В Пустошах, в окрестностях объединённого лагеря выживших, что назывался «Точка Дейл», оборонительные редуты строили сразу шесть цивилизаций. Люди, альвы, ящеры, драуры и спирфоны в союзе с гронмарами.
Людей оказалось много, но они держались обособленно друг от друга. Каждый отряд имел своего правителя и надеялся показать себя с наилучшей стороны. Как минимум люди пытались сохранить свои собственные силы, как максимум — найти новых союзников. Среди десятка командиров выделялись трое, их всех связывало одно — Чел с набором цифр вместо имени. О том, что он сменил имя и стал кем-то большим, они и понятия не имели. Кто же эти трое? Командир экспедиционного корпуса Бобруйска — командор Велес, самопровозглашённый король Пустоши Калатуха и вождь Союза кланов Пустоши Бивень Михаил. Самым слабым из всех был Калатуха, но его пет, огромный Грох тридцать пятого уровня, заставлял всех с уважением относиться к человеку подобных навыков.
Центральную часть лагеря заняли Альвы, которые оказались пусть и не самыми многочисленными, но точно самыми шумными и яростными. Подобно дикарям, они заводили себя, выводя кровавые узоры на собственном теле, демонстративно обнажали мощные тела и призывали соседей быть смелее.
— Эти придурки что, уже начали свой озверин жрать? — недовольно оценил поведение союзников Бивень
— Громанры постарались, — откладывая бинокль, прокомментировал Калатуха. — Третью бочку только что прикатили.
— Сумасшедшая регенерация вместо мозгов… Уж лучше бы нам своего волшебного зелья отлили, — сморщил нос владелец артефакта в форме бивня.
— Не согласен. Наше преимущество в тактике и уме. Если напиток отключает чувство самосохранения, нам он только повредит, какую бы там регенерацию не давал.
— Ну, одну бочку нам таки выделят. Зелье последнего шанса для сильнейших бойцов. На случай, если всё пойдёт по… — поднялся на ящики с припасами Калатуха и через бинокль посмотрел на другой фланг.
Там в это время уже завершали свои ритуалы немногочисленные драуры. Не искажённые. Не одичалые. Не размазни с пограничных земель. Те, кто принял новый мир и новый шанс, объединились под властью лидера и отправились отвоёвывать своё место под солнцем. Они заявлялись в одичалые племена и группки, вызывали тех на ритуальный поединок и, пользуясь мозгом и преимуществом системных артефактов, склоняли диких собратьев к новому пути. Всего их насчитывалось около пятисот. Остальные расы смотрелись в разы внушительнее и сильнее, но… Драуры оказались как никто едины. Более того, магия ритуалов позволяла им объединять силы и повышать общие характеристики. И повышать сильно. Настолько, что после парочки битв в Пустошах о них заговорили, перестали смеяться и восприняли всерьёз. Сегодня же они должны были показать всем прочим цивилизациям, почему заслуживают куска земли. Их вера вела их в бой, делая острейшим из клинков этого неожиданного союза.
Неподалёку от драуров и альвов свои шатры и неровные шеренги раскинули вторые по численности в этом союзном войске — ящеролюды. Порой люди называли их лизардами, говоря, они напоминают каких-то мифических тварей. К слову, от такого ящеры зачастую впадали в неистовство, круша всё вокруг вместе с наглым обидчиком, что назвал их нелицеприятным словом при всех других. Откуда же людям было знать, что слова «лизард» и «лизгарт» так похожи. И что второе — одно из самых страшных оскорблений у ящеролюдов. Так называли слабака, неспособного завести яйца, то бишь потомство. По сути, такое обращение приравнивало ящера к мусору, что ни разу в жизни не видел ни благ, ни хвоста избранницы.
Ящерами командовал принц одного из погибших государств. Вот только он был очень юн, очень глуп, крайне задирист и своенравен. Поэтому, по решению совета старейшин, его роль в войске казалась больше почётной, чем реальной. Вместо него солдаты слушались огромного старого одноглазого ящера. Эта гора мышц прошла не одну и не две войны, а количество отметин на его хвосте, означающее число убитых врагов, давно перевалило за несколько сотен. После попадания в этот мир суровый ветеран и вовсе перестал ставить новые отметки. Попросту не успевал.
Последние в этом пёстром войске — две удивительные расы. Спирфоны, они же кентавры, и заклинательницы-шаманки из расы гронмаров. Впрочем, люди знали их как гоблинш или же худых карликовых орчанок, что славились искусством магии, врачевания и проклятий. И оттого обходили их стороной. Просто на всякий случай.
Молчаливые же спирфоны почему-то без проблем с ними уживались, и этот союз выглядел абсолютным симбиозом двух цивилизаций. Кавалерия, имеющая сумасшедшие показатели физической силы, и магички, способные без проблем сидеть на этих жеребцах, носясь по полю боя и сея вокруг смерть и хаос.
Всего шестьсот здоровяков и сотня орчанок… Они сами пришли к лагерю, требуя за своё участие часть добычи и признания всеми расами запретной для других территории спирфонов. Обширные луга и прерии, тянущиеся от северо-запада от Пустошей, проходящий через несколько различных биомов вплоть до великой реки, с одного берега которой не видно другого. Королевство Спирмар — так они решили назвать его. И этот отряд хотел донести волю и просьбу тех, кто не желал войны, до всех остальных в Пустошах. Впрочем, для подкрепления своих намерений и права на жизнь они взяли в руки секиры, волшебные палочки и жезлы. Как говорят люди, миролюбие рождается только тогда, когда на тебя смотрит дуло пистолета. Орчанки не знали значения слова «пистолет», но без проблем запомнили это выражение, которое где-то откопали и теперь использовали. Причём не только на словах, но и на деле, сумев разгадать смысл столько далёкой от них фразы.
— Кажись, зашевелились… — принимая бочку с «озверином» и выстраивая очередь для розлива чудо-зелья по флягам, прокомментировал происходящее Велес.
— Точно зашевелились. Очередная партия мертвецов прибыла.
— Много? — спросил Бивень, едва заметно нервничая.
— Пару сотен… До тысячи. Улучшенные скелеты и всадники.
— Где они только прокачиваются, — тяжело вздохнул глава Союза кланов Миха Бивень и поднял свой топор, проведя по его лезвию редким точильным камнем, что на несколько атак увеличит урон по противнику.
— Да понятно где… Они же города не трогали. Так, вокруг да около бегали, убивали всё что шевелится. Вот и прокачались. Хуже саранчи, — сплюнул Велес и отправился к своему отряду.
Битва, что определит — живые или мёртвые будут править Пустошами, скоро должна была начаться.
В нескольких километрах от лагеря живых предводитель мёртвых легионов проводил собрание со своими командирами.
— Повелитель! Великий Кинчемир! Последний отряд дальней разведки вернулся и присоединился к нам. Мы готовы вступить в бой!
Связанный контрактом лич взглянул в свой системный статус и оценил масштабы собранной армады. Двенадцать тысяч скелетов самых разных существ. Шесть тысяч закованных в броню и вооружённых оружием мертвецов. Более пяти тысяч зомби разной степени сохранности. Две тысячи призраков под командованием двух десятков первосортных банши. Конница в лице чёрных рыцарей, сумевших обуздать и подчинить четырёхлапых зомби, поднятых из погибших в Пустошах тварей. Закованная в сталь тяжёлая пехота с уровнями от двадцатого и выше, в экипировке, достойной завоевателей. Более сотни тяжёлых костяных и мясных големов, ставших крайне живучими и разрушительными для защитных построений врага и его бойцов. Настоящие танки, созданные для прорыва защитных линий. Десять младших помощников: зомби и скелеты-маги, разбуженные его волей и сумевшие сохранить свои таланты, ставшие основой для магии Смерти, переданной им их господином.
Ну и вишенка на торте — поднятый лично Кинчемиром труп Гроха, ставший его персональной лошадкой.
Лич ещё раз окинул взглядом свои войска, что в три раза превосходили по численности силы живых. Уровнями жалкие смертные были повыше, но, в отличие от мертвецов, они уставали. Нужно закидать их мясом, заставить выложить козыри и выдохнуться, а уже после нанести сокрушительным удар основным кулаком.
— Взгляд Смерти… — проговорил вслух Лич и посмотрел на удавку контракта, висевшую на его шее. Проклятая не позволяла действовать так, как он сам хотел. Однако в последнее время она вела себя странно.
Одно время Кинчемир думал, что став сильнее и восстановив мощность своей души, он сможет сбросить ту цепь, на которую его посадили. Но этого не произошло. Мысли о том, как стать свободным, заставили его перерыть все Пустоши, однако ответа он так и не нашёл. Только в одном месте… в лабиринте из камней и утёсов странная смертная, мелкая орчанка, от которой несло смертью сильнее, чем от него самого, вышла к нему и его войску.
«То, что ты ищешь, от тебя не зависит. На всё воля судьбы и его воля к жизни. Я не скажу тебе, как разорвать контракт с ним. С недавних пор это не под силу никому из смертных. Однако я скажу тебе день и время, когда судьба решит, будешь ли ты навечно рабом или сбросишь оковы».
Этот день настал. Сегодня. Через несколько таких длинных, тянущихся целую вечность минут. Лич понял, о чём говорила орчанка. Его пленитель, Чел, либо умрёт, либо выживет. И совсем скоро Кинчемир узнает ответ на вопрос о своей судьбе.
Кинчемир следил за чёрной тенью, что отражалась на земле, уходя куда-то в бесконечные дали, и ждал, что с ней случится. Она отражалась от поводка что шёл с самих небес. Без этого своего взгляда — крайне мощного и выматывающего заклинания, он бы не был способен почуять её. Прервётся ли она, эта нить и её тень, разомкнётся ли? Быть может, развеется? Сгорит в пламени или обратится прахом? Или же останется на веки вечные над ним?
Об одном странная и смелая орчанка по имени Ырха умолчала. Подобных пересечений судьбы, от которых будет зависеть будущее лича, встретится не одно. И если тот человек справится с первым испытанием, то настанет время и второго… А уж что будет дальше, даже она не в силах предсказать и предвидеть. Никто не в силах… Разве что те, кто эти самые судьбы плетут? Но как изменчивы их настроения… Никогда и никто не знает, что взбредёт им в голову. Да и существуют ли они на самом деле или это всё игры Системы, что задурили её разум. На некоторые вопросы не может ответить даже она сама. И вряд ли когда-то ответит.
Лич следил за связывающим его возможности заклинанием и вдруг увидел, как тень от незримого поводка утончается. Поводок становился всё тоньше и тоньше, превратившись из тени широкого каната в тень толщиной с карандаш. Ещё несколько мгновений — и он словно растворился, а обрадовавшийся немёртвый испытал некое подобие эйфории. Хотя откуда у личей чувства? Однако свобода для таких, как он, хуже наркотика. Ощутив её один раз, подобные ему всегда будут стремиться к ней.
Поднялся вверх легендарный костяной скипетр с парящим над ним огромным фиолетовым кристаллом. Он один вмещал в себя пять тысяч маны и поддерживал небывалую мощь своего владельца, командующего многотысячным войском.
Другие артефакты, направленные на развитие Источника и магии лича, также позволяли ему оставаться тем, кто вправе претендовать на титул сильнейшего. Титул правителя Пустоши и этого континента. Кто сказал, что мёртвым всё равно? Кто сказал, что мертвецам уже ничего не надо? Надо! И ещё как! Кинчемир не знал, сможет ли он захватить весь мир. Но великие империи строятся не за день. Сегодня он начнёт с Пустошей. Вскоре завоюет и весь континент, а дальше наступит очередь всего мира. Да! Никто не сможет уйти от брошенного им вызова.
— ВПЕРЁД, ВОИНЫ МОИ! ВО СЛАВУ МЁРТВЫХ! ПУСТЬ ИХ НАДЕЖДЫ УМРУТ И ВОССТАНУТ В ПРАВЕДНОМ ГНЕВЕ, ПРЕВРАТИВШИСЬ В ВАШИХ СОЮЗНИКОВ! НАСТАЛА НАША ЭРА! — кристалл ослепительно засиял, окрасив этот клочок земли яркой вспышкой.
Легионы мертвецов зашагали в сторону трубящих о начале атаки живых.
Роксана сидела на рабочем кабинете вместе с тройкой помощников, что аккуратно выводили на огромном куске бумаги «Пакт Власти». Документ, что скреплял бы правовое положение Империума и подчинённых ему земель, народов и государств. Бумага была непростой — она была легендарной и досталась им благодаря стараниям одного летающего чернильного монстра. Бедняга полдня отходил после сотворения этого шедевра, что не уступал размером ковру и мог с лёгкостью разместиться на стене любой квартиры города Порто.
Были тут и специальные краски, полученными стараниями Скарбника. Последний сумел совместить любовь к шахтам с добычей в прибрежных провалах и расщелинах полудрагоценных камней, ставших основой для магических чернил очень редкого ранга. Безусловно, без помощи энтузиастов из Порто он бы не справился. Второй компонент в изобилии лежал на побережье, скрываясь в перламутре морских раковин, что щедро выбрасывало на берег с каждым приливом. Третий же ингредиент для чудо-чернил добыли благодаря умельцам-изобретателям, скрестившим в своих допотопных лабораториях съедобные красные водоросли — их получали при обмене со Сларпами, и кору местного дуба, что отслаивалась при приближении огня и раздувалась, превращаясь в своего рода защиту от пожаров. Что-то там внутри неё было такое, что не давало пламени съесть сердцевину древа. Ну а мощная корневая система без проблем восстанавливала ветки и листья.
Пакт, над которым корпела Роксана, был архиважен. Этот артефакт с течением времени менялся, стирая имена правителей, которые умерли, и меняя названия графств, королевств и прочих местностей. Всё зависело от названия, данного правителем, а также от присоединения или возможного отсоединения земель от Империума. Этакий аналог электронных баз данных, обновляющихся в реальном времени.
Вверху, в самом важнейшем и самом «властном» поле, расчудесным женским почерком вывели должность «Хранитель». Туда витиеватыми буквами вписали имя того, кто стоял надо всеми в Империуме. И над королями, императорами, и даже над советом. Аид… Его имя мелким шрифтом повторялось на всех языках, официально принятых в едином государстве. Вот только разглядеть их можно было, только приблизившись к надписи вплотную.
— Роксана… Посмотрите сюда.
— А? Что там? — оторвала взгляд от ячейки с членами совета Роксана и посмотрела вверх. — Что? Как это возможно?
— Имя только что исчезло… Прошло не больше пары секунд… — со стремительно учащающимся сердцебиением отчаянно прошептала помощница, не веря собственным глазам.
— Маверик… Позовите… Маверика… — замершая Роксана с трудом выговорила пару слов, после чего упала на колени и опустила голову.
Шелион кипел. Шелион бурлил. Шелион страдал.
Проклятие Альвии перенеслось в Новый Мир. Амбиции одного Великого Дома поставили под угрозу существование другого. Но тот, кто сомневается в боевитости Альвов и их готовности разорвать своим врагам глотки — идиот. Не было ни шанса на компромисс. Ни мгновения. Итак, отряд из пятидесяти тысяч альвов — разнородный, сборный, слабо раскачанный и плохо экипированный — двигался к северным территориям Грейвов, чтобы захватить два или три плохо защищённых города «предателей».
Внезапно командир замер, почуяв неладное. Слишком уж тихо в лесу…
— Разведка, вперёд… — отдал он приказ на альвийском, велев остальным ждать. Несколько сотен бесшумных, но высоченных и жилистых альвов смешались с красками леса и скрылись из глаз, уйдя вперёд.
Но ненадолго… Впереди послышались звуки борьбы, и к поднявшим оружие бойцам вернулся один единственный разведчик, утыканный стрелами, как ёж. Зелье здоровья было разбито, и он, едва шевеля губами, протянул к своему командиру руку, моля о помощи и спасении. Но уже в следующий миг из его живота вырвался золотой крюк, что пронзил его насквозь и уволок обратно в кусты.
— Оружие к бою! — взревел командир альвов, понимая, что о лёгкой прогулке можно забыть.
Если им не повезло, то в худшем случае окажется, что они нарвались на отряд предательницы Арафируэль.
— Глупый заморыш… Ты пришёл в мои земли, чтобы убивать моих альвов? И привёл для этого целых пятьдесят тысяч… кого? Кто эти сумасшедшие, что откликнулись на зов больных на голову брата и сестры? — вышедшая из-за дерева принцесса эльфов поглаживала окровавленный золотой крюк, что пронзив свою жертву, раскрывался, позволяя подтащить её к владелице.
Ответ её звучал как никогда красиво. Даже её подчинённые заметили эту гладкость речи и элегантность слов. Поговаривали, что после сближения с людьми она подняла несколько уровней и зачем-то улучшила Интеллект. Бесполезную для воина характеристику. Однако же… Всех этих метаморфоз, что начали с ней происходить с тех пор, было трудно не увидеть.
— Не ты, предательница, говорить о глупость! Ты предать Альвию!
— Я? Когда это? Быть может, когда откликнулась на зов Зиона Власти? Когда достойный явился ко мне и доказал своё право на трон Альвов, даровав мне это? — её руки покрылись золотыми перчатками, а голову закрыл золотой шлем.
Особая родовая магия предстала сейчас перед ошарашенными альвами.
— Это обман! Не поддавайтесь на её коварные уловки! В атаку! Их намного меньше!
— А-ха-ха-х! Какой же ты наивный… Что твои пятьдесят тысяч мяса сделают против моих двадцати тысяч настоящих воинов, что родились с клинками в руках и умрут с ними?
Так началась кровавая битва, крайне похожая на избиение детей. Воины Арафируэль на голову превосходили своих противников и, прислушиваясь к приказам госпожи, старались не убивать, но калечить их. Всё-таки правительнице понадобится много пленников и рабов. Зачем? Одной ей, такой умной, известно. Но даже несмотря на это воины старались выполнять приказ и оставляли за собой целые поляны воющих от боли глупцов.
Сама принцесса верила, что вскоре станет императрицей. Она то и дело преследовала командира противников, что уже получил несколько ранений и пытался уйти от неё. Получалось плохо. В один момент его ногу, пробив поножи и сломав кость, пронзил крюк.
— Не так быстро, мой сладкий, — Арафируэль занесла кулак в золотой перчатке и приготовилась вырубить противника, когда внезапно вся её броня, дарованная родовой способностью, вновь открытой Аидом, рассыпалась и исчезла в тысяче вспышек, оставив её полуголой.
— Я ЖЕ ГОВОРИЛ! ЭТО ОБМАНКА! НЕ ОТСТУПАТЬ! БОРИТЕСЬ ДО КОНЦА! — заорал альв, и тяжёлый кулак стальной леди, которая из без всех прочих доспехов была воплощением ярости и удивительной мощи, вырубил крикуна.
— Заканчивайте. Кто не сдастся — убивайте! — скрывая своё замешательство и внезапно утерянную связь с родовой магией, альвийка взвалила на плечо командира и вернулась назад, раскидывая многочисленных бойцов противника. — Жалкие дохляки… Даже если я буду полностью голой, я порву вас голыми руками.
Злость накрыла Всесокрушающую. Она не понимала, почему владетель Зиона вдруг передумал и отменил дарованную им же способность.
И тут в голову поумневшей Арафируэль закрались нехорошие мысли…