, — позвала Глэнис, присаживаясь на диван слева.
Итель кивнул, открыв глаза.
— Мама сказала, что на ярмарке будет прилавок мастерицы из Мона, хочу платок себе присмотреть, — поделилась планами сестра.
— О, — потянул Итель, зная, к чему это сестра хочет сделать такую покупку. — Скоро экзамен по конной езде?
— На следующей неделе, — улыбнулась сестра. — Смогу свободно передвигаться, а то достало уже в этих коробках ездить.
Итель тихо посмеялся.
— Да, это важный шаг, — кивнул он.
По острову передвигаются или верхом, или в повозках разной степени удобства. Навык верховой езды наравне с владением каким-ибо оружием считаются этапами взросления, которые также отображаются на внешнем виде человека. Любой, кто может ездить верхом, носит штаны, а предпочитаемое оружие (чаще всего от кинжала до меча) обязано быть на виду, если не получен запрет на ношение.
Разрешение на ношение оружия считается допуском к экзамену по верховой езде. У них в регионе это выглядит как дань традициям, но в некоторых других это необходимость.
Глэнис выбрала кинжал для постоянного ношения и уже год как получила разрешение. С верховой ездой возникли трудности, но, похоже, она с ними разобралась.
— Эх, смогу в Ноарту чаще ездить, — мечтательно произнесла Глэни, а Итель тактично не стал развивать эту тему.
Он знал, что сестре нравился сын друга семьи. И это взаимно. А большего ему знать и не надо.
— Можно ещё Винфо́ра навещать, — предложил Итель вариант.
— Ой не знаю. Сдаётся мне он не просто так в ссоре с папой. Не хочу в это лезть, — Глэни сделала жест, словно отодвигает от себя какой-то предмет. — Хотя в Моне побыть хотелось бы подольше обычного. Красивый город.
— Да, — кивнул Итель. — А дядя-то ядом не прыскается, безобидный.
— Безобидные в таких ситуациях с родными братьями не оказываются, — фыркнула Глэнис, смотря на выходящую из комнаты Лунет.
Итель знал причину ссоры отца и его родного старшего брата, но ещё лучше запомнил шок, когда в десять лет узнал, что тот человек, которого он считал дядей, по крови дядей не является, однако у отца есть родной брат, о котором он за десять лет так точно не обмолвился и словом.
Наверное, если Итель пропадёт, с ним также будет?
— Извините, что заставила ждать, — проговорила Луни. — Пошли?
— Ага, — отозвалась Глэнис, энергично вскакивая с дивана.
Ярмарка размещалась на самой крупной пешеходной улице города. В обычное время здесь были заняты места то артистами, то одинокими прилавками, то ограждениями из-за ремонтных работ. Вот и получалось, что пару лет разместить эту приезжую ярмарку на этой улице полностью не получалось. Поэтому мама и говорила так много о ярмарке.
В самом деле отлично получилось, все украшения смотрятся замечательно. Особенно перекинутые через всю улицу. Вечером тут будет ещё красивей. На миг даже появилось желание прийти вечером, посмотреть хоть краем глаза, но сразу вспомнилось, почему он не хотел идти сюда вечером.
Украшения словно потухли от этого напоминания.
— О, смотрите, — восторженно воскликнула Луни, указывая на прилавок, украшенный различными рыбками, сделанными из ткани. Рыбки словно плыли в прилавок, а чем дольше смотришь, тем меньше понимаешь, сколько всего рыб. Продавец тоже одет в морской тематике.
Итель без интереса скользил взглядом по прилавкам. Сестры подходили к каждому, что-то рассматривали, интересовались у торговцев. Было какое-то чувство, похожее на поиск чего, что обычно здесь было. Или это Итель так выискивает угрозу?
Людей ходило немного, у прилавков стояло по одному-двое посетителей. Вокруг довольно свободно. Ничто незаметно не приблизится. Это успокаивало.
Но расслабляться всё равно нельзя. Одна ошибка будет дорого стоить.
Сёстрам говорил, что рассматривает чем тут торгуют, и его пока ничего не заинтересовало, поэтому он кажется скучающим. Сестёр же интересовало всё: где-то товар, где-то оформление, а где-то они расспрашивали продавцов. Так Итель узнал, что ежегодная весенняя ярмарка (доезжавшая до Витгриса в середине лета) уместилась на одной улице потому, что часть продавцов не приехала: кто не смог из северных регионов с товаров выехать, а кто в целом уже никуда не поедет. Но даже такое нерадостные новости атмосферы не омрачали.
Зато нашёл тот самый «недостающие» кусочек в картине ярмарке, к которой Итель привык. Тихо, даже учитывая, что сейчас тут немного посетителей, слишком тихо для ярмарки. Обычно тут играла музыка из шкатулок, и в этот год их мастер не приехал.
Итель обвёл ярмарку взглядом. А в целом не заметно, что торговцев тут меньше прошлого года. Единственное, что привлекло внимание, когда сестры устали и решили сходить к тем прилавкам, к которым изначально планировали, так это книжные продажи. То ли просто Итель сфокусирован на книгах, поэтому их замечает, то ли книг больше обычного.
— Так печать стала дешевле, — ответил торговец морскими сувенирами. — Вот и книг привезли больше обычного. А так, — мужчина перечислил около десяти имён владельцев лавок, — были и в прошлом году. Просто меньше продавали.
— Я слышал о новых расходниках для печати, но не думал, что всё так увеличится, — поддержал разговор Итель.
Сёстры зашли в какой-то прилавок с примерочной. Сколько там проведут времени младшенькие — зависит от продавщицы. Они планировали только посмотреть, но даже с внешней части прилавка много чего лежало, так что внутри будет что им предложить. Поэтому Ителю лучше найти, как скоротать время, и этот торговец ему нравился в качестве собеседника. Говорил по делу. Итель даже рассматривал товары, может и стоит что прикупить из мелочи, чтобы сестры не смотрели на него так странно.
— Ну так и писатели ж подтянулись. Там половина книг это романы, — и торговцу это не нравилось.
— Вам не нравятся романы?
— Детям нравятся, читали целыми днями. Потом им наконец наскучило перечитывать, и начали делом заниматься. А сейчас этих книжек станет, — мужчина развёл руками, вырисовывая ими большой круг. — И опять по новой, — махнул рукой.
Итель улыбнулся.
— Зато продажи ярмарки поднимут, — Итель знал, что часть дохода торговцев тут складывается из общих продаж. — Помню в прошлые года приезжал мастер с музыкальными шкатулками. В этом году его, — Итель описал пару кругов кистью у уха, — судя по тишине, нет?
Мужчина помрачнел.
— Он разорился, — выдохнул он.
— В смысле «разорился»? — удивился Итель. — По количеству покупателей у него он не походил на того, у кого проблемы.
Торговец выдохнул, осмотрелся вокруг, но других посетителей у его прилавка не было. А этот парень хоть и не о товаре спрашивает, но хотя бы тот рассматривает.
— Вообще мы с Гоном соседи были, так что знаю историю хорошо. У него чёрная полоса в жизни случилась, с таким трудом прошёл, оправился кое-как. Но кто-то написал анонимку дознавателям, обвинив Гона в магии, — торговец говорил тихо и быстро. — Пока дознаватели проверяли всё, время, которое Гон выиграл себе для восстановления прежней жизни, было упущено, — торговец покачал головой. — Мастерскую продал. Дом тоже. Долгов-то нет, но и денег на жизнь нет. Так что не до шкатулок ему.
— Вроде же прибыльной мастерская была, — торговец кивал в ответ. — Неужели хотя бы в его бывшую мастерскую его не взяли?
— Ну так, — понизил голос торговец. — В магии же обвиняли.
— Его же отпустили, значит, невиновен.
— Может и значит. А может не нашли, — поведал торговец. — В общем, новый владелец решил не нанимать Гона. Зря, конечно, — махнул рукой торговец. — Вообще год какой-то мерзкий выходит, а ещё половины не прошло, — торговца было не остановить. — Вон та торговка, — указал мужчина на женщину за большим прилавков напротив с посудой и украшениями, — она свои товары реализует и подружкины. Той пришлось уехать, там семью брата то ли её, то ли мужа, ну… казнили. Сказала, за магию. Дети там остались, поехала разбираться с этим вопросом.
Торговец ещё рассказал пару историй из репертуара «из-за обвинений в магию жизнь круто сменила направление», а Ителю хотелось закончить этот разговор. Поймав паузу в речи торговца, Итель уточнил:
— А что по поводу севера? В этом году получше или..?
Торговец скривился и отмахнулся.
— Это такая же напасть, как эти обвинения. Только обвинения то ложные бывают, а бандиты и грабежи реальные всегда.
Торговец замолчал, Итель даже порадовался. Рассматривал фигурки на прилавке и хотел спросить об одной, как торговец вновь заговорил:
— В газетах всё пишут о новом законе. Ой что будет когда его примут, — покачал головой мужчина.
— Вы думаете примут? — уточнил Итель.
Он знал о чём идёт речь, но сейчас эти мысли стоило гнать подальше. Сейчас их обдумывать он точно не готов.
— Да примут-примут, — торговец понизил голос. — Придумают, что сделать, чтобы принять.
— Может и не придётся думать, — безнадёжно произнёс Итель. — Маги ж опасны.
— Не знаю, я о них только слышал. Не видел.
Итель кивнул. Разговор ушёл далеко от ярмарки. Но, вопреки неприятной теме, Итель почувствовал что-то вроде облегчения. Насколько оно возможно сейчас вообще. Может, гораздо больше людей сомневаются, что маги заслуживают наказания просто за существование?
— А можете рассказать о… — Итель всё же решил сменить тему на товары. Мало ли как разговор разовьётся дальше, а такой конец его вполне устраивал.
Выбрав сувенир, Итель собирался было проведать сестёр, как по заказу рядом появилась Лунет с двумя сладкими пирожными на палочке.
— Ого, как красиво, — восхищалась Луни сувениром «Морское дно». Стеклянный узкий усечённый конус, наполненный мелкими камушками, обломками ракушек и зелёной тканью, и все это было залито чем-то прозрачным.
— Надеюсь к своему дню рождения ты забудешь, как он выглядит, — улыбнулся Итель, отходя от прилавка словоохотного мужчины.
Вроде тот спокойно отнёсся к разговору. Или делает вид? А та женщина, которая только что подошла, разве она не стояла рядом какое-то время?
— Итель, — потянула Луни. — Тебя даже сладости не веселят?
— Аа, нет, — пробормотал Итель, прежде чем понял вопрос. — То есть веселят, просто… Задумался. Не бери в голову, взрослые заморочки.
Лунет не поверила. Она недовольно поджимала губки, пирожное тоже не поднимало ей настроения.
— А где Глэни? — поинтересовался Итель, принимаясь за отданную ему сладость.
Они вроде приторными были раньше, но сейчас даже сладости не чувствует.
— Решила примерить все штаны там, — Лунет махнула рукой в сторону прилавка, в который они заходили вместе. — Для меня там ничего не было.
Итель увёл разговор в сторону прекрасного дня и самой Луни. Оказалось, сестра к концу года хочет записаться в кружок рисования. Она рассказала, что уже ходила смотреть на здание, где кружок будет встречаться. А когда Итель поинтересовался местом, то увидел личную пользу от разговора, затеянного, чтобы отвлечь сестру.
Городская библиотека. А может ли быть там что-то о магии? В конце концов семейная библиотека сформирована интересами поколений семьи, и магия просто могла им не быть. Так и появился план на день.
Глэнис присоединилась к ним на моменте, где Луни рассказывала, как через несколько лет будет путешествовать по острову и писать портреты. Её явно вдохновила художница, которая писала их семейный портрет, что заметила Глэнис. Похоже она была в курсе далекоидущих планов сестры.
— Я знаю, что хочу, — Глэнис повторила себе эти слова несколько раз перед тем, как подойти к прилавку мастерицы из Мона.
Итель и Луни переглянулись и улыбнулись. Вскоре Луни подошла ближе и тоже с интересом разглядывала платки, а Итель стоял поблизости, не собираясь мешать. Ему тоже в своё время это казалось важным.
Исторически сложилось, что головные уборы не пользовались популярностью особо, их заменили платки. Они и функциональней, и проще в ношении. Со временем у платков появились цвета и узоры, свойственные регионам, и так они стали ещё и отличительным знаком всадников. Цвета их региона синий и голубой, используемые в узорах волн.
— Итель, смотри, — Глэни покрутилась с платком на голове. Он был светло-песочного цвета и какой-то вышивкой, если приглядеться, то можно понять, что это знания. Ага, цвета и орнамент Витгриса.
— Хороший выбор, — улыбнулся Итель.
Вот так жизнь и должна выглядеть. А не его погони за тем, чего нет. Также радоваться вещам, которые происходят по плану и вовремя.
Как Итель и предполагал, у сестёр не был свободен весь день, поэтому вскоре они направились к дому.
— Итель, ты хорошо провёл время? — и неожиданно тон Глэнис был серьёзным, она таким тоном походила на их мать.
— Думаю, да, — и для убедительности Итель потряс прикупленным сувениром.
Глэни не ответила и переглянулась с Луни. Ясно, не просто так они вспомнили его слова за завтраком. Хотели помочь сменить обстановку вокруг.
— Спасибо за заботу, — искренне поблагодарил Итель.
Они хотели как лучше, а куда ж им знать, что для Ителя проявлением заботы для семьи является поиск информации в книгах, для которого нужно время.
В комнате Итель почти не задержался, поставил сувенир на стол и вышел. Поместье располагалось на краю города в восточной его части, городская библиотека стояла в северо-западной. В ту сторону выходят главные ворота поместья, но на город мешает смотреть сад, который скрывает постройки, учитывая, что сад и поместье находится на возвышенности.
— Снова нет дождя, — уловил Итель, проходя по площади с несколькими фонтанами, объединёнными одной композицией. Здесь в последний месяц стало многолюдно, и композиция из пяти фонтанов перестали восприниматься как блажь проектировщика. Сейчас было в самый раз.
Итель глянул на небо. Редкие белые оболочка. Лето в этом году началось непривычно для острова — без дождей. Газеты писали, что в некоторых местах острова жизнь буквально изменилась, источники воды мельчали.
Но Ителю важно одно — из-за отсутствия привычных дождей постройки сухие. А основной материал всё-таки дерево. Чисто из камня строят редко.
Итель обвёл взглядом родной Витгрис. Дорожки из камня, фундаменты, есть здания с каменными стенами первых этажей. Но сухого дерева много. И металлические трубы тоже не успокаивают.
Хоть бы это осталось просто наблюдением.
Итель миновал сквер перед библиотекой и поднялся по четырём ступенькам. В холе благодаря грамотно открытым окнам царила прохлада.
Разобравшись с формальностями, Итель прошёл в зал с книгами. Прямо у входа и по бокам от него располагался островок столов, они же стояли рядами между стеллажей с книгами. Людей за столами стояло и сидело прилично, между рядами с книгами в руках сновало уже меньше. Ладони сжались сами. Тут нет шансов быть незамеченным или даже сбежать, если что-то загорится. Может, в следующий раз? Людей поменьше будет, да и вдруг нужная книга сейчас кем-то взята?
Подобными вопросами Итель почти убедил себя развернуться и уйти, но на выходе висел календарь. Братья вернуться через два-три дня, причём три это если они решили задержаться, а Итель собирался не вызывать подозрений своим поведением. И поэтому он тут. Ему нужен результат, а не причины отложить дело.
В библиотеке точно есть хоть одна специализированная книга, где будет хоть что-то о магии. Ладно дома могли забыть её прикупить, но сюда работники её точно приобрели.
Книги в библиотеке отсортированы по категориям, а сами категории занимают ряды стеллажей, которые в свою очередь разделены столами. Слева наука, по центру художественная литература и, как выяснил Итель, науки, связанные с искусством. Справа, самая небольшая часть, публицистика: книги и газеты. Итель пошёл именно туда. Если магия признана преступлением, то к этому должна была быть сделала подводка, учитывая, что упоминаний магии раньше не было. Что-то, что ответит на вопрос, почему люди должны опасаться магов и желать их сдать, во благо общественной безопасности. Откуда-то у этого растут корни.
Итель опешил, когда в табличке с книгами на этом участке полки увидел слово «магия». Просто слово, написанное буквами, а так непривычно. Словно использовать слово, тем более в названии, было запрещено.
«Нельзя более не говорить о магии», автор Э. Туккот. Король Элизуд Туккот?
Книга стояла на месте, стояла среди других на полке для книг с нестандартной высотой. Сама книга тонкая, да и большую часть толщины даёт серая обложка. О, и правда: всего двадцать семь листов, хотя стоит брать во внимание высоту листа, в полтора раза больше обычного книжного. Явно под заказ делалось издание.
В душе не было трепета. Итель догадывался, что прочитает. Но здесь могут быть объяснения, они необходимы, что признать магию преступлением. На острове мало у кого нет общего образования, а умение отделать факты от эмоций и манипуляций на них считались едва ли не щитом от незримых атак. А для зримых у всех было оружие. Так что в этой серой книжке должны быть доказательства на каждое поверье о магах.
Итель занял стол, пододвинул бумагу с карандашом, полагая, что что-то выпишет. Начиналась книга с краткого описания ситуации: с континента пришла зараза, магия, которая на острове ведёт себя не как на континенте. Далее шёл экскурс в историю посвящённый первому Туккоту, королю Гвинну. По словам короля Элизуда, король Гвинн узнал о том, как пагубна магия для жителей острова, и поэтому прекратил все контакты с континентом.
Вообще, контакты с континентом были. Но те экипажи кораблей, которые туда отправлялись, были связаны очень большим количеством запретов. Это Итель знал, потому что нередко с Дьюи они ездили по поручению отца в порт на побережье пролива Реут.
Хотя… Итель поймал догадку. Если магия зараза, то не удивительно, что те моряки живут отдельно. И Итель бывал в порту, вот и мог подцепить.
Ха, на удивление всё складывается. Кроме того, что в истории не было упоминания об это важном решении короля Гвинна Туккота.
Далее была история о том, что король Гвинн знал о вреде магии по себе, ведь маги убили его лучшего друга. Так, а вот тут можно насторожиться, к чему тут рассказ про друга? Затем шёл рассказ о деде короля Элизуда, короле Идрисе. У того репутация была сомнительной, о его ментальном здоровье спорили бы, если бы это было не запрещено. Но в рассказе короля Элизуда о деде, о намерениях того и прочем всплыло имя, которое Итель часто встречал за последние дни. В. Брим. Она представлена одной из соратниц короля Идриса.
А могла ли… А может не случайно на острове только её исторические труды? Но что стало с другими трудами, существовавшими до неё? Если найти такой и сличить с трудами Брим, может стать понятно, что это — желание славы или что-то большее.
Следующая смысловая часть была об отце короля Элизуда и здесь было много чувств, а не фактов. Маги появлялись уже тогда, но их было всего трое. Королевская семья засекретила эти случаи, а в прессу они попадали с сомнительными словами «технологии неизвестного происхождения». Но тут был и другой вывод, король Элизуд, будучи ребёнком, становился свидетелем двух покушений на отца и знал о третьем. Он определённо в вопросах магии не объективен.
И заключительным блоком шла информация от короля Элизуда. Он принял решение не скрывать сведения о магии и клялся покончить с ней. Затем до конца книги давались описания мага, объяснялась и разъяснялась опасность.
Первым делом написана подводка к тому, почему магия преступление. Подхватив «заразу», та ведёт человека на встречу с Магией, одно из обличий которой незнакомка из сказки Лунет, а та уже предлагает одарить магией, в обмен требуя человеческих жертв. Поэтому если ты маг, то ты постфактум убийца.
Далее Итель просто пробежался взглядом. Вздора в первом пункте хватило.
Последняя страница привлекла больше внимания, чем часть до неё. «Рассылаю во все города и каждой семье» гласила запись. Почему же у них дома её нет?
Итель закрыл книгу и рассматривал заднюю часть обложки, серая с разводами. О магии ничего снова, зато есть информация о Туккотах, которая хорошо дополняет картину происходящего. Но о магии они тоже мало знают. Или нарочно дурачат.
Определённо без поддержки дознавателей эта травля магов из-за книжки не началась бы.
Впрочем, для Ителя ничего не меняется. Разве что крохотная надежда, что король может всё отменить, совсем угасла. Не король Элизуд точно. А кто-то из его детей… Итель припомнил их. Два сына, погодки, но рождены в один год, и оба оставили о себе неприятное впечатление. Вспыльчивые, жестокие, но, справедливости ради, на турнире не так много качеств можно проявить участнику. Ещё у короля была дочь, ей то ли шесть, то ли восемь, но с такими братьями она скорее умрёт, чем унаследует титул.
А значит в целом с Туккотами у власти магам на острове не дышать. Так что из планов на жизнь дальше только побег или сокрытие магии до конца жизни. Дома подумает над этим.
По пути к выходу из библиотеки Итель свернул в часть, где находились биографические и автобиографические книги. Биография короля Идриса, «написанное по его заметкам», биография отца короля Элизуда были изданы в один год с книгой королевского авторства. Можно списать на то, что не хотели публиковать намёки на магию. Рядом стояла автобиография Гвинна Туккота. На неё были надежды, особенно на другой взгляд на историю убийства друга Гвинна, о которой упоминал король Элизуд. Но разочарование встретило в предисловии составителей — «Мемуары только с 772 года». Объяснялось отсутствием записей за периоды ранее. Итель пробежался взглядом по тексту — истории про друга не было. Издана книга более полувека назад. Тогда правил сын Гвинна, он же отец Идриса. Только лучше это или хуже не понятно.
Все подозрения отлично объясняются по отдельности то страхом, то желанием славы, то безумием, то болью утраты. Проблема в том, что всему этому можно составить и единое объяснение. Это Ителю не нравилось ни со стороны существования объяснения, ни со стороны уверенности, в его существовании.
Пока шёл домой усмехнулся. Та В. Брим писала, что магия это «идеология особых преступников», словно заготовка для того, чтобы обличать магов, если те каким-то образом соберутся и потребуют их не убивать. М-да, может, король Идрис и был не здоров, но людьми окружил себя отменными.
В комнате Итель расположился за столом. Вытащил заметки, сделанные в библиотеке, достал свои ранние заметки из-под учебников на краю стола. Это и то, что у него в голове, — всё, что есть сейчас. Одно ясно точно — надо вести записи своих изысканий, потому что, если что-то забудет, книги, где можно освежить знания, нет.
На листах уже есть неверная информация, поэтому лучше переписать. Итель решительно открыл чистую тетрадь из той же стопки, где прятал листы, и взял карандаш в руки.
— Приступим, — прошептал Итель, начиная писать о том, что точно знал.
Впервые инцидент с магией у него произошёл два дня (по ощущениям годы) назад, Итель указал дату и содержание события. Второе событие это чай в тот же день.
Так появилась ещё одна графа в таблице, где Итель ставил плюс, если ему удавалось сдержать магию.
Вчера было событие в библиотеке. Итель его вписал и вспомнил о чём думал. Туккоты и то, что из-за них ему страшно жить теперь.
Быстро уловил, что руки вновь теплеют от этой мысли, но теперь он хотел проконтролировать процесс. Выпустил из руки карандаш и схватил первый попавшийся скомканный лист.
Итак. Мысль о Туккотах вызывает злость и страх. Даже если Итель сможет скрыть свою магию, то ему всю жизнь придётся бояться быть раскрытым.
Итель вздрогнул. Он мечтал о большой семье. Он любил дни, когда приезжали дяди со своими детьми, как большой дом становился тесным. И сам нередко представлял, как будет навещать с женой и детьми родителей.
Но теперь он знает, что маг. И может один он проживёт с этой тайной, но заводить какое-то отношения не станет. В это нельзя никого втягивать.
Он видел картины несбыточного будущего в языках пламени, обхвативших скомканный лист. Когда осознал, что пламя горит на ладони, первой мыслью было стряхнуть его, но потом быстро пришла другая, пламя остаётся на руке. Итель смотрел как догорает лист бумаги, как огонь не вредит ему. Это и есть магия?
Когда догорел листок, Итель сжал руку, прощаясь с образами, которые вызвало это пламя. Есть и другая жизнь, главное, научиться скрывать магию. Когда разжал кулак, огня не было, только пепел, который Итель пересыпал в конверт к пеплу из библиотеки.
Взял в руки карандаш и записал это событие.
Сделал заметку, что злость заставила появиться пламя. Он злился и в библиотеке. Но за столом в первый день ему было скорее страшно. А вот на тренировочном поле у него было просто хорошее настроение. Хотя, может первый раз проявляется по другой причине?
Итель обвёл «первый раз» и поставил вопрос рядом. Обвёл «страх» и «злость», из овала вывел стрелку к слову «эмоции».
Они заставляют магию появляться?
Но как Итель останавливал пламя? Когда почувствовал, что нагревается чай, то в ужасе убеждал себя, что чай не нагреется. А потом выбил чай раньше, чем узнал, прекратит ли тот греться. Эмоции имели место быть. В библиотеке к злости на Туккотов присоединился страх за возможный пожар. Снова были эмоции. Точнее одна — страх. А ещё он внушал себе, что огонь отступит.
Пришлось сделать ещё колонку для того, что остановило магию. В них Итель вписал страх и самовнушение. Но страх и вызывает магию. Опасное совпадение, надо избегать.
Итель соединил два страха в разных колонках и поставил вопросительный знак.
Одна эмоция может гасить пламя и заставлять его разгораться. Злость только его разжигает, и Итель логически понимал, что вряд ли злость погасит пламя, скорее усилит. Было так же самовнушение, прекратившее пламя. Может ли оно вызвать пламя?
Итель тезисно отмечал ход мыслей. На этом вопросе поставил жирную точку. Он устал. Стоит ещё написать о походе в городскую библиотеку, но уже завтра.
А за окном уже смеркалось. Столько времени потратил. Но эти заметки — лучшее, что он видел за эти дни о магии.
Завтра надо изучить сундук из Равнинного. На него не было надежд, но Итель хотел проверить. Эти книги так близко, будет глупо их проигнорировать.
Итель вспомнил предисловие книги Туккота. «Рассылаю во все города и каждой семье», определённо это преувеличение насчёт «каждой семьи» острова, но у Фелконов эта книга должна быть. Почему её нет в библиотеке? И в описи тоже нет.
Спросить у мамы? Может, книга просто была испорчена и её не успели заменить. Но у мамы могут быть вопросы, если спросить напрямую. На ярмарке видел много книжных прилавков, спросит, не нужно ли что купить в библиотеку. Если книгу хотели заменить, то мама скажет посмотреть её у торговцев. А если нет, то однажды придётся спросить прямо. Хотя книга может быть в доме в столице, не стоит списывать со счетов этот вариант.
Но ситуация с книгой и то, что в этой области острова не снуют дознаватели, как в других, внезапно увязались вместе. И причиной этих двух случайностей может быть кто-то из родителей.
Итель почувствовал себя своим дедом. Только дед жизнь прожил перед тем, как начал выискивать везде теории заговора, а Итель готов связывать факты, чтобы хоть на что-то опираться сейчас. Вряд ли есть связь, но да, интересное совпадение. Как и с книгами.