21526.fb2
- Тогда надо ввести карточную систему, - буркнул мастер.
- Вводи! - усмехнулся Журков. - Ты карточную, а я карательную. Заинтересованность в труде упадет, ее надо будет поддерживать штрафами, а может, специальной трудовой повинностью... Дурачок ты, Голубович, вот что я тебе скажу. Не понимаешь ты нашей свободной жизни.
- Не оскорбляйте меня! - тихо ответил Голубович. - Не буду ничего писать. - Он как будто очнулся, но это были не стыд и не гордость: по-видимому, простое предложение, которое ему предстояло написать и которое уже стало мыслью в его голове, что-то разрубило в нем, отделив прошлое от нынешнего дня.
- Не пиши, не пиши. - Журков встал, медленно пошел вокруг стола, на ходу расстегивая и вытаскивая потертый ремень. Все недоуменно смотрели на него.
- А ну-ка встань! - сказал он.
Голубович улыбнулся, поглядел на Никифорова, но встал, подняв руки к груди. Рядом с главным инженером он казался совсем маленьким. Журков медленно размахнулся и стеганул Голубовича по бедру. И тут же схватился левой рукой за поясницу.
- Журков! - вскочил Никифоров.
- Довел-таки, - сказал Журков. - Жалко, радикулит!
- Да вы что! - опешил Голубович. - Зачем драться-то? По какому праву?
- Господи! - воскликнул Никифоров. - Да я и не собирался его наказывать.
Голубович быстро пошел к выходу, оттуда обернулся:
- Александр Константинович, пусть меня Журков еще раз огреет, а писать не буду.
- И огрею, если снова попадешься! - посулил Журков.
Почти сразу за вышедшим Голубовичем появился лысый заказчик.
- Вернули деньги, - вымолвил он любезным голосом. - Но как вы понимаете, вопрос не в деньгах. Что вы решили?
- Вон! - рявкнул Журков.
- Что?
- Вон, а не то спущу с лестницы!
- Взяточники! - сказал лысый. - Вы еще ответите! - И захлопнул дверь.
Никифоров подпер голову руками. Журков заправлял ремень, звякала пряжка.
- Теперь всех будем пороть? - то ли спросил, то ли подумал вслух Поддубский.
- Иди работай, - сказал Никифоров.
- Макаренко тоже врезал одному ученику. - Вытянутое костистое лицо Журкова сжали твердые складки. - А был великий педагог!
Ему нечем было возразить, не было желания, хотя надо бы одернуть главного инженера. Но как одернешь, если он прав? Похоже, стог уже запылал, огонь выбегал из-под топающих маленьких ног, перескакивал с травинки на травинку...
IV
Они уехали из автоцентра в светлых сумерках. Дальние перелески стояли в темной синеве. В зеркале заднего вида маячила одинокая машина.
- Как увидит у вас бутылку, спокойно может в дом не пустить, - сказал Никифоров.
- А мы у ворог разопьем, - ответил Журков.
- Ну, у вас прекрасная жена, Александр Константинович! - почти искренне сказал заместитель главного инженера Иванченко. - Просто вы сегодня измотались.
Никифоров оглянулся - ему влажно блеснули карие глаза, на мгновение застыла сладковатая подвижная улыбка Иванченко.
- Скорее всего, сейчас Губочев думает, что мы вынуждены смириться. - Он отвернулся и больше не вспоминал жену. - Неужели смиримся? Это твой кадр, Журков. Ты его рекомендовал.
- Я посоветуюсь в горкоме, - предложил Иванченко. - Если мы сейчас назначим проверку, закроем склад...
- Рекомендовал, - сказал Журков. - Кто ж знал, что он жулик? Ну ничего, мы закроем склад на сколько нужно, пусть хоть на месяц. А дело передадим в ОБХСС. Может, он на десять тысяч наворовал.
- Без запчастей центр тоже будет стоять, - продолжал Иванченко. - Этот месяц в разгар сезона мы потом никогда не наверстаем. Правильно, Александр Константинович?
- Значит, мы бессильны, - мрачно сказал Никифоров. - Он ворует на наших глазах, а мы ничего ему не сделаем. - Он снова поглядел в зеркало и выругался: следом шел патрульный автомобиль. - Вячеслав Петрович, пристегни ремень, - попросил Никифоров и сам пристегнулся.
- Да ладно, - сказал Журков, - сколько езжу, никогда не пристегивался.
- Пристегнись! - крикнул Никифоров, выпучив глаза. - За нами Кирьяков.
- Ну и что? - усмехнулся Журков. - Ты его боишься, что ли? - Но пристегнулся.
- Да не боюсь! А вот придерется и испортит вечер. После того, как я отказал ему, он будет стараться...
- Что вы, Александр Константинович? - удивился Иванченко. - Вы депутат горсовета, директор крупного предприятия...
- Я его лучше знаю, Иван Иванович. - Никифоров стал тормозить и прижал машину к обочине. - Пусть проезжает.
Однако Кирьяков не стал обгонять, а тоже сбросил скорость. Никифоров остановился. Легкое облачко пыли, поднятое с обочины, пролетело вперед.
- Дежурный инспектор, - подойдя, козырнул Кирьяков. - Почему остановились, гражданин Никифоров?
- А здесь не запрещено, - нервно ответил Никифоров.
- Не запрещено, - согласился Кирьяков. - Может, требуется помощь? Я вижу, вы сильно возбуждены. - Он говорил дружелюбно, но глаза были, как две искры льда, быстро оглядели салон, лица попутчиков, остановились на новом стекле форточки. Из патрульного автомобиля вылез еще один инспектор, окликнул Кирьякова:
- Ну, чего там?
Кирьяков отмахнулся, офицер, потоптавшись на похрустывающем гравии, подошел. Это был лейтенант, такой же плотный, коренастый, как и Кирьяков. Он оперся на открытую дверь. Никифоров заметил татуировку на безымянном пальце его толстой руки - синее солнце с веером лучей.
- Не порть людям настроение, - добродушно произнес лейтенант.
- Однокашника встретил! - радостно ответил Кирьяков. - Хоть словом перемолвимся...