Еще миг — и вода вскипела. В фонтанах сверкающих брызг из нее стали выпрыгивать голодные морские твари, наводясь на вкусно пахнущие мясным соком жертвы. Бойцы заметались по арене. Все вокруг Бренна наполнилось массой звуков, где всплески воды и свист мечей смешивался с воплями живцов, воплями зрителей, влажным хрустом ударов, тяжелыми шлепками и дрожью узких мостков, прогибавшихся под ногами.
С первых секунд Игры стало ясно, что стремительность и агрессия хищников-летяг не идет ни в какое сравнение с механическими рыбьими куклами, которые применял на дрессировках в Колесе. Кроме того, площадь арены, многократно превышающая площадь бассейна на побережье, как и множество дополнительных разноуровневых мостков сбивали все ориентиры, к которым Бренн привык за полгода. Подвесные конструкции находились в непривычных местах, канаты и кольца были сдвинуты, расстояния увеличились, — все, все было совсем по-другому. А приказ Тухлого Краба распустить по его прихоти отросшие волосы — оказался коварным ударом под дых, сводившим мизерные шансы выжить почти к нулю. Падая на лицо, длинные волосы, путающиеся на бегу, закрывали обзор, цеплялись за кожаные наручи, каэсту и даже за плавники рыб…
Стараясь отследить множество движений со всех сторон, Бренн едва успевал отражать атаку хищников, прикрываясь и отводя удар зубастых рыл кулачным щитом. Отталкиваясь мощными хвостовыми плавниками, похожие на огромных плотоядных головастиков химеры выскакивали из воды и парили над ней несколько метров на крыловидных грудных плавниках. Они впивались в тела живцов, били рылом, сталкивая их в воду, где быстро расправлялись с неудачниками. Не прошло и пяти минут боя, как мерцающую лазурь Аквариума украсили расплывающиеся пятна крови.
Хрясь! Вспоротая мечом гадина шлепнулась на брус перед Бренном, заливая дерево бледной кровью и слизистой требухой… Пока ему удалось отбить несколько атак, нанося хищникам рубленые раны. Пока! Но как выдержать такой дикий темп дальше…
— Бойся! — услышал он пронзительный вопль Микко, и едва успел среагировать — пятнистая мурена, растопырив грудные плавники, уже летела на него — Бренн видел приближающуюся бугристую морду с мерзкой пастью, раззявленной в жуткой улыбке храфна. Он увернулся, уходя от атаки, и уже в прыжке достал тварь кхорой, развалив ее плотное змеистое тулово. Бросился вперед, и тут же оказался на четвереньках, сбитый с ног тяжелым ударом тупорылой бычьей акулы, и едва не сорвался в воду… Щит, спасший его от ее зубов, треснул, но менять его времени не было…
— А-ааа! Истошный крик за спиной. Бренн резко обернулся, отбрасывая с глаз волосы, — полуметровая химера с безобразно раздутой головой въелась в лицо джаккайца Вассы, нанося удары жестким бичевидным хвостом. Уронив тесак в воду, живец орал, размахивая руками и едва удерживая равновесие на маленькой площадке меж расходящимися брусьями. Успею! — пронеслась мысль. Перепрыгнув на площадку к парню, он сжал хвост твари, отметив мельком, что перчатка помогла вцепиться жестче, — и резко сдернув химеру с лица Вассы, тут же рубанул по ней мечом… Но проклятая рыбина так не разжала клювовидные зубы, вырвав бедняге верхнюю губу и часть щеки. Кровь заливала шею и кожаный доспех израненного Вассы, но, продолжая орать и преодолевая боль, тот уже мчался к центральной платформе за новым оружием.
Бренну казалось, что он впал в странное сумеречное состояние, когда тело движется без его контроля, руки сами по себе отражают удары, вспарывая рыбьи тулова… А он сам наблюдает за этим со стороны… А вокруг — вихрь из бегущих и прыгающих тел, мелькающих мечей и атакующих морских гадов.
Как и в Колесе, на закрепленных над водой конструкциях, свисали канаты, жерди и кольца. Кому-то из парней удавалось, вцепившись в них, поджать ноги и избежать острых зубов, но многие недопрыгивали или срывались, не удержавшись под тяжестью рыбин, повисших на их голенях. В такие моменты трибуны взрывались визгом, криками, ревом и свистом — кровавое развлечение доставляло публике массу удовольствия.
Неожиданно Бренн наткнулся взглядом на побелевшее лицо Косты, который замер на площадке в паре десятков метров от него. Одного из лучших живцов будто парализовало, — Коста, похоже, не находил сил даже прикрыться кулачным щитом, чтобы защитить пах от кинжаловидных клыков летящего навстречу алепизавра. Сука Шило! Сука Риган! Бренн стиснул зубы, — их даже не предупредили, что кроме мурен и химер в Аквариум выпустят мелких летучих акул и кинжалозубов — этих ископаемых убийц…
Отличную реакцию, которую Коста всегда показывал на дрессировках, подавил ужас. Еще миг, и бледнокожему конец, — но над водой уже летело смуглое гибкое тело Гайра — качнувшись на кольцах, он вбил пятки в бок кинжалозуба, отбросив его с линии атаки, и спрыгнул на площадку рядом с оцепеневшим Костой. Тот будто очнулся, придя в себя, что-то проорал, плюясь и кривя рот, но, пригнувшись, принял, наконец, боевую стойку.
Гадство! — над водой выступил жесткий спинной парус стремительного меченоса. И еще один, и еще! Время вдруг загустело, растянувшись в длинную клейкую нить, и Бренн будто во сне увидел, как за спиной Гайра из воды медленно поднимается в воздух рыба-меч. Бренн успел сорваться криком — бойся!! — и с облегчением увидел, что староста уже развернулся лицом к хищнику и наклонился в сторону Косты, ожидая, что тот прикроет его своим щитом.
Мразь!! — с хрипом вырвалось из горла… Он увидел, как Коста делает широкий шаг, прячась за спину Гайра, и щитом толкает его вперед — прямо навстречу смерти. Он видел, как длинный рострум — острый челюстной вырост рыбы — пробивает живот Гайра, как толчками бьет кровь, как меченос увлекает насаженного на челюсть парня на дно Аквариума, и за ним тянется густой кровавый след. Как длинные черные волосы клубятся вокруг тела, которое скрывается за тушами рыб, прибывших на пиршество.
Быстрый, смелый, справедливый Гайр! Закипая от горечи и злости, Бренн почувствовал, как из груди рвется звероподобное рычание, — он убьет эту бледнокожую гниду Косту! Время вновь забурлило, как вода на Арене. И он бежал, прыгал, крутился, разрубая кхорой тварные скользкие тела и ощущая, как мелкими горячими иглами растекается по телу яджу, прибавляя скорости и сил.
Стремительное движение под водой, и взлетевший меченос уже несся на него, нацелив ему в шею страшный рострум. Извернувшись, Бренн в резком развороте рубанул по смертоносному выросту, подхватывая его на лету. Изгибаясь и бешено дергаясь, красно-бурая тварь ушла под воду. Повинуясь внезапному порыву, Бренн протиснул убийственно острый рострум за поясной ремень, сдирая кожу на пояснице жестким хитиновым покровом. Трофей? Зачем? Он не знал… Но пусть будет…
Отыскивая среди живцов Косту, потеряв обзор из-за спутанных волос, он отвлекся и пропустил угрозу, — сразу две химеры летели на него, а третья выпрыгнула совсем рядом… Неловко прыгнул вбок и назад, и, сорвавшись со скользких от крови и слизи досок, с головой ушел под воду.
Давай! Давай, храфнов сын! — кричал он сам себе, чувствуя, как его охватывает паника. Бросив щит и кхору, Бренн рывками поднимался вверх. Глотнул воздуха, подтянулся, ничего не видя за мокрыми прядями, плотно облепившими лицо, и тут же взвыл — в бедро вонзились зубы мурены. Сжав мощные челюсти, рыбина повисла на ноге и тянула его вниз — вода стремительно становилась красной. Где-то вдали глухо вздымалось гудение трибун, нарастающее, как штормовой рокот. Яджу забило в виски, вливая в мышцы силу, — и он все же сумел подтянуться и выбросить себя на доски. Не сдерживая крик, обеими руками обхватил возле головы бьющуюся мурену и с силой дернул, заорав от боли во все горло. Подбитые акульей кожей каэсту спасли — голыми руками он не смог бы так цепко ухватить скользкую тварь. Из раны на месте вырванного мяса широкой полосой стекала кровь. Но ему все еще везло — кровь не била, как при разрыве крупного сосуда, и онемевшая нога все же двигалась… Да! Но еще пара глубоких укусов, и он не дотянет до конца Игры. И чем дольше вытекает кровь, тем быстрее иссякнут силы, даже подпитанные яджу. Что делать!?
Увидев вскочившего на барьер живца, мордастый пинчер потянулся к торчавшему из жаровни стержню, предвкушая, как вонзит его в зад трусливого порха… но Бренн опередил его — прямо через решетку он схватил за веревочную обмотку багровый от жара прут, и, стиснув зубы, плашмя прижал его к ране. Задыхающийся крик превратился в хрип, но раскаленное железо сделало свое дело — кровотечение резко уменьшилось. А прут, на котором пузырилась и шипела его кровь, Бренн без колебаний вбил в пах пинчера. Тот завизжал от боли и ужаса, суча короткими ногами, и ближайшие зрители завыли от садистского восторга, наблюдая, как дымится плоть вместе с набедренным фартуком визжащего погонялы.
Бренн не мог объяснить, но ему показалось, что дергающая боль от ожога будто перетекла в тело корчащегося за решеткой мордастого мужика, и стала намного, намного слабее. Он отвернулся от урода с проткнутыми яйцами, лихорадочно размышляя. Без щита и оружия — он труп, значит, главное сейчас — добраться до центральной платформы, где он возьмет и то, и другое. Онемевшая нога оставалась рабочей, значит шанс есть. Соскочив с барьера, Бренн убедился, что может бежать. Подпрыгнув, вцепился в кольца, свисавшие над соседней площадкой, и с силой качнулся. И еще, и еще раз, увеличивая размах. Короткий полет над водой, и он, как кошка, прыгнул на площадку рядом с умирающим живцом, ступни которого уже объедали мурены.
Нацелившись на следующую пару колец, Бренн снова коротко разбежался, — толчок, прыжок вверх, раскачка — и он пролетел еще часть пути, едва успев поджать ноги — кинжалозуб прошел понизу, ободрав кожу на голой заднице иглами спинного плавника. Помчался по узкому брусу и резко затормозив, чуть не полетел в воду. Навстречу, отбиваясь от жабовидных химер и не замечая Бренна, бежал Микко с окровавленными искусанными ногами. Если они столкнутся, то оба сорвутся с досок, чтобы через пару секунд превратиться в сочный корм. Он напрягся, прыгнув с места на ближайший брус, задрожавший от удара, и синеглазый промчался мимо…
Без щита и меча оставалось лишь одно — уворачиваться от бросающихся на него рыб, пытаясь не сорваться с бруса и не свалиться в кишащую смертью воду. Бренн подпрыгнул, пропуская под собой химеру, и едва удержался на узкой доске, упав на нее плашмя, чтобы уйти от рострума меченосца. Вскочил, но его тут же атаковал здоровенный пилорыл — боковые зубцы на длинном рыльном выросте пилой прошлись по левому предплечью.
Острый всплеск боли вырвал из глотки крик. Рука онемела, а до площадки маора с запасным оружием осталось совсем немного. На бегу Бренн пытался направить яджу в направлении раны, не особо понимая, что и как делает, но ему становилось легче — пальцы сжимались, толчки крови стали реже. А вот боль усилилась… — или то, или другое…
Добежал. Подхватил маленький кулачный щит, и — храфнова жопа — с досадой увидел, что запасные тесаки уже разобрали, осталась лишь пара трезубцев. Пусть так! Он умеет работать и с ними.
Бренн пригнулся, нашаривая взглядом мускулистую крупную фигуру Косты. Среди крутящихся живцов и летящих рыб, выцепил рыжеватую копну волос… Будто ощутив его взгляд, Коста резко обернулся и, встретившись глазами с Бренном, широкими прыжками помчался на другой конец Аквариума, на ходу отбив атаку кинжалозуба. Умелый, отлично выдрессированный живец — ему ничего не стоило прикрыть Гайра, отразив нападение хищника. Но Коста вмиг просчитал, что лучше сделать наоборот — прикрыться своим безоружным спасителем, толкнув его на острую челюсть меченоса, и таким образом — решить сразу две задачи — избавиться от ненавистного старосты и выиграть драгоценное время.
Теперь Коста по полной использовал свои умения, до сих пор не заработав даже средней паршивости раны, — зло позавидовал Бренн. Гад! Сильный, ловкий гад! Бренн рванул было в его сторону, но вокруг вскипела вода, и пришлось резко присесть. Он крутанулся на пятке, стараясь не пропустить появление очередной твари. Темно-бурая пупырчатая туша химеры выпрыгнула из воды совсем рядом, нацелив на его живот раззявленную пасть. Он едва успел упасть спиной на брус, чуть не свалившись с него, и толкнуть вверх трезубец. Длинный средний зуб вспорол зеленовато-бледное брюхо, на миг нависшее над Бренном. Он едва успел увернуться от вываливающихся ему на голову кишок, которые тянулись за рыбьим туловом жирными сизыми бусами.
Он упорно гнался за Костой по всей арене. За короткий промежуток времени с момента гибели Гайра цель «выжить» заслонило жгучее желание мести, затмившее все остальное. Бренн знал — за убийство живца во время Игры следует неминуемая казнь. В данном случае — его казнь. А предавший и подставивший старосту хитрожопый Коста наказан не будет вовсе — ведь он не применял боевое оружие.
Бледнокожий перескочил на барьер и помчался вдоль него, понимая, что Бренн неминуемо отстанет, прыгая по узким брусьям, где приходилось замедляться, отбиваясь от рыб, а барьер был зоной относительной безопасности. Вдоль него уже лежало несколько тяжелораненых живцов, но Косту это не останавливало — он бежал, как бешеный кабан, безжалостно топча израненные тела еще шевелящихся парней, не сомневаясь и не замедляясь ни на миг.
От отчаянья у Бренна перехватило горло — на пути Косты лежал окровавленный Микко. И он был жив — он двигался, приподнимался на локтях! Еще немного, и Коста наступит ему на горло или живот, выдавливая остатки жизни. Подумать Бренн не успел — его руки сработали сами. С силой брошенный трезубец вонзился не в Косту и не в его щит, а застрял меж прутьев сетки поперек барьера. Хрясь! — с разбега бледнокожий врезался кадыком в дрожащее древко и, вцепившись в решетку, чтобы удержаться, хрипя, развернулся к Бренну. Выставив вперед длинный гладиус, он хватал ртом воздух и криво скалился, понимая, что даже в этом случае ситуация — в его пользу. Прищуренные глаза сочились злобой, сверля оставшегося без оружия Бренна.
— Отсоси, сучья жопа! Я вгоню тебе меч в сраку по самое горло! — ненавидяще просипел Коста. Но его слова перешли в разъяренный вопль — подскочивший пинчер ткнул раскаленный прут ему в ягодицу. Рыча и пытаясь уйти от грызущего плоть жара, Коста прыгнул с барьера вперед — на брус. Ближе к Бренну.
Время неслось так стремительно, что яджу, казалось, не успевало за ним, проявляясь лишь слабым покалыванием под ложечкой. Плоское тулово пилорыла, черно-серое в лиловых пятнах, вынырнуло в россыпи сияющих брызг и взлетело совсем рядом. Бренн успел — отбил щитом рыбину, но боковые зубы ее челюсти, резко дернув, вырвали щит из рук. Миг, и слева атакует метровая мурена, нацелившись на низ живота, который уже нечем прикрыть. Нечем! Бренн четко видел злобные колючие глазки, желтый морщинистый зоб под распахнутой треугольной пастью, мерзко шевелящиеся трубки ноздрей.
Храфн поганый! — пытаясь увернуться и не удержав равновесие, Бренн сделал единственное, что мог — резко сел в «штаг» меж расходящихся соседних брусьев, упершись в них пятками. И ему вдва хватило длины ног — будь расстояние меж брусьями шире, и уже ничто не спасло бы его. Вдоль мышц рванула боль, но извивающееся плоское тулово прошло прямо над головой — прядь волос на макушке вырвало острыми концами брюшного плавника. Но теперь вместо рыла мурены перед глазами качалось злорадное лицо Косты. Враг нависал над ним, стоя совсем рядом, исходя потом и бешенством, но Бренн чуял, что хитрожопый живец не станет использовать меч, не подставится под казнь за убийство — он избавится от него по-другому, подло, — как избавился от Гайра.
В ушах зазвенело, время замедлилось и растянулось как патока. Будто в тяжелом сне, он видел — Коста поднимает ногу, чтобы со всей дури врезать ему пяткой в переносицу и свалить вниз. Что ты сделаешь, девяносто девятый, зависнув жопой меж досками над бурлящей водой? То, что сделает любой, у кого… есть смертоносное оружие…
Он вложил всю силу в короткий удар снизу — выхваченный сзади из-за ремня рострум меченоса вошел как в масло меж расставленных ляжек Косты, разом пробив мочевой пузырь и кишечник. Одним толчком вскочив из «штага» на доски, Бренн успел подхватить гладиус, выпавший из руки врага, и молча смотрел, как, раззявив рот и дергая кадыком, тот заваливается, тяжело рушится в воду, подымая тучу брызг, и как пятнистая мурена с ходу вгрызается ему в окровавленную промежность. По трибунам прокатился хохот и свист. Другие твари, раздразненные запахом крови, как бешеные набросились на еще трепыхающуюся жертву. Уже срываясь с места, Бренн видел, как отчаянно бьющегося Косту раздирали четверо хищников, вырывая куски мяса из живой добычи.
По ходу Игр возбуждение публики росло соразмерно числу растерзанных парней. Господа в ложах дергали рабынь за кольца, едва не вырывая их из ноздрей, пригибали их головы вниз, заставляя ласкать ртом вздыбленные органы, лихорадочно высвобожденные из бархата штанов. Знатные дамы впивались длинными ногтями в пенисы красивых порхов и тянули, принуждая юношей вылизывать их под вздернутыми юбками. Обилие крови горячило вялые и пресыщенные сердца нобилей из Розстейнар, распаляя жестокое сладострастие… а также веселило и самых бедных обитателей Бхаддуара, отвлекая от повседневности и житейских невзгод. Свирепый азарт и древняя первобытная радость от созерцания мучительной смерти не выпускали из когтистых лап всех подданных королевства без разбора, уродуя их мысли и калеча души.
***
Мышцы уже немели, наливаясь тяжестью и тянущей болью, когда над водной ареной, наконец, заколыхались гулкие волны гонга и заревели морские раковины, извещая об окончании Игры живцов. Острая челюсть бронзовой меч-рыбы на водяных часах воткнулась в цифру восемнадцать — именно столько длилась битва новобранцев. Всего-навсего! Бренну показалось, что все эти бесконечные восемнадцать минут он вообще не дышал.
Одиннадцать израненных парней стояли на барьере, глядя на побуревшую от крови воду, в которой плавали куски человечьего и рыбьего мяса. К облегчению Бренна, Микко пострадал не так сильно, как показалось, — он был в сознании и даже чуть приподнял ладонь, нашарив его глазами, и Бренн подтащил его к себе, усадив рядом и оперев спиной на решетку.
Из первой партии дрессированных порхов числом в двадцать пять голов уцелело пятнадцать, помеченных укусами и ранами разной глубины. Четверых тяжелораненых, которые не могли ни стоять, ни сидеть, унесли. У одного химера вырвала глаз и нос, у двоих с порванными сухожилиями тела превратились в куски мяса, сочащиеся кровью. Потратится ли хозяин Казаросса на их лечение? Бренн не обманывал себя — потратит, если кого-то из этих калек можно пользовать дальше, как рабочий скот — в Харчевне или в подземных лабиринтах Театра развлечений…
Маор встал и, ударив жезлом в бронзовый гонг, торжественно провозгласил в рупор ожидаемую фразу: — Участники Игры живцов! Наши уважаемые гости желают убедиться, что среди уцелевших не скрываются презренные трусы! Разворот! — он вновь ударил в гонг, и его вибрирующий тембр показался Бренну особенно мрачным…
Парни повернулись спинами к центральной платформе, и Бренн, подтянув вверх и удерживая то и дело теряющего сознание Микко, велел ему одной рукой схватиться за прутья решетки, а другой обхватить себя за шею. Он знал, что глаза маора и зрителей сейчас шарят по их голым задницам, подсчитывая количество ожогов, оставленных раскаленным прутом пинчера-погонялы.
Зловеще оголяя в улыбке частокол крупных выбеленных зубов, маор направил жезл на шеренгу юношей:
— Убедитесь, господа! Живцы под номерами пять и семьдесят один выдали свою трусливую сущность, и не достойны звания кортавида! Позор! — взревел он, и его возмущенный театральный вопль с упоением подхватили на трибунах. У стоящего слева от Бренна семьдесят первого подкосились ноги, — на его заднице красовалось пять ожогов от прутов погонял.
— Избавимся от недостойных! — ревел маор, распаляя зрителей, и его голос, многократно усиленный рупором, волнами катился по трибунам.
Под направленными на них трезубцами охранников, живцы прошли в узкий проем меж стоек решетки, где, сгорбившись и пряча глаза, сняли с себя амуницию. Голых парней погнали по периметру Аквариума, чтобы все могли насладиться их позором и унижением. Бренн невольно содрогнулся, представив их кошмарное будущее после этой прилюдной травли.
— Ссыкло! Говнюки! Сосите, ублюдки! — бесновались зрители Нижнего города. Но и благородные напрочь забыли все приличия и надлежащую сдержанность в эмоциях. Дамы-ноблесс, сидящие в креслах на первом ряду, вскакивали, швыряя в опозоренных юношей камни из заранее принесенных рабами корзин, а господа, бесстыдно оголив половые органы, мочились на головы живцов, или плевали, соревнуясь друг с другом в меткости и стараясь попасть им в лицо.
Когда юноши, подгоняемые пинками и ударами пинчеров, скрылись за дверью, маор торжественно поднял обе руки, а центральная платформа стала медленно поворачиваться, чтобы распорядителя Игр видели все присутствующие.
— Избавившись от недостойных, мы, наконец, можем объявить: оставшимся девяти храбрецам присуждается статус КОРТАВИДА!
Садистский запал зрителей, направленный на только что затравленных юношей, тут же перетек в ликующие одобрительные вопли. Едва стоящие на барьере везунчики из последних сил потрясали мечами и громко кричали, прославляя Бхаддуар, королевскую чету и хозяина Казаросса — и их натужный ор подхватывали на всех трибунах.
Мысли путались. Бренн, который несколько минут назад был готов умереть, но уничтожить говнюка Косту, ощущал себя жалкой букашкой, над которой нависла подошва огромного тяжелого сапога… но в последний миг хозяин сапога вдруг передумал… Его не казнят — он не применял боевое оружие, а использовал лишь обломок рыбьей челюсти. Но иллюзий не было — он уцелел лишь благодаря яджу. Ни сил, ни выдержки, ни умений ему не хватило бы без разгоревшейся искры Жизнедателя. И сейчас здесь, среди везунчиков, стоял бы не он, а бледнокожий ублюдок Коста…
Однако пока он жив, и собирается остаться в этом состоянии как можно дольше. Осталось совсем немного до того момента, когда он вернется в дом на Вишневой улице — всего лишь вздрючить многорукого монстра из Абиссая. Всего лишь перегрызть ему глотку…
Больше книг на сайте - Knigoed.net